Юрий Грымов - Без дураков - 2013-06-02

С.КОРЗУН: Всем здравствуйте. Ведущий программы «Без дураков» Сергей Корзун, сегодня у меня в гостях режиссер, сценарист, клипмейкер, - Юрий Грымов. Тут у нас написано, что вы академик Кинематографических искусств. Наши слушатели просят прояснить - академик? В списке «Википедии» вас не нашли.

Ю.ГРЫМОВ: Когда я получил «Нику» за «Казус Кукотского», она звучала как «за вклад в телевизионное искусство» - фактически становишься академиком «Ники», тебе выдают удостоверение. И есть еще вторая - правда, я не понимаю, зачем за это цеплять - академик, или не академик.

С.КОРЗУН: Это второй вопрос – вам не фиолетово, академик, или нет?

Ю.ГРЫМОВ: Вообще фиолетово.

С.КОРЗУН: Как вы бы себя представили?

Ю.ГРЫМОВ: Я всегда занимался тем, чем хотел, хотя это не так легко. И мне еще бабушка моя, царствие ей небесное, говорила – если ты делаешь какую-то работу, - я с детства рисовал, - ты ее подпиши, - чтобы знали, кого ругать, если ты плохо нарисовал. Поэтому все эти вещи приятны в какой-то период времени, безусловно. Я лет 5-8 назад по поводу кино стал, а лет 10 я академик рекламы – есть Академия рекламы. Хотя скажу честно, я плохой академик – все, что связано с рекламой, я закончил лет 10 назад, и, будучи первым академиком - у меня цифра 002, - я ни разу не ходил на заседания. Это неправильно, но когда меня зовут, я объясняю – то, что произошло в последнее время в стране в рекламе – это ужасно. И бесполезное сотрясание воздуха пытаться что-то отстраивать, вести политику, сохранять российский стиль, который исчез из рекламы - последние 15 лет его даже нет.

С.КОРЗУН: От Ильи из Ярославля: «Что изменилось в рекламе за последние 10 лет, почему большинство роликов делают упор на секс?»

Ю.ГРЫМОВ: Реклама, как и все в нашей стране, коррумпировалась. Наверное, одна из первых, очень жёстко и быстро. У меня было ощущение, что кино, куда я плавно переходил с 98-го года, - мне казалось, что это надолго. Но это случилось тоже очень быстро, как в песне у Цоя: «Я думал, что будет плохо, не думал, что так быстро и не так скоро». Поэтому всевозможные коррумпированные схемы – откаты, аффилированные компании - все это случилось в рекламе. Этого не было до 2000 г, - округляя. А потом все это быстро скукожилось.

С.КОРЗУН: на что это повлияло?

Ю.ГРЫМОВ: на все. Прежде всего, повлияло на нас с вами, потребителей. Когда вы смотрите рекламную продукцию, это все-таки довольно сильное влияние на человека. Не будем даже про телевизор или кино, говорим про наружную рекламу, билборды, СМИ, электронная пресса.

Обратите внимание, какие там лица. Там практически нет людей с узнаваемыми национальными чертами. Это все делается из видеостоков. Берутся фотобанки, берутся лица как бы похожих на русских – так было раньше. Все понимают, что трудно найти, а фотосъемка стоит дороже. Сейчас даже никто не думает. Идет реклама распродажи в супермаркете, а на нем лица, которые не имеют никакого отношения. Поэтому реклама дистанцировалась от потребителя, а это крушение рекламного рынка.

С.КОРЗУН: А это не саморегулируемая область - реклама? Если реклама не действует на зрителя, кто-то должен делать ту, что действует?

Ю.ГРЫМОВ: Да. Когда я занимался рекламой, был некий бутик. Я никогда не представлял интересы больших корпораций рекламных, я как раз этим и занимался - продвигая товары, шел своим путем. И кстати, многие это делали. Сегодня все укрупнилось, как и в большом бизнесе. Исчезают маленькие студии, сегодня уже совершенно нормально, как следствие – когда зашли сюда в большом объеме иностранные агентства – плохо это, или хорошо, - большой и сложный разговор. Но сегодня уже продакшн приглашает иностранных режиссеров, что, здесь нет людей? Очень много талантливой, интересной молодежи. Скажу честно – я 12 лет преподавал в рекламе, оптом в английской школе дизайна – очень много ребят хотят этим заниматься, но быстро разочаровываются. Поэтому сегодня молодому человеку идти в рекламную индустрию – я беру сейчас креатив, не бизнес и маркетинг, - креативную составляющую, - то я не вижу здесь перспективы. Потому что все это утверждается в штаб-квартирах какой-нибудь «Сач ин сач», - люди работают за зарплату, что неплохо, но работают за сохранение ее. То есть, соглашаются со всем, что происходит.

Я работал 3 или 4 года креативным директором МТС – большая корпорация, большая работа, и на моих глазах происходило, когда руководителями рекламной службы стали иностранцы. Для меня это был нонсенс, когда совещания по стратегии и сидит иностранный специалист по рекламе, здесь работающий, и ему в течение часа объясняют, что такое передача «Что, где, когда?» - он же не знает, откуда она пришла, какое имеет значение.

И я плавно от этого отошел, потому что неинтересно и мне казалось, что количество неадекватных людей должно сокращаться, а оно стало увеличиваться – я имею в виду заказчиков. Потому что люди, которые образовывается вместе с тобой –помните в 90-х? - строился рекламный рынок. Был диким, кривым, но очень творческим. Поэтому были и призы на западе, и не только у меня, а у многих. И заказчик рос. А потом щелчком – хоп, и появились иностранные менеджеры, которые совершенно не понимают происходящего.

Скажу такую вещь – я работал с «Кока-кола» и с «Сони», но всегда работал на территории страны. Никогда в жизни русский не будет работать с «Сони» в Японии. У нас в России так случилось: иностранцы сегодня говорят о ментальности россиян. И как следствие - плакатики, которые мы видим. Поэтому с рекламой я бы поставил точку - это совершенно неинтересная область.

С.КОРЗУН: Справедливо ли утверждение Ильи, что сейчас делают упор на секс?

Ю.ГРЫМОВ: не знаю, что он имеет в виду. Секс – это «Проктр энд Гэмбл»? Если мы говорим про игру слов, - она была давно. Эта пошлось была и с пылесосами, какие-то страшные слова про пельмени. Я считаю, что это отсутствие культуры – это мое мнение. Это никак не связано с тем, что потребитель хихикает и покупает. Это не так. Сколько раз говорил: у нас всех одинаковый старт – мы все учимся в школе, читаем достоевского, смотрим на картины Сурикова, не все, но многие смотрели фильмы Тарковского. И вдруг такая пошлятина вылезает. И она, как мне казалось, начала к концу 2000 немножко распределяться и исчезать. А потом - бац, опять виток пошлятины.

С.КОРЗУН: У вас есть миссия?

Ю.ГРЫМОВ: Я в этом уверен. Для меня очень важный момент, когда мне объясняли – если ты в театре, ты чуть выше стоишь на полтора метра, на сцене, и это довольно ответственно. Поэтому я не стесняюсь, даже горжусь теми работами, которые делаю. Все остальное - дело вкуса, можно спорить. Но касаемо ремесла, ответственности, и то, что я потом делал в кино, театре, и сейчас я только приехал с репетиции спектакля, поэтому для меня довольно сложными стали выходные. «Рампа» выпускает спектакль, и это мне доставляет радость.

С.КОРЗУН: «Знаменитая реклама «Империала» - ваша?

Ю.ГРЫМОВ: Нет, не моя. У меня 600 работ – был «Инкомбанк», «Водка-Белый орел», много социальной рекламы. Но это то, с чего мы начали – перечисляем регалии, которые уже давно не работают и мало кого волнуют.

С.КОРЗУН: Хорошо, меняем тему кардинально. Вы уже определились в ваших политических пристрастиях? Известно, что вы принимали участие в кампании 1996 г., даже на дебаты выходили как сторонник Миронова против сторонника Путина, Бондарчука. Это на обочине вашего сознания, либо у вас есть четкая политическая позиция?

Ю.ГРЫМОВ: Я бы не стал так ярко говорить и жестко, что у меня четкая политическая позиция. У меня есть, как мне кажется, гражданская позиция. То есть, моего понимания того, как развивается сегодня наше общество. Я коренной москвич, вижу, как меняется город, меняются законы, люди, вижу, как люди уезжают из страны, как людей обижают. И мои слова, которые я произношу, - как раз об этом.

Трансформация моя какая-то политическая – скажу честно, что когда мы делали «Голосуй, или проиграешь» и «Ельцин – наш президент», наверное, это кого-то сейчас возмутит, - но поверьте, это делалось искренне. Потому что когда вдруг уже покойный березовский – понятно, что происходил подсчет голосов и Зюганов набирал реальные 60 с лишним процентов, - конечно, многие люди, молодые, кстати, и рок-музыканты – искренне не хотели возвращения в это, извините, - смрад.

Я не хочу сейчас затрагивать вопросы ностальгии - ну, трава зеленая, музыка громкая, - но то, что существовал колоссальный геноцид над собственным народом – я имею в виду Сталина, и так далее - для меня эта тема закрыта, у меня там стоит точка, не многоточие, как у кого-то. Мы искренне работали.

Что касаемо Миронова – это был мой плавный переход, когда создавалась «Партия жизни» - объединялись пенсионеры, «Родина» и «Жизнь». Учитывая, что мне и тогда и сейчас очень интересны люди, которые там работают, - наверное, я бы не назвал сегодня лидера партии, потому что у меня были масса вопросов, на которые я не получил ответа за последние 4 года. А люди, которые работают - Левичев, Дмитриева, - очень много людей, Гудков - там очень много интересных людей, которые искренне переживают, хотят что-то изменить. Нет там в глазах полтинников, - я это видел, общался с этими людьми не один год, я им доверяю и верю.

Поэтому, когда случились последние наши выборы, отчаянные, и когда неожиданно тандем сказал, что «мы договорились» - мы это все знали, догадывались об этом весь период до этого, и вдруг прямо открыто сказали, не пряча взгляда - я неделю был отпущенный, мне показалось как-то это… - а мы что здесь? И конечно, когда были выборы, я пошел на стороне Миронова, потому что я все-таки «В кампанию уйди – в кампанию приди», - для меня это принципиально. И конечно, я искренне отстаивал интересы социал-демократии – там много плюсов, я сам их лично разделяю. Конечно, то, что случилось на выборах и то, что это был колоссальный провал, для меня был очевиден – я об этом говорил. Но никто меня не слышал. Потому что когда человек выходит на выборы, он должен опираться на профессиональных людей - которые занимаются масс-медиа, рекламой, продвижением. Это все равно продажи.

С.КОРЗУН: Допустим, Гудков пойдет губернатором - пойдете, если позовут?

Ю.ГРЫМОВ: Если ко мне обращаются, учитывая, если мы говорим про товар, есть какие-то границы. Я в свое время делал социальную рекламу против курения, это был мой личный позыв. Я курильщик, бросил, понял, что изменилось, - по крайней мере, у меня в сознании. И отношение ответственности за такую пагубную привычку.

Поэтому когда меня политик приглашает – конечно. У меня есть табу - коммунистическая идеология, фашистская, ЛДПР - ну, в цирке я не работаю, мы же про политику. Если меня пригласят цирк поставить – я поставлю.

С.КОРЗУН: Парламентская партия – не цирк.

Ю.ГРЫМОВ: да, но вы же видите, как она тоже трансформировалась. Наверняка вы помните первое появление Жириновского – помните реакцию? – кто это, что это за темперамент? Потом все говорили - это типа клону, потом называли еще хлеще. А потом: вроде бы ничего говорит. Так что случилось, он изменился, или мы, или общество целиком изменилось, чтобы реагировать на эти оскорбления и заявления? Посмотрите, никто это практически уже не разбирает – откровенное хулиганство Жириновского, который выходит на передачу: «мы тебя посадим» - что за разговор?

С.КОРЗУН: Многим нравится темперамент.

Ю.ГРЫМОВ: Но надо слышать, что говорит человек. Да, он говорит ярко и эмоционально – это плюс. Но мне это не симпатично. Мне кажется, что это сильно опасно – искренне верить в эту искренность. Поэтому мои полотёрские пристрастия связаны больше с гражданским обществом, может быть, поэтому я активизировался - то, что я стал генеральным продюсером на телеканале «Дождь». У меня есть своя позиция, я разделяю то, что делает оппозиция. Что-то мне нравится, что-то категорически не нравится - я не политик, я гражданин. Я могу заблуждаться. И для меня моя позиция - я никогда в жизни не выйду на сцену говорить про это - это очень ответственно. Но я переживаю то, что происходит сегодня в законодательстве, с судами, не говорю уже про кино, реформу кино. Много вопросов и к себе.

С.КОРЗУН: запустим голосование. Вопрос такой…

Ю.ГРЫМОВ: Грымова – в президенты.

С.КОРЗУН: нет.

Ю.ГРЫМОВ: Не пройдет? Понимаю.

С.КОРЗУН: Нет, первый вопрос про художника. Художник не должен разбрасываться. Дал тебе бог талант – в меру своего таланта работай. И противоположное: художник абсолютно свободен. Итак, художник не должен разбрасываться? - «не должен» - 660-06-64, «свободен» - 660-06-65. Поговорим о разбрасывании что еще на телеканал пошли?

Ю.ГРЫМОВ: Вы сказали для меня странное слово – клипмейкер.

С.КОРЗУН: Нормальное слово, придуманное в России.

Ю.ГРЫМОВ: Для меня профессия режиссёра важная. То, что я делаю в театре и то, чем до этого занимался – реклама, клипы, телевидение, шоу, снимал передачи, выпускал журналы, занимался социальными программами – мне кажется, что я все время занимался одним и тем же, и мне это доставляет радость, потому что я не изменяю себе. А то, что я меняю площадки – в виде театра, оперы, телевидения - мне кажется, что это логично, меня это манит. А получается или нет, - это уже зрительская оценка. Наверное, мое развитие напрямую зависит от этих интересов, я же тоже не молодею, а мне хочется и это, и это попробовать. Мне интересно разобраться в себе, я ставлю эксперимент не над зрителями, поверьте, - над собой. Мне интересно. И мне кажется, в наше время это довольно достаточная категория – интересно, - это очень многое. А все остальное можно обсуждать.

Могу повлиять на голосование - мне кажется, что если художник не разбрасывается, он превращается в ремесленника - я в этом уверен. Хорошим, прекрасным, но ремесленником. Вот я так повлиял на голосование.

С.КОРЗУН: Что вам дает работа на телевидении?

Ю.ГРЫМОВ: Многое. И оформлением студий я занимался, дизайном новостных программ, в том числе, РЕН-ТВ, и был у меня странный опыт – я был генпродюсером год на канале «Рамблер» - очень странный опыт, я даже не всегда об этом говорю, потому что ничего мы не смогли там сделать Я писал там новую сетку. Разрабатывал программы, понимал, что все всем нравится на совещаниях, все складывается в папочки и ничего не запускается. А потом оказалось, что готовили канал к продаже и нужно было подготовить перспективный план развития, а я об этом не знал, когда приходил работать все это закончилось, но я приобрел определенный опыт, и сейчас, на канале «Дождь» занимаюсь тем же самым - и сеткой, и оформлением студии, - всем. Но в основном это связано с изображением, то есть, с профессией, с таким понятием как продуцирование, режиссер, звук, свет и создание каких-то креативных программ. «Дождь» - это большая команда людей, которые работают уже 3 года, а я там почти полгода, чуть меньше.

С.КОРЗУН: Итоги голосования. Итак, художник не должен разбрасываться - 13,7%, и с вами согласны 86,3% - художник свободен делать все, что угодно. С Натальей Синдеевой вы знакомы уже много лет - с «Серебряного дождя». Об этом поговорим после новостей.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. В «Твиттере» Алексей нам пишет: «Давайте к «Дождю». Мой первый вопрос личный - известно, что Наталья Синдеева сильный, харизматичный лидер со своим представлением обо всем. Удается вам сработаться, учитывая, что стилистика канала была определена довольно давно. И собираетесь ли вы ее менять?

Ю.ГРЫМОВ: Мы с Натальей Синдеевой знакомы довольно давно, лет уже 20, и многое прошли – делали «Серебряный дождь». «Серебряную калошу», потом я как бы не сработался, сказал, что не могу больше участвовать в этой чуть-чуть самодеятельности. Потому что считал, что «Калоша» должна становиться более качественной - из КВНа превращаться в более качественную и сильную штучку, приходить в кавычках к «Оскару», а все равно шло засилье КВНнной интонации – мне это не очень понравилось. И не нравилось, что все это постоянно заходилось в категорию Рублевки - эта односторонность мне не нравилась, это очень узкая и маленькая прослойка людей, даже интересов вне этой тусовки.

Наташа умный человек, знает меня столько лет, чем я занят и что делаю. И приглашая, конечно, понимала, что у меня будут вопросы и предложения. Думаю, она от меня их и ждет. И канал, конечно, к сентябрю чуть изменится – я имею в виду визуальное решение, межпрограммное пространство, появятся новые решения, принципиально другие подходы к «промо», к анонсированию.

К сожалению, не появится в этом году студия, которую мы планировали, хотя она разработана и скажу без ложной скромности, что это была бы лучшая студия в Европе - говорю честно.

С.КОРЗУН: Денег не хватило?

Ю.ГРЫМОВ: Конечно. Трудности финансовые есть всегда и у всех, только у сумасшедших людей нет финансовых трудностей. Есть правильная расстановка приоритетов, как мне кажется – что важнее. Сегодня мы не сконцентрировались на построении новой студии, хотя все этого хотим и я уверен, что это рано или поздно произойдет – проект готов полностью, должен был сейчас строиться, в августе запускаться, а в сентябре открыть сезон. Появятся новые программы, новые ведущие.

С.КОРЗУН: Принцип открытой студии остается?

Ю.ГРЫМОВ: Конечно. Прямой эфир. Будет еще больше сквозного эфира, стопроцентно прямоэфирного – все это остается. Все-таки стилистические вещи это больше мое, а идеологическая составляющая – здесь, конечно, совещательный голос. Там много людей присутствует на совещаниях, я рад, что коллектив – не боюсь яркого слова, - скажу, что он прекрасный. Потому что люди открыты, хотят то-то менять, развивать телевидение другого формата. Есть много наработок, которые сделаны, они пробовались, запускались. Удачное или неудачное, но есть движение. Много молодежи, очень хорошей, открытой, которые хотят образовываться. Наверное, мы в октябре откроем школу – у меня была школа-мастерская, мы с «Дождем» сделаем ее - в этом есть просто необходимость. Это никакой не особый бизнес, скажу честно, но образователь кий, потому что людей будет набираться не так много. И та школа, которую мы сделаем, будет с гарантией трудоустройства. То есть, вы не просто учитесь, а можете проходить практику на канале и оставаться потом работать. Нам необходимы квалифицированные специалисты и мы будем делать такую школу. Будет факультет тележурналистики, кино и рекламы, режиссерский и актерский факультет. Сейчас мы все это считаем, думаем и надеемся, что это сделаем.

Это очень важно – оказаться в работе. Мне кажется, что те изменения, которые произойдут к концу года, будут заметны, но будут происходить и дальше - я в этом уверен.

С.КОРЗУН: Вернусь к одному из ваших фильмов – «Чужие» Наткнулся на то, что Кондолиза Райс запретила к прокату в США? Как на самом деле?

Ю.ГРЫМОВ: Вот так формулировка звучит достаточно глупо – так не может быть, нет таких полномочий. Я знаю, что был «не рекомендован» – дошла до меня такая информация из СМИ арабского толка – проект был совместный, арабско-американско-русский. Прошла такая информация - был не рекомендован. Точка.

С.КОРЗУН: режиссеры интересовались прокатом фильма?

Ю.ГРЫМОВ: Конечно. Он не имел экранной судьбы в Европе и США и арабских странах. Имел телевизионный прокат. В России все с точностью до наоборот – был небольшой прокат в кинотеатрах, как любой фильм с авторским взглядом на происходящее, не попкорновое кино, и не было премьеры по телеканалу – ни один российский телеканал не приобрел. Приобрели португальцы, какие-то авиалинии, а в России – только ДВД, хорошие продажи.

С.КОРЗУН: Фильм не скажу, что антиамериканский, но близкой направленности – это был ваш подарок американскому президенту перед выборами?

Ю.ГРЫМОВ: Об этом писали, и не только в России - вот этот эффект «сбитой утки» - правильно, сбитой? Не сбитой, хромой. И заканчивая словами буша, его обязанности перед Богом – что супер-нация, и так далее.

Знаете, вообще на этой картине, особенно на реакции на эту картину, я что-то понял о нас с вами. Когда были закрытые показы в странах или киноклубах здесь, в России, где присутствовали и иностранцы – знаете, удивительная вещь – те люди, которые не по наслышке знают американцев, или сами носители этой нации – работают там, - они по-другому реагируют на этот фильм. У нас почему-то многие, особенно журналисты толка типа прокремлевские. и так далее, - я никогда не был замечен в каких-либо связях – почему-то вдруг в этом увидели прокремлевские дела. Для меня это было дико, это была моя абсолютно позиция. И реакция на то, что – как это, Грымов обидел американцев? Я говорю: как это? Я не могу это сделать, я порассуждал на эту тему, показал, что сильно их размазал. Ну, даже если так, но это моя позиция. И у меня снимались не самые плохие актеры американские - Марк Адом, Киттон Гетти – мы говорили с ними на эту тему, они снимались, их никто не насиловал и не заставлял. И, кстати, не платили им больших денег - им было интересно, им самим не нравилось то, что происходило с Бушем-младшим в последнее время - стыд, война, все ливийские истории с вакцинами. Здесь был такой наезд, типа – как так можно? Даже была передача, которая не вышла в эфир – жалко, что не вышла - Гордон делал передачу «Гордон-Кихот», меня позвали туда и решили поругать – собрали людей меня поругать. У меня так было один раз, когда меня ругали в школе за то, что я рисовал шаржи на учителей. Так же у Гордона собрались люди – пытались меня обвинить в том, что у меня нет образования профессионального. И не вышло. Они обсуждали как раз фильм «Чужие».

С.КОРЗУН: Вы понимаете, что заявляя политическую позицию, значит, кто-то начинает считать вас своим союзником, а кто-то – противником. То есть, про вас теперь известно, что вы не любите коммунистов, после этого фильма вы не любите американцев за их миссию.

Ю.ГРЫМОВ: Не так, совсем не так. Я говорил про людей, которые в этой картине, персонажи, карьерного толка люди, люди, которые ну думают о своем будущем, люди без принципов. На вопрос – могут ли русские быть такими? – отвечаю: да, могут быть и такие есть русские люди. Но когда мы делали историю про Африку, где происходили подобные события, мы брали за основу события в Ливии с вакцинацией детей. И поверьте, я очень – извините, что я про себя говорю, но я подробный художник, сильно уделяю внимание акушерству и гинекологии, когда делали «Казус Кукоцкого», и «Врачи без границ» - мы много общались, я многое видел. Есть прекрасные сподвижники, люди, которые идут работать не в лучшие условия. Но конечно, есть и сомнительные люди, и там работает та же разведка, - вы сами знаете. Поэтому это был мой рассказ об этой группе людей. Которые, мне кажется, отвечают псевдо-патриотизму американскому – кстати, и в России существует псевдо-патриотизм.

И делал всю эту историю никак не с желанием обидеть всю Америку. Но если кто-то считает, что я обидел всю Америку – ну, вау, какой я, - пришел, обидел всю Америку, взял и всю обидел. Ну, как ее можно обидеть?

С.КОРЗУН: Задам вопрос для голосования. Россия должна сопротивляться США во всем – согласны вы с этим утверждением? «Должна» - 660-06-64, «не должна» - 660-06-65, что-то не пошло у нас голосование – ну, ладно, вы голосуйте, а мы разберемся.

Ю.ГРЫМОВ: Вы сейчас как Чуров сказали: голосуйте, а мы потом разберемся. Кстати, неплохой лозунг для какой-нибудь выборной кампании в Подмосковье.

С.КОРЗУН: А вы сами как считаете - должна Россия Америке сопротивляться?

Ю.ГРЫМОВ: Я боюсь таких заявлений – сопротивляться.

С.КОРЗУН: Ваш фильм был воспринят многими так.

Ю.ГРЫМОВ: Согласен. Я уверен, что «холодную войну» Россия проиграла, стопроцентно. Конечно, меня это не радует – констатирую это как факт. Сопротивляться полностью США, наверное, особо и не надо, что такое сопротивляться США? Есть масса вещей, которые я бы хотел, чтобы у нас появились – торжество закона, когда любой человек попадает под статью и несет ответственность, неважно, кто он – артист, политик или пианист. Это те вещи, которые я бы хотел, чтоб ы в России появились.

Есть вещи, которые мне не нравятся - я работал в США в период 1990-1991 гг. – в Лас-Вегасе ставил шоу «Лучшая обувь мира», все испытал на себе - ношу, что такое творческая единица, как это работает, продвигается, какое отношение. Много было тяжелого, смешного, хорошего в том числе. Я считаю, что мы должны заниматься внутренней и внешней политикой. И мне обидно, что наших детей сегодня воспитывают американские фильмы, и мы проиграли эту войну. Та самая внешняя политика США здесь представлена - зайди в кинотеатр.

С.КОРЗУН: Вы сейчас говорите в поддержку того, что Россия должна сопротивляться США?

Ю.ГРЫМОВ: Конечно. Сохранение национальной культуры. Я говорил неоднократно – людей можно сплачивать только вокруг стержня. А это называется культурой, - ничего больше. Сохранение этого всего, преемственность, цепочка не должна разрываться, как она разорвалась в 90-х гг., - она разорвалась, и эти цепи уже не соединятся. Потерялось поколение, полностью размылось. Смотрите, что сегодня происходит в вузах, в образовании. Мой ребенок едет учиться за границу, заканчивая школу. Потому что все эти реформы образования ужасающи. Укрупнение школ, реформирование - полный бред и сбоку бантик, - это вам скажет любой родитель. Это хорошо? Это ужасно. Много всего. Можно говорить про СМИ, вакханалию телевидения, - могу сказать массу негатива. Но я переживаю. Мы говорили про гражданскую позицию – я за это очень сильно переживаю. Я здесь живу, это моя родина.

С.КОРЗУН: ребенок уже не будет здесь жить?

Ю.ГРЫМОВ: Да, уже не будет. Мне это не нравится, это не мечта моя, но так получается. Потому что в традициях русского человека дать образование ребенку. Как это можно здесь сделать, я не очень понимаю. Могу привести массу примеров - у меня племянник живет тоже, к сожалению, за границей, в Швейцарии. И образовательный момент: государство сильно занято интересными, талантливыми людьми. Здесь же нужно всем позвонить и со всеми договориться. А у меня племянник прекрасно рисует. Нарисовал три картиночки, отправил в архитектурное агентство, лучшее агентство Швейцарии, ему сказали: вы неплохо рисуете, парень, - теперь оплачивают его образование, чтобы он вернулся в это агентство в Швейцарии. Где сейчас найти такое? Давайте что-нибудь нарисуем и куда-нибудь пошлём, - какой ответ получите?

С.КОРЗУН: Помнится, руководители государства рисовали картины, которые продавали на аукционах.

Ю.ГРЫМОВ: Тираны рисовали картины.

С.КОРЗУН: Остановлю голосование. Должна сопротивляться - 11,7%, не должна – 88,3%. Еще тему хотел затронуть - ваше высказывание по «Казусу Кукоцкого» - ваша мысль о победе серой массы над людьми с большой буквы. Нужна ли России элита во всем? В искусстве, культуре, бизнесе?

Ю.ГРЫМОВ: Определение? Что вы вкладываете в слово «элита»?

С.КОРЗУН: Люди, которые явно выделяются над другими и должны иметь определенные привилегии.

Ю.ГРЫМОВ: Привилегии? Сама эта элита должна иметь привилегии? Например?

С.КОРЗУН: Художественная элита - дотации, деньги на съемки кинофильмов.

Ю.ГРЫМОВ: думаю, что они должны иметь эти привилегии. Элита это те люди, которые являются таким щитом, или вектором, за которым идут люди, которым доверяют.

С.КОРЗУН: Тогда кого вы называете серой массой?

Ю.ГРЫМОВ: «Казус Кукоцого» фильм по Улицкой, генофонд - это все очень интересно. Я даже фразу переделал «выживает сильнейший», Я считаю, что выживает серейший – российское общество это показывает в разрезе 80 лет, со времен коммунистической идеи. Я как раз сильно страдаю по таким ярким людям, мне обидно, что эти люди куда-то исчезают - многие уезжают, к сожалению, - сегодня я это наблюдаю.

С.КОРЗУН: Дочь свою отправили. Хотя эмиграция бывает не только политическая, но и экономическая и даже климатической.

Ю.ГРЫМОВ: Да. Но когда вы говорите, что они должны иметь привилегии, элита – я противник реформ кино. Когда два года назад выбрали 7 компаний и дали им деньги, назвав их самыми лучшими. Все говорили, что это ужасно, нельзя так, 7 дорог не решат проблему пробок в Москве. Признали, - не работает. Новое решение. Знаете, какое? - 12 компаний, причем те же 7 там остались. Это как квартет какой-то. Мне кажется, что г-на путина кто-то все время дезориентирует, подставляет его. Ему же готовят сводки того, что происходит – это просто катастрофа какая-то. С кино – ну, все, потерялись. Даже мое сегодняшнее присутствие на «Дожде» и в театре знаете, о чем говорит? Я очень хочу снимать кино, но это невозможно, это нереально.

У меня есть проекты детского фильм, который я хочу делать, ищу средства, хочу скрывать фильм про «Крузенштерн», даже часть кругосветки прошел на том же «Крузенштерне». Но я понимаю, что кино не будет национального. 5 картин, 10, даже великолепных 20. Пока в России не будет сниматься 400 картин, - сейчас скажут, - это будет «г» - да, согласен. Но только пусть будет 350 «г», потом 300. Кино должно быть очень широко представлено, от «а» до «я» - я имею в виду жанры и направления. Проката не существует. Кинотеатр – это прилавок, эти прилавки принадлежат американским компаниям в России. Практически все.

С.КОРЗУН: Давайте о ваших планах. Многие вспоминают ваши программы на телевидении – будет продолжение?

Ю.ГРЫМОВ: Нет. У меня есть определённая позиция – наверное, дурацкая, или пижонская, - я не появляюсь на том канале, на котором работаю. Наверное, в этом есть какой-то комплекс – не буду появляться на канале. Мне кажется это неправильно – это моя позиция.

С.КОРЗУН: А чем будете заниматься?

Ю.ГРЫМОВ: Учитывая мои обязательства по «РАМТу», - кстати, я здесь познакомился с Бородиным, который мне после эфира на «Эхо» поставить спектакль в РАМТе, - прямо отсюда.

С.КОРЗУН: «Эхо» хорошая стартовая площадка.

Ю.ГРЫМОВ: Да, и я просто купаюсь в удовольствии - репетирую, общаюсь с Бородиным, вообще с театром.

С.КОРЗУН: Но это не первый ваш театральной опыт.

Ю.ГРЫМОВ: Да, и опера была, и постановки, но вот такой опыт - работать под таким худруком – мой первый опыт. Я очень этому рад, что то, что называется, старший товарищ, человек, которого я уважаю, с великим тактом и вообще все, происходит в театре, сами артисты, - у нас была договоренность с самого начала, что я беру только артистов РАМТа, не приглашаю звезд со стороны, - он прекрасные. Артисты в РАМТе прекрасны. Будет много открытий, поверьте - дебют у главного героя. Поверьте, это очень серьезно, и я счастлив, что есть театр РАМТ с потрясающей атмосферой.

Скажу такую вещь – неделю назад мне стало неудобно перед РАМТом и перед театром. Когда мы начали, я выбрал произведение Даниила Киза, и решил ставить по книжке - «Цветы для элжерона». Говорю – я хочу сделать скромный спектакль – две табуреточки, столик, - чтобы черный кабинет.

С.КОРЗУН: По минимализму?

Ю.ГРЫМОВ: Да. И говорил искренне, когда начинали репетировать. И мне так неудобно сейчас – мне кажется, это будет самый дорогой спектакль РАМТа. У нас такие декорации, прекрасный художник Маша Трегубова, столько решений по свету – первый акт отличается от второго как новый спектакль. И мне неудобно. На меня смотрит Бородин, и получается, что я врун какой-то, говорю: ну, так получилось.

С.КОРЗУН: Каша из топора вспоминается.

Ю.ГРЫМОВ: Абсолютно. И поверьте, будет глазу на что упереться. И конечно, само произведение Киза. Я сейчас разрываюсь – по воскресеньям работаю в театре, до обеда, потом на «Дожде». Надеюсь, в октябре будет премьера – пожалуйста, приходите.

С.КОРЗУН: Нашел провокационный вопрос: «Юрий, вы бы поехали работать в Голливуд?»

Ю.ГРЫМОВ: А я бы вопрос задал – что такое Голливуд? Это часть суши?

С.КОРЗУН: Киноиндустрия.

Ю.ГРЫМОВ: Сразу вопрос - в какой студии, на каких условиях? Я за авторское кино, что за контракт, могу ли я делать кино, или должен буду бегать по площадке, выполняя функцию режиссёра. Такое тоже есть. Поверьте, у меня нет комплекса, мне нравится делать авторское кино – не в смысле «арт-хаус», а со своей позицией. Кино, за которое несет ответственность художник. Я могу заблуждаться. Но буду делать это искренне.

С.КОРЗУН: Спасибо за то, что пришли. Удачи.