«Текущий момент» с Виктором Шендеровичем: Путин уже победил. Статуя Трампа. Россия идёт в сторону Кадырова. Песков и Навка
Путин уже победил. Его задача была вернуть легитимность — он вернул легитимность. Спецпосланник президента США пожимает ему руку под телекамеру. 3 года назад казалось, что он изгой, блокада которого и политическое уничтожение которого — дело времени. Выяснилось, что нет, он легитимен. Всё нормально, мы в порядке, Россия в порядке. 3 года идёт война, 3 года массового смертоубийства — так можно. Так можно — развязать войну и остаться элитой политической…
Подписаться на «Ходорковский live»
Купить книги Виктора Шендеровича на сайте «Эхо Книги»
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Здравствуйте! Вы смотрите «Текущий момент». В студии Елена Малаховская, на связи со мной писатель и публицист Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, здравствуйте вам!
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый день, Лена!
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Напомню нашим зрителям, что мы здесь собрались, чтобы обсудить все последние события, поговорить об этом, как это все вообще понимать. Лайк авансом приветствуется — вы ставите лайк, а YouTube понимает, что о, какое хорошее видео, надо его еще кому-нибудь показать, и показывает. Ну и подпишитесь на «Ходорковский Live», если еще нет. И начинаем.
Опять приходится начинать с чудовищных новостей — с ракетного удара по украинскому городу Сумы. 35 погибших — Зеленский писал, 34, но вот к этому часу уже известно о 35-ти, — 117 или уже даже 119 раненых. 11 человек в тяжелом состоянии, в том числе 3 ребенка, 2 ребенка погибли. Это данные на момент записи программы, как я уже сказала, и молчать, в общем, об этом нельзя, но и слов уже просто нет. Есть такое зато усиливающееся ощущение, мне кажется, что с каждым таким ударом кажется все больше, что это ничем хорошим не закончится, причем далеко не только для Украины. Зеленский опять призывает остановить Путина, но никакие санкции, никакие переговоры — кажется, на них уже надежды нет. Остановить Путина — это что? Это Третья мировая или все еще остаются другие выходы?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ой, это я не знаю. Можно констатировать, что — ну, мы об этом говорили много раз, много-много раз, — как из этой бледной моли, из этого незаметного человека за спиной у Собчака, у этого переносчика денег из Смольного в тамбовскую преступную группировку, как из этого мелкого коррупционера, типового коррупционера 90-х выросла вот эта чудовищная угроза миру, этот источник сотен тысяч смертей. Вот это можно рефлексировать. А что с этим делать — если бы я знал, что с этим делать, мое место было бы не на месте публициста.
Не знаю. Не знаю, что делать сегодня. 3 года назад, 3,5 года назад Путина можно было остановить довольно ясными, жесткими, но ясными мерами. Это сэкономило бы, оставило бы в живых сотни тысяч людей. Сегодня он в кураже. Это негодяй с мессианским, очевидно, уклоном. Он в полном порядке, внутреннем полном порядке, политически тоже в полном порядке. Он был изгоем — он стал мейнстримом. Они делят мир. Многие годы он был… Не удалось Западу сделать его по-настоящему изгоем. Огромная южная часть мира — то, что называлось «третьим миром», иногда называется «Югом», — они видят в Путине… Он чрезвычайно популярен был, по крайней мере, как противостояние Америке, как сила, противостоящая Америке. Он очень хорошо разыграл эту карту.
Что делать с ним сегодня, понятия не имею. Абсолютно согласен с вашей оценкой, что это смертельно опасно не только для Украины. Потому что человек на таком кураже, с такими возможностями и с таким полным отсутствием эмпатии, такой социофоб с ядерной бомбой, и причем с мессианскими мотивами — это, конечно, вещь чрезвычайно опасная. То есть позиция на доске практически на грани смертельной.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Просто, может быть, это еще такой эффект? Потому что был момент, когда казалось: ну сейчас что-то Трамп обещает — ну, может, не за сутки, но, может, до Пасхи… Мы даже это обсуждали, был такой разговор, что вот к Пасхе, может быть, хотя бы будет перемирие, хотя бы не будет вот этой бомбежки мирных городов. Но теперь Дональд Трамп сказал, что удар по Сумам — это ошибка. Он назвал это ошибкой и пошел дальше заниматься своими делами.
Ну вот какими делами? Например, открыл памятник себе в своем собственном гольф-клубе — я даже это покажу сейчас. Статую, надо сказать, он не сам попросил сострогать, это ему подарили. Называется почему-то «Монумент непокорности» — это вообще отдельный вопрос. На этом примере хотелось бы мне все-таки не о такой простой вещи, а какой-то более философский, что ли, вопрос задать: вот что хуже для человека, для президента — раздутое эго или дурновкусие, Виктор Анатольевич?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, раздутое эго и дурновкусие — это вещи не противоположные, это связанные вещи. Раздутое эго, как правило, свидетельствует о дурном вкусе. Все люди хорошего вкуса были людьми скромными именно потому, что быть нескромным — это дурновкусие. Это примерно одно и то же. Одно — следствие другого или проявление другого, скажем. Вот такое публично раздутое эго — это проявление дурного вкуса, очень дурного вкуса.
Дальше — подробности. Очень правильно ты сказала, что именно как для президента. Потому что для художника эго, раздутое эго — это нормально, это нечто, что сопровождает… Ну, это такое — в нагрузку дается к невероятному таланту. К сильному таланту дается эго для его реализации. Поэтому дурновкусие какое-то, или не дурновкусие, конечно, но эгоцентризм, там, Дали, или Пикассо, или кого угодно — это нормально. То есть близким с ними плохо, потому что они, как правило, конченые чудовища, эти гении. Рядом с ними страшновато находиться, потому что они все подчиняют себе, и все люди вокруг существуют для того, чтобы помочь ему реализовывать свой дар.
Когда речь идет о художнике, то можно пожать плечами и признать, что это как бы часть этого комплексного обеда «гений». Но когда мы говорим о политике, эгоцентризм политика… Ну, самый ясный пример вот такого сосуществования — это был Эдуард Лимонов. Эгоцентризм Лимонова-писателя совершенно прекрасный, это такое дополнение к портрету прекрасному именно художника. Но эгоцентризм политика — это катастрофа. При этом, конечно, Лимонов — при всем своем эгоцентризме он и близко не подошел к вершинам, на которых сияет Дональд Трамп, разумеется.
И это катастрофа. Когда политик, когда человек, обладающий такой властью и такими возможностями, до такой степени эгоцентричен — ну, прямо сказать, нарциссизм в запущенной форме, — то это, конечно, ничего хорошего не сулит. Потому что им можно крутить, между прочим, как угодно — «на хвастуна не нужен нож», как пелось в старой песне. И это действительно очень вещь опасная. Но, повторяю, это связанные вещи. Да, дурновкусие, эгоцентризм такой запредельный — это просто свидетельство совсем дурного вкуса.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, вот в Украину приехал принц Гарри. Мы смотрели на этой неделе кадры, как он в госпиталь, например, приходил. А Зеленский продолжает, кстати, приглашать Трампа — ну, вероятно, чтобы почувствовать на своей шкуре атмосферу и вообще разобраться. Он же хочет разобраться, где правда, где фейки — вот это все ему бы, наверное, очень помогло, если бы он лично приехал. Но он ведь не поедет?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Не поедет. В Украине очень плохо с гольфом. Там, особенно после войны, негде поиграть в гольф. Поэтому я не думаю, что у Трампа есть особенные основания ехать в Украину. Для того, чтобы понять, где фейки, а где нет, необязательно ездить на Украину. Нужно просто захотеть это понять, вот и все — что Трампу, что всем остальным, что сотням миллионов людей на белом свете, миллиардам. Для этого не надо ездить в Украину. Почувствовать на своей шкуре — да, было бы полезно. Но тут такая шкура и тут такие приоритеты, что эту шкуру вы в Украине не увидите.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Я тоже так думаю. И вот вы сказали про художников — мне тоже эта мысль в голову приходила, причем именно Дали и Пикассо пришли. Но мы же думали, что, может быть, Трамп — это художник от политики. Вот он такой экстравагантный, вот он так из себя строил супербизнесмена, который мастер сделки, и вот он так нам предлагал это искусство сделки — он же книжку написал «Искусство сделки». И все думали, что, может быть, это свое искусство он продемонстрирует и тут, и, может, это он художник от политики, которого мы просто пока не понимаем, как других великих художников не сразу поняли. Вот, наверное, что это было.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, понимаете, да, мы думали, что это такой Пикассо, а это Никас Сафронов. Понимаете? Вот и все, ну тут не о чем говорить. То есть мы увидели, что он может. Мы слышали его пиар, мы, так сказать, читали его описание, мы читали рекламный буклет, мы держали в руках его рекламный буклет, а потом мы увидели, что он может на самом деле. Пока ничего не может, ничего. Война продолжается, люди гибнут.
По поводу того, что удар по Сумам и Кривому Рогу — это ошибка, тут я вспоминаю Салтыкова-Щедрина, у которого сказано где-то, что у нас все недоразумение: запонку потеряли — недоразумение, губернию запороли — тоже недоразумение. Такое недоразумение, ну ошибся. Ошибка ценой в десятки человеческих жизней. Но еще раз: он по-своему честный человек. Он не стал особенно даже как-то… Не выдавил из себя даже какой-то притворной эмпатии. У него это совсем не получается, и он даже и не пытается это сделать.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну а чем же в это время занят Путин, должен, наверное, здесь возникнуть вопрос. А Путина на прошлой неделе вообще потеряли. Буквально там искали его пару дней, но он нашелся к пятнице. Просто почему искали? Потому что Кремль выпускал сплошь «консервы» — это было видно по telegram-каналу кремлевскому, например. Значит, в пятницу он мелькнул в Петербурге, где участвовал в переговорах со спецпосланником Трампа.
О чем они договорились, никто совершенно не знает — ничего, никаких комментариев, и вообще полное ощущение, что вся встреча была затеяна ради вот этого одного-единственного момента: Уиткофф, спецпосланник Трампа, жмет публично на камеру руку Путину. Даже, знаете, немного такое ощущение, что как будто Путин туда между своими делами забежал на минутку, но раз уж спецпосланник приехал, надо как-то все-таки оказать ему какую-то вежливость, ради вежливости прийти ручку пожать. Такое ощущение?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну да, слушайте, мы говорили об этом там месяц назад, 2 месяца назад — ну, когда эти все очертания новой действительности стали проясняться. Путин победил вот на сегодня, сегодня он уже победил. Что там, какие там переговоры, на каких условиях будет прекращено, не будет прекращено — скорее всего, не будет, но, тем не менее, Путин уже победил. Его задача была вернуть легитимность — он вернул легитимность. Спецпосланник президента США пожимает ему руку под телекамеру. Он легитимен. Повторяю, 3 года назад казалось, что он изгой, блокада которого и политическое уничтожение которого — это дело просто времени, дело месяцев. Выяснилось, что нет, он легитимен. Он победил, и это просто следует констатировать сегодня, как это ни неприятно нам.
Да, собственно, больше ничего и не нужно. Для российской элиты, для российского народа вот подтверждение: все правильно. Нечего было бояться. Все нормально, мы в порядке, Россия в порядке, раз после того… 3 года идет война, 3 года массового смертоубийства — так можно. Так можно — развязать войну и остаться элитой политической, и вот так вот походя пожать руку спецпосланнику президента США. Вот мы наблюдаем демонстрацию этой победы.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, и пока мы с вами сейчас это все обсуждаем, я поглядываю обязательно новости — мало ли что случится прямо в процессе записи, — и Трамп заявил, что в скором времени он ожидает очень хорошие предложения по урегулированию в Украине. Я думала, что это мы ожидали — все ожидали, ожидали какие-нибудь очень хорошие предложения. И вот прямо сейчас выясняется, что это он ожидает очень хорошие предложения. Вот сложно…
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, слушайте, что же мы будем гадать? Он завтра скажет, что он пошутил или мы его неправильно поняли. Это совершенно неважно, что он говорит. Вот это то, что мы за 100 дней трамповского президентства должны были понять: что он говорит, совершенно неважно. Потому что беспрецедентная история, что президент Америки может потом взять свои слова назад, сказать: «Я пошутил». Ха-ха, смешная шутка.
Поэтому подождем. Может быть, что-то… Он же все время — то есть это к прошлому вопросу об эгоцентризме, — он держит себя, как всякий эгоцентрик, нарцисс, в центре нашего внимания. Его задача делать так, чтобы мы все время о нем говорили, о нем помнили. Причем даже наша ненависть его тоже там может подогревать замечательно. Когда он говорит, что весь мир целует его в задницу, публично говорит, он же рассчитывает на реакцию. Он понимает, какая будет реакция в мире, и он это говорит, ему это в кайф.
Поэтому он говорит нечто, что привлечет снова внимание. Он демонстрирует, точнее говоря, говорит о том, что ситуация под контролем, что переговоры идут, что процесс идет. Что это, что там, что он имеет в виду — посмотрим. Пока никаких предложений нет. Пока есть десятки погибших мирных жителей, пока война продолжается, Путин в полном порядке, Украину продолжают стирать в пыль, а все остальное разговоры.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, вот у меня уже заряжена следующая рубрика, но я все никак не могу уйти, потому что вы сейчас сами вспомнили про «весь мир целует меня в задницу». В тот день, когда он это произнес, во-первых, я сначала пересмотрела в нескольких источниках, точно ли это там не дипфейк какой или там не какой-нибудь перевод неправильный. Все пересмотрела, убедилась, и мне пришло еще в голову, что надо бы это обсудить знаете с кем? С Юрием Юлиановичем Шевчуком, человеком, который в рамках судебных даже разбирательств уже точно знает, что родина — это не жопа президента. Мне кажется, Америке тоже пришло время как-то осознавать этот момент, в котором лучше всех разбирается Юрий Юлианович Шевчук.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: А по поводу того, что ты бросилась проверять, не фейк ли это — снова, в очередной раз Ежи Лец, что хуже всего с правдой в те времена, когда все может быть правдой. Все может быть правдой, в том числе это. Еще какое-то время назад если бы сказали, что Байден заявил, что весь мир целует его в задницу — ну, тут это надо проверять. А Трамп — да, вполне вписывается в портрет.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Не могу я пройти мимо этой дикой истории из Чечни, хотя кажется, что а какие еще вообще истории из Чечни в наше время бывают. В Ачхой-Мартане 17-летний парень напал на полицейского. Полицейский погиб, нападавшего застрелили, а его тело бросили на площади, куда специально согнали жителей для этого — ну, чтобы они стояли и смотрели. И там и оставили, никто тело не убрал.
Кремль делает вид, конечно же, что ничего не случилось. Да, собственно, вся страна делает вид, что ну ничего такого — ну это Чечня, у них там свои обычаи, у них такой темперамент… Ну такое, перегибы у них бывают. Пусть даже кто-то говорит: «Ну да, это средневековье. Ну средневековье у них там — а нам-то чего?». У вас есть ответ на вопрос «А нам-то чего до этого парня, брошенного там мертвым?»?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Даже если бы этот парень был в Судане каком-то или где угодно, то нам могло быть дело, потому что «не спрашивай, по ком звонит колокол». Но если мы говорим о политической, а не, так сказать, общечеловеческой, этической стороне вопроса, то это делает Герой России. Это политическая элита России производит все в виде Рамзана Кадырова.
И это не средневековье даже — это Фивы, это «Антигона». Это пленник, брошенный на растерзание собакам. Это мы наблюдаем, это даже не средневековье — это в чистом виде «Антигона», когда брошен, растерзан… Враг государства брошен на площадь, чтобы его терзали собаки, и запрещено его похоронить. Это столбовой сюжет «Антигоны», Софокл и Ануй в XX веке. Перечитайте — это Фивы, это Креонт у нас такой. Правда, Креонт Софокла и Ануя по сравнению с Рамзаном Кадыровым — это просто образец гуманизма и интеллекта, но тем не менее.
Это катастрофа, но это катастрофа российская, а не чеченская. Про это уже много чего сказано. И наше желание пожать плечами и сказать «Ну что вы хотите, ну это Чечня» — это попытка спрятаться в песочнице и сказать, что я в домике и закрыть, так сказать, глаза ладошками. Потому что это не Чечня, это Россия. Это путинская Россия.
Простите, Путин может сбивать гражданские самолеты. Для убийства своего политического противника он может использовать ПВО и просто сбивать гражданские самолеты. Там двух бандитов угрохал, но заодно еще 7 человек — одну стюардессу, членов экипажа. Никакого расследования нет, как и в Чечне не будет расследования по поводу преступлений Кадырова. Он может убить в 100 метрах от Кремля Бориса Немцова. Он может убить — в заключении, в тюремном заключении демонстративно убить Алексея Навального. И все понимают, что это он убил. Тут же нет никаких сомнений. Он же пытался его убить, он попался на этой попытке, и он его все-таки убил. И в открытую, это делалось в открытую — так же, как в открытую убит этот парень, и в открытую делает все, что делает, в Чечне Рамзан Кадыров.
Нет, братцы мои, не утешайте себя тем, что это Чечня. Это Россия, это путинская Россия. И давно замечено, что Рамзан Кадыров просто указывает новые горизонты, так сказать, этики и норм. Вот он и Владимир Жириновский. Было замечено, что то, что говорит Владимир Жириновский, через какое-то время делает российская власть. Это проверка на вшивость такая для российского народа была: Жириновский скажет какую-нибудь мерзость, которую неудобно еще — еще неудобно, — говорить власти, предлагать власти неудобно, а Жириновскому можно. Он это говорит, власть замеряет социологию, говорит: «О, годится! Это можно, это пройдет, это прохиляет, это поддерживают». Тогда это можно делать. Сегодня российская власть делает ровнехонько то, о чем кричал Жириновский, от чего мы хватались за голову и кричали: «Россия, ты одурела!» (Карякин).
Рамзан Кадыров тоже раздвигает горизонты, правовые горизонты, и Россия идет в сторону Рамзана Кадырова — политическая Россия. Ну, собственного говоря, количество убитых Рамзаном Кадыровым уже значительно меньше, чем количество убитых Владимиром Путиным. Другое дело, что Рамзан Кадыров убивал лично, а про Путина мы этого не знаем, но это уже подробности.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Сейчас тоже перед новой рубрикой, перед новой новостью хотела сказать, что «мы уже привыкли к тому, что…», и поняла, что мы, в общем-то, уже ко всему привыкли. Ну и вот еще привыкли к тому, что что-то стали заблюривать. Артистов, музыкантов, в кино в каких-то, в каких-то телетрансляциях всех заблюривают, вырезают. Это уже не новость. Но вполне пока новость, что вот из Гоголя вырезали упоминание Украины.
Это произошло… Да, я не очень понимаю, как это. Даже надо взять этот учебник в руки, чтобы убедиться. Как с Трампом, знаете, когда надо убедиться, что он точно это сказал — здесь надо прямо учебник посмотреть. В общем, это сильно. Именно это, по словам журналистов издания «Верстка», произошло в учебниках по литературе. Вот цитата бывшей сотрудницы, которая над учебниками работала: «Было прямое указание редакции «Просвещения» (это издательство такое) — в учебниках не должно быть слов «Киев», «Украина» и прочих».
Ну, меня тут не то чтобы что-то удивляет. Удивляет только, а почему тогда вообще оставляют Гоголя? Ну значительно же проще… Так же, как и с этими вот заблюренными: значительно же проще не показывать «День радио» по телевизору, чем вот это вот что-то городить. Ну, вырежьте вы вообще там «Ночь перед Рождеством», «Тараса Бульбу» — все, к чему есть вопросики. Тем более, что Гоголь много петербургских повестей написал, ставь как бы не хочу. То есть это как? Это хочется оставить, но при этом переделать по-нашему? Не только, понимаешь, «Квартет И», но и Гоголя могем.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Слушай, это очень интересная тема, потому что с «Тарасом Бульбой», упомянутым тобой, тут сложная история: с одной стороны, кругом Украина, с другой стороны, против Польши. Терять такое оружие против Польши не хочется, «Тараса Бульбу». А то, что украинцы, действительно досадно. Но слушай, там еще Пушкин есть — «Тиха заблюренная ночь». Такой вариант я предлагаю: «Тиха заблюренная ночь, прозрачно небо, звезды блещут», ну и далее по тексту. Но своей дремоты превозмочь мы не можем по-прежнему, и вот это все продолжается, этот сон разума. Удивило, вот удивило на самом деле. С Гоголем — это поразительно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну а запорожцев вот как можно? Слово «запорожцы» вырезать, что ли? Это герои как бы книжки. И как, заменить это слово или что? Может быть, гоголевская Украина типа как вошла в состав Российской Федерации по новой конституции?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да. Граждане Российской Федерации… «Будущие граждане Российской Федерации пишут письмо турецкому султану», картина Репина.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Видимо, так.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, видимо, так. Но нет, послушай, идиот — ну, это интернациональное, конечно, но это по Салтыкову-Щедрину; что когда в придачу к идиотизму приходит властность, то обыкновенно против идиотов принимаются какие-то меры, чтобы они в неразумной стремительности своей не все ломали, что попадается на их пути. Это я по памяти цитирую Салтыкова-Щедрина. Но когда придатком к идиотизму является властность, то идиот ломает все рожны, пишет Салтыков-Щедрин. Простите, что я не дословно цитирую, но, поверьте, близко к тексту.
Ну, они идиоты, но они властные идиоты. Поэтому да, поэтому мы видим то, что видим. С Гоголем хорошо получилось. Надо вообще прошерстить и Пушкина, и Гоголя. Но Пушкин ладно там, «Полтава» «Полтавой», но Гоголь, из которого вырезана «Украина» — это, конечно, совершенно поразительно. Что же останется? Нет, «Петербургские повести» останутся с «Ревизором», конечно. Но тогда надо целиком раннего Гоголя, просто вообще целиком изъять, как будто Гоголь сразу начался с Петербурга. Вот и все.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Обычно в этой рубрике у нас какая-то историческая дата, там что-то, событие случилось. Сегодня будет немножко необычно. Сегодня мы, как умеем, празднуем 50-летие Навки. Татьяна Навка — у нее юбилей, ей 50 лет. Она по совместительству, кто забыл, супруга Дмитрия Пескова. Это кремлевский пресс-секретарь, вдруг кто забыл. По этому поводу Татьяна Навка дала интервью ТАСС. И прямо вот на ТАСС отдельной новостью: ТАСС уполномочен заявить, что, оказывается, Песков очень не любит «Лебединое озеро». И вот почему.
Т. НАВКА: В его понимании шоу, Новый год, люди должны приходить и получать удовольствие, веселиться, расслабиться. А в нашей стране «Лебединое озеро» ставили по телевизору, когда кто-то умирал из ЦК Компартии. И вот эта ассоциация, что вот этот вот черно-белый телевизор, и все плохо, и все грустно, и это уже, наверное, какая-то такая аллергическая реакция. Поэтому когда я готовилась к «Лебединому озеру» и «Щелкунчику», как только он заходил в дом, я выключала там музыку или одевала наушники, чтобы его не расстраивать. Потому что он говорил: «Ну как под эту музыку можно кататься?».
Е. МАЛАХОВСКАЯ: И действительно, почему же еще не запретили-то «Лебединое озеро»? Если можно резать Гоголя, то что мешает порезать Чайковского? Конечно же, тут странно, что она это рассказала, ТАСС это вынес отдельной новостью. Ну то есть, по сути, она рассказала о том, что Дмитрий Песков сидит и очень переживает. Ему очень нервно, когда он слышит «Лебединое озеро», потому что он допускает, что это возможно — все-таки Путину много лет. С другой стороны, может, она это специально рассказала — что он так любит Путина, так переживает, что даже «Лебединого озера» слышать не может.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Рассказала она это, конечно, в простоте своей, но ТАСС это пустил — стало быть, высочайше решено, что это можно. У нас с Навкой разные… Вообще много разного у нас с Навкой, но в частности разные воспоминания. Что ж печального-то? «Лебединое озеро» — ничего печального. У меня только положительные, например, ассоциации с «Лебединым озером»: очередной, так сказать, мастодонт цековский двинул коней, может быть, что-то другое будет. Под конец это было даже забавным. А после третьего «Лебединого озера» пришел, как мы помним, Горбачев, и началась совсем другая музыка, гораздо веселее.
Так что ничего плохого в «Лебедином озере». А то, что у Пескова плохие ассоциации и плохие ожидания в связи с «Лебединым озером» — да не будет никакого «Лебединого озера», когда двинет коней этот. «Мурку» надо передавать. Понимаете, «Мурку». Вот первый аккорд государственного гимна, а потом «Мурку». Вот и все. Какое там «Лебединое озеро», о чем вы говорите? Без Чайковского. Тем более да, действительно, Чайковский, да еще, так сказать, гей — зачем нам это вообще нужно? «Мурку»! «Мурку» можешь — вот давай «Мурку». Ой, кстати говоря, хорошо бы посмотреть, как Навка катается под «Мурку». Вот это, конечно, мечта неосуществимая. «Здравствуй, дорогая…». Вот это очень было бы хорошо, я прямо вдруг представил.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Простите, у меня тоже ассоциация родилась. Как только вы заговорили про «Мурку», я вспомнила, что была буквально сегодня, что ли, новость, что Сергей Миронов вручил певцу Шаману премию «Шансон года». Но это так, к слову. Не то чтобы я прошу это прокомментировать, но это уже что-то совсем за гранью — «Шансон года».
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Шансон… Мне очень нравится это французское слово применительно к нашей «малине» — шансон. Но это отдельное, так сказать, искусствоведческое. Это очень интересно, как из Эдит Пиаф получается Шафутинский. Шансон, понимаете ли. Ну хорошо, шансон. Азнавуры наши, шансонье. Шаман… Смешно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Я настолько отчаялась с этой рубрикой, друзья, что буду просить вас, наверное, присылать мне в комментарии что-то болеутоляющее. Давайте в обратную сторону через 3 года наших регулярных встреч пойдем — ну, чуть поменьше, чем 3 года, 133-я программа. Все, болеутоляющее у меня кончилось, я пошла к чату GPT. Нет, ну а чего, все так делают. Я тоже решила, что можно сходить, значит, к искусственному интеллекту за помощью. Он предложил мне… Странный такой чат, не стал мне предлагать болеутоляющее — он предложил спросить у вас, провести такой блиц, Виктор Анатольевич. Насмотрелся он, видимо, Дудя. Если вы не против, ну давайте сыграем, что ли. По правилам, вопрос будет короткий, ответ может быть не очень короткий.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Давайте попробуем.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да. Главное для вас событие недели. Можно личное.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ой, ну понимаете, если вот вычесть общую катастрофу… Если, вы говорите, можно личное, слушайте, ну если честно, то это победа лондонского «Арсенала» над мадридским «Реалом», если личное. Все-таки должно быть что-то хорошее в жизни. Вот два блестящих гола Деклана Райса, вот победа «Арсенала» над «Реалом» — это из личного для меня как для давнего болельщика «Арсенала». Ну да, вот все-таки ищу болеутоляющее. Это наркотик для меня. Футбол, хороший футбол — это наркотик. Я не пью, не колюсь, не нюхаю, и мне, чтобы забыться, вот, бывает, эти полтора часа — они мне очень помогают забыться.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Если хотите от меня болеутоляющего на тему, я очень, знаете, сегодня с утра забылась, решая с сыном годовую контрольную по математике за 6-й класс. Тоже можете попробовать, кто футболом не интересуется. Виктор Анатольевич, следующий вопрос…
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, меня это только введет в самоуничижение очередное.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Это есть, это я пережила.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я не решу задачи по математике за 6-й класс, поэтому…
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Знаете, по математическому поводу самоуничижение уже выглядит как болеутоляющее, потому что у нас есть много других. Следующий вопрос — одно слово о Путине.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Прямо вот одно?
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Чат GPT говорит: «Одно слово о Путине».
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Дерьмо.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Отличное слово. Дальше легкий вопрос: последняя книга, которая вас впечатлила.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я плохой читатель художественной литературы, особенно…
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Давайте нон-фикшн.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, вы знаете, что впечатлило по-настоящему? Я тут недавно об этом вспоминал, потому что этому полвека. Вот полвека назад меня по-настоящему впечатлил «Король Лир» Шекспира, прочитанный мной летом 1974 года. Я вспоминал об этом как-то по поводу своих там театральных воспоминаний. «Король Лир» — это сильнейшее… Может быть, сильнейшее в жизни литературное впечатление — это «Король Лир». И оттуда несколько формулировок, которые становятся все яснее и яснее для меня.
По поводу всего этого политического шоу в телевизоре — Кент говорит: «Мне попадались лица лучше тех, которые я вижу пред собою». Ну и по поводу описания почти любой политической действительности, и уж точно в наше время: «В наш век слепцам безумцы вожаки». Перевод Пастернака. «В наш век слепцам безумцы вожаки». Вот это всегда, конечно, актуально, но сегодня слепцы следуют за безумцами просто в многомиллионных количествах.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну и последний вопрос. Я бы себе такого пафоса никогда не позволила, но поскольку сегодня нами руководит искусственный интеллект… Отвечать, кстати, необязательно пафосно. «Если бы вы могли обратиться ко всем россиянам, что бы вы сказали?».
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, это самое… Знаете, французская пословица говорит: «У кого есть собака, тот не обязан лаять сам». Мне не надо ничего придумывать — можно обойтись цитатами, можно обойтись старыми формулировками. Какие-то из них звучали в наших эфирах. Мамардашвили, что человек — это усилие быть человеком. Об этом же… Только что умер нобелевский лауреат, перуанский писатель Марио Варгас Льоса. Аня Наринская, критик литературный — в Фейсбуке я прочитал, я этого не знал, — она, оказывается, брала у него интервью. Он там говорил — ну простите, что как бы своими словами, не цитата, — о том, что быть порядочным человеком… Задача быть порядочным человеком, стратегия быть порядочным человеком — она кажется старомодной, но на самом деле, пишет Льоса, это хорошая установка на будущее. Персональная установка: быть порядочным человеком. Ты не в состоянии изменить мир, ты не в состоянии на многое повлиять, но ты можешь быть порядочным человеком.
Фазиль Искандер называл это «неучастие в подлости». Этого достаточно для того, чтобы, по крайней мере, жить — личное неучастие в подлости. По Солженицыну, жить не по лжи. Это одна и та же мысль, которую разные люди по-разному замечательно формулировали. Вот Марио Варгас Льоса, нобелевский лауреат (советую), говорит нам: «Это не старомодно, это хорошая установка на будущее». Он пишет, что, в отличие от многого, это выполнимая установка. Это в силах человека — быть порядочным человеком. Дальше начинаются подробности, тут уж каждый для себя решает, что он для этого должен сделать, а чего для этого не должен делать. Но тут уже да, нормы действительно разные. Но сама по себе установка правильная. А чего же мне придумывать, когда так много хорошего и точного уже сформулировано до меня?
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, но вот с подробностями, конечно, бывает сложно, но мне, например, формулировка Мамардашвили очень помогает. Уж усилия-то я приложить могу. Как уж получится, тут сложно сказать.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это правда. Усилие — это вещь самоценная. Мы не должны… Это тоже очень важная вещь, и вот тут уже я — ну, наверное, и до меня это говорилось, но я это повторю: очень важно не давать себя деморализовать отсутствием видимых результатов вот в этом усилии. Вот ты делаешь усилие, а мир не изменился. Это, между прочим, очень знакомое чувство для всех, кто пытался писать что-то. Вот ты пишешь… Энергия заблуждения, по Толстому: ты пишешь что-то, и у тебя где-то в глубине подспудно ощущение, что ты сейчас напишешь это, и мир прочитает, и мир станет лучше. И вот ты это написал, и мир не стал лучше, мир такой же. И есть такая минута разочарования, потому что энергия заблуждения тебе немножко эту гравитацию приподнимала.
Так вот, никакое усилие не напрасно. Вот один из главных уроков. Это не твое дело. Не твое дело, какое именно усилие. Ты делай, что должен, и пусть будет, что будет — еще одна старая формулировка, из римских стоиков, Катон Старший. Так что будем делать то, что должно, прилагать усилия.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, и у нас, надо же, в кои-то веки действительно получилось такое болеутоляющее в конце. Мне осталось только к нашим зрителям обратиться. Сегодня будет особенное отдельное обращение. У нас на двух последних «Текущих моментах» почему-то ниже обычного просмотры. Мне кажется, это несправедливо. Мне вот эти две последние программы, как и сейчас вот сегодняшняя, очень даже нравятся. Надо их посмотреть, уважаемые зрители. Не вынуждайте меня писать что-то очень хайпожорное на обложке, чтобы вы кликнули. Давайте договоримся просто не забывать про лайки. Я знаю, что вы нас смотрите, но не забывайте нажать лайк, и тогда YouTube не присоединяет новых зрителей, и тогда вот мы с вами тут остаемся один на один. Давайте попробуем расширить наш круг — подпишитесь, кто еще нет, комментируйте нас (по возможности цензурно и необидно), и скоро увидимся.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Счастливо!
