Человек из телевизора - 2021-09-04
И. Петровская
―
Доброе утро, здравствуйте, дорогие наши слушатели, зрители! С вами, как всегда по субботам, ваша любимая программа «Человек из телевизора». И ваши любимые, опять же, ведущие — Ксения Ларина... Здравствуй, дорогой друг!
К. Ларина
―
Доброе утро всем и доброе утро Ире Петровской! Это же Ира Петровская?
И. Петровская
―
Она. Пока да. И конечно же, за звукорежиссерским пультом с нами Илья Крылов. И мы начинаем. Начинайте!
К. Ларина
―
Да, сразу, как всегда, призовем наших слушателей и зрителей на YouTube всё-таки как-то реагировать на нашу живую жизнь в эфире и ставить нам, пожалуйста, большие пальцы и лайки. Нам будет очень приятно. Ну а что касается нашего сегодняшнего эфира — да, вот мы здесь накидали с Ирой.Я буквально перед передачей в качестве предисловия сказала Ире по поводу вчерашнего шоу Ивана Урганта. Я его посмотрела сегодня утром по наводке нашего товарища Виктора Шендеровича, который был просто в шоке от увиденного. Это, как было объявлено, любимый писатель Константина Эрнста, Ивана Урганта и Семена Слепакова Сергей Довлатов. И по этому поводу они устроили такую веселую викторину.
Когда я стала Ире пересказывать, что это такое — это такая абсолютно запредельная пошлость, веселуха, как будто бы рассказывают истории, как Ира мне подсказала, из жизни Евгения Петросяна. Вот, чтобы вы понимали степень бессмыслицы и унижения человека. Может быть, конечно, он был веселым человеком — мы это знаем. Но хотя бы стоит посмотреть фильм Алексея Германа, чтобы понять, из чего этот человек состоял. Кстати, он вчера и был показан, я так понимаю, ночью — фильм Алексея Германа «Довлатов»?
И. Петровская
―
Ну да, поскольку сейчас 80 лет Сергею Довлатову, то очень много программ и фильмов о нем, и документальных, и художественных. Надо отдать должное, всё-таки эта дата отмечается достаточно широко и, в общем, достойно. Но я не видела...
К. Ларина
―
Но такой кикс. Посмотри обязательно — тебе, что называется, понравится. Я просто процитирую Виктора с твоего позволения, поскольку он забанен в Фейсбуке. Он очень хотел, чтобы эта реплика была услышана. Она маленькая.«Покойный, разминувшись с именем, казался вещью, — цитирует он. — Викторина на Первом канале по случаю юбилея Довлатова разминулась, кажется, буквально со всем, что представлял собой писатель. Впрочем, пошлость — почти неизменный спутник популярности. И текущая веселуха в честь довлатовского юбилея в прайм-тайм на главном канале страны — это своеобразная фиксация статуса. Довлатов признан классиком. «Ты этого хотел, Жорж Данден?». Нет, конечно, уж точно не этого. Но слава — это комплексный обед. Одно без другого не подают».
И.Петровская: Этот канал сегодня оправдывает существование вообще телевидения на этом российском пространстве
Вот такая вот горькая усмешка. Ну а раз уж мы с этого начали, безусловно, фильм Алексея Германа — обязательно посмотрите. Впрочем, была еще попытка рассказать про Довлатова. Помнишь, был фильм Станислава Говорухина? .
И. Петровская
―
«Это была прекрасная эпоха» называлось.
К. Ларина
―
Да, по его прозе.
И. Петровская
―
Я не буду особенно в это углубляться. Мне не нравится ни один из игровых фильмов, потому что… Потому что потому. Потому что когда мы помним, видели живые кадры, естественно, читали фактически нашего современника — да не фактически, а точно современника, поскольку 80 лет только бы исполнилось. Уйти, не дожив до 49 — кажется, что это было очень давно, а на самом деле всё было совсем недавно.Поэтому мне образы, созданные художественными средствами, кажутся какими-то картонными и на самом деле лишенными (наверное — я не была, конечно, знакома с Довлатовым) его вот этой невероятной... харизмы, что ли. Не знаю, как это назвать, но по всем описаниям люди, которые его помнят, конечно, рисуют нам совсем другой образ. Вообще в этом проблема создания образов людей, которых многие еще знают и помнят. Мы об этом много раз говорили.
Поэтому что касается Урганта, если это так (а я, конечно, верю Вите Шендеровичу), конечно, это очень неприятно. Потому что Ивана Урганта довольно долгое время (и я думаю, если это такой прокол, то он тоже, в общем, может быть случайный) отличало всё-таки присутствие в нем вкуса в том числе.
К. Ларина
―
Вот это абсолютно вкусовой прокол, спотыкач.
И. Петровская
―
Бывает, наверное.
К. Ларина
―
Знаешь, мне кажется, там было неправильно начато всё. Начато с того, что это, типа, мой любимый писатель, и вообще я на него похож. Играть в это — это уже путь, который тебя ведет по абсолютно нехорошей тропе. Ты там споткнешься. Что, собственно говоря, и произошло — запошлили, заржали. Очень обидно.Но я хотела всё-таки сказать, Ира, по поводу фильма Алексея. Говорухина даже не хочу обсуждать, согласна с тобой. Но Алексей Герман — я этот фильм сразу не приняла, когда он был сделан, и когда я его впервые увидела. Но по прошествии времени, когда я к нему вернулась, я поняла, что здесь главное, что всё-таки угадал Алексей — это абсолютное дыхание времени. Вот эта атмосфера, в которой этот человек жил, творил, и которая его выдавливала — он, как мне кажется, вот это ощущение перенес на экран. Она читается. Другой вопрос, конечно же, сам образ. И артист насколько подходит, не подходит — это уже другое. Мне здесь важнее контекст, который он всё-таки передал. Это важнее. Нет, не согласна?
И. Петровская
―
Ну, может быть. Я только первый раз смотрела. Может быть, когда я посмотрю второй, я уловлю дыхание и атмосферу того времени. Тем более, как мы наблюдаем, странное сближение.
К. Ларина
―
Не то слово.
И. Петровская
―
Но при этом те люди, которых эта атмосфера душила, это время и конкретные люди всячески выдавливали — сегодня они (это тоже какой-то парадокс, необъяснимый и невозможный) становятся как бы такими символами, что ли, страны, времени. А что бы было с ними сейчас? Сложно... Хотя вообще невозможно ничего воображать. Никогда не знаешь, какие трансформации могут произойти и с кем.
И.Петровская: «Ну, ничего не получилось, забудьте», говорят нам таким вот очень незамысловатым способом
К. Ларина
―
О чем ты? Мы тоже с тобой про это тоже говорили: что была бы, что бы сказал Высоцкий... Они должны были прожить эту жизнь с нами. С того момента, как они ушли из жизни, и до сегодняшнего прожить. Потому что они же этого ничего не увидели. Они не увидели другой жизни, другой страны, не увидели другого лица этой страны. Так что что тут говорить?
И. Петровская
―
Я тогда просто упомяну. Это не премьера, насколько я понимаю, но был фильм, который, мне показалось, адекватно воплощает представления о герое, о Сергее Довлатове. Это такая анимадок, то есть анимационное документальное кино, посвященное Довлатову. «Написано Сергеем Довлатовым» называется этот фильм Романа Либерова. Он работает в этой манере. Он делал фильм про Мандельштама, например, в такой же манере.Это как бы рассказывается от первого лица — от лица самого Довлатова. А комментирует там увиденное и услышанное вдова Сергея Довлатова Елена Довлатова. И вот это было не оторваться, честно говоря — настолько это было и изобретательно, и отчасти тождественно тому образу, который у нас сложился, когда мы читали (и продолжаем, кстати, читать) Довлатова.
К. Ларина
―
Закадровый текст читает актер?
И. Петровская
―
Вот я тут задумалась. Возможно, сам Роман Либеров. Я не знаю, честно говоря. Надо посмотреть.
К. Ларина
―
Короче, этот фильм есть в сети, безусловно. Обратите на него внимание. Давай я уже прочту наконец, быстренько. Итак, главная тема у нас получается (собственно, мы даже и начали с этого, и по поводу Довлатова в том числе) память и беспамятство. 17 лет трагедии Беслана отмечается в эти дни. Не знаю, что было по телевизору. Было что-то по официальному телевизору? Как-то эта тема поднималась?
И. Петровская
―
По официальному телевизору я вчера видела крохотные — вот реально крохотные — сюжетики. Именно сюжетики, потому что минуту, например, просто закадровый текст, который читает ведущий, и немного картинки — школа, белые шарики (картинки не из того времени, картинки сегодняшние и слова о том, что 17 лет назад напали террористы, благодаря им появились жертвы, погибли люди, дети.Вот так. Во всех информационных программах я увидела вот эти коротенькие сюжеты. Больше я не видела и не слышала ничего. Если вдруг я пропустила… А я регулярно переключала вчера на все ток-шоу и, конечно же, в основном попадала на Украину, на Афганистан. Не знаю. Может быть, вдруг они в какой-то момент тоже 3 минуты про это сказали. Но вот это всё. Ну, «Дождь» я не беру.
К. Ларина
―
Да, «Дождь», конечно, огромные молодцы, потому что сюжетов было достаточно. Были репортажи из Беслана вчера в вечернем выпуске новостей.
И. Петровская
―
«Дождь» — иностранный агент, ты забыла сказать.
К. Ларина
―
«Дождь» иностранный агент, конечно. Екатерина Котрикадзе тоже приходила вчера в студию, рассказывала о том, как в Москве, кстати, проходила траурная церемония. Она там присутствовала. В этой связи хочу анонсировать: Через неделю, 10-го числа, в пятницу будет большой спецпроект Екатерины Котрикадзе, приуроченный как раз к годовщинам терактов. В том числе и Беслан, в том числе и теракты 1999 году осенью в Москве.Наверняка постоянные зрители «Дождя» и наши слушатели уж точно знают, что в этом теракте, во взрыве на улице Московской, погибла мама Кати Котрикадзе. Катя этого не скрывает и уже рассказывала публично про эту трагедию их семьи.
Естественно, будет еще и отмечаться годовщина 20-летия теракта 11 сентября в Соединенных Штатах Америки. Пожалуйста, обратите внимание на этот спецрепортаж, который готовит Екатерина Котрикадзе на «Дожде» (иностранном агенте). Это будет в пятницу 10-го числа.
И. Петровская
―
Кстати, раз ты анонсировала этот проект, я увидела, что в программе Первого канала 11 сентября стоит (не помню, во сколько, посмотрите) фильм под названием «Загадка 11 сентября. 20 лет спустя». Документальный фильм, где, по всей видимости (более того, я даже анонс прочитала), будет высказана версия... Там написано так: авторы будут, видимо, доказывать, что там еще внутри были какие-то взрывы в башнях, потому что, как какие-то специалисты утверждают, от того, что врезались самолеты, башни не могли вот так вот упасть, загореться и полностью разрушится. Ну посмотрим. Это я просто получила анонсы, как обычно, с Первого канала, и вот вам сообщаю об этом.
К. Ларина
―
Я бы еще добавил к теме Беслана. Что тоже произвело очень сильное эмоциональное впечатление — это выступление Ольги Алленовой, журналиста, которая занималась этой темой все эти годы. И во время теракта она была там, в Беслане, и после. Написала большую книгу про эту трагедию.И она как раз в своем выступлении (это тоже было на «Дожде», как вы понимаете, на иностранном агенте) говорила о том, что такое волшебная сила искусства. Что интерес к этой теме вдруг неожиданно возродился после фильма Юрия Дудя.
И.Петровская: Аня всё это пропускала через себя и всё это делала
Когда 2 года назад было 15-летие со дня трагедии, со дня этого ужаса, тогда, вы помните, Юрий Дудь сделал большой фильм, посвященный Беслану. Огромный, очень сильный, мощный — настоящее документальное почти расследование с участием и очевидцев, и выживших людей, уже повзрослевших детей, родственников. И после этого интерес к этой теме вдруг возник вновь не только среди зрителей, что называется, YouTube-каналов, но и в обществе.
Так что это не просто так, имейте это в виду. Когда мы говорим («мы» говорю я условно, когда журналисты говорят) о чем-то, стучат в одну и ту же закрытую дверь, она рано или поздно откроется. Вот я в этом просто убеждена. Фильм был сильнейший, кстати.
И. Петровская
―
Да, я помню его тоже. И хорошо бы, если бы кто-нибудь его показал на более широком... Хотя куда уж шире?
К. Ларина
―
Куда там шире! Там столько миллионов просмотров!
И. Петровская
―
Десятки миллионов. Да, по-прежнему еще такая традиционная схема, что «хорошо бы показали в эфире». А теперь уже в этом даже и нет особой необходимости.
К. Ларина
―
Конечно. Итак, дальше. А, вот то, что бы я хотела, чтобы Ира про это тоже немножко рассказала. Поскольку в телевизоре этого точно не было, но оно абсолютно имеет отношение и к журналистике, и к памяти и беспамятству. Вручения премии «Камертон» имени Анны Политковской. Получила Наталья Синдеева (вот, кстати, в отношении телевидения).Это премия, которая учреждена «Новой газетой». В этот раз церемония проходила в Доме музыки. Ира Петровская как раз вела эту церемонию. Я всё ждала, что появится хоть какая-нибудь трансляция или запись этого вечера, но так и не дождалась. Я обращаюсь через Петровскую и через эфир «Эха Москвы»: пожалуйста, дорогая «Новая газета», вы же наверняка снимали. Это же важно показать! Там такие важные слова были сказаны и Натальей Синдеевой, и другими участниками. Ну расскажи немножко про это, Ира, потому что мы же не видели.
И. Петровская
―
Я узнаю, было ли. Я даже не помню, была ли съемка. Люди с камерами были, а стационарных камер — вот этого, по-моему, не было. Но узнаю, неважно. Да, 9-й раз проходит эта церемония. Она дается, присуждается жюри, которое каждый раз новое, представителям нашего журналистского цеха. В данном случае Наталья Синдеева не журналист, но она, безусловно, медийный человек.
К. Ларина
―
Медиа-менеджер.
И. Петровская
―
Медиа-менеджер. И, собственно, ее заслуга никем не подвергается никаким сомнениям. Людям, которые продолжают в своей профессии, в своей профессиональной деятельности утверждать те стандарты, те принципы, которых придерживалась, которым служила и за которые, в общем, по сути, и отдала жизнь Аня Политковская. Анна Политковская, наша коллега, наш друг — для нас, по крайней мере. И в «Новой газете», и я ее знала еще задолго до того.Я, кстати, первый раз вообще была на этой церемонии, и тем более первый раз ее вела. Но знаю, что создается такая особая атмосфера. В частности, по-моему, с прошлого года (а в этом году тем более из-за того, что требуется санитарная рассадка) пустые места в зале были заполнены большими портретами погибших, убитых при исполнении профессионального долга журналистов. Причем не только из России, наших, но и белорусов. Я видела там портреты погибшего оператора Дмитрия Завадского, Паша Шеремета. И, соответственно, это производит абсолютно оглушительное визуальное впечатление.
К. Ларина
―
Я могу себе представить. Особенно когда со сцены всё время смотришь на этот зал.
И. Петровская
―
Да, зал такой несколько затемненный. Там Юра Щекочихин, понятно, наши ребята.
К. Ларина
―
Такой «Бессмертный полк».
И. Петровская
―
«Бессмертный полк», да. Или, как кто-то сказал, наши павшие как часовые. И рядом, практических с 2-х сторон от каждого портрета, сидят, естественно, наши гости — живые люди, тоже коллеги. Еще раз повторю, что эта премия присуждается людям, которые достойно выполняют свой профессиональный долг.
И.Петровская: Вырванная из контекста не очень остроумная шутка в их интерпретации превращается просто в приговор
27 мая заседало наше жюри в «Новой газете», в редакции — кто на удаленке, кто очно — не было сомнений, что эту премию должна получить Наталья Синдеева. Повторю, 27 мая. А за 10 дней до церемонии ее канал, optimistic channel, был, мы знаем, признан тем, кем он был признан — иностранным агентом, чего уж тут говорить. И тем ценнее это, что жюри вынесло такое решение. И получается, что в своем выборе не ошиблось.
Это была необыкновенно эмоциональная часть, когда в начале шел предоставленный нам каналом такой трейлер, ролик о Наташе, где она, в частности (эти кадры из фильма Веры Кричевской) танцует свое танго с выкрутасами. Я в этот момент смотрела на Наташу, которая сидела в зале. Она вот так вот обхватила голову.
Потом я сама про нее, естественно, сказала слова, что этот канал сегодня оправдывает существование вообще телевидения на этом российском пространстве. Потом она говорила необыкновенно эмоциональные слова. А вторую премию, спецприз жюри, получил Дмитрий Марков. Это такой, как его называют некоторые, главный фотограф страны, который снимает глубинку, снимает провинциальную Россию.
К. Ларина
―
Его тоже открыл Юрий Дудь, кстати.
И. Петровская
―
Отчасти да. Но он попал к Юрию Дудю именно потому, что его фотографии… У него, оказывается, были выставки в Нью-Йорке, Париже, Риме. Живет он во Пскове. Потом, если ты помнишь, он у Пивоварова на YouTube-канале делал такие «Анти-трэвел». Именно не певец, а создатель такого образа настоящей России.
К. Ларина
―
Реальная Россия.
И. Петровская
―
Реальная Россия. Как живут люди. Первый раз я его видела вживую. Он тоже какой-то, по-моему, совершенно необыкновенный человек. Просто сказал «Спасибо» и выразил поддержку Наталье Синдеевой и всем, кто сегодня оказался с этой черной меткой (одновременно знак качества).Ну и добавлю, что в музыкальной части играл оркестр «Виртуозы Москвы». Сам Владимир Спиваков, прервал отпуск и лечение, прилетел, чтобы участвовать в церемонии, и он же вручал вот эти камертоны (а это настоящие камертоны) нашим лауреатам.
Вот, собственно, всё. Но, продолжая тему памяти и беспамятство, конечно, никто в этот день ни на одном федеральном канале не вспомнил про то, что это день рождения Ани Политковской. А через совсем немного, через некоторое время, 7 октября, будет 15 лет со дня ее убийства. И тогда же, 7 октября, истекает 15 лет сроку давности. Истекает срок давности по этому делу. И таким образом, собственно, как-то так: «Ну, ничего не получилось, забудьте», говорят нам таким вот очень незамысловатым способом. Но мы-то помним. Мы-то, конечно, никто и не забудем, и не забывали ни на одну минуту.
Но атмосфера вот этой церемонии, так называемой деньрожденной, была, в принципе, очень светлой, потому что действительно нам всем очень повезло, что родилась Аня Политковская. Прошла вот этот свой путь, который дорогого стоил и для нее, и для всех — и продолжает стоить.
Я думаю, что не только коллеги и друзья, но и огромное количество ее читателей, почитателей и, конечно же, людей, которым она реально помогала… А все знают, как в «Новой газете», в редакции, к ее кабинету иногда стояла очередь, состоящая из людей, которые пришли к Ане как к последней инстанции, за последней надеждой. Которым все отказали. Которые, в частности, в Чечне столкнулись с небывалыми, какими-то ужасными преследованиями либо своих детей, либо себя лично. И вот Аня всё это пропускала через себя и всё это делала. Сейчас мы уходим на новости, а дальше продолжим программу и нашу тему.
К. Ларина
―
Да, я бы только сказала, что есть люди, которые перехватили этот путь и продолжают его в журналистике. В этой связи Лене Милашиной просто нижайший поклон за то, что она делает.НОВОСТИ.
РЕКЛАМА.
И. Петровская
―
Едем дальше, продолжаем программу. С вами по-прежнему мы — Ксения Ларина, я, Ирина Петровская, и Илья Крылов. Давай следующую тему.
К. Ларина
―
Давай я сейчас быстренько дочитаю наконец до конца этот список, а потом мы вернемся. У меня как раз следующая тема, которую мы с Ирой тоже очень хотели поднять, потому что это важнейшее событие. Потому что это связано с федеральным телевидением, а там событий практически не бывает, давным-давно уже поняли. И вдруг такое вот действительно потрясение.О чем я говорю? Скажу. Это фильм Николая Сванидзе «Гетто», который вышел в ночном эфире канала «Россия-1», был показан там, и сейчас по-прежнему остается в YouTube-канале «России-1». Если вы этот фильм пропустили, обязательно посмотрите. Вернемся к нему.
Дальше. Выпуск «Котрикадзе иностранных дел». Сюжет о русофобии на «Дожде» (иностранном агенте). Почему обращаю ваше внимание и обращаю внимание Иры на этот сюжет, на этот выпуск? Поскольку там совершенно потрясающее маленькое интервью с Кареном Шахназаровым, которого Катя попросила прокомментировать историю про возможный законопроект, чтобы не пускать русофобов сюда, на территорию России. И вообще как он относится к этому понятию «русофобия».
Меня там поразили две вещи. Во-первых, то, что сказал Шахназаров — что мы сейчас переживаем пик могущества нашей державы. Поэтому русофобия расцветает махровым цветом, поскольку мы такая мощная держава. «Это участь могущества», говорит он.
И.Петровская: Я изумилась, что взрослый человек Гордон согласился на все условия, которые ему диктовал Моргенштерн
И. Петровская
―
А чего же тогда их бояться-то?
К. Ларина
―
Да. И второе, Ира — это special для тебя, что называется. «Нельзя никого оскорблять по национальному признаку, — говорит Шахназаров, переходя к теме Идрака Мирзализаде. — Это безобразие. Я категорически против, это самое последнее дело».В этой связи Катя у него спрашивает: «А вы в политических ток-шоу участвуете и смотрите их, которые идут на федеральных каналах — там разве нет оскорблений? Вы слышали, что они говорят про Украину и украинский народ, про украинцев?» Он говорит: «Да что вы? Да никогда в жизни такого не было! Какие оскорбления?! Я никогда не слышал, — говорит он. — Ни разу! Наоборот, всяческое уважение выказываем, всегда. Я участвую в этих ток-шоу. Никогда в жизни не было. Никого не оскорбляли никогда, и никто не позволит себе на российском телевидении это сделать».
Она говорит: «А программу Тиграна Кеосаяна вы видели, «Международная пилорама», и шутки, которые там звучат?». — «Ну да, я тоже участвовал. Но не знаю, никогда не слышал ничего. Чтобы Тигран позволил себе? Да никогда!». Я тебе передаю буквально все слова.
И. Петровская
―
Может быть, он смотрит какую-то другую «Международную пилораму». Какой-то другой Соловьев, может быть, там выдает одну версию, а они там у себя смотрят другую. Тогда в это можно и поверить.
К. Ларина
―
Но вообще, конечно, хочу вам сказать, еще буквально секундочку. Говорил всё это он — это я тебе передаю, пытаясь складно передать его мысли. Но выглядел он при этом очень жалко, скажу я честно. Вот он как бы такой яркий трибун в этих ток-шоу, всегда говорит то, что надо, что называется, не спотыкаясь о слова и мысли. Здесь же он смотрел в стол, как говорил Алексей Навальный, и с большим трудом пытался как-то защититься. Но было ему тяжело.И мне даже было просто его жалко. До чего же надо себя довести? Карен Георгиевич Шахназаров, выдающийся режиссер. Просто жалко людей. Так, пошли дальше быстро. Идрак Мирзализаде, пожизненно нежелательный. «Комики возмущены?», — спрашиваю я. Пока не очень.
И. Петровская
―
Нет, было. Тоже наш дорогой иностранный агент канал «Дождь» показывал обращение стендап-комиков по этому поводу.
К. Ларина
―
А, там и Миша Шац был, и Поперечный.
И. Петровская
―
Было, я лично это видела. Я уж не говорю, что про это говорил Михаил... Господи боже мой.
К. Ларина
―
Шац?
И. Петровская
―
Да не Шац, а ведущий.
К. Ларина
―
Фишман?
И. Петровская
―
Фишман, да. У меня почему-то вертится Шихман, притом Ирина. Говорил о несоразмерности примененной к Идраку Мирзализаде меры, когда его объявили пожизненно невъездным в Россию. Да, за довольно тупую, на мой взгляд, шутку. Но дело в том, что шутка эта, хоть она и тупая, но она вырвана из контекста. Он как раз наоборот говорил о том...
К. Ларина
―
О ксенофобии.
И. Петровская
―
О ксенофобии, да, основываясь на объявлениях. «Сдадим квартиру только лицам славянской национальности» — вот это вот. Но вырванная из контекста и без того не очень остроумная шутка теперь в их интерпретации, в интерпретации тех, кто принимал такое решение (МВД, что ли, это было), превращается вообще просто в приговор, в обвинительный акт.
К. Ларина
―
«Редакция», выпуск про БАМ. Кстати, когда я писала эту строчку, подумала: этот БАМ никому ничего не говорит из молодого поколения. Что за БАМ такой?
И. Петровская
―
Ничего, скоро скажет.
К. Ларина
―
Даже я, когда пишу «БАМ», тоже думаю: боже мой, как давно я не писала этих букв.
И. Петровская
―
А песня у тебя не крутилась?
К. Ларина
―
Нет, я вспомнила Елизавету Бам у Хармса.
И. Петровская
―
Да, Елизавета Бам у Хармса. Но тем не менее, «Слышишь время гудит — БАМ!».
К. Ларина
―
Опять будет гудеть.
И. Петровская
―
Всю нашу юность сопровождало вот такое музыкальное оформление.
И.Петровская: Мне кажется, вообще такая внепоколенческая вещь - некоторая корректность в эфире, определенный язык
К. Ларина
―
Новый цикл программы «Скажи Гордеевой». Канал «Скажи Гордеевой» Екатерины Гордеевой. И первый гость — совершенно замечательный человек и собеседник Надежда Васильева, жена и соратник Алексея Балабанова, была героиней этого большого интервью. Моргенштерн у Дмитрия Гордона. Я думаю, что вряд ли будем обсуждать, но, если хотите обсудить, прочтите колонку Ирины Петровской. Колонка написана в состоянии изумления.
И. Петровская
―
Причем изумление у меня не Моргенштерном, который, честно говоря, мне никто. Я изумилась тому, что взрослый, уважаемый, известный человек Дмитрий Гордон неожиданно согласился на все условия, которые ему диктовал этот юный кумир молодежи, и старался соответствовать и действовать в его стилистике.Поэтому когда этот матерится по каждому поводу, и Гордон неожиданно начинает говорить на этом языке. Он фактически не ловит его ни на каких несоответствиях. «Хорошо», — смиренно говорит он и переходит к следующей теме.
В общем, еще раз повторю: меня глубоко поразило вот это стремление сегодня хайпануть, как говорят, и тому, и другому. Хайпануть одному на славе другого. А теперь еще обязательное для многих условие каким-то образом понравиться молодежи, подрастающему поколению.
К. Ларина
―
Повилять хвостом перед ними.
И. Петровская
―
Зачем-то повилять перед ними хвостом, принять то, что перед тобой сидит кривляющийся юный, хоть и кумир, но в трусах и в шлепанцах, матерится, и ты всё это принимаешь. Я подумала, что это уже какое-то новое слово в интервью. Хотя мне казалось, что взрослый человек в состоянии каким-то образом дать понять, что в таком публичном поле желательно как-то хотя бы изъясняться другим языком. Но нет, полный восторг.
К. Ларина
―
Это, кстати, не первый случай у него. Помнишь, у него был Алексей Панин, которого просто не то что в приличный дом не должны пускать, а вообще просто стереть это имя из публичного пространства. Так у него было такое же огромное интервью с ним. Я не смотрела его, но просто видела отрывки. Могу себе представить. А это вообще — ну не знаю, совсем днище. Ты права, тут всё достаточно цинично — побольше лайков, что называется. А мы тут выпрашиваем лайки.
И. Петровская
―
Больше того, дальше я прочитала как бы отчет на странице его соавтора, партнера и жены: «Вот, мы порвали YouTube, у нас первые места в трендах — Украина, Россия, Беларусь и еще сколько-то стран. Ура-ура, миллионы просмотров», — и вспомнила, как так же отчитывалась съемочная группа фильма про скопинского маньяка у Ксении Собчак: «А зато мы всех порвали, а зато у нас просмотры».
К. Ларина
―
Кстати, такие же герои и у нее, обрати внимание. Она тоже их всех собирает. Знаешь, как консервные банки на хвосте у кошки — вот у нее тоже там собираются и гремят вот эти Моргенштерны и еще какие-то никому не известные персонажи. Вернее, нам с тобой неизвестные, но зато у них миллионные просмотры. Какие-то там звезды Инстаграма и прочее.
И. Петровская
―
Сейчас нам скажут, конечно, что это у вас там старческое брюзжание…
К. Ларина
―
Старые бабки.
И. Петровская
―
Но дело в том, что какими бы мы ни были бабками, старыми, молодыми — молоденькие бабушки, но при этом как-то, мне кажется, вне возраста и вне поколения, вообще такая внепоколенческая вещь, как некоторая корректность в эфире, определенный язык. Пусть это YouTube или это эфир — это неважно. Но просто это невозможно. И ладно бы еще это была хотя бы какая-то языковая красочка один-два раза. Но когда по любому поводу человек отвечает «А мне по.., а мне на…» и так далее, это производит просто тошнотворное впечатление.
К. Ларина
―
Физиологически невозможно.
И. Петровская
―
Да, и еще более тошнотворное впечатление производит то, что рядом сидит взрослый человек и улыбается на всю эту похабень, извините.
К. Ларина
―
На самом деле я не смотрела это произведение…
И. Петровская
―
И не надо, я всё за тебя сделала.
К. Ларина
―
Я прочитала твою колонку, и мне вспомнился образ, между прочим, не Моргенштерна — то, что ты описываешь, а даже, скажем так, человека-интеллектуала. Но точно такие же чувства физиологического неприятия я испытывала, когда Захар Прилепин сидел у Пивоварова.
И.Петровская: Соседи вначале выселили в другую комнатку, а потом проводили спокойненько в гетто и заняли ее комнаты
И. Петровская
―
Да, тоже в трусах.
К. Ларина
―
Да, в трусах, с голыми и босыми ногами. Всё это выглядело омерзительно. Мата там не было, но то, что он там нес, все до сих пор вспоминают и цитируют из того самого классического интервью, которое, как мне кажется, его закопало тогда как интеллектуала и как писателя.
И. Петровская
―
Напрасно ты так думаешь. Он хорошо себя чувствует.
К. Ларина
―
Сейчас да, откопался, отрылся. Ну давай перейдем к Николаю Сванидзе.
И. Петровская
―
Да, это важно. Вот это точно абсолютная шелуха, но она просто показательна с точки зрения отношения журналистов к этому так называемому представителю и кумиру молодых. И как бы за этот счет набор своих собственных очков. бы предпочла, чтобы набирали очки на чем-то другом. Давай, начинай!
К. Ларина
―
Да, действительно. Еще раз повторю, фильм называется «Гетто». Большой документальный фильм Николая Сванидзе, который был показан на прошедшей неделе ночью в ночном эфире «России-1». И опять же, повторю, и будем это повторять, что фильм этот находится в свободном доступе на YouTube-канале «России-1». Смотрим на ресурсе, где собираются, аккумулируются все передачи и фильмы, выходящие на федеральных каналах — в частности, ВГТРК. Дорогие друзья, не пропустите, посмотрите.Могу только сказать: у меня ассоциация с «Обыкновенным фашизмом» возникла сразу же, поскольку этот фильм построен исключительно на кадрах хроники. Там нет ничего постановочного. Там нет никаких интервью внутри сегодняшнего дня, никаких комментариев, никаких историков. Есть только закадровый текст самого Николая Сванидзе, который комментирует эти кадры. Ну а всё остальное исключительно из архивов хроники, самых разнообразных.
В чем разница между Лозницей? — меня тут спрашивали люди в сети. Так же, как у Лозницы, вообще нет никаких закадровых текстов, если вы помните. Там главное — искусство его монтажа.
И. Петровская
―
И звука.
К. Ларина
―
Да, интершум, переозвученный. А здесь, конечно, огромное значение имеет закадровый текст Николая Сванидзе, который, кстати, тоже не исторический. Он не указательный, он не морализаторский. Это комментарий человека, который просто сидит в зале, смотрит то, что он видит, и комментирует это.Это производит невероятное впечатление, потому что там понятно, что если мы говорим про гетто, понятно, что точка отсчета и главная тема — это холокост, уничтожение, геноцид целого народа именно по национальному признаку. О том, как это начиналось, как эти гетто появлялись в разных точках Европы благодаря Третьему рейху, благодаря господину Гитлеру.
Но тема, которая выходит из этой, помимо ужаса, который нам показывают, этих массовых убийств, массовых расстрелов — то, что мне кажется важным для сегодня — это как человек всегда думает: «Ну не страшно, ведь пока же еще не убивают. Ну, подумаешь, переселили меня за забор и сказали не выходить отсюда. Ну, подумаешь, ладно — нашили желтую звезду. Но ведь не убивают, действительно? Ну ладно, не страшно — вот магазин всё-таки работает 2 часа. Не лишили же совсем еды, в течение 2-х часов в сутки можно прийти и получить еду».
И так дальше, дальше, дальше, пока ты не стоишь голый в этой очереди, и пока перед тобой не окажется яма. И даже тут, в страшные последние… Я даже себе не представляю, что могли подумать эти люди, когда стояли на краю. Но, может быть, какая-то последняя надежда всё равно была, наверняка.
Это первое и главное. А второе — конечно, безусловно, здесь Николай Сванидзе абсолютно идет вразрез с нынешними трендами, государственными, патриотическими, связанными с отношением к истории советского прошлого, к советской истории, когда он наглядно демонстрирует нам похожесть двух режимов. Особенно в те годы, когда эта любовь, которая была, может быть, из прагматических соображений, но она была.
Это была любовь — просто объятия и любовь. Все эти кадры 1939 года, начиная с кадров подписания пакта Молотова-Риббентропа, взаимные приезды делегаций нацистов, которые приехали в 1941 году. На 1 мая на торжества на Красную площадь приехала делегация нацистов из Германии. Эти кадры Николай тоже показывает. Я уж не говорю про остальные объятия.
И еще то, что роднит (сейчас, Ира, последнее, что я скажу, потому что мне тоже кажется важным) — это совершенно шокирующий сюжет про то, как проходили постановочные съемки внутри этого гетто, которые очень похожи, конечно, на те методы и средства, которыми пользовалась в то время советская власть для того, чтобы доказать всему миру, что она белая и пушистая.
И. Петровская
―
Ну, съемки на Соловках мы помним. Приезд туда группы писателей во главе с Алексеем Максимовичем Горьким, которые должны были описать все радости перековки разных элементов и восторги от этого труда. Труд, который исправляет.Этот фильм на самом деле действительно производит совершенно невероятное впечатление. И у меня он, пожалуй, всё-таки больше даже ассоциируется как раз с «Бабьим Яром» Лозницы. Хотя да, ты права — там у Лозницы нет комментария.
Но даже вот это знаменитое письмо, которое он зачитывает в конце — из Василия Гроссмана, письмо расстрелянной матери сыну. Вернее, идет текст — я не дословно: не стало адвокатов, уничтожили всех артистов (евреев, имеется в виду), не стало портных, не стало стоматологов, не стало врачей. Всех уничтожили.
И вот здесь это отчасти как бы рифмуется. Потому что точно так же, когда Николай Сванидзе только начинает этот фильм, он говорит о том, что, например, известный адвокат, который становится каменщиком — другой работы нет, и другие представители разных профессий.
И самое поразительное, что соседи, которые всю жизнь жили рядом… Как у Гроссмана — мать врача, которая пишет это письмо. Соседи вначале выселили в другую комнатку, а потом уже и проводили спокойненько в гетто и заняли ее комнаты.
И вот здесь тоже идет хроника еще, в принципе, абсолютно мирной европейской жизни. Люди сидят в кафе, люди ходят по улицам, а в это время у них рядом происходит всё это, и они стараются этого не замечать и продолжать жить так, как они жили.
И сами евреи, которые потом, очень скоро, будут обречены на уничтожение, тоже думают (там у него тоже есть этот текст), что не так немцы и страшны. Кто-то вспоминает, что в 1914 году, когда они были под оккупацией (в Вильнюсе, наверное, или в Польше, я не помню) — вполне культурная нация. Поэтому не уезжают, не спасаются.
И.Петровская: Сванидзе совершил, на мой взгляд, прямо такой тоже гражданский поступок, подвиг
Сами приходят! Меня вот это поразило, что поначалу не было никакого механизма принуждения. Просто везде появилось объявление: евреи должны прийти, зарегистрироваться и получить свою эту — в начале кусочек белой материи, потом желтую звезду. И все они приходят и регистрируются — и те, у кого половинка крови, и те, у кого четвертинка. Хотя, опять же, там в тексте говорится, что проверки как таковой не было. Другой вопрос, что на них бы донесли те самые добрые соседи, которые, наверное, также с удовольствием воспользовались бы освободившимися квартирами.
В общем, это бьет, просто реально потрясает в самое сердце. Я уж не говорю об этих исторических параллелях, которые ты упомянула. Но именно этот человеческий фактор потрясает больше всего. И концовка, когда выяснилось, что гетто было в Царском Селе. Сванидзе нам показывает осень — золотую, прекрасную. Царское Село — вот, под Петербургом. Оказалось, что и там расстреливали, и там было гетто. Всё это было очень близко, а вовсе не где-то там в Украине, в Белоруссии. Вот оно, была буквально под Ленинградом в тот момент, Санкт-Петербургом. В общем, я должна сказать, что это по-своему великий фильм. Невероятной силы, мощи.
К. Ларина
―
Это просто подвиг человека. Молодец Николай Карлович.
И. Петровская
―
Да, Коля (позволю себе так его называть по-дружески) совершил, на мой взгляд, прямо такой тоже гражданский поступок, подвиг. Уж не знаю, почему это поставили в эфир на государственном канале, где нам доказывают, что история...
К. Ларина
―
Что ничего этого не было. Что только фашисты самые плохие на свете.
И. Петровская
―
Ну не знаю, там всё-таки во главе канала историки. Может быть, будет историческая правда.
К. Ларина
―
Это абсолютно неважно. Уж столько эти историки перли против исторической правды, и ничего, не краснели. Извини меня, уж столько там дерьма показывали исторического, и продолжают показывать на этом канале, которым руководит историк. Так что я даже не знаю, что здесь. Может быть, когда-нибудь мы узнаем эту тайну показа.Мы должны заканчивать. Песню я подобрала под нашу тему про память и беспамятство, и про гражданское сопротивление. Долго не писал песен Георгий Васильев, который был, если вы помните, жертвой теракта на Дубровке, провел там все эти самые страшные дни и после этого долго-долго молчал. И сейчас он выпустил песню, которая называется «Мы не нули». Мне кажется, что она сегодня звенит просто невероятно важно, как такой колокол от имени граждан России. Георгий Васильев.