Виктор Ерофеев
писатель
писатель
Наш страх — особый страх. Мы люди страшного государства изначально. Мы пытались много раз подумать об этом и несколько раз попытались в истории поменять, но не так много — по пальцам можно пересчитать, и, в общем, мало что получилось. Поэтому у нас и демократия не сложилась даже как понятие, и также можно сказать про свободу и про ответственность…
Надо ждать «Хрущева». В этот раз «Хрущев» двинется не в эту сторону замораживания и его свергнут новые Брежневы, а надо двигаться в сторону того «Хрущева» (может быть получится в этот раз), который скажет: «Давайте тут откроем плюрализм мнений». Будет такой «Хрущев» — это будет чудо…
В какой-то степени это закономерность России — то, что случилось. Если брать метафору. Советский Ленинград, который пострадал зверски. Там выселяли всех дворян — всех. Потом блокада. Там погибли 1,5 миллиона человек. Потом космополиты и всё прочее. И этот город в отместку всей России сегрегировал великого гопника. Именно этот город…
Я уехал, потому что понимал, что дальше будет… Сначала тебе предложат молчание, а потом уже надо будет рапортовать. И если с этим не согласен, то тебя будут топить. Кое-какие мои приятели сигнализировали мне из высоких точек, что будет хреново. Но я всегда считал, что не я уехал из России, а эта нынешняя Россия уехала из меня…
Эфир от 18.12
Фрагмент эфира от 18.12.2023
Человечество попало в такое рабство своей глупости и все прочее, но осмысление это нулевое пока. Пока оно не будет как-то рассмотрено как определенная беда, ничего хорошего не будет…
Фрагмент эфира от 24.11.23
Тема будущего сейчас плохо прописана. У нас же тема будущего постоянно прописывается, но никогда не исполняется. Парадокс такой. Мы Третий Рим, весь царизм на этом стоял. Выполнили мы эту задачу Третьего Рима? Ни хрена. Коммунизм выполнили? Ни хрена. Вот поэтому, значит, будущего тоже нет…
Фрагмент эфира от 11.10
Фрагмент эфира от 11.10.23
Наша болезнь главная — это пофигизм. Она даже не болезнь. Болезнь — это глупость. А пофизизм — это состояние. Это когда уже сожгли сердце, легкие, почки отбили — и появился пофигизм. Особый человек…
Чтобы изменить что-то, сделать что-то политически, надо признать, что ты делаешь это для хороших людей, а не для говна. И поэтому русская литература подняла народ — любой: и либерала, и консерватора, и мракобеса, и революционера, — она подняла народ высоко…