Калой Ахильгов - A-Team - 2018-04-25
25.04.2018
А.Дурново
―
Всем добрый вечер, это программа «A-Team», самая сложная программа для наших гостей как считается. Ведут ее, по традиции, люди, которых зовут Алексей. Сегодня это Нарышкин, Гусаров и Дурново, добрый вечер. У нас в гостях адвокат Калой Ахильгов, вам тоже добрый вечер, Калой.
К.Ахильгов
―
Добрый вечер.
А.Дурново
―
Если вдруг у вас есть вопросы какие-то там, не знаю, претензии, замечания, разумеется, оскорбления, вы можете присылать их на номер +7-985-970-45-45 в виде смс-сообщений. Также мы принимаем оскорбления в твиттере, аккаунт vyzvon. Ну и, разумеется, можете писать свои оскорбления в чат на YouTube-канале «Эха», где идет трансляция.Пока Алексей Гусаров будет задавать вопросы.
А.Гусаров
―
Калой, давайте поговорим о чувстве юмора и национальных скрепах. Помните, в декабре, такая уже немного давняя история, из-за шутки про эскорт-спутницу из Ингушетии ингуши чуть ли не штурмом взяли редакцию канала ТНТ, заставили журналистов и комиков извиняться за это. Кто прав в той истории?
К.Ахильгов
―
Я так полагаю, что формат нашего общения предполагает говорить то, что ингуши чуть ли не штурмом взяли здание ТНТ. На самом деле, никакого штурма не было, просто 5-7 человек пришло и…
А.Нарышкин
―
Давайте сразу, вы – их адвокат?
К.Ахильгов
―
Нет.
А.Нарышкин
―
Вы их уже защищаете.
К.Ахильгов
―
На самом деле, я считаю, что в данной ситуации ТНТ-шники были неправы. Объясню, почему. Со мной согласился, кстати говоря, один из основателей «Камеди Клаба», с которым я имею, так сказать, отношения.
А.Гусаров
―
А кто именно?
К.Ахильгов
―
А это будет корректно, если я назову?
А.Гусаров
―
Ну, а почему нет?
К.Ахильгов
―
Это Арташес Саркисян. На самом деле, история такая. То есть, если в эфире шутят про конкретную национальность, на мой взгляд, неправильно это. Неважно, про русских, армян или про какую-либо другую национальность. Если шутят в эфире просто про какие-то стереотипы, то пожалуйста. В Ингушетии есть стереотипы. И в России есть, про Ингушетию думают про какие-то стереотипы, вы помните про эти шутки, миллион шуток было на «Первом канале» у Вани Урганта про то, что угнанные машины всегда находят там. Или была шутка у Сережи тоже с «Первого канала», Светлакова, у него была шутка про угнанные в Ашане тачки, были обнаружены перебитыми в Ингушетии.И так далее. И про Чечню таких шуток много очень. Но когда речь идет о каких-то задевающих людей вещах, то, я считаю, что это неправильно.
А.Дурново
―
Скажите, пожалуйста, но вот вы, когда эту шутку услышали, вам было обидно?
К.Ахильгов
―
Конечно. Она была, во-первых, несмешная. Во-вторых, мне было обидно, потому что, ну, я, наверное, смело будет с моей стороны сказать, но я считаю, что в Ингушетии не то, чтобы эскортов, нет даже намека на подобного рода вещи. И я считаю, что некорректно шутить на эту тему. Это затрагивает не только конкретно игнушей, это затрагивает большинство населения Кавказа, потому что там, все-таки, сохранены традиции, честь женщины и так далее. Поэтому это важно.О чем мы говорили с Ташем Саркисяном, когда переписывались. Он признал, что «да, мы тут недосмотрели. То есть, мы должны были знать, занимаясь профессионально шутками, мы должны были понимать, про что шутить, а про что – нет». И в этом смысле я с ним согласен.
А.Дурново
―
Смотрите, не защищая уровень шуток на ТНТ, безотносительно. Но есть, допустим, некоторая категория анекдотов, причем есть во всех странах. У американцев – про канадцев, у шведов – про норвежцев, у французов – про бельгийцев. В России разные есть персонажи от грузин до жителей полуострова Чукотка. Некорректны такие анекдоты?
К.Ахильгов: ТНТ-шники были неправы. Если в эфире шутят про конкретную национальность, на мой взгляд, неправильно это
К.Ахильгов
―
Про чеченцев нет, что ли? Есть такие анекдоты. Понимаете, анекдоты – это порождение некоего народного юмора. И они так или иначе связаны с какими-то либо стереотипами, либо какими-то действительно имеющими место факторами, которые мы встречаем в повседневной жизни. Шутить про эскорт… Вообще не смешно, потому что, если бы, например, Ингушетия была знаменита эскортами, например, тогда это еще как-то можно было бы понять. Но, извините, здесь совершенно другая ситуация.
А.Нарышкин
―
Калой, а эскорта в Ингушетии нет так же, как геев нет в Чечне? По этой же логике просто, как я это воспринимаю, не могут, например, жители Чечни, с подачи или без подачи Рамзана Кадырова признать, что, в принципе, геи, как явление, оно есть. И в Чечне это тоже может быть.
К.Ахильгов
―
Давайте так. Сравнивать эти две вещи, наверное, не совсем корректно. С моей точки зрения геи есть, могут быть, вернее, везде. Там как каждый индивидуум определяет свою ориентацию, ему нести ответственность за это и перед обществом, и перед собой, и перед семьей, и так далее. И перед богом в том числе. А что касается их преследований, то тут как бы вопрос, так сказать, местного восприятия всего этого. То есть, если в Чечне есть какие-то гонения геев, то это надо как бы задавать вопрос не мне.В Ингушетии я, честно говоря, не знаю про геев ничего. Я не слышал никогда ничего про геев. Так же, как и не слышал никогда ничего про эскорт, хотя я там живу, мои родители там живут и так далее.
А.Нарышкин
―
Про шутки вам написали в YouTube-трансляцию на канале «Эха Москвы», пользователь, зритель Михаил Лори. «Все понятно тут же стало про гостя. Вы не в курсе, что для юмора тем, более запрещенных, нет. А еще в КВН участвовал». Вы участвовали в КВН?
К.Ахильгов
―
Да, я, будучи студентом Налоговой академии, участвовал в КВН.
А.Нарышкин
―
Скажите, пожалуйста, какие, на самом деле, темы еще неприемлемы для шуток? Как вы для себя?
К.Ахильгов
―
В моем понимании?
А.Нарышкин
―
Да.
К.Ахильгов
―
Скажем так, все, что оскорбляет конкретные личности, для меня неприемлемо. То есть, если я пошучу, например, про какую-то национальность, и эта шутка не будет иметь к ней никакого отношения, не стереотипами, ну вот – сказали про тех, про иных, есть шутки. Десятилетиями, не знаю, эти шутки, эти стереотипы. Но, если мы вдруг пошутим, например, про тех же там людей с Чукотки, что они наркоманы, как это будет смешно? Никак.
А.Нарышкин
―
Про прическу Трампа можно шутить?
К.Ахильгов
―
Почему нет? Можно.
А.Нарышкин
―
Про прическу Путина можно шутить?
К.Ахильгов
―
Легко.
А.Нарышкин
―
Про жену Кадырова можно шутить?
К.Ахильгов
―
Смотря, как.
А.Нарышкин
―
О, вы задумались.
К.Ахильгов
―
Вопрос не в этом. Вопрос в том, что я проецирую это на свою жену, как бы я позволил про свою жену шутить, вот в чем вопрос. Если про мою жену пошутят так, например, она занимается своим любимым делом, и, если это связано с тем, что она делает – пожалуйста. Но, если это заденет ее лично, ее характер, ее недостатки или достоинства, неважно, тогда это недопустимо.
А.Нарышкин
―
А если вот… Появились люди, которые шутят про вашу жену, я не знаю, вы – человек публичный, где-то к вам в комментариях пришли и шутят. Вот у Ахильгова жена такая-сякая, ха-ха-ха. И смайлики.
К.Ахильгов
―
Я это пропущу мимо. Если человек не придет и не скажет мне это в лицо, то, что пишут…
А.Нарышкин
―
А если придут и скажут в лицо?
К.Ахильгов
―
Тогда будем уже смотреть, что скажет.
А.Нарышкин
―
Например? Вы – человек с образованием…
К.Ахильгов
―
Знаете, махать кулаками я точно не буду. А там, если человек адекватный, он поймет, что так нельзя делать. Если неадекватный, то что с него взять? Что опускаться до его уровня, драться, что ли, с ним?
А.Нарышкин
―
На тему религии можно шутить?
К.Ахильгов
―
Нет.
А.Нарышкин
―
Как? Вообще нет?
К.Ахильгов: В Ингушетии я не знаю про геев ничего. Так же, как и не слышал никогда ничего про эскорт
К.Ахильгов
―
Вообще нельзя. Я считаю, что нельзя.
А.Дурново
―
Совсем ни в какой форме?
К.Ахильгов
―
Вы знаете, я знаю несколько очень смешных, может быть, анекдотов про религию, но я их не рассказываю.
А.Нарышкин
―
Вы перестраховываетесь?
К.Ахильгов
―
Нет, дело даже не в этом. Религия заключается в том, что человек верит во что-то.
А.Нарышкин
―
Мы не только сейчас про ислам.
К.Ахильгов
―
Нет-нет, я и про христианство не рассказываю. Мне очень много рассказывают анекдотов про христиан, очень смешных, на самом деле, но я их никому не пересказываю.
А.Дурново
―
Вы смеетесь, когда вам рассказывают?
К.Ахильгов
―
Если это смешно, то конечно.
А.Дурново
―
То есть, вы не оскорбляетесь. Вам рассказали хороший анекдот на тему религии. Вы не оскорбитесь, вы рассмеётесь. Ваша реакция.
К.Ахильгов
―
Я не оскорблюсь, но я попрошу мне этого не рассказывать. И сам не буду пересказывать. Если человек это рассказывает и позволяет себе говорить про религию и рассказывать анекдоты про религию, то это, как бы, его уровень восприятия окружающего мира. В моем понимании нельзя шутить про религию. Потому что тем куча, о которых можно шутить. Но, опять же, вы сейчас мне скажете, что я какой-то консерватор… Конечно, мы далеки от святости в этом смысле, но в любом случае, я бы стал поаккуратнее шутить про религию. И сам не позволяю себе шутить. В моем понимании это недопустимо, потому что у людей есть разный уровень восприятия религии. Кто-то это поймет, как шутку, а кто-то – как оскорбление. Это такая тонкая грань, которую я бы, например, не хотел переходить.
А.Гусаров
―
А нет впечатления, что последние, скажем, лет семь-восемь все больше и больше этих оскорбленных людей, которые прямо-таки ждут, как бы и чем им оскорбиться? Вот лет 15 назад, как мне кажется, такого не было. Я прекрасно помню, была Библия в смешных картинках сатирических. Никто тогда не оскорблялся, свободно она продавалась.
К.Ахильгов
―
Я Библию не помню в смешных картинках. Хотя, читал ее не раз. Но скажу так. Вопрос религиозного оскорбления, как вы сказали, он используется как некий инструмент для тех или иных политических идей. Я так это вижу. По крайней мере, последние несколько лет, когда возбуждаются уголовные дела по известной вам статье 282, по-моему, оскорбление чувств верующих, есть такая статья. По этим статьям. Они, конечно, на мой взгляд, не должно быть такого уголовного преступления. Оно должно быть переведено в административные. И уже в рамках административного производства.
А.Дурново
―
То есть, вопрос в степени ответственности? Я правильно понял, что вы считаете, что такой закон нужен, но нужно не сажать, а штрафовать? Условно.
К.Ахильгов
―
Ну, какая-то мера должна быть такая, чтобы человек, скажем так, подумал, прежде чем повторить такое нарушение. Если он позволил себе пошутить. И что? Посадим мы его – и что?
А.Дурново
―
Смотрите, Калой, как адвокат, если существует закон о защите прав верующих, то мы же все перед законом равны, почему нет закона о защите прав атеистов? Почему верующие защищены законом, их чувства, а атеисты и их чувства нет?
К.Ахильгов
―
Почему вы думаете, что атеисты не верующие? Разве неверие в бога – это не вера? Они верят в то, что бога нет.
А.Дурново
―
Вы серьезно считаете, что этот закон атеистов тоже защищает?
К.Ахильгов
―
Вполне. Ровно так же, как и верующих.
А.Дурново
―
То есть, атеист может, увидев религиозный обряд, идти в суд, потому что это оскорбляет его.
К.Ахильгов
―
Если это его оскорбляет, почему нет? Пусть идет в суд, и судья разбирается?
А.Дурново
―
Если к вам приходят, просто гипотетическая ситуация, к вам приходит атеист и говорит: «Калой, меня оскорбляет богослужение в церкви, я хочу подать в суд». Вы будете представлять его интересы в суде?
К.Ахильгов
―
Хороший вопрос. Если атеиста… Во-первых, я отвечу так. Я не занимаюсь такой категорией дел, но, если бы ко мне такой человек пришел, и я бы занимался такой категорией дел, то в нашей стране я бы не пошел бы в суд.
А.Дурново
―
Почему?
К.Ахильгов
―
Потому что это было бы тратой времени. Я понимаю, что доказать оскорбление в такой ситуации невозможно, во-первых. Во-вторых, вы знаете, что у нас большинство населения – православные.
А.Дурново
―
Как часто вам приходится сталкиваться с ситуацией, когда к вам приходит человек, и вы понимаете, что его дело – трата времени?
К.Ахильгов: В моем понимании нельзя шутить про религию. Это такая тонкая грань, которую я бы не хотел переходить
К.Ахильгов
―
А я сразу говорю, что шансы у вас невелики. Если вы хотите, можем сделать так-то и так-то. Если я не вижу шансов выиграть дело, я могу предложить какой-то альтернативный вариант развития событий, как это может быть с точки зрения каких-то процессуальных тонкостей и так далее. И, если, например, это клиента устраивает, то мы идем дальше вместе. Если нет, то он идет к следующему адвокату.
А.Дурново
―
Как часто это случается?
К.Ахильгов
―
Давайте так, чтобы вам было понятно, в процентном соотношении, примерно 20%. Так бывает.
А.Гусаров
―
Калой, я помню, в свое время вы были пресс-секретарем президента Ингушетии Юнус-бека Евкурова. И со скандалом вас оттуда уволили. Что произошло, расскажите. В вашей версии.
К.Ахильгов
―
Во-первых, меня не увольняли, я уволился сам. Во-вторых, скандал, действительно, на местном уровне был. Связано это было с тем, что в сеть попали фотографии с моего дня рождения за полтора года до этого.
А.Гусаров
―
Я насколько помню, там были веселые фотографии.
К.Ахильгов
―
Да, там были, на самом деле… Я – человек непьющий, и все мои друзья, все, кто знает меня, они знают, что я никогда не пью. Ни капли ни в день рождения, даже шампанское не пью. Но в этой ситуации фотографии были такие, скажем, веселого характера на тот момент. Действительно, они попали в сеть, они были украдены с моей почты, тогда я был под каким-то прицелом недоброжелателей. И вот, взломав мою почту, таким образом они совершили такую провокацию.
А.Гусаров
―
Извините, я сразу уточню. Эта почта была корпоративной?
К.Ахильгов
―
Нет-нет, это была gmail-почта. И ее каким-то образом взломали. Они попали в сеть. И меня не увольняли. Они попали в сеть, если я не ошибаюсь, август или сентябрь, а уволился я через два или три месяца после этого, при этом я сам пришел к своему руководству и сказал, что такая ситуация есть, эти фотографии правдивы, но неправдиво то, что там прокомментировано. И неправдиво, что это было в месяц Рамадан. Это – абсолютная ложь.
А.Гусаров
―
А вы там что делали?
А.Дурново
―
К.Ахильгов
―
Мы там отмечали день рождения, там есть фотографии, где мы поем, караоке, еще что-то такое.
А.Нарышкин
―
Улыбались, что ли, слишком широко? Почему была подпись, что вы употребляете спиртное?
К.Ахильгов
―
Не знаю. Это задача была, наверное, тех, кто это писал. Но там еще было и про наркотики, и про стриптизерш, и про все остальное. Я согласен, что, наверное, не «наверное», а точно не должно это было попасть в сеть. Но раз уж попало, то я, наверное, первая площадка, где я об этом буду рассказывать… Ничего там из того, что было изложено в тексте под этими фотографиями не соответствует действительности. Есть человек 15 свидетелей, все, кто были на этом мероприятии, они это могут подтвердить. И подтвердили не раз.
А.Гусаров
―
Скажите, а что, пресс-секретарь – он не человек? Ему нельзя улыбаться, нельзя отмечать день рождения? Если не было ни наркотиков, даже алкоголя в день рождения не было, почему вы тогда уволились?
К.Ахильгов
―
Скажем так, алкоголь там пили другие люди, но я не пил алкоголь. Что касается, почему я уволился… Ну, я не хочу. Например, работать с тем, чтобы на меня оглядывались как-то, может быть, недопонимающие делали какие-то виды или смотрели на меня так, чтобы я говорил: «Что? Что случилось?».
А.Гусаров
―
Это в администрации Юнус-бека Евкурова?
К.Ахильгов
―
В том числе. Были такие люди. Я прекрасно знаю, кто это сделал, с какой целью это сделано было и так далее.
А.Гусаров
―
Простите, тогда вы как-то сказали, что это – черный пиар со стороны предыдущего президента Зязикова.
К.Ахильгов
―
Нет, знаете, это была одна из версий. Но, скажем так, это сделали люди, которые близки были к тому моменту Зязикову. Сейчас, как ни странно, эти люди близки Евкурову.
А.Гусаров
―
Не превратился ли Юнус-бек Евкуров в такого нового Зязикова, как вы считаете?
К.Ахильгов
―
Нет, я не думаю. В Зязикова превратиться очень сложно, понимаете.
А.Гусаров
―
Поясните. Не все знакомы со спецификой.
К.Ахильгов: Если я не вижу шансов выиграть дело, я могу предложить какой-то альтернативный вариант развития событий
К.Ахильгов
―
Я думаю, что не все знакомы со спецификой, но все знакомы с Муратом Зязиковым. Поэтому здесь я как бы особо не вижу, что прояснять. Но я не думаю, что он превратился в Зязикова, потому что это – совершенно другого формата человек. Я с ним проработал рядом два года, я знаю, что он из себя представляет. И я не говорю, что он лучше или хуже, но это другой человек.
А.Гусаров
―
Потому что он военный?
К.Ахильгов
―
Возможно. Возможно, что у него бэкграунд такой, что он совершенно по-другому воспринимает процессы, действительность. Он старается, по крайней мере, не знаю, как сейчас, но тогда старался информацию брать непосредственно у людей.
А.Гусаров
―
Скажите, а вот история Юнус-бека Евкурова, как он срезал помпон с шапки маленького мальчика. Вас вообще удивила эта история?
К.Ахильгов
―
Нет
А.Гусаров
―
Почему?
К.Ахильгов
―
Я вам объясню. В детстве, когда мама мне покупала подобного рода шапку или, например, шарфик с помпончиком…
А.Гусаров
―
Сами срезали?
К.Ахильгов
―
Я сам срезал. Потому что я считал, что только девочки могут носить такое. Это такое, знаете…
А.Гусаров
―
А вы знаете, зачем помпон вообще на шапке?
К.Ахильгов
―
Нет, не знаю.
А.Гусаров
―
Это он французских моряков, потому что помпон смягчает удар головой о палубу, когда внутри сидишь, в каюте.
К.Ахильгов
―
Я думаю, что вряд ли этот мальчик…
А.Гусаров
―
Это – очень мужественный элемент одежды, на самом деле.
К.Ахильгов
―
Я не знал об этом, честно, в первый раз слышу об этом от вас. Но… Такой местный маленький стереотип, что мальчики не должны с помпончиками ходить, вот и все.
А.Дурново
―
Слушайте, но это было очень похоже на известную историю, хотя не факт, что она была, как император Павел I сорвал чепчик с маленького Пушкина, потому что перед императором шапку положено снимать шапку даже двухлетнему ребенку. Смешно же.
К.Ахильгов
―
Нет, ну тут не потому же, что был император или надо было шапку снимать. Я думаю, что Евкуров хотел таким образом обратить внимание мальчика как-то вот на это…
А.Гусаров
―
Что в Ингушетии все поняли нормально. А в остальной России какая-то такая оторопь возникла.
К.Ахильгов
―
Я бы, честно говоря, не стал бы это выдавать в эфир, зная, как это могут воспринять.
А.Нарышкин
―
То есть, вы бы это не делали под камерой, а завели бы мальчика куда-то за угол…
К.Ахильгов
―
Нет. Будь я пресс-секретарем, я бы это не пустил бы в эфир просто.
А.Гусаров
―
А были случаи, когда вы советовали Юнус-беку… Если вы можете, конечно, об этом рассказать, советовали не делать, ну вот не поймут в России таких поступков.
К.Ахильгов
―
Да, были.
А.Гусаров
―
Можете рассказать о таких случаях?
К.Ахильгов
―
Ну, это больше касалось тех или иных интервью. Говорить что-то или не говорить. Я не мог, естественно, ему указывать, просто сказать, что было бы, наверное, неправильно сделать вот так вот, потому что то-то…
А.Нарышкин
―
А это темы конкретные?
К.Ахильгов
―
Да, то есть, по конкретным темам, связанным с…
А.Нарышкин
―
Национальная гордость?
К.Ахильгов
―
Да нет, даже не в этом смысле, это, наверное, больше связано с какими-то вопросами, например, присылает вопрос какая-нибудь федеральная газета для интервью. Мы его читаем, потом ответы на вопросы читаем, я говорю: «Мне кажется, что это не так должно быть». Точно так же, честно вам скажу, я давал интервью, по-моему, «Ленте.ру», будучи пресс-секретарем. И он меня тоже попросил почитать заранее. Я дал ему почитать, он сказал, окей, все.
А.Нарышкин
―
Проблемы с тем, что читатели рядовые могут как-то не так воспринять?
К.Ахильгов
―
Нет-нет. Мне задавали, на самом деле, очень острые вопросы, присылали, точнее. И, прежде чем пускать это в эфир, он хотел ознакомиться с тем, что я могу сказать. Это нормально. Я считаю, что, если мой подчиненный дает интервью, то мое желание знать, что он будет говорить…
А.Нарышкин
―
Проконтролировать.
К.Ахильгов: Ничего из того, что было изложено в тексте под этими фотографиями не соответствует действительности
К.Ахильгов
―
Это нормально.
А.Нарышкин
―
У вас это была госслужба?
К.Ахильгов
―
Да, конечно.
А.Нарышкин
―
Скучаете?
К.Ахильгов
―
Совершенно нет. И никогда больше в жизни не пойду на госслужбу.
А.Гусаров
―
Почему? А что не так с ней?
К.Ахильгов
―
Потому что я ощутил сладость работы в частном секторе.
А.Гусаров
―
Там больше платят?
К.Ахильгов
―
Даже не в этом дело. Видимо, я такой человек, который любит выстраивать свое расписание сам. И я могу в любой день просто улететь, куда мне надо.
А.Гусаров
―
Согласно всем опросам, сейчас молодежь мечтает попасть на госслужбу, которая идет в вузы.
К.Ахильгов
―
Видимо, я не отношусь уже к молодежи, поэтому я уже не мечтаю попасть на госслужбу.
А.Гусаров
―
Может быть, они питают какие-то иллюзии? Расскажите.
К.Ахильгов
―
Во-первых, вы должны понимать, что при нормальном ответственном подходе к госслужбе вы сами себе не принадлежите. Мы работали по 19 часов в день. В тот период. И мы могли прийти домой в два часа ночи, а в семь утра быть на работе опять. Разные бывали периоды.
А.Гусаров
―
Вопрос в духе «вДудя», у нас просто минута осталась. Сколько платили за эту работу?
К.Ахильгов
―
По местным меркам нормально.
А.Дурново
―
То есть, это вот стоило 19-часовых рабочих дней?
К.Ахильгов
―
Я туда не шел ради зарплаты. Я вам честно скажу.
А.Дурново
―
Ну, жить-то на что-то нужно, все равно.
К.Ахильгов
―
У меня были накопления какие-то до того, как я ушел туда работать. Я понимал, куда я иду. И я не шел туда работать ради зарплаты. Честно вам скажу, как на духе. Я здесь зарабатывал в три раза больше, если не больше.
А.Дурново
―
Получается, что для вас это было убытком?
К.Ахильгов
―
Нет, я туда шел для того, чтобы что-то изменить.
А.Дурново
―
Получилось изменить?
К.Ахильгов
―
Потому что до того, как я туда ушел, мы критиковали власть, если вы знаете. И, когда мне сказали: «Приходи и измени сам что-то», я подумал, что это действительно правильно, пойти туда и изменить что-то самому.
А.Дурново
―
Десять секунд. Удалось что-то изменить?
К.Ахильгов
―
Да, я думаю, что да.
А.Дурново
―
Сейчас мы прервемся на пять минут, у нас короткие новости и реклама. Через пять минут вернемся, никуда не уходите.НОВОСТИ
А.Дурново
―
20 часов и 35 минут в Москве, продолжается программа «A-Team», которая считается самой сложной программой для наших гостей, как будто у нас есть простые программы для гостей.
А.Нарышкин
―
Для ведущих она тоже сложная.
А.Дурново
―
Но нас никто не спрашивает. Ведут ее, по традиции, люди, которых зовут Алексей, сегодня это Нарышкин, Гусаров и Дурново. А в гостях у нас адвокат Калой Ахильгов. И я напомню, что ваши вопросы можно нам присылать на номер +7-985-970-45-45, в Твиттер, где работает аккаунт vyzvon, а также можно писать в чатике на YouTube-канале «Эха Москвы», где идет трансляция. Давай, Гусаров.
А.Гусаров
―
Нам Калой Ахильгов начал рассказывать, что Калой был оппозиционером, а потом вдруг стал властью сам. Что удалось изменить?
К.Ахильгов
―
Вы знаете, когда мы пришли… Там из оппозиционеров несколько человек было в администрации Евкурова. Когда мы стали уже на стороне, так сказать, администрации республики, мы поняли одну очень важную для себя вещь. Пропасть между народом и властью была просто катастрофической. И наша задача была эту пропасть, понятно, что не получилось бы до конца…
А.Дурново
―
Завалить ров телами.
К.Ахильгов: Для меня всегда это была возможность использовать свое должностное положение, чтобы помочь людям
К.Ахильгов
―
Ну, не телами. По крайней мере, приблизить вот эти две стороны друг к другу. Я себя никогда не позиционировал со стороны власти, даже когда был руководителем пресс-службы. Для меня всегда это была возможность использовать свое должностное положение, чтобы помочь людям. Я занимался кучей работы, которая ко мне не относилась вообще никак. То есть, как пресс-секретаря она меня вообще не касалась. Ко мне приходили больные, неимущие, приходили те люди, у которых с жильем большие проблемы, еще что-то…Был очень интересный случай, который я запомнил. Мы организовали на официальном сайте интернет-приемную. И туда писали люди проблемы. Их в день туда сыпалось от 500 и выше сообщений разного рода. И мы их распечатывали, делали из них поручения, я их носил главе, глава их расписывал. И такая вот процедура была. И вечером, после восьми-девяти, я садился и открывал, звонил людям, которые оставляли свои телефоны с той или иной проблемой. И, я вас уверяю, где-то процентов 30-40 людей, когда им звонили и говорили: «Вам звонят из администрации, вы оставляли заявку», они говорили «Вы нас разыгрываете, такого быть не может». И я им говорил: «Вот вам номер, перезвоните обратно сюда и я возьму опять трубку». И только так они начинали верить в то, что это были какие-то звонки из администрации.
Конечно, мы многое не сделали из того, что, может быть, должны были. По разным причинам. Но при этом при всем мы, несмотря на то, что параллельно занимались непосредственно своей прямой работой, мы брали на себя ответственность за разные другие.
А.Нарышкин
―
Слушайте, звучит как добрая сказка. Просто мы можем расплыться в улыбке и заплакать. Улучшили ли жилищные условия, машину купили?
К.Ахильгов
―
Мои?
А.Нарышкин
―
Конечно. Слушайте, мы, как люди, которые никогда не были на госслужбе, в моем представлении – это возможность офигительно туго набить свои карманы.
К.Ахильгов
―
Смотрите, у меня была возможность, конечно, но я вас уверяю, есть несколько федеральных газет, которые участвовали в тендерах для заключения договора на освещение в СМИ, а вы знаете, что больше 100 тысяч рублей за тендер. Несколько федеральных газет предлагали мне откаты от 15% до 30%. И сказали, что со всеми так всегда, с предшественниками так работали, на что я им сказал нет. Не надо. Я пошел к своему руководству, сказал, что вот такая ситуация есть. Что вот так мне предлагают, я отказался.Они сказали «Хорошо». Отказался, значит, правильно сделал.
А.Нарышкин
―
Эти газеты до сих пор выходят?
К.Ахильгов
―
Да. Они выходят.
А.Нарышкин
―
А почему вы куда-нибудь дальше не пошли, в правоохранительные органы?
К.Ахильгов
―
А зачем мне это надо?
А.Нарышкин
―
Ну как, зачем, вас чуть не вовлекли в преступление.
К.Ахильгов
―
Окей, как я это докажу, что мне предложили? С моих просто показаний?
А.Нарышкин
―
Диктофон.
К.Ахильгов
―
Ну, я же не записывал.
А.Нарышкин
―
Потом эти же федеральные издания и Нарышкин говорили бы, что Калой Ахильгов душит свободу слова в России.
А.Гусаров
―
Я хотел бы узнать вот какой момент. Энтузиаст и оппозиционер Калой Ахильгов пришел во власть, начал заниматься реальными делами. Был момент понимания, что эту систему ничем не пробить? Или этот энтузиазм остался до самого увольнения?
К.Ахильгов
―
Я такого не помню, чтобы я пришел и сказал: «Не, это невозможно». Тяжело, я скажу сразу, безусловно, потому что на тот момент, я не знаю, как сейчас, это только начала руководства республикой нынешним главой. И на тот момент там были, конечно, перипетии от бывшего руководства, остались много людей, пришло много людей. Они, конечно, палки в колеса, это все было. И это, конечно, не давало возможности в полной мере реализовать возможности. Но я бы не сказал, что я просто опустил руки.
А.Гусаров
―
Еще один момент, который меня интересует в этой истории. Не появился ли у вас стокгольмский синдром? У вас был такой случай, когда вы были оппозиционером, критиковали чиновников, потом сами сели в это кресло и поняли, что, в общем-то, да, по-другому то не получается?
К.Ахильгов: Вопрос не в залах. Я тоже был в больших красивых залах. Там суд независимый. А у нас зависимый
К.Ахильгов
―
Нет, не было такого случая.
А.Дурново
―
Смотрите, существуют представления в московской либеральной и окололиберальной компании примерно следующие, вот, о делах ингушских. Был чудовищный, просто Воландеморт Мурат Зязиков, который топил регион кровавыми репрессиями. Пришел Юнус-бек Евкуров, которого очень любит именно либеральный круг…
К.Ахильгов
―
Московский либеральный круг?
А.Дурново
―
Да. Считает его не великим демократом, но очень большим демократом. Это, пожалуй, самый популярный из глав регионов именно в либеральных кругах. Вот он спас регион и сделал город-сад. Насколько такое представление соответствует действительности?
К.Ахильгов
―
Частично – да, соответствует действительности. Прям чтобы он вот прям супер был демократом, я так не считаю. Я думаю, что ему несвойственно такое, как военному человеку, всю жизнь проведшему в армии. Но то, что… Вы помните то, что происходило в 8-9-10-е года в Ингушетии?
А.Дурново
―
Я помню.
К.Ахильгов
―
Просто это прекрасно помню, потому что я с этим работал каждый день. И я это встречал каждый день. У нас всегда был человек на дежурстве, всегда человек дежурил, потому что мы знали, что что-то в любой момент может произойти. Подрыв ли, теракт ли, убийство ли.
А.Дурново
―
Евлоев…
К.Ахильгов
―
Да, Магомед Евлоев был. Мы всегда чего-то ожидали плохого. И когда-то, я помню, еще до моего назначения Евкуров сказал, что когда-нибудь в республике настанет время, когда задавят курицу и это будет считаться каким-то большим событием нехорошим, что-то вроде этого. И я не скажу, что это время настало сейчас, но то, что люди могут позволить себе выехать после того, как стемнело, спокойно гулять по городам, спокойно передвигаться и не бояться, что кто-то чего-то обстреляет или подорвет, в этом, безусловно, его заслуга.Да, его критикуют. И я частично согласен. За его кадровую политику, за какие-то, может быть, вещи, связанные со строительствами, подрядами. Ради бога, да. Возможно, есть в этом какая-то нехорошая часть. Но вот в части того, что люди стали жить спокойнее. Любят его, не любят, надо ему отдать должное, он это сделал.
А.Гусаров
―
Расскажите, как человек, который был внутри, почему в Ингушетии дома родственников предполагаемых террористов, их сносят? Очень жесткое отношение. А в Ингушетии были постоянные сообщения, что президент встречается с родственниками, убеждает, чтобы эти боевики вышли из леса, вернулись. Откуда такое гуманное отношение?
К.Ахильгов
―
Вы хотели сказать – в Чечне, а первый раз сказали «в Ингушетии».
А.Гусаров
―
Да, прошу прощения.
К.Ахильгов
―
Смотрите, у каждого есть свой метод работы. На мой взгляд, метод, когда ты идешь разговаривать, он гораздо результативнее, потому что, когда ты одного-второго-третьего уничтожил, снес дома, то все остальные потом с тобой разговаривать не будут, не захотят. И это радикализирует, на мой взгляд, других, кто, может быть, был в пограничном состоянии. Вопрос… У каждого, еще раз говорю, свои методы работы. На мой взгляд, вопрос переговоров, вопрос призыва и общения с родственниками, он дал больший результат, нежели спецоперации, которые проводились по ликвидации, задержанию и так далее.Потому что, насколько я знаю, с той комиссией, которая создавалась при президенте республики, тогда еще президенте, в нее пришло немало людей, которые пришли и сказали: «Вот мы такие-то, мы хотим привести своего родственника, человека, который что-то совершил. Пусть его осудят по тому, что он сделал». И прокурор республики предоставлял довольно гуманные условия с точки зрения того, что, если придут люди, сдадутся сами, то им дадут минимальный срок с нижнего предела. И так далее.
А.Дурново
―
Какой, можно я сейчас ваши слова по-журналистски передерну?
К.Ахильгов
―
Давайте.
А.Дурново
―
Рамзан Кадыров ведет провальную политику в отношении борьбы с террористами и боевиками?
К.Ахильгов
―
Нет. Почему – провальную. Вы должны понять…
А.Дурново
―
Я сразу предупредил, я передергиваю.
К.Ахильгов
―
Есть два разных региона. В Ингушетии не было войны в том виде, в котором она была в Чечне. И в Ингушетии поэтому нет таких вот, скажем, боевиков, которые, знаете… Сейчас их и в Чечне, насколько я знаю, если есть, то очень мало. Но там не было войны. И там по-другому нельзя было, чтобы вы понимали, там настроения были такие. Очень жестко с обеих сторон, поэтому, если дать слабинку со стороны власти, это было бы потом чревато какими-нибудь соответствующими последствиями в будущем.В Ингушетии не было войны, в Ингушетии не было таких военных действий, таких огромных, так сказать, группировок военных, незаконных формирований и так далее. Да, были какие-то вылазки из леса в населенные пункты, но вот в том количестве, которое было в Чечне – нет, поэтому, конечно, нельзя говорить о провальности. Мы же видим, что любой человек сегодня может полететь в Чечню, погулять, все спокойно. Если есть результат, как можно говорить про провальную политику?
А.Дурново
―
Давайте сменим тему, если у коллег нет вопрос больше.
К.Ахильгов
―
Я думал, вы меня будете спрашивать про российское правосудие.
А.Дурново
―
Да, но мы с другого зайдем.
А.Нарышкин
―
У Калоя Ахильгова есть Телеграм-канал, где вы даете добрые советы.
А.Дурново
―
Он еще работает, Телеграм-канал?
А.Нарышкин
―
Работает. И советы работают. Как вы переживаете то, что происходит с Телеграмом?
К.Ахильгов
―
Насколько я знаю, люди научились обходить все эти блокировки.
А.Нарышкин
―
Вы лично.
К.Ахильгов: Если судья оправдывает одного человека, его предупреждают. Если двоих, о нем идет плохая записка в АП
К.Ахильгов
―
На мой взгляд, большая глупость Роскомнадзора, вот честно. Я надеюсь, что Роскомнадзор это сделал не потому, что хотел именно это сделать, а какая-то там… Я все-таки жду какой-то многоходовочки, за которой может быть скрыто какой… То есть, вот так вот сделать ради того, что сделали сейчас, нельзя так делать. Это не только с правовой точки зрения, это с точки зрения здравого смысла нельзя делать.
А.Нарышкин
―
Для вас Телеграм-канал, у вас там 18 000 подписчиков или около 20 000, это такой фан, развлечение или некая история, которая помогает вам в ведении бизнеса вашего?
К.Ахильгов
―
Бизнес нет, я не связываю с этим, хотя, наверное, в какой-то мере можно сказать, что это касается и бизнеса моего, потому что периодически приходят клиенты из Телеграм-канала моего, получают от нас услуги, консультации и так далее. Но, в целом, мой бизнес не связан. Это для меня больше, так сказать, у нас очень грамотно большинство населения с точки зрения… Вот хочу вам пример привести…
А.Нарышкин
―
Я хотел спросить про тупых, может быть, в юридическом смысле.
К.Ахильгов
―
Недавно мне в канал пишет человек и говорит, я надеюсь, он слушает нас, потому новость о том, что будет эфир, была…
А.Нарышкин
―
Назовите его, пусть передадут.
К.Ахильгов
―
А я не помню, он мне писал прямо в Телеграм. Он говорит: «Меня остановили сегодня в Питере и открыли багажник, я открыл багажник для осмотра. И они там как бы нашли пакетик с наркотиками, сказали мне нести 50 000, чтобы меня отпустили. И я вот только пришел домой, что мне делать?». Он мне пишет.Я ему пишу: «А зачем вы открывали багажник? Я же миллион раз пишу в канал, если нет понятых, если нет протокола осмотра не надо ничего открывать и ничего показывать, без вашего разрешения не имеют права открывать». Ну, вот так случилось.
А.Дурново
―
А если есть постановление суда?
К.Ахильгов
―
Тогда понятно, это уже в рамках возбужденного уголовного дела. «И что мне делать?». Естественно, я ему посоветовал обратиться в соответствующие органы, насколько я помню, он мне отписался на следующий день, что взяли этих сотрудников, которые вымогали с него денег.
А.Нарышкин
―
Но это исключение.
К.Ахильгов
―
Нет. У меня такой случай второй за полгода. Вот ровно в отношении гаишников.
А.Дурново
―
Калой, к разговору о правосудии. Мы тут, наши слушатели не знают, но я им сейчас открою секрет, мы обсуждали в перерыве всевозможные книги и сериалы, которые вы смотрите. Выяснили, что вы – большой поклонник американских судебных сериалов. Когда их смотришь, лично у меня сразу чувство белой зависти – какая же крутая система правосудия в США. Вы могли убедиться в вживую. Крутая?
К.Ахильгов
―
Да. По крайней мере, я был на трех процессах, я скажу так. Это круче, чем в фильмах. То есть, я был настолько шокирован подходом суда к делу. И, самое интересное, что одно из дел слушалось прямо по той категории, которой я занимаюсь в России, неуплата налогов. Обвинялся один армянин, который там родился и вырос, уже американец, о неуплате налогов. И в деле был потрясающий судья, 30 минут рассказывал присяжным, как они должны воспринимать все, что происходит. И меня поразила одна фраза, когда судья сказал: «Если у вас есть один процент сомнений, мы должны его оправдать». Для меня это была финальная черта, после которой я просто выключил диктофон, я выключил, я просто подумал, что все, это черта, после которой мне просто люди не поверят.
А.Нарышкин
―
А нашим правосудием вы тоже восхищаетесь?
К.Ахильгов
―
К сожалению, нет.
А.Нарышкин
―
Почему?
К.Ахильгов
―
У меня нет поводов восхищаться нашим правосудием.
А.Нарышкин
―
Пример приведите. Я смотрю по сериалам американским, у них всегда такие большие красивые залы…
К.Ахильгов
―
Вопрос не в залах. Я тоже был в больших красивых залах, вопрос не в этом. Вопрос в том, что там суд независимый. А у нас зависимый. Вот и все.
А.Дурново
―
В условиях, когда более-менее известная статистика, что процент оправдательных приговоров в современной России ноль целый сколько-то там десятых…
К.Ахильгов
―
Это вы сегодня смотрели статистику, 10 000, из них два человека оправданы.
А.Дурново
―
Хорошо, очень маленький, скажем так. Какова лично ваша статистика?
К.Ахильгов
―
Оправданий?
А.Дурново
―
Да.
К.Ахильгов
―
Я вам расскажу анекдот очень короткий, и вы поймете мою статистику.
А.Нарышкин
―
Про верующих?
К.Ахильгов
―
Нет, про судей.Двое судей разговаривают и один другому говорит:
– Слушай, а вот если ты будешь на 100% уверен в том, что обвиняемый невиновен, подсудимый, что он невиновен, ты его осудишь?
– Конечно, нет, я ему дам условно и всё.
Вот у нас это именно так и работает. К сожалению, это – не анекдот в нашей стране. У нас невозможно получить оправдание в суде.
А.Дурново
―
Почему?
К.Ахильгов
―
Потому что, объясню, оправдание дает сразу право человеку на реабилитацию, то есть, он может подать в суд на государство и взыскать с государства денежные средства в размере 30 евро в сутки.
А.Нарышкин
―
Если человека оправдывают, значит, получается, зря следователи…
К.Ахильгов
―
Прокурор зря пропустил дело в суд, зря надзирал, следователь зря зарабатывал свой хлеб, судья зря рассматривал это дело, потому что… И то, конечно, если судья оправдает в зале суда, честь ей и хвала за это. У нас просто, понимаете, судья не может сама решить вопрос об оправдании.
А.Дурново
―
А кто решает?
К.Ахильгов
―
Они с вышестоящими инстанциями согласовывают. В каждом регионе – своя вышестоящая инстанция.
А.Дурново
―
Слушайте, ну не все же дела, идущие в судах, у нас проходят через ФСБ, администрацию президента и так далее.
К.Ахильгов
―
Насколько мне рассказывали знающие люди, схема работает следующим образом. Если судья оправдывает одного человека, его предупреждают.
А.Дурново
―
Судью?
К.Ахильгов
―
Да. Если он оправдывает двоих, о нем идет плохая записка в администрацию президента. А если он оправдает еще кого-нибудь третьего, то принимается решение о лишении его статуса судьи.
А.Гусаров
―
Даже если это – районный судья, все равно…
К.Ахильгов
―
Конечно, их же назначают из администрации президента. Подписывает удостоверение Владимир Владимирович Путин.
А.Дурново
―
Как с этим бороться? Глобально, что сделать?
К.Ахильгов
―
Я думаю, только ленивый не говорил про судебную систему, которую необходимо провести в нашей стране.
А.Дурново
―
Если будут выбирать судей, хотя бы районных, это решит проблему?
К.Ахильгов
―
Вы знаете, мне очень импонирует американская система, опять же скажу. Там в выборе судей участвуют адвокаты. На мой взгляд, в нашей стране нужно категорически запретить идти в судьи тем людям, которые работали, например, в обвинении. Нужно запретить этих судей.
А.Нарышкин
―
У них мозги перекошены…
К.Ахильгов
―
Конечно.
А.Нарышкин
―
Профессиональная деформация.
К.Ахильгов
―
В Москве я в очень многих судах работал. И большинство из судей – это бывшие прокуроры и следователи. И поверьте мне, у них абсолютно обвинительный уклон.
А.Нарышкин
―
Идите в суд, будете первым адекватным судьей.
К.Ахильгов
―
Знаете, в судьи пропускают тоже через администрацию президента, через ФСБ. Просто так в судьи не попадешь. У нас в России на пальцах одной руки можно пересчитать…
А.Нарышкин
―
У нас оппозиционер может стать мэром?
К.Ахильгов
―
Может. Его выбирают. А судей назначают.
А.Дурново
―
Ты можешь стать судьей, тебе не будут давать дел. Ты можешь…
К.Ахильгов
―
Вы поймите, что у нас количество судей, которые были в прошлом адвокатами, можно посчитать на пальцах одной руки. И это же не просто так.
А.Дурново
―
Смотрите, Калой, есть примеры третьей формации. Вадим Клювгант, Генри Резник – это следователи, ставшие очень крутыми адвокатами. Значит, не все, все-таки, следователи перекошены на НРЗБ.
К.Ахильгов: У нас от исполнительной власти зависят все остальные ветви власти, в том числе и четвертая власть
К.Ахильгов
―
Вы знаете, сейчас очень много следователей, моих же знакомых, которые стали адвокатами. Я не к этому говорю. Я к тому, что… У нас суд - это независимая власть, да? По Конституции, судебная независимая отдельная власть, которая самостоятельна. Но по факту у нас все наоборот. У нас исполнительная власть по Конституции зависит от законодательной, судебной и так далее. Но у нас все перевернулось. У нас от исполнительной власти зависят все остальные ветви власти, в том числе и четвертая власть, которую мы называем средствами массовой информации.
А.Дурново
―
Нарышкин и Гусаров не зависят.
К.Ахильгов
―
Я не про всех говорю. Но Нарышкин и Гусаров не сидят на «Первом канале».
А.Дурново
―
Минута молчания, на самом деле, потому что пришла пора прощаться, потому что у нас уже меньше минуты осталось.
А.Нарышкин
―
А.Гусаров
―
Секунду, последний вопрос. Кто, есть человек, который перевернет эту систему, сделает все как надо? Кто?
К.Ахильгов
―
Есть. Российский народ. Больше никто. Один человек этого не изменит.
А.Гусаров
―
А не будет у нас как в Армении?
К.Ахильгов
―
Как в Армении – нет, не будет.
А.Гусаров
―
Почему?
К.Ахильгов
―
Вот у меня такое представление. Либо у нас очень плохо, либо будет так же, как сейчас.
А.Дурново
―
На этой философской ноте мы вынуждены закончить наш сегодняшний эфир, Калой Ахильгов, адвокат, программа «A-Team» прощается до следующей среды, всего доброго, спасибо, что были с нами, до свидания.
К.Ахильгов
―
До свидания.