«Текущий момент» с Виктором Шендеровичем
Сегодня крупная лубянская шваль на посту президента Российской Федерации. Уже государство другое и шваль покрупнее. Этот же самый. При нем сажают Александра Скобова, арестовывая его на квартире у Юлия Рыбакова. Вот абсолютно замкнулось…
Подписаться на «Ходорковский live»
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вы смотрите «Текущий момент». Здравствуйте! Меня зовут Елена Малаховская. А на связи со мной писатель и публицист Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, здравствуйте.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый день, Лена. Здравствуйте.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да, прямо сейчас начнем обозревать текущие события, только 10 секунд для тех, кто не против поставить нам лайк авансом. Вы ставите лайк, а Ютюб понимает, что наше видео нужно распространять, потому что оно интересное, важное и вообще хорошее. Ну и подпишитесь на «Ходорковский LIVE», если вы почему-то еще этого не сделали. Начинаем.
Тысячи затопленных домов, паводок за Уралом и прорыв дамбы в Орске, уже две дамбы даже. Ситуация на понедельник, когда мы записываем эту программу, лучше не стала. Две поразившие меня новости в связи с этим. Если жители затопленных районов потеряли жилье полностью, губернатор с барского плеча сказал, что увеличит компенсацию вдвое, составит она аж 100 тысяч рублей. Не знаю, что делать со 100 тысячами рублями людям, которые потеряли свой дом.
Ну а губернатор Курганской области, где готовится эвакуация людей, потому что туда идет паводок, он прозорливо обнаружил причину. Его же спросят, почему случилось. А он уже знает, почему дамба ненадежно стоит. Говорит, люди землю с нее растаскивают себе на участки. Это все какой-то Салтыков-Щедрин, нет?
Отдельно хочу обратить внимание, кстати, что называется Телеграм-канал губернатора курганского «силаVправде» через латинское V, которое стало символом войны в 2022 году. И даже свои инициалы губернатор Вадим Шумков пишет через V, галочкой, что называется. Я хочу сказать, что вот эту идеологическую дамбу он, мне кажется, укрепил качественно. А что вы думаете обо всем этом, Виктор Анатольевич?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я думаю, что инициалы у нас с губернатором одни, а представления о приличии немножко разные. Понимаете, какая штука, тут несколько вопросов. По поводу земли, которую уносили с дамбы, про это самоубийство. Действительно такое щедринское, щедринская история – уносить землю с дамбы, которая тебя спасает от наводнения. Эта вещь вполне реальная может быть. Даже не может быть, а точно.
Я когда-то рассказывал в программе еще «Итого» лет 20 назад, как где-то на Урале пили на свадьбе ворованный метиловый спирт, и половина там кто-то умер, а кто-то ослеп из пивших, и на панихиде по умершим они допили метиловый спирт и умерли. Это реальная история. Я постеснялся такое выдумывать. Поэтому история с дамбой может быть вполне и реальной.
Но если отъехать на общий план и поговорить о взаимоотношениях с губернаторами и о состоянии, о взгляде на эту дамбу как на некоторую примету современного российского государства…
Зачем вообще нужно государство? Вот такой, извините, некоторый экскурс в теорию. Зачем нужно государство? Ну вот в таких обычных, нормальных, скучных западных краях, где я, например, нахожусь. Это самоорганизация, форма самоорганизации общества.
Это мы с вами договариваемся, что мы платим налоги, то есть мы скидываемся, делаем складчину, отдаем ее выбранным нами людям, которым мы доверяем, с той программой они пришли к власти, которая нас устраивает, собственно, мы и поставили их у власти, потому что нам понравилась их программа. Они обещают сделать нашу жизнь лучше.
«Отлично, – говорим мы, – мы вам верим. Вот вам деньги, делайте». И дальше они делают. Увеличивают благосостояние, длительность жизни, безопасность, медицина, образование. А через какое-то время мы снова приходим на выборы и оцениваем их работу. И говорим: «Нет, вы знаете, нам не понравилось. Мы дадим наши деньги другим, другой администрации». А потом и ту. И вот так вот. Вот зачем. Такое скучное европейское государство с обратной связью.
Зачем государство у нас? Имеет ли в виду это государство, которое давно сложилось, не при Путине, конечно, но при Путине достигло расцвета очередного, зачем это государство. Чтобы защищать людей? Чтобы делать жизнь вот этих вот жителей Орска безопаснее, лучше, достойнее? Так вообще кто они такие? Они выбирали разве этого Путина? Они кого-то выбирали? От них что-то зависит? Их кто-то спрашивает? С них берут деньги, ни о чем не спрашивая, и пускают их на изготовление ракеты «Каскад», которой потом можно ударить по украинскому дому и убить еще несколько украинских жителей. На войну миллиарды. Жителей Орска спрашивают об этом? Нет.
Считают ли жители Орска, что администрация, которая десятилетия напролет берет у них деньги, оставляет их в нищете, ни о чем их не спрашивает, сама себя переизбирает, что она как-то озабочена их безопасностью? Блин, с какой стати? С какой стати эта братва должна ночей не спать, а думать о безопасности этой дамбы, этот губернатор? Его благосостояние номенклатурное зависит от этой буквы V, от его присяги Путину, лично Путину, и какому-то количеству мелких упырьков вокруг. Он должен быть любим и уважаем ими. Они должны посчитать, что он должен управлять жителями этого Орска. И вот тут он укрепил эту дамбу по полной программе.
Это ведь, по сути, то же самое, что история с «Крокусом». Государство должно было позаботиться о защите от террористов своих граждан, о защите от дамбы, еще очень обо многом. Но государство в тех случаях, когда действительно нужно защитить граждан своих, выясняется, что полная импотенция, абсолютное презрение, презрение и невозможность. Они, может, и хотят, но они не могут этого сделать, потому что они этим никогда не были всерьез озабочены. Потому что губернатор гораздо больше озабочен отношениями с кураторами со Старой площади, чем тем, насколько он нравится, собственно говоря, своим избирателям.
В тех редких случаях, когда назначенцы вдруг чувствовали свою связь с народом, в случае с Фургалом или в случае с Александром Шестуном, в тех случаях, когда вдруг, даже пусть назначенный, даже пусть из «Единой России», как был Шестун, вдруг он понимает, что, собственно говоря, эти люди, которыми он управляет, гораздо важнее, гораздо более важные ресурсы, гораздо более важная вещь, чем кураторы, то их немедленно сажают в тюрьму просто в назидание другим, чтобы не отвлекались, чтобы внимание не отвлекалось от Старой площади на электорат. А то вот и Шестун, и Фургал почувствовали себя, собственно говоря, избранными, то есть с некоторым ощущением того, что они избранные руководители, что это важно, и что они отчитываются перед избирателями. То есть они почувствовали себя губернаторами западного типа, то есть избранными людьми. Их немедленно сажают в тюрьму в назидание оставшимся.
Вот это все, эта дамба… «Крокус Сити», но с меньшими жертвами дай бог, пока по крайней мере. Но это то же самое. Администрация, которую никто не избирал, естественным образом кладет с прибором на этих неизбирателей. Этот губернатор с моими инициалами, я забыл его фамилию, он никак не зависит от жителей Орска, а его благосостояние, его номенклатурная жизнь зависит от совсем других людей, находящихся на Старой площади. Так что все в каком-то смысле абсолютно логично.
Дальше вопрос важный, до какой степени пострадавшие от наводнения отдадут себе отчет, что это прямо связано с их самоедским, вассальным поведением. Думаю, что это осознают совсем немногие, конечно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да. И, кстати говоря, факт в подтверждение того, о чем вы говорите, еще в том, что вот этот самый курганский, у которого еще не все так плохо, как в Орске, но ожидается, что и там будет все очень плохо из-за наводнения, он уже позвонил Путину, и написана, в СМИ дана такая информация, пресс-службой говорили они о том, что надо, конечно, сплотиться. Чем же еще как бы заняться в ожидании наводнения? Ну да, ситуация, в общем-то, знакомая.
И, кстати говоря, по поводу «Крокуса» была новость. Буквально вчера ФСБ опубликовала новую видеозапись допроса арестованных по этому делу, арестованных террористов. Следствие и пропаганда утверждают, пропаганда прямо по двум главным каналам, по Первому и по «России 1», почти одновременно показала видео, в котором журналисты, ссылаясь на слова арестованных, продолжают настаивать, что в «Крокусе» был украинский след. Там видео на три минуты, и они, вообще-то, все достойны внимания, но я покажу всего лишь одну вот прямо сейчас.
– «Какие были у вашей группы планы после теракта?»
– «В сторону Киева».
– «Вам кто давал указания?»
– «Сайфулло».
«В новых опубликованных ФСБ фрагментах допросов все четверо террористов называют имя координатора – Сайфулло. Это он обозначил место атаки – “Крокус Сити Холл”, снабдил оружием и дал маршрут отхода.
– «Сайфулло нам сообщил, чтобы мы ехали на Украину, в Киев. И там один миллион рублей дадут».
«Вместе с тем, озвученных следователями фактов достаточно, чтобы говорить о непосредственном участии украинской стороны в подготовке кровавой бойни в “Крокусе”. Во-первых, установлено, что наемники незадолго до расправы получили деньги с Украины. Во-вторых, попытка бегства в Киев, где, как говорят сами наемные убийцы, их ждал основной гонорар. И, наконец, организованная украинскими спецслужбами встреча террористов на границе. Такое невозможно без приказа сверху.
Яркий штрих в этой картине – снимки из телефонов задержанных, оставшиеся после переписки с этим Сайфулло: символика националистов, желто-синий прапор. Это скорее фотонабор украинского боевика, а не радикального исламиста».
Е. МАЛАХОВСКАЯ: И многие, конечно, уже обратили внимание на фотографии с украинскими флагами в телефоне. Полный идиотизм, конечно. То есть там даже есть прямо стоковое фото. Журналисты тоже уже это описали. Зачем хранить террористам в телефоне эти фотографии, совершенно лишено какой-либо логики. А я обратила внимание на то, что один из проукраинских якобы террористов говорит «на Украине». И мне кажется, что Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. Ну а вы, Виктор Анатольевич, на что внимание обратили?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, Лена, вы не правы. Сайфулло – это типичное имя украинского националиста. Вот я когда думаю об украинских националистах, сразу первое имя, которое всплывает, это Сайфулло. И логика такая же, как визитка, которая была обнаружена в 2014 году, 10 лет назад.
Послушайте, мы занимаемся, в сущности, доказательством аксиомы. Они лгут. Это доказано четверть века назад. Почти четверть века. Их поймали за руку. С тех пор их ловили за руку сотни, многие сотни раз. Их ловили за руку. Они попадались на вранье. Почему мы опять занимаемся доказательством того, что они соврали? У них нет презумпции невиновности. Как в старом анекдоте. Как понять, что адвокат лжет? У него открыт рот. Это старый американский анекдот. Ну послушайте, невозможно каждый раз что-то доказывать. Это было на федеральном канале. Всё, этого достаточно.
Опять к моему предыдущему, так сказать, Монологу. У СМИ в скучных западных странах есть задача, функция – информировать людей о происходящем. У наших «СМИ», с позволения сказать, задача совсем другая. Они часть пропаганды. Они должны вливать, они должны сливать то, что им сольют. В мозги несчастным российским гражданам они должны сливать то, что изготовлено ФСБ. ФСБ, которая теоретически должна заниматься охраной россиян, она озабочена тем, чтобы замести следы, перевести стрелки.
А она выполняет тоже политический заказ. И СМИ, и ФСБ выполняют простой политический заказ – легитимизация войны с Украиной. Несчастное российское население недозатопленное должно понимать, почему мы воюем с Украиной. Это разжигание межнациональной розни, соответствующая статья, тяжелая статья Уголовного кодекса. Они этим занимаются опять-таки десятилетия напролет. Ничего не произошло. Ничего удивительного в этом смысле не произошло. Если в начале, в первые дни, в первый день-полтора, кажется, они стеснялись. Там не хватало ушей, чтобы притянуть. Но за отрезанное ухо притянули Украину к этой истории. Там Украина совсем ни при чем.
Украина, между прочим, когда в рамках войны происходят рейды в Белгородскую область, в Курскую, Украина вполне берет на себя за это ответственность, потому что идет война. И Украина естественным образом понимает, что это в рамках войны. И мысль о том, что российское население должно чувствовать последствия этой войны, что война должна идти не только на украинской территории, эта вещь абсолютно понятная, в военном смысле абсолютно оправданная. И Украина вполне берет на себя за это ответственность.
Но вот этот ИГИЛ притягивать к Украине… Послушайте, зря мы это обсуждаем. Ничего не произошло. Все как всегда. ФСБ лжет, средства массовой информации работают вместе с ФСБ по методичкам, спущенным со Старой площади. Не надо это особенно даже анализировать.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Но у меня тогда такой дополнительный вопрос в этом билете, Виктор Анатольевич. Хорошо, вообще качество пропаганды не влияет? Ну то есть здесь вот оно сшито белыми нитками. Ну просто там все выглядит как глупость от начала и до конца. То есть это что, качество зрителя такое низкое? Или в принципе пропаганде вообще не важно, какого она качества?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Разумеется. В отсутствие конкуренции деградирует все. Хочу напомнить, что когда было независимое НТВ, то и Первый, и Второй каналы федеральные в информационном вещании работали гораздо лучше, потому что нельзя было просто скрыть какую-то информацию в 8-9-часовых новостях, потому что в 10 появлялась там Миткова (или Осокин) и все равно эта новость становилась известной, и ты попадал сам в глупое положение. Поскольку НТВ все равно бы об этом рассказало и нельзя было утаить просто какую-то важную информацию, то Первый и Второй канал вынуждены были об этом сообщать.
Существование НТВ резко улучшало качество работы остальных федеральных каналов. Когда НТВ угробили и все это стало в один цвет, то стало можно просто формировать параллельную реальность. Она уже давно сформирована, параллельная реальность. Лет 20 уже Россия живет в параллельной информационной реальности.
Если посмотреть программу «Время» и программу «Вести» за эти 20 лет, то там не будет очень многого. Там вообще нет никакого Навального. Ну просто нет. И убийств пяти там нет. Там не было дела Ходорковского. Там не было очень многого. Там нету никакого Магнитского, нету Щекочихина, Политковской. Там нет ничего. Идет такая размеренная жизнь улучшающаяся. Поэтому, конечно, все деградировало.
И точно так же, как губернатору нет никакого дела до того, что думают о нем затопленные жители Орска, а гораздо важнее связь, коммутация со Старой площадью, точно так же средствам массовой информации, всем этим Добродеевым совершенно не важно, что о них думают телезрители. Им гораздо важнее то, что их продукт будет одобрен на Старой площади. Так что все идет, как шло, ничего нового.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да. И, кстати, о губернаторах. Тут ведь 15 лет не было покушений на губернатора, сразу же посчитали журналисты. Имею в виду, что случилось. На мурманского губернатора Андрея Чибиса напал человек с ножом после того, как тот выходил со встречи с избирателями. Не знаю, если это слово вообще можно употреблять в этом контексте.
В городе Апатиты, небольшой город, человек напал с ножом. Сначала сказал, что ему это приказали сделать голоса, а потом – что личную неприязнь испытывает. В общем, дошло дело до того, что… До украинского следа пока не дошло. Но уже дошло дело до того, что по политическим мотивам он совершил это нападение.
Почему 15 лет не было? Знаете, у меня было ощущение, что никто не нападает не от всенародной любви, конечно, а просто они как минимум выглядят такими защищенными, что это кажется бесполезным. Даже человеку не в своем уме и то напасть не хочется, потому что, кажется, они такие защищенные, такие все пуленепробиваемые, такие все далекие от народа в самом физическом смысле. А тут раз – оказывается, и нет.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, потому что не надо встречаться с избирателями. Живешь себе в своей номенклатурной Альфа Центавре и живи. А тут вдруг встреча с избирателями. Это называется «обратная связь». Нет, я не знаю конкретно про этот случай. Там, видимо, какой-то психический, может быть. Может быть, психический случай, а может быть, и нет. Мы этого не знаем. Но ясно, что это есть обратная связь. Поймите, душевно больные есть везде, во всех странах и могут напасть и в свободном мире. Это обратная связь. Политика вообще опасная профессия и смертельно иногда опасная.
Но давайте не будем путать случай Джона Кеннеди с этим случаем. Там есть обратная связь, в свободных странах. Можно переизбрать губернатора, президента. Можно давить на него прессой, демонстрациями. Есть оппозиция, которая эту энергию подхватывает. И телезрители становятся избирателями. Вот эта вся шестереночная неотвратимо работающая связь. Но даже тогда можно сказать, что покушение – это какой-то экстремистский отдельный случай и, скорее всего, душевно больной человек. Потому что ты просто его переизбери. Чего его убивать? Зачем же его убивать? Ты за него не проголосуй – и все, его нету в твоей жизни.
В нашем случае, когда власть от Бога или, точнее, от Владимира Владимировича Путина, то вот такая обратная связь налаживается. Это очень тоже понятная вещь. Энергия раздражения, обычно она уходит в ворчание, в апатию, в эмиграцию, в деградацию, в алкоголизм, в ссучивание. Люди по-разному реагируют. Кто-то встроится, кто-то уедет, кто-то сопьется, ну и так далее. Кто-то выйдет с плакатом и сядет в тюрьму. Кто-то нападет с ножом. Это такая реакция на безнадегу. Вполне понятная реакция. Одна из реакций на безнадегу.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да. Но после безнадеги нам нужна какая ментальная передышка. Мне кажется, следующий сюжет очень смешной. Глава российских профсоюзов Шмаков прочел Путину фрагмент стихотворения Есенина под названием «Письмо к женщине». Я уверена, что многие его помнят чуть ли не со школьной программы, но у Шмакова это было вот так.
Теперь мы в возрасте ином.
И чувствуем, и мыслим по-иному.
И говорим за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вот я специально такое долгое послесловие показала, потому что мне кажется, зал, конечно, мог бы аплодировать вечно, если бы рулевой благосклонно и скромно не осадил всех, дескать, хватит, хватит. Что за позорище такое? Я понимаю, что это риторический вопрос. Ну как не стыдно? Взрослые дядьки. Они еще должны то помнить, а уже здесь позорятся. Я понимаю, что риторический вопрос, но уверена, что вы и на такие отвечаете.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, слушайте, чего тут, какие загадки? Бином Ньютона… Во-первых, один из предыдущих рулевых, там была та же проблема: начать овации – не проблема, проблема – ее закончить. Кто первый перестанет аплодировать? Для этого же надо, чтобы постепенно стихало. Это значит, что кто-то первый должен сесть и перестать аплодировать. Никто не хочет быть этим первым. Поэтому только сам рулевой может остановить. И если бы я делал программу «Итого», то, конечно, была бы склейка со сталинских времен и с брежневских времен. Очень много этих съемок.
Все боятся оказаться первыми, кто прервет овации. Номенклатурные люди. В этом зале нет случайных людей, тут все люди дрессированные, у них, как у собачек, ошейник-жесткач, их бьет током сразу, превентивно. Поэтому все в ошейнике-жесткаче, все реагируют правильно, все давно дрессированные.
Нормальных людей там нет. В этом зале не может найтись человека с чувством стыда, о котором вы говорите, вот нашего стыда, нашего с вами. У них какой-то, может быть, свой. Не знаю. Но у этих людей уже нету нашего чувства стыда, наших представлений. А нас мучают, как писал Монтень, не вещи, а наше представление о них. Поэтому нам за них стыдно, вот вам стыдно это видеть и мне стыдно это видеть, потому что мы с ними относимся к роду человеческому и мне как представителю рода человеческого стыдно на это смотреть. А им нет, совершенно не стыдно.
«Упал он больно, встал здорово» в «Горе от ума». Стыдоба же. Слушайте, в «Горе от ума»: «Упал вдругорядь – уж нарочно, а хохот пуще, он и в третий так же точно. А? Как по-вашему? По-нашему – смышлён. Упал он больно, встал здорово». Вот! Они молодцы, они все нормально делают, они нормальные люди. Сравните их благосостояние с вашим, Лена, и вы все поймете, что вы дурочка, а они нормальные люди. Норма.
Мы же всегда говорим, это норма, другая норма. Объяснить им, что их норма стыдная – о, это занятие для длинного исторического процесса. Чтобы поменять такую норму, вот должен появиться Чацкий сначала, который это скажет, потом какое-то количество людей, которые не объявят Чацкого сумасшедшим, а прислушаются. А потом, прежде чем это станет нормой, чтобы стало стыдно, должно пройти какое-то время. Но для этого надо начать это, ну хотя бы для начала сказать об этом. Просто вот мы с вами разговариваем. И, видимо, у наших зрителей тоже, как и у нас с вами, другое представление о стыде, не такое, как у этих больных на голову.
С нашей точки зрения, они больные на голову и дефективное сердце, недоразвитая этика. С их точки зрения, мы просто какая-то пыль под ногами, которая мешает им праздновать их номенклатурное благосостояние. Так что каждый в своей норме, и все по-своему нормально.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Да. Виктор Анатольевич, я думаю, что выложивший это в сеть Телеграм-канал «Кремлевский пул РИА Новости» отрезал вот этот кусок, который я вам показала, выложил в Телеграм, как-то коротко прокомментировал ничего не значащими словами. Но я уверена, что человек, который это вырезал и выкладывал, он внутренне чувствует то же, что и я, что это позорище, которое все посмотрят. Ну, каждый с разными эмоциями, понятно. Кто-то скажет: «Вот, вот, правильно, Путин на коне, все его прославляют». Но вот уверена, что тот человек, который это выложил в сеть, пусть он работает в кремлевском пуле «РИА Новостей», он все понимает правильно. Вам так не кажется?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Взяли и заложили единомышленника. Нет, понимаете, какая штука, может быть, мы не знаем. Это может быть все что угодно. Это мы домысливаем. Он мог побояться отрезать овации. Как это так Путина отрезал? Зачем это? Нет. А мог испытывать то же, что и мы. Это уже чужая душа – потемки. Мы можем только догадываться. Просто констатировать, что мотивации могут быть разные: и искренняя, и абсолютно номенклатурная и мстительная. Потому что, с нашей точки зрения, это, конечно, голимое позорище. И я подозреваю, что наши телезрители испытывают то же, что и мы.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: К сожалению, следующая тема ни под каким соусом не веселая, но она тоже о вот этой странной петле времени, которая происходит, потому что я хотела поговорить об арестованном диссиденте Александре Скобове. Ему вменяют сейчас оправдание терроризма в соцсетях из-за постов. Скобов вообще человек резкий и прямой, если уж откровенно говорить. Он на суде сказал все, что думает о режиме и, собственно, о самом суде.
А необычен этот случай тем, может быть, кто-то просто еще не читал и не знает до конца историю, что Скобова преследовали в СССР по последнему делу об антисоветской агитации, и делало это Пятое управление КГБ, где когда-то работал Владимир Путин. То есть вполне может быть, что Путин сажал Скобова, занимался Скобовым еще в конце 80-х годов. Как же это наглядно вообще все получается, но не менее ужасно от этого.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Лена, все гораздо нагляднее, чем вы рассказали. В этот раз арестовали Скобова на квартире диссидента, правозащитника Юлия Рыбакова, того самого Юлия Рыбакова, который вместе с Олегом Волковым, другим художником, диссидентом, вывесил на Крестах летом 1976 года, по-моему, «Душа человека не знает оков». Огромный, видно из Эрмитажа, обнаружился – транспарант. В 1976 году на крестах «Душа человека не знает оков». Их, конечно, раскрыли, вычислили. Юлий Рыбаков и Олег Волков. Так вот, Олега Волкова обыскивал лейтенант Владимир Путин. Буквально он обыскивал и задерживал Олега Волкова в 1976 году. Буквально лейтенантик этот, мелкая лубянская шваль.
Сегодня крупная лубянская шваль на посту президента Российской Федерации. Уже государство другое и шваль покрупнее. Этот же самый. При нем сажают Александра Скобова, арестовывая его на квартире у Юлия Рыбакова. Вот абсолютно замкнулось. Это легато длинное, полувековое. Да, полвека. Ну почти полвека, 48 лет прошло. Опаньки! Это к вопросу о том, что гнойники надо вскрывать и вычищать вовремя. Недовскрыли этот гнойник, я имею в виду КГБ СССР и лично Владимира Владимировича. Вот получаем на выходе через полвека арест Александра Скобова, диссидента.
Он один из самых постоянных диссидентов. Повторяю, первые аресты – 70-е годы. И последнее уголовное дело. Скобов – человек необычайного личного мужества и абсолютно бескомпромиссный. Уходя на арест, он отдал свои очки Юлию Рыбакову на память. Он вообще фактически пошел на… Ведь это разновидность самоубийства, то, что сделал диссидент Александр Скобов. Он мой ровесник. Вряд ли он предполагает даже выжить в этих лагерях. То, как он вел себя на суде, он не собирается прятаться и просить снисхождения какого-то. На него, в отличие от убийц и насильников, никакое УДО не распространится. В этом можно быть уверенным. Александр Скобов.
Рассматривая ситуацию уже политически. Мы уже говорили, что эта банда прессует просто всех. Просто всех. Правые, левые – все это бельгийское разночтение. Правые политики, левые политики – это все Бельгия, это все Нидерланды. Все это не имеет к нам никакого отношения. Они прессуют. Стрелков (Гиркин) так Стрелков (Гиркин), Кара-Мурза, Навальный, Скобов, Яшин, Горинов, людей самых разных убеждений политических или просто людей совести. Как я уже говорил, железнодорожной рабочий Михаил Симонов. Просто людей, которые выходят с протестом против войны, людей, которые никогда не были, собственно, в политике.
Этим бандитам это все в один цвет. Это просто сопротивление, которое надо подавить демонстративно жестко. И они демонстративно жестко подавляют. Тысячи уже политических заключенных в России новейшего времени. Вот.
И это очередное свидетельство того, что никакой политики в привычном европейском смысле в России нет. В России просто есть вот эта вот раздухарившаяся Лубянка, которая пришла к власти, не имея никаких противовесов, как в советское время в виде там партийного контроля, ЦК КПСС. Тогда было какое-то противостояние партийных, военных, лубянских. Сейчас все взято под контроль лубянскими. Они победили. Никаких партийных там нету. Партию они сами и создали. Поэтому сегодня ситуация в каком-то смысле гораздо тяжелее и опаснее, в том числе для политзаключенных, чем в поздние советские времена.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Тему эту не вовремя я уловила, она не на прошлой неделе произошла, но она вот очень, как я люблю, как мне кажется, подходит для нашей программы, вот отмеряющая, расставляющая новые черты, после которых наша жизнь как-то меняется и так далее. Может быть, незаметно, но все равно какие-то вот вехи, я не знаю. Громкое слово, но тем не менее.
Некоторое время уже назад был опубликован церковный документ. И уникальность этого документа в том, что он официальный, впервые то есть стало официально понятно из официальных источников, что священники должны ежедневно читать молитву о победе в войне. Она называется «Молитва о Святой Руси». Читать ее нужно не только в храме, но и дома. Ну и тех, кто окажется, видимо, будут лишать сана. Как с Уминским, например. Прецеденты как раз уже были. И вот мы теперь увидели, что называется, правовую базу под них.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Слушайте, тоже ничего особенно нового. Новое разве что в том, что давно не тайное стало явным просто в номенклатурном смысле. Вы об этом сказали. Просто это теперь официально, как говорится. Да, теперь официально.
У товарища Гундяева, агентурная кличка «агент Михайлов», у офицера КГБ агента Михайлова, брошенного на Русскую православную церковь, поставленному руководить, на христианское направление партия бросила товарища агента Михайлова, он своего рода такой лубянский древний иудей, у него единобожие.
У него Христа там нет, забудьте. У него единобожие, его бога зовут Владимир Владимирович Путин. Он этому богу верно служит по-своему, по этому лубянскому иудейству. Там свои заповеди – убей, укради, лжесвидетельствуй, сотвори кумира. И он верно служит.
И эта корпорация, не имеющая никакого отношения к сути христианства, она изгоняет, собственно, христиан. Потому что отец Алексей Уминский, как и очень многие другие, это люди христианской этики. Слово «этика», агент Михайлов, видимо, не в курсе, до него не довели слово «этика». Он вот этому лубянскому богу и служит. Поэтому тоже всё в норме.
Единственное новое действительно, вы отметили, что это официально. Про агента Михайлова было известно десятилетия назад уже, много десятилетий назад. Никаких секретов нет. Теперь официально молитва о войне. Не молитва о мире – молитва о войне. «Убий, – говорит лубянская церковь единобожная, – укради, сотвори кумира, лжесвидетельствуй». Мы обо всем этом, заметьте, говорили – и о сотворении кумира, и о лжесвидетельстве, и об убий, и, конечно, об укради. Это все тема нашей сегодняшней программы. Вот на материале сегодняшней программы по четырем, по крайней мере, заповедям мы прошлись.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну, обычно в этой рубрике мы вспоминаем какие-то даты, какие-то годовщины, которые будут на этой неделе, то есть как бы опережая время. Но тут я не смогла пройти мимо. Видимо, что-то личное у меня. Но глубоко в себе я копаться не буду на эту тему. Тем не менее не смогла не сказать, что Владимиру Познеру исполнилось 90 лет. Возраст более чем почтенный. И в Твиттере появлялись какие-то публикации – вот Познеру 90 лет. И писатель Дмитрий Глуховский вдруг в каком-то комментарии к этой публикации вспоминает вот такое видео. Сейчас посмотрим, а потом я задам вопрос.
Журналист: «В вашей стране существует немного диссидентов. Почему в вашей стране ваше правительство так боится их?»
В. Познер: «Почему вы считаете, что боится?»
Журналист: «А почему тогда им так трудно здесь жить?»
В. Познер: «Ну, трудно им жить, потому что их мало и потому что они, в общем, против колоссального большинства. И, конечно, трудно им жить. Но их никто не боится. Другое дело, что когда они нарушают какие-то законы и когда это происходит… Ведь далеко не все нарушают. Но закон есть закон. Он может нравиться, не нравиться, но его надо уважать. А если ты его нарушаешь, тогда нужно ожидать последствий. Но бояться – нет. Действительно бояться здесь нечего».
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Виктор Анатольевич, а не могли бы вы нам напомнить, как это так после развала СССР случилось, что Владимир Владимирович вот этот, 90-летний теперь, стал опять считаться приличным человеком?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну вот смотрите, ведь это же был в этом отрывке, я прям любовался, это же был классический Познер. Он ведь говорил: «А разве боялись? Разве боялась советская власть? Нет, не боялась. Разве они не нарушали законы? Ну, конечно, некоторые нарушали. Не все, – сказал он. – Давайте уважать свою Конституцию». Всё между струйками. Заметьте, никаких погромных, всё вежливо, интеллигентно.
Послушайте, мы говорим время от времени о теме нормы. Как получилось так, что Владимир Познер стал считаться интеллигентным человеком, рукопожатым человеком? Но послушайте, мы проскочили остановку рефлексий, эту подробную остановку. Просто Россия проскочила без остановки эту станцию. Не было суда над КПСС, не было люстраций, не было серьезного разговора про это. Вы спрашиваете про Познера. Как получилось, что такой человек, как Путин, может быть президентом Российской Федерации? Как может получиться, что Шаманов и Кадыров – элита? Как могло получиться, что Пригожин – элита? Ну что вы, мы проскочили это без остановок.
Что касается Познера. Понимаете, какая штука, я долгое время и сейчас чувствую некоторый атавизм симпатии к этому человеку, потому что, конечно, он безумно талантлив и харизматичен. И можно отсчитывать его от Ларри Кинга, а можно ведь отсчитывать от Скабеевой. И на фоне уровня новейшей российской журналистики он, конечно, титан. Безусловно. У него были основания.
В нем есть, была по крайней мере, я давно не общаюсь, была какая-то внутренняя идеология. Он сын советского шпиона. Он человек, живший на Западе, но глубоко советский. И, конечно, обаятельный, конечно, талантливый. И вы знаете, ну вот такая судьба, не каждый первый из нас родился в Париже, читал Пруста в подлиннике, видел Мухаммеда Али и живьем слушал Эллу Фицджеральд. Обаятельный, харизматичный.
В моем отношении, должен сказать, был эпизод, например, когда я позвонил ему с просьбой заступиться за историка Юрия Дмитриева. И Владимир Владимирович ехидно спросил… Я сказал, что вот подписались там Басилашвили, Юрский, Улицкая, Ахеджакова. И он спросил меня с такой немножко травматичной иронией: «Вы считаете, что я достоин встать в ряд этих людей?» Я сказал: «Есть возможность».
И вы знаете, он в своем монологе в программе «Познер» что-то такое сказал в защиту Дмитриева вполне внятное. Тоже между струйками. Он обращался к власти. «Хорошо ли это будет, если на Западе увидят вот это? Хорошо ли это будет для репутации России?» Он обращался к судье, которому предстояло судить Дмитриева. «Не боитесь ли вы, что вы навредите репутации России?» Очень хитрый лис старый, конечно.
Для меня черту в наших отношениях, не скрою, человеческих отношениях, поставила попытка убийства Навального. Потому что вот есть вещи, за которые моя толерантность и терпимость, и симпатия, и уважение профессиональное уже не готовы распространиться. И когда фактически он выступил в оправдание омских врачей, убийц, которые пытались убить Навального, не дать ему выжить, вот тут мне показалось, в этот момент отрезало, и все такие человеческие воспоминания, профессиональные воспоминания, премия «ТЭФИ» и так далее, все это отходит на второй план.
Когда началась война, должен вам сказать, что я с нетерпением ждал, потому что это был момент истины и это был момент, который мог быть той луковкой, за которую многое могло бы проститься. По-моему, многое могло бы проститься. Я ждал, что Владимир Владимирович Познер скажет какие-то внятные слова про эту убийственную войну. Мы не дождались этих слов. Он по своей великолепной привычке проходить между струйками не встал, разумеется, в ряды Z-агитаторов (он не идиот), но ничего и не сказал против. Да, как-то так самоустранился.
Должен сказать, что это невозможная вещь. Самоустраниться может Иван Иванович Иванов, Петр Петрович Петров какой-то. Обыватель имеет право устраниться. Если ты Владимир Владимирович Познер, то ты должен каким-то образом, если ты полвека обозначаешь свою позицию, ты обязан ее… Нельзя просто исчезнуть из поля, как он сделал это. Это стыдоба. Но опять-таки, мы говорили, это с нашей точки зрения стыдоба. Я полагаю, что Владимир Владимирович на хорошем русском языке (или английском, или французском) блестяще объяснил бы свою позицию.
Для меня это печаль, не скрою, носящая в том числе личный характер, потому что я, как было сказано, я надеялся на тебя, Саид. Это была бы очень важная история, если бы Познер сказал. А еще он мог сказать это на Первом канале, допустим, напоследок. Нет, нет, другие представления о норме у этого человека. Это печально. Это печально, конечно.
Но еще раз скажу, вот мы довольно подробно про Познера – это очень важно – именно потому, что талантливый человек с показаниями для того, чтобы его считать интеллигентным человеком. И очень интересный, талантливый, харизматичный. Что же говорить о тех, кто труба пониже, дым пожиже? По поводу Познера есть основания огорчаться, вот что я вам скажу.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Сейчас еще я приведу один пример приблизительно из той же оперы, но труба будет пониже, дым пожиже, но очень зато актуальный, потому что издание «Медуза» опубликовало, попала к ним переписка эфэсбэшника, который занимался травлей деятелей культуры. И так выяснилось, что существует целая сетка Телеграм-каналов. Как вы скептически на травлю деятелей культуры реагируете, Виктор Анатольевич.
Там настоящая травля. Там было так вот, что в каком-то Телеграме появляется команда «фас», и это воспринимается буквально как команда «фас. Вот журналисты узнали в том числе о примерах знаменитого театрального критика Марины Давыдовой или режиссерки Жени Беркович, у которой, пожалуй, одна из самых печальных ситуаций (она все еще сидит в СИЗО и непонятно, чем дело закончится). Они становились жертвами именно вот этой команды «фас».
А это мы увидели человека, который оказался ко всему этому причастен. Меня это удивило. Я все еще наивна, я все еще не перестаю удивляться этим фактам. Это Иван Демидов. Старожилы припомнят его в качестве ведущего «МузОбоз», видного тележурналиста, видного ведущего Первого канала, который ушел в политику, был даже замминистра культуры, идеологом «Единой России». Ну ладно, это, допустим, я еще могу понять. Кого там не попутало в свое время… Сейчас он директор парка «Зарядье» и работает в администрации президента.
Так вот, меня удивило, что он к этому причастен. Не с точки зрения… А что еще от идеолога «Единой России» можно ожидать? Но вот это уровень того, чем ты занимаешься, с точки зрения откровенно грязная работа. Как бы ты уже взрослый человек с большой биографией, ничего не угрожает, денег много. Зачем ты берешь вот эту грязь на себя? Ну, буквально. Я не перестаю удивляться. Я не понимаю, зачем они это делают.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Лена, Лена, вы, как это у Филатова было, заброшенная к нам. Просто как заброшенная разговариваете, как неместная. Я понимаю какие-то расстройства по поводу, когда Баталов поддержал аннексию Крыма. Есть основания для расстройства. Или Захаров. Есть основания для расстройства. Ваня Демидов, господи боже мой, есть об чем говорить.
Усмехнулся я не на слово «травля», а на том, что это подается как новость, как будто мы не знали, что все это происходит по методичкам со Старой площади, как будто мы не знали, что эта вот стая, это москиты, которые берут большинством подавляющим, что эти москиты, которых напускают на людей, что людей ставят по сталинской технологии на комарика там в тайге, чтобы гнус за ночь съедал человек. Вот эти комарики лубянские. Вот привязывают человека и выпускают этих комариков на них. И комарики съедают, кого скажут, кого поставили на комарика. Это старая лубянская, соловецкая технология.
То, что это делает аппарат президента, ну послушайте, это было известно в 2003-2004 году при Суркове и Павловском. Это было известно. Все эти «Идущие вместе», все эти активисты, все эти Якеменко, Потупчики, что все это на большом прикорме. Ну, сменились имена. Касса не меняется. Это все со Старой площади им плотют и определяют, кого травить. Была отмашка на меня – травили меня. Потом пошла до другого, другой вошел в фокус – другого травят. Ничего нового в этом нет. Моя усмешка только про то, что вы об этом сказали как о новости. Вскрыли какую-то переписку… Да нет. Что тут скрывать? Уже 20 с лишним лет нечего тут скрывать, все уже известно.
Что касается Вани Демидова, тут вообще ничего удивительного. Да, человек настойчиво делает номенклатурную карьеру, лжерокер этот. Он из этого музыкального обоза, давно по этому обозу прошелся во главу этого обоза кремлевского. Он давно галимая номенклатура. Я его даже не узнал, признаться. Вот сейчас фотографию показали. Я бы даже не признал, что это Ваня Демидов. Пропади он пропадом. Тут не о чем говорить. Ну да. Вот я не знал, что он «Зарядьем» руководит. Он получил свое кормление, он получил свою смету очень жирную. Он сидит на этом бабле. И все, что нужно будет делать для того, чтобы сидеть на этом бабле, он будет делать.
Ничего нового тут нет, в этом нет вообще никакой новости. Если бы Марина Давыдова, которую я имею честь знать много-много лет, вдруг оказалась бы в администрации президента, вдруг оказалась бы, что она кураторка, вот тут бы я ахнул и поразился бы, и схватился бы за голову. А Ваня Демидов, туда ему и дорога со всем «Обозом».
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Виктор Анатольевич, ну неужели нет никакого уровня у них там? Я понимаю, что у вас нет инсайда из кремлевских башен, кто там чем занимается и кто в каком порядке получает надел тот или иной, но неужели нет у них уровня? И вот там Демидов, который там я не знаю сколько, 20 лет, все путинские годы там сидит в администрации, ну или при администрации президента, ему говорят: «Ты отследи какого-нибудь неблагонадежного культурного деятеля, туда вбрасываешь, а мы арестовываем». Он такой: «Отличная работа, да».
Неужели нет ни у кого такое сказать: «Слышь, давай я этим не буду заниматься. Я вот идеология. Давайте я чего-нибудь креативного. Вот это мое. А вот этой дрянью я не буду заниматься»? Нет такого совсем?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вы знаете, те, в ком по Бабелю квартировали остатки совести, квартировала совесть, хотя бы квартировала, те давно съехали оттуда, уже в прошлое десятилетие. Я описывал, как 10 лет назад там один бывший очень крупный номенклатурный чиновник хвастался мне, как ему удалось сбежать из Кремля со Старой площади. А теперь, говорит, никого не выпускают. Это было уже после Крыма. Вот он в 2011-2012 году свинтил, и теперь он бизнесмен, живет в Испании, женился, ребенок, все хорошо. Он вообще белый и пушистый. Он бизнесмен. Что-то там набелилось, и вот теперь он бизнесмен в Испании. И он прямо хвастался, как он успел выскочить, а эти там завязли, их теперь не выпускают. А он успел. Те, кто либо по расчету умные, как этот описываемый мной типаж, либо с остатками совести, те, кто свинтили и сказали: «Нет, вот это чересчур. Вот этим, пожалуй, я заниматься не буду».
Ну вот там Познер. Взял и ушел. Не будет он поддерживать Z. Зачем? Он ничего не скажет, чтобы не наказали, но и поддерживать не будет. А Ваня Демидов… Даже удивительно, что вы предполагаете возможность рефлексии у этих людей. Это совершенно одноклеточные с очень развитым жевательным, хватательным рефлексом, но с точки зрения этики совершенно одноклеточные люди. Им было бы удивительно слушать эти речи, как вот этим скандирующим. Вот они были бы удивлены тому, что с ними что-то не так. И Ваня Демидов, наверное, был бы убежден, что кто-то считает, что у него что-то не так.
Это у вас, Лена, не так. Вас выгнали вон, и меня тоже заодно, и всех, кто там у вас сидит в студии, выгнали пендалями вон с родины, выгнали с работы сначала, потом с родины. Это у вас не так, а у него все так. Ему хорошо. Я не думаю, что он хотел бы поменяться с вами местами и с вашей этикой. Так что закончим эту тему, как и прошлые темы, на том, что все абсолютно нормально.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: «Все абсолютно нормально» уже само по себе звучит как болеутоляющее, но как-то не чувствуется от этой таблетки никакого болеутоления, поэтому все-таки заведем любимую рубрику.
Я специально не стала сегодня в основной максимально серьезной, повесточной программе говорить о том, что американская разведка опять предупредила, что будет капец, на этот раз Иран будет нападать на Израиль и вот-вот. Ничего здесь смешного, болеутоляющего или чего-то хорошего нет, но просто я подумала, американская разведка, помолчи, пожалуйста, может, лучше, когда мы не знаем, какой очередной капец нас ждет. А то вот мы живем уже неделю, думаем, господи, Иран, Израиль, мы еще и не разбираемся особо в этом, чем это обернется, там какие-то и ядерные вещи. Виктор Анатольевич, короче говоря, меньше знаем, лучше спим или все-таки лучше думскроллить?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да нет, лучше знать, лучше знать. И в отличие от ФСБ с «Крокусом», уже израильская разведка прислушается, и там, безусловно, идет работа. Ничего веселого в принципе в этом сюжете нет. Уж с 7 октября начиная точно ничего смешного в этом нет. Но надо сказать, что Израиль играет, как в шахматах говорят, единственными ходами. Мысль о том, что Иран не напал бы или не нападет, если не убить нескольких боевиков, если не удастся угробить руководителей этих боевиков, это неверная логика. Если бы у Ирана была возможность уничтожить Израиль, он бы это сделал без всякого повода. Повод здесь совершенно не важен.
А со стороны Израиля очень важно напоминать о том, что те люди, которые готовят и осуществляют массовые убийства израильских граждан, что они будут найдены в Сирии, не в Сирии, где угодно. По следам Мюнхенской Олимпиады. Они будут найдены и убиты. И это очень важно. И это понижает опасность преступлений, а не повышает их. А то, что Иран, безусловно, будет мстить, то, что времена наступают, ну и никогда не было особенно радостных, но времена очень тяжелые и очень опасные, это безусловно. Спасибо американской разведке, которая помогает минимизировать эти риски.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ну а как вы, например, живете в ожидании очередного кошмара? Я просто не знаю, начинаешь отсчитывать дни буквально, а то и часы. Это все равно случится. Ты уже точно знаешь, что это все равно случится, что новая катастрофа случится. Не знаю. Как вы с этим справляетесь?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я с этим никак не справляюсь. Я с этим живу и считаю невозможным, например, не приехать в Израиль. У меня там были лекции, выступления, чтение пьес. Разумеется, приеду. Я с этим справляюсь так, что я приеду в Израиль в это время. Я с этим справляюсь именно так. Потому что отменить все и не приехать по моему внутреннему ощущению, по моей этике это означает предательство. А я приеду, разумеется. Справляться тут нечего. От меня ничего не зависит в данном случае, кроме того небольшого, что я могу приехать, быть рядом с людьми, веселить их, быть там, не праздновать труса. Это очень тяжелый вопрос.
Но если уходить от крупного плана на общий, как с этим со всем справляться? Единственный способ, на мой взгляд, с этим справляться – это что-то делать, работать. Спаси меня, моя работа. Я уже цитировал Юрия Левитанского: «Спаси меня, спаси меня, работа». Ты можешь что-то делать, делай это, то, что ты умеешь, то, что ты можешь, то, что у тебя получается, то, почему тебя смотрят, читают. Вот и делай это, не очень загадывая о последствиях, не очень загадывая о результате своих усилий, потому что результаты неочевидны и в любом случае не сразу.
И отсутствие результатов может парализовать. Вот эта мысль – все равно от меня ничего не зависит, все равно я никто, и все будет так, как будет. Вот отчаяние, которое один из смертных грехов, как известно. Вот надо преодолевать отчаяние работой. В этом нет ничего героического, хотя, как персонаж Кваши в «Мюнхгаузене» говорил о приходе на службу, что-то героическое в этом есть. Ничего героического в этом нет, но это очень хорошее обезболивающее, очень хороший антидепрессант – это работа. Всем рекомендую.
Вот этот крупный план. Что ты можешь сделать. Не надо про мировое, про геополитику. Дата нападения Ирана на Израиль, выборы в Штатах, Путин – это буквально никак от нас не зависит. Это будет как будет. А ты делай то, что ты должен делать. Вот простой ответ. Он такой болеутоляющий, универсальный на всякие времена.
И еще раз напомню. Я уже говорил об этом, но это очень важная вещь. В тот момент, когда нам кажется как людям, живущим внутри своего времени, песчинкам в этом оползне, мы же в этом оползне песчинки, есть ощущение уникальности, и что эта драма, эта трагедия, она совершенно уникальна, полезно вспомнить о том, что был еще относительно недавно 1940 год, год торжества абсолютного зла, год, когда два тирана кровавых захватили как минимум Европу, и не было никакого ни единого фронта, когда было полное отчаяние, безнадега, и вспомнить, что этот 1940 год был всего за 5 лет до гибели одного тирана, до самоубийства одного тирана и за 13 лет до смерти второго и какой-то оттепели.
Другие времена будут, но просто надо работать, делать то, что ты можешь. Простая история, очень душеспасительная.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Когда вы сказали, что несмотря на это предупреждение при всем серьезном к нему отношении все равно поедете в Израиль, это, знаете, уже что-то из разряда «я не боюсь, и вы не бойтесь». Тоже известное завещание. Не всякому порекомендуешь.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Лена, я никому не рекомендую.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А на себя меряю.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я никогда ничего никому не рекомендую. Я живу свою жизнь. И мне желательно сделать так, чтобы мне самому не было противно от собственного отражения в зеркале. Все остальное – это уже подробности. Нет, никому я не говорю «евреи, давайте все в Израиль». Нет, избави боже. Это было бы глупо. Я живу так, как я живу, и всем рекомендую жить не так, как я живу, а жить так, как надо вам жить. Выбирайтесь своей колеей, как было сказано классиком.
В меру сил, здоровья и полученного образования попробуем. У нас на это есть целая неделя до нашей следующей встречи. Я только попрошу наших зрителей не оставлять уж нас без лайка, пожалуйста, без вашего. И подписывайтесь на «Ходорковский LIVE». Нас здесь уже больше двух миллионов. И как-то вот так оно вместе потеплее будет. Что ж, скоро увидимся.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Счастливо.