Как слетать в космос и остаться в живых - Юрий Катаев - Назад в будущее - 2008-12-29
АШОТ НАСИБОВ: 22 часа 11 минут московское время. Работает радио "Эхо Москвы", у микрофона Ашот Насибов. Программа "Назад в будущее". Приветствую, уважаемые слушатели. Сегодня мы говорим о космосе. Это одна из наших любимых тем. Мы уже посветили не одну программу теме космических полетов, пребывания человека в космосе. И сегодня тема нашей беседы "Как слетать в космос и остаться при этом в живых". Для беседы на эту тему мы пригласили в студию Юрия Катаева, зам. начальника управления организации медицинской помощи Федерального Медико-биологического агентства России. Юрий Владимирович, добрый вечер.
ЮРИЙ КАТАЕВ: Добрый вечер.
А. НАСИБОВ: Я Вас в дальнейшем буду представлять, как специалиста по медицинскому обеспечению полетов человека в космос. Хорошо? А то слишком длинное какое-то название у нас появляется.
Ю. КАТАЕВ: Абсолютно.
А. НАСИБОВ: +7 985 970-45-45. Это телефон, по которому можете присылать смски с вопросами к нам прямо в студию. Юрий Владимирович, мой первый вопрос. На днях поступила такая информация, что все готово для очень интересного эксперимента – моделирования длительного космического полета группы российских и зарубежных участников. Для этого построен специальный такой модуль, построено все это на земле. И люди там проведут закрытые, изолированные от внешнего мира 105 суток. Вы не могли бы нам сообщить какие-то подробности? Когда все это начнется?
Ю. КАТАЕВ: Да, на самом деле в конце марта этого года будет начат эксперимент продолжительностью 105 суток в институте медико-биологических проблем. Уже прошли отбор часть космонавтов, астронавтов, испытателей российских и европейских. До конца марта они будут готовы к проведению эксперимента. В этом эксперименте будут моделировать изоляцию космонавтов в замкнутом объеме с отработкой систем жизнеобеспечения. Вопросы медицинского обеспечения этого моделируемого полета. Медицинского управления состоянием здоровья с учетом увеличенного времени прохождения телеметрического сигнала.
А. НАСИБОВ: Т.е. сигнала между, грубо говоря, космическим аппаратом с космонавтами на борту и землей, да? Специалистами в Центре управления полетом.
Ю. КАТАЕВ: Если сейчас в орбитальном полете это время абсолютно не существенно, то в межпланетном оно будет играть большую роль.
А. НАСИБОВ: А в чем необходимость моделирования именно вот этого момента? В чем особенность и важность вот этой задержки получается?
Ю. КАТАЕВ: В этом случае экипаж будет более автономен в своих действиях. Т.е. не всегда наземные службы могут оказать оперативную помощь своей консультацией, и это очень важно с точки зрения медицинского обеспечения полета. Потому что…
А. НАСИБОВ: Чуть поближе к микрофону. Поправьте микрофон. Вот как Вам удобнее. Вот так лучше будет слышно. С точки зрения медицины это важно – задержка прохождения сигнала. Т.е. если человеку во время этого космического полета на Марс потребуется хирургическое вмешательство, то хирург на земле, он не сможет помочь советом своему коллеге уже на борту космического корабля.
Ю. КАТАЕВ: Ну, во-первых, в экипаже марсианской экспедиции, как Вы сами понимаете, должен быть медик.
А. НАСИБОВ: И не один, наверное.
Ю. КАТАЕВ: И не один. Если экипаж будет большим, и не один. И для таких серьезных медицинских мероприятий, как хирургическая операция, конечно, нужна будет консультация, в том числе, и наземных служб, но при задержке прохождения телеметрического сигнала, когда может понадобиться использование средств телемедицины. Т.е. допустим, сделать видео съемку места поражения, операционного поля, органа какого-нибудь, допустим, при эндоскопии. Для этого, т.е. это не будет так оперативно подсказано…
А. НАСИБОВ: Реакция Земли будет медленная.
Ю. КАТАЕВ: Да. В связи с задержкой телеметрии.
А. НАСИБОВ: А еще какие могут возникнуть проблемы из-за этой задержки телеметрии помимо вот там необходимости помощи врачи, при внештатной какой-то ситуации это важно?
Ю. КАТАЕВ: Естественно и для нештатных, для всех внештатных ситуаций это очень важно…
А. НАСИБОВ: Правильно я Вас понимаю, что в таком случае вот при такой задержке врач должен самостоятельно уметь принимать решения, и его подготовка должна очень сильно отличаться от той подготовки, которая необходима космонавтам на околоземной орбите.
Ю. КАТАЕВ: Конечно, сейчас в экипажах космических станций орбитальных врач не такая частая фигура. Вот у нас в последний полет летал врач по специальности Котов Олег, это была 15я экспедиция, и следующий полетит американский врач Майкл Барет. Вот посчитайте, между экспедициями сколько времени прошло.
А. НАСИБОВ: Это сколько же получается. Я вот сейчас пытаюсь прикинуть.
Ю. КАТАЕВ: Это пройдет полтора года. И поэтому у нас члены экипажей обучены проведению медицинских манипуляций, необходимых для оказания экстренной медицинской помощи. Но когда будет врач, когда врач присутствует в составе членов экипажа, это проводится наиболее квалифицированно. А в автономном межпланетном полете, естественно, наличие медика на борту – это большая необходимость.
А. НАСИБОВ: Радио "Эхо Москвы". Программа "Назад в будущее". Юрий Катаев в студии радио "Эхо Москвы", специалист по медицинскому обеспечению пилотируемых космических полетов. Юрий Владимирович, мы начали наш разговор вот с этого эксперимента, который начнется в конце марта. Это группу людей поместят на 105 суток в изолированное пространство. Но это в земных условиях. У нас, насколько я понимаю, уже были продолжительные космические полеты на орбите. А для чего проводить эксперимент на земле, если у нас наработаны очень хорошие знания, большой багаж реальной ситуации, в реальном космосе.
Ю. КАТАЕВ: Да, на самом деле у нас Валерий Поляков совершил 438 суточный полет на орбитальной станции "Мир". И это было тоже в принципе темой, предваряющей полеты к Марсу. Потому что это время сопоставимо с полетом до Марса и обратно.
А. НАСИБОВ: 438 суток. Практически полтора года почти.
Ю. КАТАЕВ: Да, этот рекорд держится до сих пор. Хотя мы рекордсмены не только по продолжительности одного полета. Российская космонавтика является рекордсменом в общей продолжительности полетов одним космонавтом.
А. НАСИБОВ: То есть?
Ю. КАТАЕВ: У нас за 6 полетов Сергей Крикалев набрал в общей сложности 803 дня на орбите Земли. И у нас еще есть рекорд внекорабельной деятельности. Анатолий Соловьев за 16 сеансов выходов открытый космос…
А. НАСИБОВ: По-моему, там несколько суток уже, да?
Ю. КАТАЕВ: Ну, практически он провел там больше трех суток. 78 часов 48 минут.
А. НАСИБОВ: Больше трех суток. Скажите, вот для чего тогда проводить эксперименты на земле, если есть база знаний о поведении в реальном космосе? О поведении человеческого организма. Что можно смоделировать на земле, то, что нам не получается смоделировать на космическом корабле?
Ю. КАТАЕВ: Ну, во-первых, этот эксперимент будет 500суточный эксперимент.
А. НАСИБОВ: Это подготовка вот этот который начнется в марте на 105 суток…
Ю. КАТАЕВ: Да. 105суточный эксперимент является подготовкой к 500суточному эксперименту, который с учетом коррекции на основании этого 105 суточного полета, он может начаться либо в конце следующего года, либо может потребовать доработки этих модулей, и будет сдвинут немножко вправо. В большом эксперименте естественно будут плюс к тому, что я говорил о 105 суточном эксперименте отрабатываться еще нештатные медицинские ситуации. Т.е. члены экипажа должны будут оказать определенное вмешательство медицинское.
А. НАСИБОВ: Там что реальные операции собираются проводить в этом закрытом модуле?
Ю. КАТАЕВ: Ну, под операциями в космической медицине подразумеваются не хирургические операции.
А. НАСИБОВ: Ну, хорошо. Реальное вмешательство в жизнедеятельность организма. Я тоже казуист, между прочим, такой еще, тот еще. Что они там собираются проводить? Вскрывать будут?
Ю. КАТАЕВ: Будут разыгрывать определенные медицинские проблемы в состоянии здоровья космонавта, астронавта, члена экипажа. И решать их. В основном упор будет делаться на автономное вмешательство, т.е. без помощи Земли из-за сдвига телеметрического сигнала.
А. НАСИБОВ: Шесть человек, замкнутые на 3,5 месяца в небольшом помещении. Там никаких психологических проблем межличностных возникнуть не может?
Ю. КАТАЕВ: Конечно, может. Если в экипажах, которые готовятся на Земле, сейчас срабатывание идет годами. Потому что люди сначала дублируют в составе этого экипажа, потом они еще раз дублируют, а потом уже только летят в космос. То здесь будет… в принципе не будет такой сработанности, какая есть сработанность у экипажей, которые летают сейчас на орбите в международной космической станции.
А. НАСИБОВ: Т.е. отработка вот этого психологического давления. Да, это тоже одна из ключевых задач этого эксперимента. Правильно я понимаю?
Ю. КАТАЕВ: Это один из аспектов этого эксперимента.
А. НАСИБОВ: Один из аспектов. А люди будут учиться находить выход из ситуации самостоятельно тоже? А если что-то там…
Ю. КАТАЕВ: Нет, естественно, помощь с Земли здесь тоже будет отрабатываться. Кроме того, тут будут в этом эксперименте предусмотрено взаимодействие с реальным центром управления полетом. В 500суточном эксперименте. Вы знаете, у нас в ЦУПе сидит группа медицинского обеспечения полета, которая состоит из большого количества специалистов разных профилей. И взаимодействие с этой группой тоже будет отрабатываться в эксперименте.
А. НАСИБОВ: Я знаю, что в свое время и мы, и американцы, американцы очень активно готовились к подобного рода экспериментам, у них даже там один из экспериментов подучил название "Фаза". Там Фаза-1, Фаза-2. Помните это дело? Можете подробнее рассказать, что это было такое?
Ю. КАТАЕВ: Ну, здесь немножко небольшая неточность. На самом деле американцы называли Фазой-1 это полеты по программе "Мир" НАСА, когда они, учитывая огромный опыт российской космонавтики по длительным космическим полетам до построения международной космической станции, договорились с нами провести совместные полеты американских астронавтов на российской орбитальной станции "Мир". И эта Фаза-1 на самом деле дала много американцам. И к началу Фазы-2, что они называли … Вернее, Фазой-2 они называли сборку международной космической станции. И мы все подошли уже подготовленными. И это сборка станции фактически ну в связи и с трагическими событиями при катастрофе "Колумбии" была отодвинута на несколько лет. Только в этом году на станцию были доставлены и европейские модули, и японские модули. И сейчас практически в следующем году начинается Фаза-3. Т.е. нормальная эксплуатация международной космической станции.
А. НАСИБОВ: "Мир"… Международная космическая станция – МКС. Понятно. Программа "Назад в будущее" на волнах радио "Эхо Москвы". Юрий Катаев, специалист по медицинскому обеспечению пилотируемых космических полетов, гость нашей студии. Ваши вопросы задавайте, присылая смски на номер +7 985 970-45-45. Минут за 10-15 до окончания эфира мы включим телефоны прямого эфира и с удовольствием примем несколько ваших телефонных звонков. Спрашивает Борис: а правда ли, что подобные эксперименты уже проводились в СССР? Прислал смску с вопросом.
Ю. КАТАЕВ: Да, проводились эксперименты. В том числе и с участием европейских. Я имею в виду, не такие длительные эксперименты проводились и на базе института медико-биологических проблем как раз.
А. НАСИБОВ: Не такие длительные, это насколько? На месяц, на две недели? На сколько?
Ю. КАТАЕВ: Нет, тоже многосуточные.
А. НАСИБОВ: Многосуточные – это сколько примерно? 30 суток, 100 суток, сколько? Ну, примерно?
Ю. КАТАЕВ: В пределах 100 суток.
А. НАСИБОВ: В пределах ста суток. Тут у меня уже целых два вопроса озабоченных слушателей, которых интересуют проблемы в сексуальной сфере в ходе длительных межпланетных экспедиций. Вот Алекс этим интересуется, а еще наш слушатель Руслан задает вопрос: а как мы будем детей рожать в космосе? Ведь гравитации то нет. Неужели для того, чтобы рожать детей, нужна гравитация?
Ю. КАТАЕВ: Это очень сложный вопрос.
А. НАСИБОВ: А вот такие эксперименты проводились, нет? По сексуальному поведению людей в космосе? Не было, не знаете?
Ю. КАТАЕВ: Экспериментов таких не было.
А. НАСИБОВ: Точно? А то вот я знаю, что когда посылали семейную пару американцы, то их американцев засыпали подобными вопросами тоже. Ничего точно у нас не проводилось подобного?
Ю. КАТАЕВ: Нет, у нас сейчас есть одна семейная пара, которая являются космонавтами ракетно-космической корпорации "Энергия". Вернее, один действующий уже получивший диплом космонавта-испытателя и его супруга, сейчас на выходе из курса кандидатов в космонавты.
А. НАСИБОВ: Понятно. Программа "Назад в будущее" Юрий Катаев, Специалист по медицинскому обеспечению полетов человека в космос, гость студии. Мы продолжим нашу беседу после краткого выпуска новостей. И тогда же включим еще и телефоны прямого эфира. И примем несколько телефонных звонков от наших слушателей.
НОВОСТИ
А. НАСИБОВ: 22 часа 33 минуты в Москве. Работает радио "Эхо Москвы", программа "Назад в будущее", Ашот Насибов у микрофона. Гость в студии Юрий Катаев, специалист по медицинскому обеспечению космических полетов, полетов человека в космос. Юрий Владимирович, полеты в космос – это очень рискованное дело. Я не открываю никакой Америки, говоря вот так. Тем более что мы назвали тему нашей программы "Как слетать в космос и остаться в живых". Каковы риски при полете человека в космос. Ну, понятно, что эти риски достаточно большие, но в чем они конкретно заключаются?
Ю. КАТАЕВ: Вы знаете, за почти 50 лет истории пилотируемой космонавтики, на самом деле, мировая космонавтика потеряла четыре экипажа. Причем две потери были у американцев с экипажами с семью человеками. У нас погибли Владимир Комаров и погибли три человека экипаж первой орбитальной космической станции. Здесь, к счастью, медицина была не виновата. Все-таки это освоение новой космической техники требует жертв. Но жертвы, иногда они очень велики. И задача медиков именно оценить и снизить медицинские риски. Все это начинается еще на земле, с момента отбора космонавтов. Т.е. мы уже снижаем риск медицинских каких-то последствий в пилотируемом полете, отбирая здоровых людей. Если, допустим, отбор в первый отряд гагаринский набор предполагал практически абсолютное здоровье. И были отобраны 20 человек, из которых 12 человек слетали в космос, по состоянию здоровья выбыло несколько человек. Один человек погиб на начальном этапе, сгорел в барокамере Валентин Бондаренко. Но в основном люди первого набора – это, конечно, были очень здоровые. Они набирались из профессиональных военных летчиков. Т.е. они уже изначально требования к их состоянию здоровья были высокие. И из 500 человек, которые прошли госпитальный этап в округах…
А. НАСИБОВ: Какой этап?
Ю. КАТАЕВ: Госпитальный.
А. НАСИБОВ: Это обследование в клинических условиях?
Ю. КАТАЕВ: Да, в клинических условиях. Были отобраны 27 человек, 20 из которых попали в первый отряд.
А. НАСИБОВ: Т.е. из 500 попали 20.
Ю. КАТАЕВ: Да, и всегда отбор по состоянию здоровья, есть, конечно, и мандатные требования. Это требования…
А. НАСИБОВ: Анкеты.
Ю. КАТАЕВ: Анкеты. В том числе, кстати, и образовательные. Т.е. человек должен иметь очень хороший диплом получить высшее образование с хорошими оценками.
А. НАСИБОВ: Ну, как-то у Вас какая-то нотка такая звучит. Вот тогда отбирали с очень хорошим здоровьем. А что сейчас. По-моему, Вы проводите такую грань. По крайней мере, я это ощущаю.
Ю. КАТАЕВ: Да, они были завышенными, и медики считают сейчас, что, конечно, эти требования завышенные. Потому что уже полеты следующих экипажей, даже начиная с многоместных экипажей по программе "Восход", когда полетел первый ученый, и первый врач даже уже тогда в принципе были какие-то порциальные отклонения в состоянии здоровья, как выражаются специалисты космической медицины. Т.е. менее жесткие требования предъявлялись к ученым и медикам, чем к пилотам.
А. НАСИБОВ: А сейчас? Сейчас у нас даже космические туристы летают и люди в возрасте.
Ю. КАТАЕВ: У нас летают космические туристы, у которых естественно есть какие-то отклонения в состоянии здоровья, потому что люди в основном в возрасте.
А. НАСИБОВ: Ой, не напоминайте мне об этом, я проходил мед. обследование месяца 2 назад. И впервые услышал от врача фразу: для своего возраста Вы очень хорошо сохранились. Не говорите мне об этом. Не напоминайте мне, пожалуйста, об этом. Дальше?
Ю. КАТАЕВ: И требование к туристам, т.е. к участникам космического полета, как они официально называются, конечно, меньше, чем к профессиональным космонавтам. Но, тем не менее, даже при медицинском отборе этого контингента мы должны учитывать медицинские риски. Позволяет его состояние здоровья пустить его в космические полеты, или…
А. НАСИБОВ: Что совершенно неприемлемо? А что сейчас допускается?
Ю. КАТАЕВ: Ну, вот из своей практики я просто могу рассказать пример, когда первый участник космического полета, у которого были отклонения в состоянии здоровья, он прошел исследование на центрифуге, когда на человека действуют перегрузки 4-8 единиц грудь-спина. Т.н. 8 единиц – это условия баллистического спуска. Я как-то остался спокоен за то, что он полетит в полет.
А. НАСИБОВ: А потом уже после возвращения на землю, у них не могут возникнуть проблемы со здоровьем? Может быть, из-за того, что их так испытывали на перегрузки еще перед началом полета. Потом там год спустя? Нет, ничего такого? Со зрением, может быть, какие-то отклонения наблюдаются, нет?
Ю. КАТАЕВ: Насколько показывают наблюдения за космическими туристами, они все живы, здоровы.
А. НАСИБОВ: Очень хорошо, рады…
Ю. КАТАЕВ: Некоторые даже стремятся по второму разу слетать.
А. НАСИБОВ: Ну, возвращаясь к тем самым рискам, с которых мы начали эту беседу. Вы сказали, что риски достаточно велики.
Ю. КАТАЕВ: Да, риски велики, потому что на человека на всех этапах космического полета действуют специфические факторы, которые не встречаются на земле. Это и перегрузки, о которых я уже упоминал на начальном этапе, и на заключительном этапе космического полета. Причем на заключительном после длительного полета они ощущаются гораздо сильнее. Это и вестибуловегетативные расстройства, которые могут развиться на начальном этапе орбитального полета.
А. НАСИБОВ: Т.е. человек, грубо говоря, плохо ориентируется в пространстве, у него голова кружится.
Ю. КАТАЕВ: Ну, это симптоматика вестибуловегетативных расстройств не только в головокружениях, это и тошнота и рвота…
А. НАСИБОВ: Сколько человек привыкает к невесомости на орбите, сколько примерно это может занять, если это длительный достаточно полет, сколько это может занять?
Ю. КАТАЕВ: Вообще, это абсолютно индивидуальные сроки.
А. НАСИБОВ: Ну, примерно, плюс, минус.
Ю. КАТАЕВ: В принципе за месяц-полтора человек адаптируется уже к продолжительному полету, и правильное использование средств профилактики позволяет сохранить работоспособность и здоровье на хорошем уровне.
А. НАСИБОВ: Т.е. вот если мы посылаем космического туриста, или экспедицию посещения, они не успевают просто даже привыкнуть к условиям, как уже настает пора возвращаться, получается так.
Ю. КАТАЕВ: В принципе у них не происходит достаточных изменений в состоянии здоровья, чтобы получить какие-то расстройства после возвращения на Землю.
А. НАСИБОВ: Наш космонавт-рекордсмен Поляков, который провел в космосе во время одного из своих полетов 438 суток, он же до этого еще летал примерно на год. А в чем разница между годичным и полуторагодичным пребыванием на околоземной орбите. Были ли там какие-то существенные изменения в отличие от изменений организма?
Ю. КАТАЕВ: Ну, практически изменения в состоянии здоровья между годичным и 438суточным полетом не наблюдалось. Может быть, накапливается некоторая астенизация, т.е. все-таки длительный полет. И человек устает. Вы сами понимаете, когда Вы не сходите в отпуск…
А. НАСИБОВ: Ну, это физическая или психологическая усталость?
Ю. КАТАЕВ: Это и физическая, и психологическая усталось. Т.е. накопление идет. Но отечественной космической медициной накоплен достаточный опыт в принципе по купированию этих состояний. Например, очень важно, чтобы не развилось десинхроноза. Это когда сдвигается режим сна-бодрствования. Ну, есть необходимость во время полета сдвигать при выполнении важных операций. Например, стыковки с кораблями, выхода в открытый космос. Вот эти сдвиги, как раз они влияют на развитие, они оказывают астенизирующее влияние на организм человека.
А. НАСИБОВ: Т.е. когда меняется день с ночью.
Ю. КАТАЕВ: Да.
А. НАСИБОВ: Когда время бодрствования увеличивается, или сон очень продолжительный.
Ю. КАТАЕВ: Ну, вот разработаны методики сдвига, т.е. постепенного подведения к этому режиму. Т.е. за несколько дней сдвигается, во-первых. Во-вторых, после проведения операций дается дополнительный отдых и в принципе все это достаточно отработано.
А. НАСИБОВ: Интересно, вот для этого длительного перелета к Марсу и обратно. А какие еще факторы могут отличаться во время перелета именно к другой планете, в отличие от орбитального полета. Тот же фактор радиации он как-то играет?
Ю. КАТАЕВ: На мой взгляд, все-таки это основная причина…
А. НАСИБОВ: Радиация.
Ю. КАТАЕВ: Да, радиация, которая еще не позволяет нам, если по времени полета мы отработали на полете Полякова, то радиация не позволяет, и средства и методы защиты космонавтов не позволяют еще, на мой взгляд, лететь к Марсу.
А. НАСИБОВ: Есть ли уже какие-то методики защиты, и что еще надо дорабатывать?
Ю. КАТАЕВ: Ну, отрабатываются методы активной, пассивной защиты.
А. НАСИБОВ: Что это значит?
Ю. КАТАЕВ: Допустим, когда человек летает на орбите, даже ему предлагают, во-первых, каюта, где он спит. Она должна быть защищена более сильно от космической радиации. Те космонавты, которые не ночевали в каютах, они, например, используют защиту баков воды, которая находится в отсеках. И так же я считаю, что на марсианском полете, конечно, должны использоваться те наработки, которые уже сейчас имеются. Может быть, какие-то фармакологические средства подключены к этому. Но пока я считаю, что эта проблема не решена.
А. НАСИБОВ: Программа "Назад в будущее". Юрий Катаев – специалист по медицинскому обеспечению пилотируемых космических полетов гость в студии радио "Эхо Москвы". Мы собираемся включить телефон прямого эфира. Номер код Москвы 495 номер 363-36-59. Я Вас попрошу надеть наушники, и мы начнем с Вами принимать первые телефонные звонки. Пока вопрос от Вано: а курящему можно в космос? Пишет он.
Ю. КАТАЕВ: Курящему можно в космос, но предстоит бросить курить во время полета в космосе.
А. НАСИБОВ: А потом снова можно.
Ю. КАТАЕВ: Ну, если состояние здоровья позволяет, если он пройдет, этот курящий человек медицинский отбор и будет допущен к полету в космос.
А. НАСИБОВ: 363-36-59. Начинаем принимать Ваши телефонные звонки. 363-36-59. Ало, ну-ка попробуем заново. Ало. 363-36-59. Какие-то у меня проблемы, по-моему, с этим аппаратом, который принимает у нас телефонные звонки. Может быть, я не очень хорошо разбираюсь в этой технике. Сейчас попробуем еще раз возобновить прием звонков. Через минуту-другую будем принимать Ваши звонки. Какие-то тут у нас проблемы с телефонной линией. Вот задает вопрос Александр из Москвы: "Два последних раза российские космонавты садились в условиях баллистического спуска. Он связан с большим риском. Что известно гостю по устранению в дальнейшем такой опасности на имеющихся кораблях?" Ну, это скорее вопрос по технической проблеме.
Ю. КАТАЕВ: Да, это вопрос технический, но насколько я просвещен в этой проблеме, последняя посадка уже была не баллистической. Но для этого космонавты выполнили незапланированный выход в открытый космос. И выполнили необходимые мероприятия для того, чтобы расстыковка отсеков во время входов в плотные слои атмосферы, во всяком случае, состоялась. И как Вы знаете, посадка была успешной в расчетной точке.
А. НАСИБОВ: Предлагают наши слушатели в рамках подготовки к полету на Марс сделать промежуточную посадку на Луне и обкатать марсианскую программу на Луне. Есть такие идеи?
Ю. КАТАЕВ: Ну, такая идея, прежде всего, и стоит. И американцы, насколько я знаю, ее озвучили. И озвучили китайцы. Т.е. создание лунных модулей.
А. НАСИБОВ: Это в планах у них стоит. А у нас?
Ю. КАТАЕВ: В планах.
А. НАСИБОВ: У нас есть такие планы?
Ю. КАТАЕВ: У нас тоже проговариваются такие планы.
А. НАСИБОВ: Сейчас постараемся перезагрузить нашу систему по приему телефонных звонков, а пока я попробую задать еще несколько вопросов нашему гостю. Спрашивает один из коллег: "А будет ли телевизионная трансляция вот того самого 105суточного медицинского эксперимента?" предлагает сделать такую обновленную версию программы "За стеклом". Как Вы вообще относитесь к такой идее, а?
Ю. КАТАЕВ: Это очень интересная идея. Единственное, здесь проблема медицинской этики может вкрадываться как-то. Но в принципе эта идея интересная.
А. НАСИБОВ: Александр спрашивает: "Как в условиях невесомости удалять аппендикс?"
Ю. КАТАЕВ: Для проведения хирургических операций есть специальная сейчас на борту космической станции имеется специальная система фиксации, т.е. как бы операционный стол. Т.е. проведение… отработаны очень хорошо проведение реанимационных мероприятий. Это вот во взаимодействии с нашими коллегами из НАСА, американского агентства космического. С их врачами в принципе оказание реанимационных мероприятий, использование дефибриллятора уже отрабатывается космонавтами во время тренировок в центре Джонсона.
А. НАСИБОВ: Скажите, вот те медицинские наработки, которые были получены во время орбитальных полетов, они как-то используются на земле? Они адаптированы для такой, я бы сказал, бытовой медицины?
Ю. КАТАЕВ: Да, я считаю, что это одна из задач космической медицины, чтобы достижения космической медицины внедрялись и на земле.
А. НАСИБОВ: Примеры есть?
Ю. КАТАЕВ: Примеры есть. Есть пример использования специальных костюмов. Вернее, на основе костюмов, которые используются в космосе, создали лечебные костюмы, которые используют при лечении детей и уже детей с детским церебральным параличом.
А. НАСИБОВ: Ну, вот, по-моему, мы восстановили нашу систему приема телефонных звонков. Начинаем принимать первый телефонный звонок. 363-36-59. Вы в прямом эфире, говорите, пожалуйста, здравствуйте. Следующий звонок. Здравствуйте. Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Иван. Из Москвы. Вот у меня вопрос к гостю. Скажите, пожалуйста, вот Вы говорили про радиацию. А каков фон радиационный, если можно в цифрах в космосе. Или по-другому, во сколько раз превышает радиационный фон в космосе радиационный фон на земле. Спасибо.
А. НАСИБОВ: Спасибо.
Ю. КАТАЕВ: Ну, во-первых, в каком космосе. В орбитальном полете или в космосе при перелете на Марс?
А. НАСИБОВ: Ну, для начала в орбитальном полете.
Ю. КАТАЕВ: Он абсолютно приемлемый по сравнению с фоном земли. Т.е. этот риск радиационного воздействия приемлем. И есть определенные зоны в орбитальном полете, например, Амазонская аномалия, где уровень радиации намного выше, чем на других участках. Ну, в основном полеты проходят на тех высотах наших кораблей и станций…
А. НАСИБОВ: Насколько отличается, например, у нас там…
Ю. КАТАЕВ: В несколько раз.
А. НАСИБОВ: А при дальних полетах?
Ю. КАТАЕВ: А при дальних полетах там присоединяется просто из-за того, что магнитное поле Земли уже не влияет, присоединяется, конечно, жесткое излучение космическое. Частицы, которые могут привести к возникновению заболеваний.
А. НАСИБОВ: 363-36-59. Следующий звонок принимаем. Ало. Не слышит нас коллега уважаемый. 363-36-59. Ало. Здравствуйте. Вы в эфире, слушаем Вас. Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Вадим, я тоже из Москвы. У меня такой вопрос. Не подскажите, а вот при планировании дальних полетов, планирование все равно же проводится. Как учитывается такая вещь, как возможная клаустрофобия развившаяся. Понятно, что космонавтов подготавливают для дальних полетов и они как бы стойки к этому делу. Но если вдруг при таком долгом полете что-то возникнет.
А. НАСИБОВ: Кто-то попробует выйти в открытую форточку. Понятно.
ВАДИМ: Да. Примерно. Т.е. не медикаментозными, каким образом будет эта ситуация разрешаться. Потому что Вы понимаете, что человек, который вот в эту линию поневоле войдет…
А. НАСИБОВ: Понятно, Вадим. Вам же сказали, что методика реанимации хорошо разработана. Значит, привязывают к столу, наверное, нет?
Ю. КАТАЕВ: Нет, клаустрофобия как раз здесь она не характерна. Потому что объемы космических объектов довольно приличные. Эта проблема может быть при выполнении внекарабельной деятельности, когда человека сажают в скафандр, который автономно выводится…
А. НАСИБОВ: А были такие случаи?
Ю. КАТАЕВ: Нет, конечно. Люди отобраны. Психологически подготовлены и прошли тренировки на земле.
А. НАСИБОВ: 363-36-59. Следующий звонок, ало. Слушаем Вас. 363-36-59. Сделайте потише Ваш приемник. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Дмитрий, Москва. Юрий Владимирович, вот меня, грубо говоря, жаба давит. Почему "Салют" сожгли, а не положили на Луну? Понимаете, были ли медико-биологические противопоказания дальнейшего использования инженерных сооружений, ну, вот блоков станции?
Ю. КАТАЕВ: Вы имеете в виду "Мир", наверное, а не "Салют".
ДМИТРИЙ: Ой, да. "Мир". Все правильно.
А. НАСИБОВ: Спасибо за вопрос. Сейчас узнаем ответ.
Ю. КАТАЕВ: Конечно, жалко на самом деле эта станция прослужила 15 лет. Намного дольше запланированного срока. Но, к сожалению, поддерживать одновременно две программы в те времена российская космонавтика себе не могла позволить. Чисто в экономическом плане.
А. НАСИБОВ: Вано, который нас спрашивал о курении, задал второй вопрос, на этот раз об исследовании Титана и о метановых морях на Титане. Но, по-моему, нам еще туда лететь и лететь.
Ю. КАТАЕВ: Это пока даже…
А. НАСИБОВ: Примерно в какие сроки, в какие годы, в какие десятилетия возможен в принципе полет на Марс? Когда это? Через 10 лет? Через 30 лет? Примерно, по Вашим ощущениям?
Ю. КАТАЕВ: По моим ощущениям, наверное, это, скорее всего, 50-е годы этого столетия.
А. НАСИБОВ: Т.е. мы сейчас в конце 2008го года фактически начинаем готовиться к тому, что будет у нас в середине века, да?
Ю. КАТАЕВ: Да. Мне так кажется. Нужно решить технические проблемы, прежде всего.
А. НАСИБОВ: А вот эта защита от радиации – это та самая техническая проблема.
Ю. КАТАЕВ: Это техническая проблема. Да.
А. НАСИБОВ: А вырастить новое поколение людей, может быть, уже с заранее какими-то заданными свойствами, генную инженерию к этому приручить.
Ю. КАТАЕВ: Это абсолютно дальняя перспектива, на мой взгляд.
А. НАСИБОВ: Ну, а вдруг, заложим в гены людей устойчивость к жесткому излучению ионизирующему какому-нибудь. Нет?
Ю. КАТАЕВ: Нет. Это невозможно. На данном уровне развития науки.
А. НАСИБОВ: Спасибо. Юрий Катаев, зам. начальника управления организации медицинской помощи федерального медико-биологического агентства России, специалист по медицинскому обеспечению космических полетов, полетов человека в космос. Наша программа "Назад в будущее". Тема "Как слетать в космос и остаться в живых".
Ю. КАТАЕВ: Спасибо Вам, Ашот.
А. НАСИБОВ: Всего доброго. Встретимся через неделю. Программа выходит в эфир благодаря содействию общественного совета госкорпорации Росатом. Свои темы Вы можете предлагать в блоге Татьяны Фельгенгауэр на сайте "Эхо Москвы". Всего доброго.