Десять лет
У России было много исторических развилок, но ни одна не была такой персональной.
Борис Немцов и Владимир Путин пришли в высшую федеральную власть в один и тот же месяц, в марте 1997-го – Немцов первым вице-премьером, Путин заместителем главы президентской администрации.
Первый, в прошлом талантливый физик («на грани гениальности», как говорили коллеги-учёные), был ярким публичным политиком, имевшим за плечами не одну избирательную кампанию, опыт парламентской трибуны и репутацию самого успешного губернатора современной России. Второй, бывший сотрудник КГБ, некогда участвовавший в арестах и обысках ленинградских диссидентов, был ничем не примечательным чиновником, сторонившимся публичности и медленно двигавшимся вверх по карьерной лестнице.
Летом 1997-го, по данным ВЦИОМ, Борис Немцов – самый популярный политик в стране, легко обходящий во втором туре гипотетических президентских выборов всех конкурентов, включая Геннадия Зюганова и Юрия Лужкова. Его громкие инициативы – от обязательных деклараций доходов и имущества чиновников (Указ №484) до кампании за ограничение влияния олигархов – не сходят с телеэкранов и газетных полос. Мало кто сомневается, что Бориса Ельцина в Кремле после окончания второго срока сменит именно Немцов.
Но олигархи ответили: наверное, все, кто тогда был в разумном возрасте, помнят телевизионную кампанию про «белые штаны». Рейтинг Немцова пошёл вниз, а окончательным ударом стал дефолт 1998-го, о котором сам вице-премьер узнал из СМИ. Хотя Ельцин предложил остаться в правительстве, для Немцова это было невозможно.
Для Путина и его корпорации, напротив, дефолт ознаменовал точку политического подъёма: после августа 1998-го Ельцин назначал во главу правительства исключительно бывших КГБшников. А бывших, как мы теперь точно знаем, не бывает.
После прихода Путина в Кремль многие из тех, кого считали либералами, быстро встроились в новую систему координат. Кто-то ушёл в частную жизнь, кто-то уехал. Немцов – остался и решил бороться. Вопреки мифу, против Путина он выступал с самого начала его президентства, даже раньше: в марте 2000-го отказался поддержать кандидатуру кремлёвского преемника на выборах, когда это обсуждалось в руководстве СПС. Жёстко и, как всегда, ярко критиковал наметившийся авторитарный поворот – сначала с трибуны Государственной думы, потом, когда реальную оппозицию выдавили из парламента, с трибун митингов. Организовывал многотысячные протестные демонстрации (последняя, в сентябре 2014-го, – против войны с Украиной), готовил и распространял доклады о коррупции путинской власти, успешно пролоббировал принятие в США «закона Магнитского», который ввёл персональные санкции против ближнего окружения Путина. А в 2013-м добился, казалось бы, невозможного для оппозиционера в путинской России: выиграл региональные выборы в Ярославле, снова став депутатом. Начал готовиться к парламентским выборам 2016 года.
Немцова нельзя было купить. Его нельзя было запугать. Его нельзя было заставить уехать. Поэтому его убили. 27 февраля 2015 года, поздно вечером, пятью пулями в спину на Большом Москворецком мосту.
Историки не любят сослагательное наклонение, но трудно отмахнуться от вопроса, каким бы был наш мир, если бы во главе его крупнейшей страны встал не чекист, грезящий о былом «величии» советской империи, а человек, чьей главной и неизменной целью, по его собственным словам, было «жить в свободной, европейской, демократической России».
Уже десять лет я ненавижу февраль. В эти дни всегда пересматриваю книги, подаренные и подписанные Немцовым за годы нашей дружбы и совместной работы. На одной из них написано: «С уверенностью, что прорвёмся».
Я по-прежнему хочу в это верить.
