Валерий Соловей: В марте-апреле схватка из-под ковра выкатится на всеобщее обозрение
Фрагмент “Утреннего разворота”
И.БАБЛОЯН: Мы продолжаем «Утренний разворот». Владимир Роменский, Ирина Баблоян. К нам присоединяется политолог Валерий Соловей. Валерий Дмитриевич, здравствуйте!
В.СОЛОВЕЙ: Здравствуйте!
В.РОМЕНСКИЙ: Должны отменить, что многие и многие из наших зрителей ждали вашего появления в эфире. И многие в восторге, ругаются на нас…
И.БАБЛОЯН: Украли мы целых пять минут у вас, извините за то, что мы говори ли об Израиле и не могу остановиться. Валерий Дмитриевич, я хочу вас сначала спросить про Бориса Надеждина. Вот эти очереди, которые по всему мы видели — это проблема для российских властей? И что они будут с ним делать?
В.СОЛОВЕЙ: Коллеги, дело в том, я веду статус иностранного агента и из-за того, что нахожусь в России, я не могу прокомментировать избирательную компанию, поэтому я выражусь абстрактно, но довольно прозрачно. Что мы видели? Запрос на политическую альтернативу. Это увидели все, не только мы, заинтересованные, но и негативно относящиеся к этой альтернативе наблюдатели, люди, которые возглавляют российскую политику.
Второе: Я бы не стал преувеличивать значение этой альтернативы, честно вам признаюсь. Потому что мало того, чтобы альтернатива возникла, здесь главное, в состоянии и ли эта альтернатива сделать выбор и ощутить последствия своего выбора или защитить своего кандидата от последствий нежелательного выбора. Нет, угрозы нет. С точки зрения Кремля, никакой угрозы нет.
И.БАБЛОЯН: Со стороны это выглядит как акция протеста, эти очереди. Понятно, что это не очереди за Бориса Надеждина, а акции протеста.
В.СОЛОВЕЙ: Да, я думаю, что вы совершенно точно сформулировали. Дело в том, что люди боятся участвовать в любых несанкционированных мероприятиях — групповых, одиночных, тем более, массовых. Но если есть легальная возможность как-то высказать свою позицию, намекнуть, они этой возможностью пользуются, как мы довольно охотно подписываем петиции. Но физически при этом являетесь, не через интернет это делаете. Так что я с вами согласен.
В.РОМЕНСКИЙ: На политический климат в стране может ли повлиять количество этих очередей 17 марта? Поскольку сейчас, понимаю, была такая проба пера, а главное, наверное, измерение температуры в больнице будет проходить в день, когда в свое время Крым вернулся в родную гавань, как это Путин называет.
В.СОЛОВЕЙ: Для того, чтобы определить хотя на глазок и очень заочно количество этих очередей, нам надо знать список кандидатов, которые будут участвовать в выборах. И второе: я бы призывал никого не обольщаться. Я сейчас вижу очень много самообольщения и очень много надежд. Тут, конечно, напрашивается каламбур, связанный с фамилией Бориса Борисовича. Не стоит обольщаться. Я не думаю, что общество готово к тому, что я назвал своей способностью защитить свой выбор или своего кандидата от нежелательного выбора со стороны Кремля.
И.БАБЛОЯН: Мы несознательно, но проводим аналогии с выборами, которые были в Беларуси, и когда видели очереди за Тихановскую…
В.СОЛОВЕЙ: Не только вы проводите эти аналогии, понимаете?
И.БАБЛОЯН: Понятно, что и российские власти проводят эти аналогии.
В.СОЛОВЕЙ: Далеко не только вами, но проводится естественно, и Кремлем. Но повторения не боятся. И вопрос о том, допускать ли аналог российской Тихановской к участию в выборах, в общем, еще не решен. Это очень интересно. Если этот вопрос обсуждается до сих пор, это означает, что страха нет.
В.РОМЕНСКИЙ: Этот вопрос еще не решен? Мне казалось, наоборот.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, представьте себе, не решен. Я бы сказал, он скорее предрешен. Но тем не менее остается возможность и она не иллюзорная того, что Надеждин будет включен в бюллетень.
В.РОМЕНСКИЙ: Просто мне кажется, что российская власть не раз ошибалась. И, наверное, Лукашенко не раз укусил себя за локоть, что можно же было просто ее не регистрировать — Тихановскую. Что было с главным оппонентом на выбора мэра Москвы, мы тоже знаем, как Навальный из маргинала для власти превратился в политика федерального уровня, потому что Собянин сказал, что «я ему дам честный бой».
И вот сейчас снова это заигрывание с либералами, которое может для Кремля обернуться очень и очень нехорошими этими очередями 17-го числа.
В.СОЛОВЕЙ: Владимир, хорошо, что вы еще раз изложили этот ряд аргументов, которые администраторам политическим очевидно внятен. Но вместе с тем есть и противоположная точка зрения с их стороны. Она состоит в том, что ну хорошо, он будет участвовать в выборах, мы сделаем так, что он получит не больше 2% голосов и тем самым мы докажем, что весь этот сыр-бор, весь этот шум, который сейчас раздувается, это не более, чем фикция.
И это, действительно, интересный вопрос, сколько по гамбургскому счету проголосовало за эту позицию. Мы не знаем с вами ответа в настоящее время. Мы можем полагаться на социологию, не будучи уверены даже в качестве и надежности этой социологии.
В.РОМЕНСКИЙ: Но мы прекрасно понимаем, что когда нам рисуют 1.5% а мы видели многокилометровые очереди, что это все неправда, что нам говорят. И, простите меня, выборы в 11-м году и последовавшие за ними протесты тоже, как мне кажется, были спровоцированы тем, что очень много людей пришло тогда на участки, были наблюдателями, и наглостью, с которой пропаганда нам рассказывала про 146%, которые получила «Единая Россия».
В.СОЛОВЕЙ: Я с вами согласен, но сейчас контекст невыгодно отличается для общества по сравнению с контекстом 2011-го и начала 2012 годов, невыгодность этого отличия состоит, пожалуй, в том, что люди привыкли принимать практически всё.
Поэтому я неспроста начал, что для оценки перспективы тут еще важно понимать готовность людей, которые заинтересованы в альтернативе — а таких людей немало, не сомневаюсь, что их даже много, хотя я не берусь определить их долю в обществе — готовность людей защищать свой выбор. Это ключевой вопрос. То есть готовность перейти к тому, что можно было бы назвать несанкционированным действием. Потому что когда вы ставите подпись вы делаете санкционированное, разрешенное действие, вы все равно находитесь в рамках дисциплинарного подхода, а готовы ли вы совершить, как это было в конце 2011 года, начале 2012-го не санкционированные действия, как это сделали в Беларуси, где была революция. Да, революция была подавлена. Она не была доведена до конца, потому что сама революция боялась выходить за определенные рамки. Это ключевой вопрос для политической динамики всегда, в любой стране, где возникает коллизия или конфликт подобный российскому.
И.БАБЛОЯН: Валерий Дмитриевич, но есть же силовики, и часто говорят, что вот силовики увидят, что на самом деле за Путина не столько проголосовало, есть приближенные, которые увидят, что на самом деле за Путина не столько проголосовало, и зачем эту полудохлую лошадь на себе тащить… вы понимаете.
В.СОЛОВЕЙ: Опять же ситуация несколько сложнее и для силовиков. Во-первых, силовики прекрасно знают, что это не Путин, это двойник. У них нет в этом нет ни малейших сомнений. Второе: они знают, что реальный рейтинг того, что мы называем Путин, некого образа — 26-28%. Это рейтинг его политической поддержки. Не 70%. 26-28%. А теперь представьте себе, они задаются вопросом: А что будет с нами? Может быть, нам поддерживать эту фикцию, сделать все возможное, чтобы продолжать поддерживать народ, скручивать в бараний рог и не рисковать, а если мы рискнем, то что мы получим? А с кем мы будем договариваться?
Вот они смотрят: А с кем они могут договориться? Да не с кем договариваться. То есть ситуация на самом деле, если для нас любая возможность рассматривается нами как альтернатива, то для тех людей, которые сейчас правят — допустим, 20 человек, — а для них альтернативы пока что не существует или, по крайней мере, мы не знаем об ее существовании. Поэтому они не намерены поддаваться. Опять же тот опыт Лукашенко, который мы сегодня несколько раз вспоминали, их научил, что «властвовать надо беззастенчиво», повторяя Леонтьева Константина. Тогда у вас есть шанс.
И.БАБЛОЯН: Но это все можно же поддерживать очень-очень долго.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, долго не удастся, за рамки этого года мы уже не выйдем не в силу тех причин, которые мы обсуждаем, а в силу напряжения в самой элите. Начнется деконструкция режима или его развал…
И.БАБЛОЯН: Они сами себя есть начнут?
В.СОЛОВЕЙ: Да, совершенно верно. Сами себя именно после президентских выборов. Поскольку ставка очень велика будет, и ситуация выйдет из-под контроля. Она и сейчас-то трещит, просто мы не видим этого, потому что это схватка бульдогов под ковром. Но где-то в марте, апреле эта схватка из-под ковра, этот клубок выкатится на всеобщее обозрение. Там идет очень серьезная борьба за то, кто будет премьер-министром, кто сохранит позиции, кто станет преемником…
В.РОМЕНСКИЙ: Это война всех против всех?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, есть коалиции, есть люди, тяготеющие к тем или иным коалициям. Если очень условно, две коалиции. Одну возглавляет Патрушев, он сейчас, кстати, и управляет Россией — Николай Платонович, все основные решения принимает он, но с ведома других элитных группировок. И другая коалиция, во главе которой стоит Чемезов. Да, у них есть консенсус, они сотрудничают, но консенсус этот временный. В принципе, их взгляды на будущее, на настоящее здорово расходятся.
Представьте себе, если лидеры одной из коалиций — силовой, они мечтают о национализации активов. Список активов, подлежащих национализации, подготовлен. Они мечтают о том, чтобы ввести в России такую технотронную антиутопию — смесь цифрового концлагеря Китая с северокорейским концлагерем. Как вы думаете, будет ли это нравится всей элите? Нет, не будет.
В.РОМЕНСКИЙ: Когда будут забирать у нее активы, наверное…
В.СОЛОВЕЙ: Совершенно верно. Я и веду к тому, что есть не иллюзорная, гуманитарная почва для конфликта, она материальная, весомая, грубая и зримая. И среди тех людей, которые составляли путинское окружение, сейчас постпутинскую элиту, немало людей — вам это покажется странным, но это реальность, — которая считает, что страна оказалась в тупике, что ее завел в тупик покойный Путин, что из этого тупика надо выходить. И некоторые из них видят выход из тупика на пути демонтажа путинского режима. Другое дело, что они пока нее понимают, как они обеспечат собственную безопасность, активы и прочее. А с кем они будут договариваться? Пока не с кем. Возможно, они договорятся внутри друг с другом, а потом обратятся к части общества. То есть я делаю ставку на то, что изменения будут не снизу происходить, а сверху. Но все, что происходит внизу, это не просто легкая рябь на воде, нет — это создает фон для изменений, которые начнутся сверху.
И.БАБЛОЯН: А если совсем прагматично на это смотреть. Вы говорите, есть Патрушев, есть Чемезов и еще ряд фамилий. А почему бы им всем не поддержать того же самого Надеждина, который не то чтобы очень сильный лидер.
В.СОЛОВЕЙ: А зачем? Они не верят ему. Зачем им поддерживать. За него никто никаких гарантий не дает, никто за него не ручается. Он по большому счету ни с кем не связан.
И.БАБЛОЯН: А кто им сейчас дает гарантии?
В.СОЛОВЕЙ: Гарантии дают их договоренности. Гарантии дает то, что они могут взаимно уничтожать друг друга. Это… страха, основанная на ресурсах, которые имеет каждая группировка. Это им дает пока какие-то гарантии, касающиеся настоящего, возможно, ближайшего будущего. Стратегически гарантий нет. Поэтому это головоломная проблема, как найти выход в будущее. И этим сейчас многие заняты, все, кто еще способен думать. Среди элиты, я думаю, они этим озабочены в первую очередь, как прорваться в будущее.
И.БАБЛОЯН: А Дмитрий Анатольевич Медведев там вообще уже не существует?
В.СОЛОВЕЙ: Его давно там нет. Ну, помилуйте, это такой злой клоун. Его как клоуна используют. Все его твиты знаменитые, они согласуются с администрацией президента. Пишутся его помощником. Дмитрий Анатольевич их авторизует, а согласует все администрация президента.
И.БАБЛОЯН: А роль Кириенко какая сейчас?
В.СОЛОВЕЙ: Кириенко, действительно, то, что называется царь внутренней политики — это чистая правда. Но он не входит в число тех людей, которые Россией управляют. Его судьба будет зависеть не только от того, как пройдут президентские выборы, а от того, какая сложится констелляция сил после президентских выборов, и что будет происходить в этот момент между выборами и инаугурацией, если вообще инаугурация состоится.
В.РОМЕНСКИЙ: Когда начнется демонтаж системы, видится некая грызня этих сил, структур, объединений. Что будет происходить для народонаселения? Если у меня будут забирать активы, наверное, кто-то будет этому крайне сопротивляться. Те, у кого эти активы очевидно будут забирать, наверное, они с тем, что хотя бы еще как-то можно спасти попытаются бежать.
В.СОЛОВЕЙ: Да, Владимир, это первая мысль, которая приходит в голову. Тем более, она питается многовековой историей России. В России традиционный путь сопротивления — это бегство. И он довольно экономичен, как ни странно прозвучит. Национализировать-то не собираются мелкую, мельчайшую промышленность, мельчайшие бизнесы. Речь идет о крупняке. Ограничения предполагается вводить в любой случае — ограничения на выезд. Есть база данных, по которой эти ограничения будут вводиться. Фактически уже сейчас пограничной службе даровано право отбирать паспорта. Причем база это сформирована на очень гибких основаниях. Там не только те, кто могут подлежать мобилизации, но и ряд представителей дефицитных профессий, допустим, программисты, допустим, врачи, включая врачей-женщин. Могут быть введены ограничения на перемещение между регионами Российской Федерации. Это обсуждалось еще в 2022 году перед мобилизацией. С поздней весны, лета 22-го года это все обсуждалось.
Тем более, что если Патрушев почувствует силу закусит удила — сейчас он сдерживается, душит прекрасные порывы, — то мало никому не покажется. Ну, а как будут люди реагировать? Это или бегство — те, кто успеет убежать или это внутреннее бегство, я не имею в виду внутреннюю эмиграцию — просто начнут прятаться. Все-таки весь учет и контроль, они формализованы. Если вы живете в квартире не по прописке и в городе, где нет разветвленной системы видеонаблюдения, как в Москве, — а в Москве она, проверьте, блестяща, я сталкивался с этим пару-тройку раз, — тем паче в вас власть не заинтересована, вы можете довольно спокойно жить.
В любом случае градус нервозности, напряжения вырастет очень серьезно. И к этому надо готовиться. Потому что помимо этих вещей, которые можно называть административно-полицейскими мерами, ужесточением дисциплинарного контроля мы столкнемся еще с рядом проблем, повторяющих яичных дефицит, но уже с другой провизией. Это молочные продукты, зерновые и это мясо. Эти кризисы неизбежны, они заложены в структуру современной российской сельскохозяйственной аграрной экономики.
В.РОМЕНСКИЙ: Когда властям нужно будет признать, что Путин, он уже не с нами?
В.СОЛОВЕЙ: Ну, тогда, когда они сочтут правильным — одна точка зрения. А вторая: когда кто-то из тех людей, которые сейчас правят Россией, сочтет, что этот аргумент надо использовать. Скажет, причем не напрямую, он обратится через лидеров общественного мнения, кстати, через эмигрантские медиа, этот вариант рассматривается, через людей, пользующихся все еще приличной репутацией о том, что на самом деле Путина нет в живых, и на самом деле Россией правит двойник. Точнее, от имени двойника правят вот такие люди. Этот вариант тоже вполне реален.
И.БАБЛОЯН: В этом смысле, мне кажется, все равно Путин — двойник или не двойник, кто сейчас правит. Потому что у нас есть Владимир Путин и как мы ориентируемся, какой бы он ни был ориентир, что у элит, пока на эту историю, что у населения в преддверии марта.
В.СОЛОВЕЙ: Ирина, я понимаю вас. Но на самом деле это следствие нашей трусости, а главное конформизма. Попробуйте взглянуть на ситуацию непредвзято. Власть очень боялась после смерти с 26 октября, когда стала замещать Путина двойником, начала не то что массовых выступлений, а просто распространения этой информации и изменения поведения как общества, так и чиновников. Если есть начальника и вы видите куклу, фикцию просто, то почему вы должны выполнять эти распоряжения? То есть начало массового фактического саботажа без выдвижения всяких политических требований. Власть этого очень серьезно боялась и сейчас боится, кстати, Они видят, что пипл хавает, но сколько он будет хавать?
И.БАБЛОЯН: А я искренне не понимаю. У них же есть Кириенко… Ну, понятно, Патрушев, он совсем была бы непопулярная фигура, чтобы его выдвигать в президенты, но у них есть Кириенко.
В.СОЛОВЕЙ: Помилуйте, если сразу объявлять, что Путина нет — это серьезнейший, глобальный кризис, размеры, масштабы которого выйдут за размеры Российской Федерации…
И.БАБЛОЯН: Но даже эти люди — двойники, не двойники, — они же тоже не вечные.
В.СОЛОВЕЙ: Так их никто вечно и не собирается использовать, естественно. Вопрос в том, как долго. Вначале речь шла о двух-трех месяцах, сейчас решили продлить. Патрушев говорит, что пора этот балаган прекращать, потому что риски растут и непонимание становится все более очевидным…
И.БАБЛОЯН: А что они делят кроме политических должностей?
В.СОЛОВЕЙ: Это же вопрос жизни и смерти, сохранение активов. Кто будет править Россией.
И.БАБЛОЯН: Так они все в одной лодке.
В.СОЛОВЕЙ: Они не уверены в этом, что они в одной лодке. Или, по крайней мере , часть группы, часть фракции пытается построить свои собственные лодки или найти спасательные плоты. Это как раз и есть то, что называют расколом элит. Не тогда, когда мы это обсуждали, и никакого раскола не было, а сейчас, когда он начинается, потому что это вопрос о будущем России. И он стоит в центре. Это такой не всегда проговариваемый, но, действительно, центр, точка отсчета всех дискуссий: а что дальше? Какая Россия нам нужна. Вот консенсус: пока мы сохраняем статус-кво. Как долго и к чему мы движемся?
Вот Патрушев предлагает двигаться назад, в Советский Союз, модернизированный Советский Союз. Другие говорят: «Нет, не надо». Но есть ощущение, что путинский режим себя уже изжил. Перейти к новому, модернизировать его, демонтировать? — вот все это сплошные вопросы. Но эти вопроса начнут решаться еще до конца этого года.
В.РОМЕНСКИЙ: Валерий Дмитриевич, скажите, а с войной в Украине на фоне этой борьбы элит внутри России, что будет происходить, по вашей оценке?
В.СОЛОВЕЙ: Пока на этот счет есть консенсус. Если были расхождения, теперь — консенсус очень простой: Россия готова к миру, но на тех условиях, которые она предлагает. Условия — это сохранение статус-кво. То есть все территориальные приобретения, не говоря уже о Крыме, остаются за Россией. А Россия готова договариваться. Если Украина не готова договариваться, то Россия будет воздействовать на Запад с тем, чтобы он стимулировал Украину к заключению соглашения. Поэтому Украину ожидают очень тяжелые месяцы, не менее тяжелые, чем в 22-м году, а, может быть, в каком-то смысле даже более тяжелые. Такова реальность. Россия будет усиливать давление на фронтах, что происходит. Российская военная промышленность отмобилизована и работает очень хорошо по всем оценкам. Россия превосходит Россию и будет превосходить в выпуске вооружений и боеприпасов. Если надо, будет проведена мобилизация после президентских выборов. Она, кстати, может стать важным триггером недовольства, но, тем не менее, для ее проведения с организационно-технической точки зрения все готово.
Поэтому, почему бы не заключить мир с Украиной с позиций силы? Это, естественно, не контроль над Украиной, об этом речь уже давным-давно не идет. Собственно, с марта еще 2022 года речь об этом не идет. Но сохранить то, что…
И.БАБЛОЯН: То есть они уже смирились с тем, что никакой ставленник Кремля не будет…
В.СОЛОВЕЙ: Нет, с марта 22-го года вообще вопрос об этом не идет.
И.БАБЛОЯН: То есть как за три дня они взяли…
В.СОЛОВЕЙ: Это стало понятно, и Путину это стало понятно… Им двигала подлинная ненависть к Украине, причины которой до конца не очень ясны. Но все остальные относятся к этому прагматически. Россия должна сохранить Крым — я имею в виду Кремль, — Россия должна сохранить сухопутный коридор в Крым. Частью новых территорий можно пожертвовать, за исключением коридора в Крым. И Россия должна полностью получить Донбасс. И после этого можно договариваться. Вот с их точки зрения такова реальность.
Военные итоги 23-го года оцениваются позитивно. Это оценки военных. Политики их разделяют. Да, менеджмент устал от военных действий, считает, что это не нужно, но государственная машина Российской Федерации работает на военные действия и работает неплохо. Можно сказать, не в пример лучше украинской государственной машине, это правда.
И.БАБЛОЯН: То есть они на полном серьезе сейчас должна заниматься исключительно Донбассом?
В.СОЛОВЕЙ: И хотели бы овладеть Авдеевкой к президентским выборам, хотели бы поскорее Украину стимулировать выйти на мирный трек, но Украина не хочет. Поэтому не мытьем, так катаньем. Будут стимулировать Запад. Проведут против Запада ряд операций под чужим флагом с тем, чтобы показать: «Если вы будете продолжать помогать Украине, вам будет плохо». Есть же новый фронт на Ближнем Востоке. Да он и отвлек внимание. появятся новые фронты, пусть небольшие, но они появятся. Кто-то будет наносить удары по американским базам. Что-то будет случаться в европейских странах, которые составляют опору ЕС и НАТО. Все будет происходить под чужим флагом. И Западу будет очень не по себе. Наверное, буду сигнализировать: «Давайте надавите на своих украинских визави, прекращайте поддержку. Вы же можете, правда? Ну, давайте!»
Я вам сейчас просто рассказываю о планах Кремля. Действительность, конечно, окажется иной, как со всеми планами бывает. Но Украине будет очень несладко.
И.БАБЛОЯН: У Запада сейчас свои внутренние проблемы.
В.СОЛОВЕЙ: О чем и речь. Россия рассчитывает это использовать и, в общем, она использует. Рассчитывает, что можно, таким образом, лишить Украину поддержки. Не полностью, конечно, но сократить размеры этой поддержки и попробовать вынудить Запад манипулировать Украиной.
В.РОМЕНСКИЙ: Я бы хотел с вами поговорить про этику, и кто ее сейчас насаждает, кто за это в Кремле сейчас отвечает. Ксения Собчак со ссылкой на свои источники говорит, что именно режиссер Михалков пришел к Владимиру Путину и продемонстрировал ему ролик с рэпером, который у Ивлеевой появился с носком Balenciaga на гениталиях. Путин или тот человек, который себя за него выдает, к этой теме возвращался. Но кто сейчас бьется, таким образом, за традиционные ценности, как это до нас доносится? Кто главный поборник нравственности в руководстве российском.
В.СОЛОВЕЙ: Никакому так называемому Путину ничего не показывали и показывать ему ничего не надо. Решение принимал Патрушев. Он был в курсе происходящего на вечеринке. Но ему это подали специфическим образом. Поскольку знают, что Николай Платонович гомофоб, как и положено офицеры советского КГБ, он так сдержано, интеллигентно, но тем не менее. Педалировали гей-тематику, и вообще пора приструнить «мастервов культуры», которых Патрушев, как человек, работавший в КГБ и знающий, насколько эта среда инфильтрована осведомителями, насколько она мерзкая в морально-этическом отношении, он к этому отнесся с пониманием, он решил преподать урок. Вот этот урок преподается сейчас. Странно, что люди не замечают, что Путину было наплевать на ЛГБТ, всегда было наплевать. Он был к нему толерантен, особенно среди творческой элиты, среди политической элиты. Патрушев совсем другой человек и другая культурная политика, другие стандарты, другие горизонты. Патрушев глубоко презирает Михалкова, он его считает ничтожеством. Именно Михалков ни на что повлиять не может, что бы он не предлагал, с чем бы он не ходил.
Эти люди — можно как угодно к ним относиться, мы относимся к ним негативно, — но они знают подноготную этой среды и знают ее слишком хорошо. И если бы эта подноготная стала бы достоянием общественности, мы бы с вами с омерзением просто отвернулись от этих людей.
Мы, правда, ценим их не за это, и не только за это — перефразируя старый анекдот. Это новая культурная политика, новый стандарт, борьба за народную нравственность. Она вылилась в ограничение абортов, введение, в том числе, массовой психиатрической экспертизы. Она будет введена. Как она будет работать? Будет политическое направление, будет культурно-сексуальное направление. Как говорилось в советское время, нормальный человек против советской власти выступать не может. Если выступает — вот вы в пикет вышли, помните, как Петрова, по-моему, в Петербурге, — то вы ненормальный, вас направят на психиатрическое лечение. А если вы фертильная женщина детородного возраста, и у вас нет детей, вам надо пройти психиатрическую экспертизу тоже. Это все будет вводиться. Это уже вводится.
Так будет выстраиваться политика. Потому что это в голове у одного человека, в первую очередь. Это проекция его мировоззрения. И к Путину это никогда никакого отношения не имело и в помине. Ему на все это было глубоко наплевать. Обратите внимание, как разительно отличаются вещи, которые происходили до октября прошлого года и происходят после октября.
В.РОМЕНСКИЙ: Мне просто интересно, если Патрушев такой гомофоб, то наверняка у него много есть недоброжелателей. Наверное, в руководстве некоторых банков российских, может быть или в какой-то палате парламента, нижней например.
В.СОЛОВЕЙ: Абсолютно есть, да. И эти люди держат пока удар. Хотя я могу сказать, что один из главных критериев большой кадровой чистки, слухи о котороые сейчас циркулируют, я об этом говорил еще с ноября, потому что в этих слухах, которые слышите, нет ничего достоверного абсолютно, кроме того, что чистка будет, — один из главных критериев — принадлежность к гей-группам. Если вы принадлежите, вам не место в государственных учреждениях, на госслужбе и тому подобные вещи. Нет, живите, пожалуйста, наслаждайтесь жизнью, как хотите, любите кого хотите, как хотите, но только вы не должны быть госчиновником, занимать место в госкорпорации. А поскольку в России очень влиятельное ЛГБТ сообщество внутри элиты, наверное, самое влиятельное в мире, то эти люди, эта группа сопротивляется, да.
Очень опасно создавать для себя линии напряжения, открывать сразу несколько фронтов. Посмотрим, к чему это все приведет.
И.БАБЛОЯН: А почему, простите, Патрушева никто не трогает, если он их так бесит?
В.СОЛОВЕЙ: Помилуйте, а как? Вы что, думаете, легко дотянуться? Да нет, совсем-совсем непросто.
И.БАБЛОЯН: А силовики его уважают?
В.СОЛОВЕЙ: Кто-то уважает, кто-то признает его лидерство. Но сказать, что все силовики лояльны, было бы очень серьезным преувеличением. То есть если формально подходить, что Патрушев скорее модератор, чем лидер силового лобби, то там есть фракции в этом силовом лобби, есть группы, которые легко выступят против него. То есть они пока относительно лояльны ему. Но до конца не будут, потому что у них есть свои позиции, свое видение будущего, и всё это проявится рано или поздно. То есть нельзя сказать, что есть силовая башня против, условно, технократической. Нет, ситуация более сложная.
И.БАБЛОЯН: А вот эти отключения интернета в некоторых региона, которые мы видим… В Якутии несколько дней ни Telegram ни WhatsApp не работали. Это тренировка?
В.СОЛОВЕЙ: Да. Ну, то, что было в Башкирии, Якутии, — это была попытка помешать разрастанию волнений. Такие вещи, вы помните, и в Москве во время массовых мероприятий проводились — глушили. Но это тоже часть общегосударственной политики. Вот в последнюю декаду января как раз проводились учения как раз в ряде регионов по замедлению скорости YouTube, по созданию проблем для пользователей. Это прошло не очень успешно. И, кстати, итоги этих учений в целом по отключению WhatsApp, Telegram и Signal считаются экспертами не очень успешным, потому что VPN позволяет преодолевать эти проблемы.
И пока что вводить ограничения удается для нескольких регионов, то есть не в общенациональном масштабе. Я не знаю, какими техническими ограничениями это вызвано, но так мне описывали ситуацию. В феврале будут проводиться общенациональные учения. Считают, что эти слабые места удастся решить, и где-то к президентским выборам будет всё готов для общенациональных отключений или для создания общенациональных проблем, я бы так сказал, по части связи, по части пользования мессенджерами. Поэтому могу через вас обратиться ко всем: находите себе надежный VPN и лучше не один.
И.БАБЛОЯН: А это к 17 марта?
В.СОЛОВЕЙ: Да, готовиться к 17 марта. И, кстати, тоже очень интересный показатель. Если вы абсолютно уверены в своем преимуществе, превосходстве и поддержке, то чего же вы опасаетесь? А опасения очень серьезные. Мы видим множество локальных региональных кризисов. Владимир упомянул и Башкирию, и Якутию, я упомянул яичный кризис, мы видели кризис, связанный с ЖКХ. Слишком много кризисов. Если они будут быстро развиваться, наслаиваться один на другой, перерастать и приобретать все больший размах, они создают очень неблагоприятный фон для проведения президентских выборов и для достижения нужных результатов на этих выборах. И, наоборот, они создают благоприятный фон для элитного конфликта, потому что элита смотрит: Ага, управление зашло в тупик, что, в общем, чистая правда.
Санкции начинают работать, потому что не хватает того, сего, пятого-десятого. На военку хватает, на остальное не хватает.
И.БАБЛОЯН: Но ЖКХ — это же чистой воды, получается, санкции?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, ЖКХ — это результат воровства в гомерических масштабах. 90% денег, выделенных на модернизацию сетей, были разворованы.
И.БАБЛОЯН: А продукция есть.
В.СОЛОВЕЙ: Если продукция сельхозхозяйства — да, там, действительно, будет падение. Нужны корма, нужен селекционный материал, надо завозить бычков и коров. Это лучше поговорить со специалистом. С Павлом Грудининым, я полагаю, он бы объяснил. Мы очень в этом смысле зависимы от импорта, чрезвычайно. И все это начинает сказываться. То есть это не следствие чей-то хитрой игры: там пытаются бороться с Патрушевым Дмитрием, которого прочат в президенты. Нет, это просто проявление накаливавшихся за последние два года проблем. Вот сейчас эти проблемы начинают срабатывать. И власть этого опасается. Она, действительно, не может не опасаться, потому что ситуация ухудшается.
В.РОМЕНСКИЙ: Вопрос, который хочу задать: у Лукашенко есть двойник? Федеральные каналы их показывали с человеком, которого там представляли Владимиром Путиным. Как Лукашенко на это все смотрит. И он-то различия должен замечать.
В.СОЛОВЕЙ: Он знает, с кем имеет дело. Он прекрасно знает, что в хоккей с ним играл не Путин, но он, естественно, молчал, чтобы получать кредиты. Но прекрасно знал, когда встречался в сентябре с Путиным. То есть на протокольной съемке был двойник, а разговоры Лукашенко вел с Путиным, едва живым уже. Тот находился в предсмертном состоянии. Он прекрасно знает, что и как с Путиным и, в общем, радуется, что он его пережил. Он испытывает неподдельную детскую радость, что он его пережил. Что касается двойников Лукашенко — я никогда не слышал. Но даже если таковые имеются, то, скорей всего, это технические двойники, которых могут использовать для проходки, для появления на публичных мероприятиях, где человек ничего не говорит. Он просто показался, помахал рукой и всё.
У Путина всегда было два двойника: основной двойник и технический. Технический использовался для таких вещей. И вот основной — Евгений Васильевич, он, кстати, из Беларуси, из Могилева родом, который сейчас играет роль Путина. Он, кстати, моложе оригинала на 8 или 10 лет, я точно не помню. Вот он основной. Его долго тренировали, готовили пластику, тренинг постоянный, даже заставили немецкий язык учить. В общем, готовили по-настоящему, но мозги-то ему не вставишь. Поэтому он как рот откроет — это ужас.
В.РОМЕНСКИЙ: А какие примеры вы можете привести?
В.СОЛОВЕЙ: Допустим, последний из Калининградской области, когда он стал объяснять, что демографы не правы, а он знает, как решаются демографические проблемы. Он просто… Есть такое выражение замечательное «альтернативно одаренный». Его же пик жизненной карьеры… действительно, был плотник 4-го разряда, автомобилист, бабник, ездил на «Ладе». Служил в морской пехоте в Крыму в советское время. Человек ничего не добился, а тут подфортило: поднялся.
В.РОМЕНСКИЙ: А когда на него обратили внимание, когда его начали…?
В.СОЛОВЕЙ: Это несколько лет тому назад нашли, сделали предложение. Он от него, кстати, вполне мог отказаться. Перевезли в Москву и стали доводить до ума.
В.РОМЕНСКИЙ: А выбрали его просто потому, что он служивый и как-то внешне похож был?
В.СОЛОВЕЙ: Там несколько критериев. Да. Не просто внешняя похожесть, но и такая похожесть, которую потом можно было доработать. Второе — это отсутствие каких-то сильных социальных и личных связей. У него не было семьи. Там были какие-то знакомые… То есть чтобы человек можно было легко изъять и это не было заметно. Это же не похищение, это добровольное сотрудничество. Вам обещают золотые горы, что будет дом в Чикаго, много женщин и машин… Ну, ему тоже пообещали. Любой бы нормальный человек, услышав такие обещания, понял бы, что его обманут. Такие обещания просто никогда не будут выполнены.
Но этот решил вступить в авантюру, и пока все для него оборачивается неплохо. Но на самом деле вне этих публичных показов, вне выступлений он находится в строжайшей изоляции. Он находится только с обслуживающим персоналом, более ни с кем.
В.РОМЕНСКИЙ: А кто его тренирует и готовит к речам, к встречам.
В.СОЛОВЕЙ: Все это естественно, кладут информацию, у него неплохая память, он многое запоминает. Он тщательно готовился в свое время. И говорили, что когда он старался — сейчас он уже не очень старается, — он во многих вопроса разбирался лучше оригинала. Он просто читал, что ему давали, старался запоминать. Когда он встречается с какими-то людьми, ему кладут справки, когда последний раз с этим человеком встречался оригинал, о чем они говорили, какие-то психологические особенности поведения собеседника и прочее. Да, его готовят, его несколько лет готовили. Все идет не то что уж совсем без проколов, потому что манера поведения разительно отличается от манены поведения оригинала. Это просто разные люди. Отличается внешность. Форма черепа другая. Двойник выше на несколько сантиметров. Поскольку он моложе, он бодрее и энергичнее. Различий хватает. Надо просто непредвзято посмотреть, проявить некоторую… как говорил Честертон, «если у вас есть интеллект, попробуйте им воспользоваться».
И.БАБЛОЯН: Вы говорили про локальные конфликты, которые происходят, но есть еще жены мобилизованных, которые не успокаиваются.
В.СОЛОВЕЙ: Хорошо, что вы сказали. Это тоже относится к числу этих проблем. Она не одна, а их несколько и, видимо, их число будет возрастать, увеличиваться. И вместе это будет создавать очень тревожный фон. Приведет ли это все вместе взятое к выступлениям общенационального характера, я не знаю. У меня есть сомнения. Помните 20-й год, Хабаровск? Там же 2-3 месяца продолжались выступления. Реакции в России не было.
Башкирия. Массовые выступления. Но даже в самой Башкирии не было сильной реакции республиканской. А вот, скажем, яичный кризис. Те кризисы, о которых я говорил… кстати лекарственный кризис, потому что вымываются позиции по ряду важных лекарств. Сейчас это все в ручном режиме удается регулировать, но скоро уже не смогут.
Как люди на это всё будут реагировать? Если они в одном городе выйдут, в другом, третьем, возможно, по разным причинам, возможно, по одной причине. Мы же не знаем, массовая динамика непредсказуема — это аксиома политического анализа.
И.БАБЛОЯН: Долго они еще будут их не замечать, именно жен?
В.СОЛОВЕЙ: Почему? Их замечают, с ними работают. Другое дело, что с ними боятся обходиться силой, потому что мужья на фронте. Пытаются воздействовать через мужей. Передают это на откуп местным властям, региональным, говорят: «Давайте уговаривайте их там, пообещайте что-нибудь. Работайте!» Удается, может быть, несколько затушевать, но не решить проблему. А в корне решить и невозможно. Поэтому она остается.
В.РОМЕНСКИЙ: Я хотел бы продолжить… Лукашенко — понятно, наверное, могут российские силовики убедить себя вести прилично и правильным образом реагировать на то, что нужно. А другие международные лидеры, которые общаются с Путиным, так или иначе, они почему не видят изменений.
В.СОЛОВЕЙ: А Владимир, какие международные лидеры, скажите?
И.БАБЛОЯН: Макрон только несколько раз с ним общался. После этого впал в депрессию, говорили.
В.СОЛОВЕЙ: По телефону? Ну, кто общается. Ну вот, Си Цзиньпин встречался с двойником в октябре. В Пекин летал двойник. Китайцы прекрасно знают об этой ситуации. Их все устраивает, им хотелось посмотреть на двойника. Американцы знают, что Путина нет в живых, страной управляет двойник формально. Британцы об этом знают. Французы и немцы об этом, по крайней мере, догадываются. Турки знают, Эрдоган. Но видите, всех всё устраивает. А, собственно, почему они должны об этом оповещать весь мир? Разве это не дело России?
В.РОМЕНСКИЙ: Они выстраивают договоренности…
В.СОЛОВЕЙ: Они же никаких соглашений не подписывают, обратите внимание. Все те встречи, которые вы упомянули или нет, это были встречи, которые обходились без всяких соглашений формализованных.
И.БАБЛОЯН: А лидер Северной Кореи когда приезжал?
В.СОЛОВЕЙ: На Ким Чен Ына, понимаете, решили, что если для европейцев все азиаты на одно лицо, то для Ким Чен Ына, наверное, все европейцы на одно лицо тоже. Что думают северокорейцы на сей счет, как и на самих северных корейцев. Северные корейцы получили от России то, что они хотели. Это продовольствие, это ряд стратегических материалов. Это обещание помочь технологиями. Видимо, технологии касаются ракетного и ядерного оружия. Это предположение. В свою очередь северные корейцы с санкции Китая стали поставлять в Россию боеприпасы в изрядном количестве и баллистические ракеты, прототипами которых послужили в свое время ракеты советского образца, корейцы их доработали.
Все нормально. Всех всё устраивает.
И.БАБЛОЯН: Спасибо большое! Валерий Соловей, политолог был в утреннем эфире. Валерий Дмитриевич, спасибо!
В.СОЛОВЕЙ: Спасибо большое коллеги, зрители слушатели!