Человек из телевизора - 2017-06-24
24.06.2017
К. Ларина
―
Ну что, здравствуйте, дорогие друзья. Мы здесь. Женщины из телевизора вновь вместе. Нас трое как обычно. Это я – Ксения Ларина, это Ирина Петровская.
И. Петровская
―
Здравствуй, дорогой друг.
К. Ларина
―
Здравствуй, дорогой сестра. И Наталья Кузьмина. Приветствую, Наташа. Я очень рада, что снова в студии. Снова на работе, снова с вами. Я чувствую горячее дыхание…
И. Петровская
―
За спиной.
К. Ларина
―
Наших слушателей. Слушатели, вам тоже сегодня будет хорошо. На sms +7-985-970-45-45, в фейсбуке тоже на моей страничке написала, что мы с Ирой в студии. И ждем ваших вопросов, предложений и давайте начинать нашу программу. Я хотела сказать несколько слов к нашим разговорам, как работает телевидение во время экстремальных событий. Я в Португалии попала на целый период пожаров очень сильных. Которые были недалеко от того места, где мы находились. И вот центральное национальное телевидение, первый канал РТП. Что они делают с утра. Обычно сетка достаточно традиционная, как в любого условного Первого нашего канала. То есть утреннее шоу с новостями и всякими патютьками, штучками. Потом дневное шоу для тех, кто дома, веселое разлюли такое с песнями, плясками, обсуждениями и вечером понятно, традиционная программа, новости, какой-нибудь фильм. Или вечерний «Голос» или что-то типа этого. Что делают они, когда все это началось. Они снимают все программы. Сняли все передачи.
И. Петровская
―
На сколько?
К. Ларина
―
Первые сутки точно, это был сплошной информационный канал. То, о чем мы мечтаем, когда что-то происходит. Как было когда-то.
И. Петровская
―
Безусловно, довольно долго. Был период, когда мы равнялись на определенные стандарты, потому что у нас не было такого опыта. В советское время никогда, может быть рассказывали о катаклизмах в Португалии, но о своих катаклизмах никто не рассказывал. А потом постепенно выработался этот алгоритм, к сожалению, хорошо было бы, чтобы не было такого алгоритма и не было бы никаких стихийных бедствий и катастроф.
К. Ларина
―
Тем не менее, люди научены, для них это привычка. Я понимаю, что для них это норма, у них сразу резко как поступает первая информация, они собираются, меняют сетку целиком. Корреспонденты россыпью отправляются во все деревеньки, места, где происходят события. Не просто брифинги, когда чиновник выходит что называется подход к прессе, там люди работают в прямом эфире. Они выходят включения прямые. Они общаются. Сразу же, там не записывают это для специальных сюжетов. Сразу же общение с людьми, с пострадавшими, сразу же общение с волонтерами, то есть сразу какая-то панорама.
И. Петровская
―
А показывают жертв?
К. Ларина
―
Здесь все-таки другая привычка. И другой менталитет. Другие внутренние законы этические. Это видно тоже. Потому что никаких изуродованных тел там нет.
И. Петровская
―
Но это не значит, что другой менталитет. Это именно следование определенным профессиональным стандартам.
К. Ларина
―
Там если показывают жертвы, то это накрытые уже тканями люди или мешками, которых находили. Там так. Раненые есть, но как я понимаю, раненые, которые дают интервью, которые говорят, плачут в камеру. Здесь как бы прямое общение, человек, если не захочет не будет говорить ничего. Но, конечно, никакого, как ты говоришь смакования подробностей ничего этого нет.
И. Петровская
―
То есть по горячим следам нет условных прямых эфиров «Пусть говорят» где жертвы рыдают на камеру.
К. Ларина
―
Нет. Во-первых, что сразу появилось тут же в тот же вечер. На следующий день был траур, но я кстати особо не почувствовала его, как он в телевизоре отражался, потому что все равно реклама была и программы сохранили свои прямоэфирные уже дневные ток-шоу. Но единственное, они подстраивались под темы. Там какие-то были записные… на другой день. Но все равно все время висит плашка – все счета, во-первых, куда можно перечислять деньги для пожарных и пострадавших. И второе, конечно, все телефоны горячих линий, где чего-то узнать. Постоянно. И очень много говорят о том, как помочь, рассказывают о том, какие пункты, в которые можно принесли еду, воду, продукты питания, одежду. Одеяла. То есть это люди действительно, как бы ни пафосно звучало, мы понимали, что сейчас вся страна, не прекращая своих будничных обязательств, они сейчас все равно целиком и полностью все подчинены этому сюжету. И каждый старается, чем может помочь. Вот собственно, мы как раз смотрели, подумала, что мы совершенно разучились это делать. Если и бывают у нас какие-то вдруг программы, посвященные ужасным событиям, какие-нибудь ток-шоу типа «Пусть говорят» там столько неловких вещей. Вот культуры соболезнования у нас нет. Не умеют. В этом нет искренности. Ты не согласна.
И. Петровская
―
Я абсолютно согласна. И более того, почти нет этого, чтобы на примере какой-то беды, которая случилась либо с отдельным человеком, либо с целой группой людей, чтобы именно так вот, были случаи, когда были наводнения…
К. Ларина
―
Крымск.
И. Петровская
―
…в Благовещенске. В Крымске и то не сразу как мы помним…
К. Ларина
―
Там было волонтерское движение прежде всего.
И. Петровская
―
Но вот Благовещенск, безусловно, когда ты помнишь, это была действительно реальная акция Первого канала, когда они устроили марафон, сбор денег и действительно на эти деньги потом закупили какие-то домики для пострадавших. То есть на самом деле это мне кажется очень важно, может быть не самая главная функция и задача телевидения, независимо от события пусть это горе или радость действительно служить неким объединяющим началом. И в людях что называется чувства добрые пробуждать, простите за пафос. А не это, почему плохо, на мой взгляд, когда начинают эти смакования и зацикливаются на том, кто как тонул, кто как захлебывался, кто как терял родственников. Такая попытка выжать сиюминутную эмоцию. Слезы какие-то, да, слезы, безусловно, тоже благодатная часто вещь. Но все равно это не выполняет, зритель в этот момент абсолютно бывает таким посторонним соглядатаем, у него не возникает, как мне кажется…
К. Ларина
―
Сопереживания.
И. Петровская
―
Сопереживания, а есть только такой именно любопытствующий интерес: а как это было. Как действительно он захлебывался. А вот каково это потерять, не приведи господи детей, родителей. А вот этого самого такого благодатного чувства и вообще благородного сопереживания и главное сразу желания откликнуться и помочь эти подобного рода форматы мне кажется они не вызывают у людей.
К. Ларина
―
Там, конечно, если говорить о действиях власти, первое, что отличает ситуацию от наших таких подобных трагедий, - на место бедствия сразу же приезжает президент, премьер-министр. Нет разговоров, которые у нас обычно: а зачем им туда ехать, ну что он может сделать. А чем он может помочь. Когда мы начинаем обсуждать очередную историю трагическую и ждем обращения к нации от президента, ждем каких-то слов от него соболезнования, сочувствия. Ждем, что он приедет к людям. Но всегда это бывает либо вообще его не бывает, либо бывает уже слишком поздно. Не сразу, долго молчит. Здесь этого ничего нет.
И. Петровская
―
Или это такие точечные пиар-поездки.
К. Ларина
―
Пиар-акции.
И. Петровская
―
Как после прямой линии или во время, когда жаловалась, по-моему, из Удмуртии женщина на то, что они живут в совершенно катастрофических условиях. У них падает на голову потолок, и он сказал «я к вам приеду». Чем вызвал еще больший ужас у этой женщины. Но это вообще отдельная история эта точечная помощь, которая на самом деле да, конкретным десяти людям может быть он человекам поможет. Но самое печальное, что это все равно не решает ни на один грамм проблемы, потому что таких условных больных или безусловных или обманутых людей на самом деле тьмы, тьмы и тьмы.
К. Ларина
―
Сегодня буквально вчера прочитала новость, которая меня совершенно поразила. Хотя все такая примета нашего времени. Такое лицемерие. Что арестовали и приговорили к огромному штрафу двух пенсионерок, которые записали видеовопрос Путину, минуя официальные пути. И не согласованная акция по сути у них получилась.
И. Петровская
―
Их прямо во время записи видеообращения взяли.
К. Ларина
―
Какой кошмар. Одна женщина уже в больнице, госпитализирована, пенсионерки. Ну скажи мне, где такое возможно.
И. Петровская
―
На это правда на твое предыдущее замечание, что приезжает сразу премьер-министр, президент, разумеется, на это скажут…
К. Ларина
―
А что ему там делать, только мешать будет.
И. Петровская
―
Во-первых, а во-вторых, ну что вы хотите. У нас страна такая огромная. За неделю не объедешь, а Португалия маленькая. Поэтому что же ему ни приехать на любое из мест событий. Это мне кажется исключительное такое оправдание для того чтобы сказать, что мы ничего на самом деле никакого ни сочувствия, мы - в широком смысле это мы, в широком смысле это общество…
К. Ларина
―
Но вот смотри, ты написала в фейсбуке, я не видела эту программу Андрея Малахова посвященную этой жуткой истории, которую уже окрестили историей «пьяного мальчика», что само по себе ужасно цинично.
И. Петровская
―
После распятого мальчика у нас уже ничего не может быть цинично.
К. Ларина
―
Распятого-то не было на свете. А этот мальчик существовал.
И. Петровская
―
Единственное такой же миф я так полагаю, что мальчик был пьян.
К. Ларина
―
Ну вот про эту передачу расскажи. Там были какие-то несмотря на трагичность ситуации и привычное неприятное чувство, когда опять же используют тебя как зрителя, все равно ты говоришь о том, что эта программа была из тех, которые в правильном векторе.
И. Петровская
―
Объясним, что речь идет о ток-шоу «Пусть говорят», Малахова. Наши постоянные клиенты. Но в данном случае это была уже вторая программа, первая была вслед после того, на самом деле трагедия в апреле еще произошла. Но после того как это стало уже достоянием СМИ. А это вторая программа и собственно я так понимаю и главная цель ее была в том, что родители этого несчастного ребенка и несчастные родители вот они, столкнувшись с какой-то совершенно невероятно циничной системой обороны, система обороны системы. Они уже совершенно в полном отчаянии не знают, куда пойти. Куда обратиться. И в данном случае они вот пришли в эту программу. И хорошо, что ее записали, хорошо, что эту программу увидели зрители. Потому что здесь как раз и Малахов, и большинство его гостей мало того что безусловно демонстрировали и сострадание и сочувствие и всячески это проявляли, они выступали, в общем, на стороне здравого смысла и другие медицинские судмедэксперты приводили аргументы просто с точки зрения даже не того, что там написано в этих заключениях. А именно здравого смысла. Что не может при всем желании каких-то людей не может шестилетний ребенок прыгать с велосипедом за несколько секунд до гибели, находясь вот в состоянии практически алкогольной комы. Или даже более того – это летальная как писал другой судмедэксперт, сейчас его цитируют, зав. кафедрой, по-моему, судмедэкспертизы какого-то из медицинских вузов, что это просто несовместимая с жизнью 6-летнего ребенка доза.
К. Ларина
―
Не было ни одного человека, который вообще допускал, что это может быть правдой?
И. Петровская
―
Во-первых, был этот судмедэксперт, который производил забор, извините у них так называется крови сразу по горячим следам. Как только к нему поступило тело ребенка. Он стоял на своем и более того, самое неприятное было, что он ни секунды не допускает и это и настораживало, что могла произойти ошибка, что мог какой-то подлог произойти. И самое еще страшное – что он вообще никаких чувств не демонстрировал. И даже Андрей Малахов его вынудил…
К. Ларина
―
То есть он даже не огрызался.
И. Петровская
―
Нет, он в конце чуть-чуть начал как-то огрызаться. Но главное, что когда с ним рядом сидит отец, сильный молодой здоровый мужик, который реально плачет. Потому что видит и кадры своего еще живого ребенка и слышит все то, что этот человек говорит. У него показывали иногда побелели костяшки пальцев. На руке. Потому что так он вцеплялся в этот подлокотник дивана гостевого чтобы, видимо, удержаться и вообще просто не наброситься на этого человека. Который абсолютно в соответствии видимо, с какими-то должностными инструкциями, абсолютно таким казенным языком перечислял инструкции, которым он следовал. И не допускал ни одной секунды, хотя он не присутствовал ни при транспортировки этих взятых на анализ пробирок или в чем это бывает. И сам не производил анализ, он только лишь взял эти пробы. И при этом он не допускает ни на одну секунду никакой, не будем говорить даже умышленного какого-то действия, но и ошибки. И поэтому в данном случае на мой взгляд именно эта программа в общем, должна была и мне кажется она эту свою роль сыграла, все-таки показать аудитории и зрителям, что есть и здравый смысл и есть люди, которые не то что не верят, это не вопрос веры, а просто допустить не могут мысли, что результат был такой. Результат этих, вообще история, конечно, запредельная…
К. Ларина
―
А с этой тетенькой разговаривали, которая за рулем была? Мадамой.
И. Петровская
―
Эта мадама была в синхроне. В записанном кусочке. Где она говорила, что она очень сожалеет, что она сама мать, женщина-мать и поэтому она понимает, как тяжко потерять ребенка. Она была в предыдущей программе, к сожалению, я видела совсем краем глаза, естественно говорила, как она не особенно в этом всем виновата.
К. Ларина
―
Не было даже уголовного дела, я так понимаю, заведено по факту гибели человека. Даже если он был пьяный. В конце концов, он же не за рулем был.
И. Петровская
―
Это вообще один из аргументов нормальных людей. Что теперь, пьяных можно безнаказанно давить? Тем более это происходило на территории около дома, дворовой территории. Где я знаю, что это такое. У меня самой небольшое дворовое пространство, если я по нему еду, то там как черепаха крадешься, потому что у тебя в любой момент из любой другой машины выкатится дите на самокате или на чем-то еще. Поэтому там ехать со скоростью 50, как она ехала уже само по себе страшное нарушение, а уж не говоря о том, что здесь был ребенок. Ну там много было подробностей, которые опровергают некие версии. Потому что отец рассказал, что он сам собирал и провожал всю семью на прогулку. С мальчиком в это время были бабушка, мама и дед. Дед, который нес велосипед. Всякие там версии, что дед сам накатил и внука…
К. Ларина
―
Напоил. А там и такое было?
И. Петровская
―
Это было не в эфире. Я читала. А почему мы не можем исключить, что дед и наши некоторые коллеги тоже в фейсбуке писали, что знают много семей, где в порядке вещей, что дети, кстати, это тоже правда. Я видела фильм, помню Тофика Шахвердиева, снятый в глубинке в умирающей деревне, где действительно были…
К. Ларина
―
Пьяные дети.
И. Петровская
―
Но более того, там самый ужас в том, что он потом рассказывал, что там других нет. Там один или два мальчишки, которые с детства употребляют алкоголь. А так это в этом конкретном месте это несколько лет назад было, действительно в общем, в порядке вещей. Потому что абсолютно уже опустившиеся родители, которые чтобы их не тревожили дети, во-первых, они уже рождаются многие с этим абстинентным синдромом. Но тут совершенно очевидно, что абсолютно нормальная семья. Отец сказал, что дед вообще по медицинским показаниям не пьет. И вот эта попытка…
К. Ларина
―
Так людей оболгать страшно. Надо вырвать человеческую жизнь, забрать ребенка и еще потом оболгать всю семью. Оклеветать.
И. Петровская
―
Более того, я уже видела тоже какие-то публикации, где речь идет о том, что возможно к семье будут применены наоборот какие-то меры и их будут напротив каким-то образом подвергать санкциям за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. А все остальные начинают естественно, защищать честь мундира и вот этот судмедэксперт, которого мы видели на программе, это была просто классика. Для него не существовали ни эмоции, ни чувства, ни горе. Ни какие-то аргументы…
К. Ларина
―
Все эти государевы люди они похожи. Помнишь, когда был сюжет про мальчика, который читает «Гамлета», тоже было «Пусть говорят» и там были два милиционера. Два робота абсолютных.
И. Петровская
―
Там как раз была другая ситуация, потому что было ощущение, что…
К. Ларина
―
Там женщина с лицом непроницаемым…
И. Петровская
―
Эта программа была не для того чтобы, в общем, тоже расставить какие-то точки над «и» и приблизиться к некоторым соображениям здравого смысла. А чтобы как раз обелить этих людей.
К. Ларина
―
Что они действовали по инструкции.
И. Петровская
―
Что они ничего не совершили противоправного. А самое главное проводилась такая главная мысль, что мальчик, читавший Шекспира, попрошайка, родители его асоциальные люди, которые заставляют его заниматься попрошайничеством. И действительно это в общем, никто и не скрывал, что каким-то образом обернут всю ситуацию против родителей. Которые тоже не выполняют свои обязанности перед ребенком. В этом ужас. И в этом эта самая страшная уязвимость, так называемого, я сейчас беру в кавычки «маленького человека», даже если этот «маленький человек» вот такой сильный, взрослый мужчина, как отец погибшего мальчика, который сам встроен в систему. Он то ли работал в Росгвардии, служил. То ли сейчас служит. Но вот он сталкивается с этим катком, который наезжает и только вмешательство и мы знаем кого в ручном управлении и одергивание типа: цыц оставьте в покое – может что-то решить. Вот в чем самый страшный кошмар. Что нет и даже эти ток-шоу, которые вроде бы пытаются тоже работать на стороне системы, они все равно показывают, как у нас отсутствует всякая именно системная защита любого нормального человека, маленького без всяких регалий и все, когда он сталкивается с этим катком государственным.
К. Ларина
―
Никакая даже смелая фантазия не может, конечно…
И. Петровская
―
Да, это уже какой-то нечеловеческий абсурд.
К. Ларина
―
Сколько сюжетов для кино в том числе, вот только подбирай с дороги.
И. Петровская
―
Последний просто Кафка.
К. Ларина
―
Для Андрея Звягинцева сколько сюжетов.
И. Петровская
―
Последний просто кафкианский сюжет. Когда бывшего директора Гоголь-центра, «Платформа»…
К. Ларина
―
Он был директором Гоголь-центра, в «Платформе» работал продюсеров Алексей Малобродский.
И. Петровская
―
Да, когда его берут под стражу и утверждают, что спектакля, который идет до сих пор не было, а рецензии и свидетельства очевидцев, которые не по одному разу многие смотрели спектакль, не являются при этом доказательством того, что этот спектакль был поставлен. И инкриминируется ему, что он присвоил деньги, которые должны были пойти на постановку этого спектакля. Это совсем уже просто за гранью вообще не просто здравого смысла, а правда чистый Кафка. Абсурд, до которого наверное, никакой Кафка не додумается.
К. Ларина
―
Они провоцируют людей в этот абсурд включаться. И жить по его законам. По той безумной логике, которую они проецируют, они предлагают жить людям. И теперь вот тот же Кирилл Серебренников бросает клич в фейсбуке…
И. Петровская
―
Помогите, ребята.
К. Ларина
―
Помогите, уважаемые свидетели. Которые были на спектакле. Дайте свои показания, что вы видели этот спектакль. Это, конечно, что-то чудовищное. Но я думаю, что мы на эту тему еще поговорим. Как и про другие сюжеты, которые больше нравятся большим режиссерам. Я имею в виду фильм Оливера Стоуна. Новости, потом продолжим.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Мы как раз обсуждаем попытку объединения театрально цеха для того чтобы выразить поддержку, проявить солидарность со своими коллегами, которые попали в беду. В такую же кафкианскую беду. Это Алексей Малобродский, Юрий Итин и Нина Масляева. Которые задержаны и под разными санкциями, двое вообще сидят в тюрьме. Меня совершенно поразила вчера история, которую Зоя Светова рассказала. Ты слышала. Что Алексея Малобродского держат в одной камере с судимым человеком, с уголовником, то есть по сути это абсолютное давление и запугивание. Понятно, что дай бог он конечно физически никаких ему увечий не нанесет, но то что он там посажен рядом для того чтобы человека пугать, и рассказывать, что там будет.
И. Петровская
―
Более того не будем сейчас подробности рассказывать, он конкретными мерами пугает. Алексея. Причем надо сказать, что Алексею Малобродскому не 20 лет, а около 60. 59 по-моему. И действительно огромная необходимость человека помещать за решетку, сажать к уголовнику или неважно к кому, но уже судимому, точно так же как несчастную женину бухгалтера Нину Масляеву. Которая согласилась сотрудничать со следствием.
К. Ларина
―
Лишь бы отпустили.
И. Петровская
―
Под гарантию под честное слово следователя, что тогда она попадет под домашний арест. Никакого честного слова, как только она дала согласие и видимо, какую-то дала информацию, ей тут же даже по-моему ухудшили ее условия содержания в СИЗО.
К. Ларина
―
Сейчас друзья и коллеги Малобродского пытаются взывать уже к театральному цеху и наверняка вы слышали, что опубликовано не только в сети, но и некоторых СМИ открытое обращение к театрам, к театральным коллективам, режиссерам для того чтобы провести такую акцию поддержки, акцию солидарности, 28 июня выйти перед спектаклем, представители театра к публике. И сказать о том, что мы поддерживаем Алексея, мы хотим выразить ему поддержку. Хотим возмутиться теми методами, с которыми расправляются с порядочными людьми. Без всяких доказательств, что, они представляют такую особую опасность, что это маньяки, убийцы, которые представляют опасность для общества. Это, конечно, чудовищно и ужасно.
И. Петровская
―
В сети распространяется ты читала, наверняка, письмо или текст председателя СТД Александра Калягина. Где он приводит, тоже изумляясь абсурду происходящего и жестокости, он приводит слова президента, что по отношению к людям якобы, в кавычках пока совершивших экономические преступления, меру пресечения в виде заключения под стражу следует выбирать, это слова президента, в самых крайних случаях. Видимо, это решили считать крайними случаями. И тут…
К. Ларина
―
Есть ли какое-то отражение этой темы в телевизоре. Скажи, Ира.
И. Петровская
―
Я могу ошибаться. Потому что…
К. Ларина
―
Про «Дождь» мы здесь не обсуждаем, это понятно.
И. Петровская
―
Да именно «Дождь» вчера в программе Михаила Фишмана. И был по скайпу и Могучий из Санкт-Петербурга. РБК тоже в информационном ключе. Больше я не видела ничего.
К. Ларина
―
И даже сам факт ареста.
И. Петровская
―
Да. Я не видела. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, но я лично не буду врать, поэтому я скажу, лично я не видела. А уж тем более это не стало темой для вот этих хотя бы каких-то ток-шоу, нет, наверное, Серебренникова, но всуе упоминал Соловьев. В своем «Вечере». И в общем, пытался доказать такую весьма простую мысль, что именно потому что это свой, а не чужой, такая вот реакция общественности, а если бы это был человек из какого-то другого лагеря, то никто бы и не почесался. Ну примерно вот так.
К. Ларина
―
Ну давай перейдем к исторической встрече писателя Фейхтвангера…
И. Петровская
―
Двух великих.
К. Ларина
―
… с И. В. Сталиным, который написал книгу, называется «Москва. 1937».
И. Петровская
―
Не только, еще был Андре Жид, который тоже встречался. Ромен Роллан.
К. Ларина
―
Много было очарованных.
И. Петровская
―
И которые страшно очаровывались вождем и потом…
К. Ларина
―
А может правда, есть в нем какой-то свет…
И. Петровская
―
Безусловно. И никто не сомневается.
К. Ларина
―
Уже все обсудили количество фантазий, которые прозвучали в этом фильме. Количество нестыковок и несоответствий. Фактов, цифр, сюжетов и событий, которые описывает, чем хвастается наш президент, реальности. Тут большие проблемы. Мне важно, чтобы ты сказала несколько слов с точки зрения художественной части. Потому что меня конечно выражение лица господина Стоуна великого режиссера, я просто оцепенела, когда увидела это лицо. Такого я не помню. Это только у наших людей, которые принимают из рук президента какие-нибудь цацки. Так на него смотрят обычно.
И. Петровская
―
Также мы видели, например, фильм «Президент», который был сделан, в кадре был Соловьев, а режиссер Саида Медведева и Владимир Соловьев от почтительности пересел практически на расстояние километра от героя. И только полотенца у него не хватало на руке, потому что всем своим…
К. Ларина
―
У банщика.
И. Петровская
―
Нет, как у официанта. Ну банщик тоже может, в зависимости от ситуации. Это невероятное подобострастие, почтительность и, в общем: ваше величество, конечно, вы гений. Я пересмотрела специально просто чтобы составить, вместе с этим фильмом Стоуна вспомнить, что еще было. Я пересмотрела «Один день с Владимиром Путиным», к 60-летию, сделано значит в 12-м году. Вадим Такменев.
К. Ларина
―
Где он там в бассейне плавал.
И. Петровская
―
Сам Такменев не плавал.
К. Ларина
―
Путин плавал в бассейне, а Такменев на корточках сидел.
И. Петровская
―
Да, и сидел с ним за столом завтракал и тоже почтительно спрашивал разрешения посмотреть, что у того в холодильнике и что на завтрак. В прихожей шепотом он говорил, что сейчас уже два часа ночи, но министры еще ждут. В общем…
К. Ларина
―
Я помню.
И. Петровская
―
Хотя он там пытался с помощью дикторского текста некоторый создать иронический такой…
К. Ларина
―
Не получилось.
И. Петровская
―
Потому что убеждает сама картинка и вот это: ах. Раздаются шаги, голоса приближаются. Там, правда, в оригинале у Пастернака Скрябин, а тут Путин. Ах, куда мне бежать от шагов своего божества. Вот это примерно можно…
К. Ларина
―
А что еще было?
И. Петровская
―
Я вспомнила про два фильма, которые вышли на самой заре его политической молодости. Путинской. Это был фильм Сергея Мирошниченко 2000 год, и он был сделан «Неизвестный Путин», автор проекта был Виталий Манский. Он был сделан по заказу РТР, так тогда назывался канал «Россия». И был видимо, призван ответить на тогдашний всех волнующий вопрос: ху из мистер Путин.
К. Ларина
―
Ну и как это было, я не помню.
И. Петровская
―
Я пересмотрела. Это дико интересно сейчас смотреть. Потому что, во-первых, бросается в глаза степень свободы людей, которые снимают. То есть они в данном случае диктуют герою, куда ему встать, куда посмотреть. Они ему задают вопросы очевидно если и может быть частично согласованные, но это вообще таким методом наблюдения снято. Вот человек, который еще не стал президентом, они снимают, когда он еще исполняет обязанности.
К. Ларина
―
То есть, там такого придыхания нет.
И. Петровская
―
Никакого вообще придыхания. Более того, там самое интересное, например, когда уже чуть ни в 4 утра они едут вместе с ним и Кремля в его загородную резиденцию. И вот там они входят и видно, честно говоря, и зритель тоже и они поражены абсолютной казенностью этой государственной дачи. Мебель казенная, какие-то люстры как в партийно-правительственных санаториях, и из-за кадра голос то ли Сережи Мирошниченко, то ли Манского. Типа: «Вам это нравится?» Он говорит, удивленно: «А что?» «Вам удобно здесь, комфортно?» Он отвечает: «Я как-то на эту тему не задумывался». И голос опять же из-за кадра: «Как много вещей, о которых вы не задумываетесь». И дальше создается такой образ ненамеренно, потому что действительно приезжает человек вроде как домой и в окружении документалистов пьет чай, который какая-то сонная тетка им подает. Такого глобального одиночества во власти и образ человека, который отказывается, условно говоря, от всего мирского, потому что и он там правильные слова говорит о том, какие задачи стоят перед страной, перед ним. Что он понимает, что страна нуждается в реконструкции, что уже сейчас мы отстаем и задача наша, чтобы мы сравнялись…
К. Ларина
―
Человек прошел путь, он же сделал это.
И. Петровская
―
Ты знаешь…
К. Ларина
―
При вас бедность сократилась, зарплаты повысились при вас. Точно.
И. Петровская
―
Но там абсолютное ощущение есть при этом и искренность, и понятно, что там до конца мы не можем говорить об искренности, но все равно какой-то искренности…
К. Ларина
―
Интерес, во всяком случае.
И. Петровская
―
В любом случае ты смотришь, вот сейчас уже когда ты знаешь, какой пройден путь 17 лет и сравниваешь с тем, что сегодня видишь.
К. Ларина
―
Короче надо посмотреть. В сети есть?
И. Петровская
―
Конечно. И второй фильм сделан через год уже самим Виталием Манским. Но с использованием, да, самое интересное, что уже тогда вторая часть, все, что я пересказываю, это во второй части, не вышла в эфир… И мы тогда смотрели на каком-то из конкурсов интерньюсовских еще, и Мирошниченко привозил, показывал вторую часть. А потом вышел фильм через год.
К. Ларина
―
Как вторая серия Ивана Грозного.
И. Петровская
―
Абсолютно. Логика та же. Через год вышел фильм уже самого Манского «Високосный год» назывался. Это уже было к первой годовщине инаугурации. И вот туда вошли многие кадры из этого и в том числе там есть абсолютно такая же сцена с бассейном, когда они с Манским приезжают в резиденцию, Путин плавает в бассейне…
К. Ларина
―
А Манский на корточках?
И. Петровская
―
Манского нет в кадре, слава богу. Он за кадром. Но Путин говорит ему: вы-то не поплаваете.
К. Ларина – А
―
а-а, это я помню.
И. Петровская
―
Типа очень освежает. Рекомендую. И Манский за кадром говорит: я стесняюсь и типа у меня плавок нет. Он говорит: да бросьте вы, возьмите вот там лежат плавки…
К. Ларина
―
Можно без плавок.
И. Петровская
―
Но, разумеется, Манский не поплыл. А дальше самые трогательные кадры, это общение самое уже финальное Путина со своей собакой Кони. Он ее ласкает и вот тут правда, самый человечный человек. Возвращаясь к фильму Стоуна. Видишь, какую я работу грандиозную…
К. Ларина
―
Ты молодец, что это все просмотрела.
И. Петровская
―
Там еще были по пути какие-то фильмы, но они все больше…
К. Ларина
―
А Михалков ничего не делал?
И. Петровская
―
Делал знаменитые «55».
К. Ларина
―
А, точно.
И. Петровская - К 55
―
летию.
К. Ларина
―
После чего Ира Петровская ушла из газеты «Известия».
И. Петровская
―
Нет, тогда не ушла, просто вначале текст не напечатали, потом уже напечатали. Но за стеклом Юрий Рост.
К. Ларина
―
Рост, Рост!
И. Петровская
―
Да, так вот это был абсолютно уже апологетический фильм. Кстати самого Путина не было как интервьюируемого.
К. Ларина
―
Это был парадный портрет.
И. Петровская
―
Да. Монолог, со сравнением Путина с героем, слово офицера. В общем, общий смысл был такой: счастье привалило нашей стране с приходом Владимира Владимировича. В сущности, фильм Оливера Стоуна мало чем отличается от фильма…
К. Ларина
―
Михалкова.
И. Петровская
―
Другой только вопрос, что сам он…
К. Ларина
―
А Михалкову должно быть приятно, что его сравнили со Стоуном. Наконец-то он дождался этого.
И. Петровская
―
Нет, я думаю, что часть коллег Никиты Сергеевича, и он сам пребывают на самом деле в состоянии если не оскорбленности, то недоумения, почему когда в стране есть такое количество…
К. Ларина
―
Когда очередь стоит.
И. Петровская
―
Может Никита Сергеевич, может Бортко, понимаешь, там сравнивали, Оливер Стоун, который снимал…
К. Ларина
―
Да и Бондарчук может.
И. Петровская
―
…о-го-го какое кино и типа вот как они меняются и он прекрасно мог бы, Бондарчук, безусловно…
К. Ларина
―
А Николай Лебедев сейчас придворный режиссер.
И. Петровская
―
Ну не до такой степени.
К. Ларина
―
Почему? Вот он пишет эти «Жизнь замечательных людей». Гагарин, Харламов.
И. Петровская
―
Но это все-таки другое. Это персонажи нашей истории. Но не придворная у него все-таки, за этим он не замечен Николай Лебедев. Не будем человека понапрасну обижать.
К. Ларина
―
Придворный режиссер – я имею в виду не то, что он является биографом или летописцем жизни двора, придворный в том смысле, что он сегодня номер один режиссер.
И. Петровская
―
Ну может быть.
К. Ларина
―
Который пользуется всеми возможными преференциями, фильмы которого смотрят в Ново-Огарево прежде чем отправить в эфир.
И. Петровская
―
Опять ты обидела Никиту Сергеевича. Ну как можно при номер один-один говорить про Николая Лебедева.
К. Ларина
―
Не получается пока. Ты понимаешь. Бесогоном-то не возьмешь.
И. Петровская
―
Так сейчас, а совокупность заслуг перед отечеством. Ну что ты. Как ты можешь, мне прям самой даже обидно. Оливер Стоун вообще там какие-то, когда смотришь, задаешь себе постоянно вопросы: зачем это. Потом всматриваешься и понимаешь – зачем. Это, во-первых, для того чтобы и нашего зрителя убедить в том, что наш Владимир Владимирович действительно лидер мирового масштаба…
К. Ларина
―
Ты имеешь в виду не целеполагание Стоуна, а типа продюсеров, которые заказывали
И. Петровская
―
Не продюсеров, они не заказывали это Оливеру Стоуну. Я абсолютно убеждена, что…
К. Ларина
―
Гонорар-то он получал, говорят от нас.
И. Петровская
―
Гонорар да, но это уже за покупку прав. На показ. В этом своя трагикомическая история. Потому что при нынешнем сегодняшнем не только отношении, но и реальных наших взаимоотношениях стран Америки и России, при тех даже не ушатах уже, а контейнерах помоев, которые выливаются на Америку из разных ток-шоу. Вдруг такое предпочтение именно американскому режиссеру.
К. Ларина
―
Потому что ты что, он же антиамериканец.
И. Петровская
―
Я все знаю.
К. Ларина
―
Это здорово. Это лишний осиновый кол в спину убегающему Обаме.
И. Петровская
―
Абсолютно. Но согласись, в этом есть какая-то дикая странность, когда Первый канал покупает за 3,5 миллиона долларов или сколько там они заплатили права у американцев на показ у себя этого фильма. И понятно что, это действительно я так думаю, это им огромный подарок. Потому что это не заказ как таковой, как мы это представляем себе. Заплатили – изволь отработать. А это называется, кто-то написал смешно: встретились два одиночества. На самом деле они шли друг другу навстречу. Сошлись. Но если говорить о художественном, это не кино, безусловно. Потому что вот я специально для сравнения посмотрела кино настоящие того же Мирошниченко, Манского. Там создается образ, там документальное кино…
К. Ларина
―
А ты видела стоуновские предыдущие работы?
И. Петровская
―
«Украина в огне», да, видела.
К. Ларина
―
Нет.
И. Петровская
―
«Уго, мой друг». Да.
К. Ларина
―
«Фидель».
И. Петровская
―
Да, я не видела…
К. Ларина
―
Абсолютно то же самое. То же лицо, тот же восторг. Абсолютный восторг. Он влюблен в этих людей. Ему нравятся вот эти люди, которые могут вот так что называется держать вожжи, управлять страной. Такие диктаторы самого разного пошиба. Я тебя уверяю, что если был бы жив сегодня какой-нибудь Муссолини, он бы с такой же страстью делал бы фильм, восхищение передавалось бы через экран.
И. Петровская
―
Вопрос у меня: почему так плохо все это сделано. Почему если человек идет, а нам говорят, что это фильм-интервью…
К. Ларина
―
Люди стареют.
И. Петровская
―
Но все равно даже начинается с того, я внимательно первую серию еще второй раз пересмотрела. Сейчас практически это начинается, когда он как бы задает вопрос и тут же на него сам отвечает, при этом делая массу ошибок. «Ваша мама работала на фабрике (казалось бы, это мелочи), а папа на заводе». «Нет, моя мама не работала на фабрике, папа работал на заводе».
К. Ларина
―
Ну неважно.
И. Петровская
―
Да. «Вы с женой своей познакомились, когда учились в Ленинградском университете». «Нет, не тогда, это позже». И вот так одно за другим.
К. Ларина
―
Хотя с какими-то вещами он соглашался, даже если они не соответствуют действительности.
И. Петровская
―
А дальше начинается, причем удивительно, заметь, он пропускает абсолютно период Собчака, Питера, то, что было собственно его стартовой позицией.
К. Ларина
―
Ира, у нас времени мало, ты хочешь каждую серию подробно обсудить.
И. Петровская
―
Нет, я вообще не буду говорить.
К. Ларина
―
Мы уже про это поговорили.
И. Петровская
―
Я просто чтобы маленький мостик перекинуть.
К. Ларина
―
Спрашивают: а чего вы не говорите про песню Захаровой, под которую все стоят. Стоя слушают.
И. Петровская
―
Да, мы с тобой уже вспомнили прекрасную историю про михалковского папу Сергея Владимировича, который написал слова гимна и, встретив своих коллег по цеху писательскому. Услышал них, что мол, какое Сергей Владимирович, вы, мягко говоря, дерьмо написали. Он сказал: дерьмо не дерьмо, а слушать будете стоя.
К. Ларина
―
Вот так и тут.
И. Петровская
―
Ну, откровенно говоря, это страшный, на мой взгляд, стыд и позор. Потому что одно дело я совершенно не отказываю мадам Захаровой в праве писать все, что угодно, но у себя дома.
К. Ларина
―
А как меняются, ветра перемен на глазах. Раньше Джахан Поллыеву пели. А сейчас уже не поют.
И. Петровская
―
Джахан Поллыева это святая по сравнению с Марией Захаровой. Мы сегодня прочитали, тебе пришла телеграмма с праздником в стихах поздравление, вот просто один к одному. В любой какой-нибудь компании обязательно находится какая-нибудь тетенька из отдела кадров, которая обязательно в стихах читает свое поздравление. С днем рождения поздравляем, счастья и радости желаем. Я не говорю просто о грамматических…
К. Ларина
―
На самом деле самое большое разочарование для меня лично это Наргиз Закирова, которую мы воспринимали и многие наши коллеги и те, кто смотрел программу «Голос» и потом видели ее концерты. Воспринимали ее как человека абсолютно независимого и принципиального. Который как раз этим и отличается, что может сказать «нет, я это петь не буду». Я вспомнила историю, Ир, как она была на каком-то шоу. Ее пригласили ведущей.
И. Петровская
―
И она отказалась.
К. Ларина
―
Типа «Голоса». На «России». Типа «Народного артиста».
И. Петровская
―
Или «Фабрика» какая-то.
К. Ларина
―
И она ушла оттуда из жюри. Или ведущая.
И. Петровская
―
Ведущая.
К. Ларина
―
С Мацкявичюсом, по-моему, вели.
И. Петровская
―
Кажется, да.
К. Ларина
―
Она ушла, и написала даже объяснительную нам всем, своим поклонникам, почему она это сделала. Потому что она не могла терпеть этого лицемерного отношения, этой запрограммированности и, в конце концов, абсолютного вранья, которое сопровождало тот конкурс.
И. Петровская
―
Меня не Наргиз, а в данном случае дикая амбициозность и самоуверенность автора что называется. Ведь это не просто выйти среди своих или в ЖЭКе спеть эту песню. А среди…
К. Ларина
―
Она плакала сама, видела.
И. Петровская
―
Да я видела. Еще бы, заплачешь, конечно. А как зрители плакали. Среди, в общем, деятелей культуры…
К. Ларина
―
Не стыдно.
И. Петровская
―
Не стыдно, это как выйти перед каким-то конкурсом балета и свою калинку исполнить. Ну, занимайтесь этим у себя дома.
К. Ларина
―
Ира, ужас в том, что деятели культуры выстроились в очередь потом наверняка на банкете. Чтобы сказать слова восхищения и благодарности за прекрасную песню. Как они плакали стоя. Так что все, давайте слушать настоящую музыку, дорогие друзья. Просто вот так оценить, это тоже песня про жизнь. На прошлой неделе юбилей Виктора Цоя был. 55 лет всего бы исполнилось. Фактически наш ровесник. Человек, ушел из жизни в 28 лет. Вот давайте его вспомним и на этом закончим программу.ПЕСНЯ