«Суть событий»: Путин вооружает Росгвардию, а армия России разваливается

Сергей Пархоменкожурналист, политический обозреватель

История со Стрелковым примыкает к истории о шоке, который перенесла российская власть и от которого до сих пор не может оправиться после пригожинского мятежа. Она примыкает к истории о распаде российской армии, которая постепенно теряет управление…

Подписаться на Сергея Пархоменко

Поддержать канал Сергея Пархоменко

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер, дорогие друзья! Сейчас ровно 9 часов вечера в Москве. Это эфир «Сути событий», прямой эфир в моем YouTube-канале. Меня зовут Сергей Пархоменко. Как обычно, по пятницам в это время… Ну, как обычно с небольшой поправкой: у меня был небольшой двухнедельный перерыв. Просто я хотел как-то отдохнуть и поработать, не скрою, над новыми дизайном моего YouTube-канала. Я пока его не ввожу в действие, там еще есть что делать. Через некоторое время вы увидите новые обложки, новые оболочки, все новое оформление этих наших стримов. Но это на самом деле не так важно, просто для моего удовольствия.

А пока продолжаем, как ни в чем не бывало, обсуждать с вами события недели. Их в этот раз накопилось довольно много. Не только потому что был перерыв, но и вообще неделя выдалась довольно живая. И я надеюсь, что вы тоже живо отреагируете на эти мои разговоры. Не будете забывать, что я от вас всегда жду лайков, они очень помогают распространению YouTube. Я рассчитываю на ваши подписки, они очень нужны. Надо сказать, что в последнее время они почти не прибывают, а некоторое количество даже пропадает куда-то. Это меня, конечно, очень огорчает и служит к вящему удовольствию людей, которые против того, что я говорю, которым не нравится то, что я говорю. Но я очень надеюсь, что вы сможете удачно этому сопротивляться.

И пока вы тут собираетесь — нас не слишком много в эфире, всего 333 человека, но я надеюсь, что сейчас эта цифра быстро вырастет, — я скажу вам, что вот Республика Коми, город Печора присоединилась к эфиру, Новомосковск, Санкт-Петербург, Брауншвейг, Питер, Гент (Гент прекрасное место), Роттердам. Берлин, спасшийся от львицы. А что, уже спасся от львицы или ее там признали кабаном, что ли? Вы помните, это тоже новость недели. Последние полтора дня в Берлине истошно ловят неизвестно откуда сбежавшую львицу. Непонятно, то ли поймали, то ли нашли, то ли она почудилась.

Так вот, Берлин, Волгоград, Дебрецен, Минск, Сакраменто, Александров Владимирской области, Байяибе (Доминиканская республика), Женева, Москва (ну наконец-то Москва),Йошкар-Ола, Омск, опять Москва, опять Москва… «Кабан это был», вот мне сообщают про Берлин. Ну прекрасно. Видите, некоторые новости узнаю прямо в прямом эфире.

«Почему вы носите очки? Почему не сделаете коррекцию зрения?». Вы знаете, у меня довольно небольшая дальнозоркость, всего 2 с четвертью, и я как-то подумал, что надо подождать, пока она дозреет до чего-то более серьезного, а потом уже сделать коррекцию зрения, если потребуется. В общем, мне очки как-то не очень мешают. Мне даже в них уютно. Я как-то стараюсь покупать себе разные, менять их часто, как вы, может быть, заметили. Так что в этом есть что-то такое, по-моему, еще и симпатичное. А то, знаете, часов я не ношу, браслетов не ношу, каких-то перстней тоже не ношу, серег не ношу. Чем украшать-то себя? Вот украшаю очками. Это единственное, что есть.

Это я тем временем ответил Константину Матюшенко на его вопрос, просто чтобы продемонстрировать вам, что здесь есть у нас чат, который работает в прямом эфире. Я буду на него посматривать. Кроме того, у меня есть друг и коллега Кирилл, который мне тоже время от времени с этим помогает и присылает какие-то важные вопросы. Так что, пожалуйста, не стесняйтесь, вопросы задавайте, они могут пригодиться. Тем более, что у вас есть еще и другие возможности. Есть telegram-канал «Пархомбюро», есть мой Facebook, где я всегда жду ваших вопросов тоже.

Ну что, Казань, Вашингтон, Андреевка, Бишкек, Гомель, Бекум (что такое Бекум, не знаю), Екатеринбург, Виннипег, Ставрополь, Молодечно, Веллингтон… Слушайте, Веллингтон — это Новая Зеландия. Ничего себе вас занесло! «Привет из Перми!». Казань, Красногорск, Москва, Львов, Белая Церковь (в смысле, Бiла Церква), Силламяэ (Эстония), Алтай и так далее. Спасибо вам большое! Ну вот вас уже теперь довольно много, можем начинать.

Знаете, один из комментаторов в Фейсбуке, когда увидел те несколько обозначенных тем, которые я выложил сегодня на моей афише, на заставке к этому эфиру, написал мне: «Вы живете в каком-то своем отдельном мире». Не думаю, что я живу в своем отдельном мире. Я думаю, что он так отреагировал на главную тему, которую я здесь обозначил — что вот, дескать, Путин вооружает Росгвардию, а тем временем армия России разваливается. Да, я действительно так считаю. Давайте я ровно с этой темой и начну и скажу вам, что… Сейчас, простите, у меня тут какой-то маленький форс-мажор. Мне кто-то истошно пишет в мессенджере. Нет, ничего, все нормально, это не мне, показалось.

Так вот, я действительно считаю, что вот этот нелепый, неудавшийся и загадочно закончившийся мятеж во главе с Пригожиным, мятеж, во время которого в сторону Москвы двигалось несколько тысяч вооруженных наемников, и совершенно никто не хотел их останавливать, никто не вышел им навстречу, никто не продемонстрировал никакого рвения для защиты действующей власти, для устойчивости действующего фараона, а все попрятались, а многие и побежали…И пришлось потом фараону бесконечно, снова и снова выходить на публику и рассказывать, что в действительности все было совсем не так, как на самом деле, в действительности это была демонстрация невероятной сплоченности, мужества и какого-то такого единодушия граждан. И что все как один человек и так далее.

Он врал, и врал, и врал. Вдохновенно врал, изобретал эту искусственную реальность. Он же не от хорошей жизни ее изобретал. Он прекрасно знает, что он ее изобрел, что в действительности ничего этого не было. Наверное, ему приврали немножко. Наверное, люди, которые составляют ему эти  знаменитые красные папочки, доносят ему о событиях, слегка приукрасили действительность, уж не без этого. Слегка что-то разрисовали более яркими красками. Но в целом он должен был понимать для начала, что ему самому пришлось уносить ноги. И он унес ноги. И он должен был понимать, что в действительности никто не вышел навстречу. И он должен был понимать, что если бы авторы, так сказать, заводилы этого мятежа хотели добраться до Москвы, они бы до нее, несомненно, добрались. Что они стали бы делать там, это другой вопрос. Скорее всего, делать им там было бы совершенно нечего, контролировать такой огромный город они бы не смогли. Но шороху бы наделали много и репутацию его порушили бы еще сильнее.

Так вот, я думаю, что от этого удара Путин не оправился до сих пор. Я думаю, что многое из его довольно истерических и судорожных поступков, которые мы видим сейчас или которые мы видим в действиях многих его подчиненных, объясняются как раз этим. Они объясняются тем, что нанесен был жестокий психологический удар, произошло такое истерическое осмысление действительности, и последствия этого видны до сих пор.

Мы видим эти последствия в тех странных событиях, которые окружают довольно большую группу высших офицеров российской армии. Некоторые из них совершенно исчезли. Некоторые пребывают в молчании, и про них распространяются разнообразные слухи о том, что их ждет отставка или какое-то перемещение, или, возможно, задержание, а там и арест. И это касается довольно большого количества людей, довольно большого количества многозвездных российских генералов.

Мы видели за это время несколько заявлений, сделанных разными военными. Мы видели довольно нервную, чтобы не сказать истеричную реакцию на эти заявления. И наконец, мы видим абсолютно нелогичную, полностью выпадающую вообще из какого бы то ни было стройного плана систему взаимоотношений, собственно, с теми, кто организовал этот странный мятеж. Совершенно непонятно, что с ними происходит.

Вот мы обнаружили, что они, эти самые пригожинцы, в массовом порядке отправляют домой тех уголовников, которые в свое время были ими рекрутированы из российских колоний и тюрем, вытащены на войну под обещание помилования через сколько-то месяцев после этого. И вот теперь их отправляют всех.

Тут есть одно важное обстоятельство: невозможно их никуда отправить без участия официальной власти. Этого не может сделать по своей собственной воле и своим единственным, единоличным решением никакой Пригожин и никакое командование «Вагнера». Потому что у этих людей что-то должно быть в кармане. У них должен быть какой-то документ, какая-то справка о помиловании или об освобождении.

Потому что их можно было забрать из тюрьмы без бумаг… Мы с вами знаем, про это очень многие говорили. В частности, про это подробно говорит Ольга Романова, описывая эту процедуру, что их забирали из тюрем совершенно беззаконно. Их просто сажали в машину и увозили, не оставляя фактически ничего тому тюремному начальству, которое управляло теми колониями и тюрьмами, где они были раньше, или оставляя фальшивую по существу справку о переводе их в другую колонию, в колонию в Ростовской области.

Но это было на тот момент, так сказать, делом внутриФСИНовским, внутритюремным. Теперь, если они оказываются на свободе, это так уже не удержишь. Им нужна какая-то бумага, нужен какой-то документ. Этот документ могут выписать им только центральные власти. Таким образом то, что мы видим сейчас — вот это массовое освобождение уголовников, массовое их помилование, такая амнистия без объявленной амнистии, — это совершенно беспрецедентная на самом деле вещь. И это может происходить только в результате сговора между этими самыми так называемыми мятежниками, путчистами и вообще хулиганами, которые убили больше десятка российских офицеров, которые нанесли значительный материальный ущерб, которые опозорили всю эту российскую власть и которые вместо того, чтобы отвечать, получают теперь вот такие подарки.

Кроме того, мы в действительности не понимаем, что происходит с передислокацией тех людей, которые остаются в этом пригожинском составе, в составе «Вагнера». Все разговоры о том, что кто-то там уходит в Белоруссию — все это, разумеется, оказалось туфтой. Никто, во всяком случае, в стратегическом смысле надолго надежно никуда не уходит. Это абсолютная очевидно. То ли им там построили лагерь, то ли не построили, но в любом случае ясно, что им там в массе своей делать абсолютно нечего. Возможно, несколько десятков человек просто наймутся на службу к Лукашенко для того, чтобы исполнять там какие-то внутрибелорусские обязанности, тренировать каких-нибудь местных наемников или, не знаю, создавать какой-то особенный белорусский спецназ. Это вполне может быть. Но в действительности совершенно никакой массовой эвакуации ЧВК «Вагнер» в Белоруссию не произошло и не произойдет, как, собственно, я и говорил. Когда со мной какие-то люди — в частности, мои разнообразные западные коллеги, французские журналисты, — пытались на серьезных щах обсуждать, что они будут делать буквально завтра, когда они окажутся в Белоруссии, я как-то ухмылялся и говорил: «Послушайте, давйте я не буду вам про это ничего рассказывать, не буду с вами это обсуждать, потому что ни в какой Белоруссии они не окажутся». Так в действительности это и произошло.

Таким образом мы должны с вами констатировать, что мы имеем с вами в России неопределенного размера, неопределенного состава и с неопределенным арсеналом в руках… Мы не знаем, каким оружием они по-прежнему располагают: что они сдали, что они оставили, что у них конфисковали, что они бросили, что они добровольно передали в армию или что-нибудь вроде этого. Мы не знаем этого, но, в общем, есть некоторая неопределенная вооруженная группировка, неопределенно вооруженная, неопределенная по численности, неопределенная по назначению, неопределенная по настроениям, неопределенная по своей роли в той войне, которую Россия ведет сейчас, и неопределенная по своему подчинению. Кому в точности она подчиняется? У нас нет оснований считать, что она подчиняется уже теперь центральному командованию или лично Путину, или еще кому-нибудь. Мы не понимаем, в каких отношениях эти люди находятся собственно с Пригожиным, где он сам физически, он убежал или нет.

Вот это я называю одним из элементов распада российской армии. Существование в России вот этого довольно значительного партизанского отряда, про который мы не знаем фактически ничего — у нас есть только всякие подозрения, которые я сейчас перечислял, — это, особенно в условиях войны, в условиях военного времени, вещь, которая свидетельствует о том, что армия России разваливается.

Второе обстоятельство, которое заставляет меня об этом говорить — это появление, помимо вагнеровских, еще всяких специальных неопределенных вооруженных формирований. Мы с вами знаем, что существует что-то. Опять неизвестна численность, неизвестна структура, неизвестна система вооружений, неизвестно нынешнее местонахождение, неизвестны дальнейшие намерения. Ничего не известно. Известно только, что есть люди, которые подчиняются Кадырову. Это так называемые чеченские формирования. Не знаю, между словом «чеченские» и словом «формирования» вставьте какое хотите слово: регулярные, иррегулярные, не вполне регулярные, бандформирования или еще какие-нибудь формирования. В общем, какие-то формирования, про которые мы более-менее ничего не знаем, которые то объявляют себя частью российской армии и как бы от ее имени решают какие-то задачи, которые, в принципе, должна была бы решать российская армия в этой своей войне, в этой агрессии в Украине, то отказываются их решать. То появляются, то исчезают, то приближаются к фронту, то удаляются от фронта. То кто-то заявляет, что ими затыкают какую-то дырку, а потом они не оказываются в этой дырке. То кто-то говорит, что они держат Бахмут, а потом оказывается, что Бахмут постепенно переходит под украинский контроль. То говорят, что они, собственно, защищают наиболее уязвимые части российско-украинской границы в Белгородской, Курской, Воронежской областях, в Брянской еще, а то вдруг выясняется, что нет, ничего подобного не происходит, их на самом деле там нет, или они есть, но где-то в глубине фронта.

Ничего мы в точности про это не знаем. И никто не знает. Люди, которые будут вам рассказывать, что они подробно ознакомлены с их планами, с директивами, которые они получили, и с их намерениями — эти люди вам врут. Никто в действительности этого не знает. Передвижение было абсолютно неопределенным.

Мы не знаем, сколько есть еще таких. За время, прошедшее с 24 февраля 2022 года, за 1,5 года существования и развития этой агрессии против Украины мы слышали уже довольно много разнообразных заявлений о создании всяких региональных специальных частей. Разные региональные начальники, царьки и маленькие вожди, губернаторы и прочие заявляли о том, что вот они создают батальон такой, полк сякой, дивизию эдакую, корпус еще какой-то. Что с ними со всеми стало, есть они или нет, находятся они в подчинении у центрального командования или нет, тоже никто не знает. Вот все это представляет собой сегодня картину рассыпающейся армии.

И наконец, последняя важная вещь. Она заключается в том, что время от времени мы видим или слышим разнообразные протесты и разнообразные возмущения, исходящие от мобилизованных. Мы знаем, что все это время продолжается мобилизация. Ее никто не останавливал. Никто не собирался ее прерывать или сокращать, Обычно говорят про какую-то «вторую волну», которая должна скоро появиться. Зачем нужна «вторая волна», если первая никуда не делась, никак не кончилась, даже не утихла и не улеглась?

Тем не менее, есть эти мобилизованные. Их довольно много. Цифры называют довольно устрашающие. В последнее время стали появляться сообщения о том, что из этих мобилизованных сформирован какой-то громадный армейский кулак, который ждет команды для контрнаступления.

Теперь, кстати, когда мы говорим «контрнаступление», мы имеем в виду наступление наоборот российской оккупационной армии, а вовсе не украинской. Видите, как они поменялись местами? Какое-то время, когда говорили «контрнаступление», было совершенно понятно, что это Украина. Сейчас это уже не так понятно. Сейчас скорее наоборот, речь идет о России.

Так вот, говорят, что их намобилизовали в последнее время довольно много, этих людей. Ну, даже если не в последнее время, то все равно мобилизация все это время продолжалась. И время от времени мы видим, как какие-то группы этих людей публично протестуют против своего положения. Против того, что они оказались слишком близко к линии фронта, хотя им обещали, что их будут держать дальше. Что они оказались там без всякой подготовки и обучения, хотя им обещали, что сначала они пройдут период довольно тщательного обучения. Они оказались там без оружия, без обмундирования, без оборудования, без боеприпасов, без снаряжения для своих лагерей, без запасов продовольствия, без запасов медикаментов, без всякого вспомогательного состава, без транспорта — вообще без ничего.

Голые и босые, они оказываются вблизи линии фронта, и там ими, надо сказать, довольно вольно и довольно безумно распоряжается армейское командование. Их отправляют время от времени в какие-то безумные, бессмысленные атаки, ими затыкают самые безнадежные дыры, их превращают в такой пластырь для перекрытия каких-то самых слабых и самых рискованных мест на линии фронта.

В общем, все это начинает с ними происходить. Они начинают в этой ситуации просто массово гибнуть и не хотят гибнуть молча. Собственно, в этот момент они выступают с какими-то протестными заявлениями. Мы это видим. Иногда вместо них это делают какие-нибудь близкие им люди: жены, матери, семьи, кто-нибудь.

Так вот, очень интересные наблюдения за этими выступлениями. Они адресованы по-прежнему вот этим самым региональным начальникам, каким-то региональным «отцам родным», которые в свое время поспособствовали этому процессу их мобилизации. И мы видим поразительным образом, что российская армия по-прежнему, как бы это сказать, феодализирована, феодализована — не знаю, как в точности. В общем, она со следами феодализма неизжитыми, так сказать, на лице. Выясняется, что российская армия состоит из тувинской армии, из якутской армии, из читинской армии, из екатеринбургской армии, из нижегородской армии и еще из множества этих армий. Люди осознают себя частью вот этого землячества, которое их сюда отправило и которое будто бы продолжает нести за них какую-то ответственность.

Нет, в действительности оно не несет за них ответственности. В действительности этих людей, так сказать, сбросили. Их выкинули в жерло этой мясорубки, и теперь какие-то другие люди держат ручку этой мясорубки и крутят ее, а люди, которые их туда засыпали, которые их туда загрузили, не несут за них совершенно никакой ответственности.

Но люди в армии не ощущают этого. Они не так это себе представляют. Когда это происходит в мирное время и когда в частях мирных, где-то глубоко в тылу, или в то время, когда не ведется никаких военных, или специальных армейских, или еще каких-то оккупационных мероприятий — так вот, когда в частях возникают какие-то землячества… Всякий, кто служил, помнит, что люди довольно часто стараются держаться вместе, по месту призыва. Не всегда это получается, но они стараются. Особенно этим знамениты выходцы из всяких национальных республик — из кавказских республик или республик российского Юга: то, что касается Калмыкии, Бурятии, Тувы и так далее.

Так вот, это обычное дело — вот такие землячества. Когда-то с ними боролись, когда-то с ними перестали бороться, в какой-то момент они считались основой для так называемых неуставных отношений. Потом был период, когда, наоборот, их пытались использовать, эксплуатировать для более надежного управления этими людьми, для того, чтобы держать их в узде. А теперь это стало воспроизводиться, собственно, в военное время. И это носит теперь уже совсем-совсем другой характер, это имеет совершенно другое качество. И сегодня это, собственно, свидетельство разваливающейся российской армии.

На этом фоне власть пытается запастись другой армией для защиты от этой армии. И мы довольно ясно это видим. Мы видим, что происходит лавинообразное усиление Росгвардии. Росгвардии передается тяжелое вооружение, принимаются поправки к законодательству о силах Росгвардии. Они мутные, эти поправки. В них слово «оружие» заменяется на слово «вооружение», «вооружение» на слово «военная техника».

Это означает, что техника может быть любая. Это может быть и бронетехника, и танки, и бронетранспортеры. Говорят, что бронетранспортеров какое-то небольшое количество у них есть, но танков никаких никогда не было. Это может быть и авиация. Говорят, что у них было несколько вертолетов, но теперь речь идет об авиации совсем другого класса. Я думаю, что в современных условиях речь пойдет и об артиллерии, причем о достаточно дальнобойных системах. Речь, я думаю, должна будет пойти и о серьезной авиации, в том числе штурмовой авиации и, наверное, о беспилотниках — современная армия без этого невозможна.

Так вот происходит техническое довооружение и, так сказать, супер-перевооружение Росгвардии. Это первое. И второе — им передаются всякие наиболее боеспособные штурмовые части из других вооруженных ведомств. Из ведения МВД, например. В нормальной ситуации Росгвардия не подчиняется МВД ни в коем случае. Золотов не подчиняется министру внутренних дел. Это совершенно отдельная история. Но вот теперь МВД вынуждено расставаться — можно представить, до какой степени они этому рады (не очень рады), — со всякими своими специальными штурмовыми частями, которые передаются тоже в ведение Росгвардии.

Зачем это делается? Знаете, генералы всегда готовятся к предыдущей войне. Поэтому можно сказать, что это делается на случай следующего мятежа Пригожина. Мы не знаем, будет ли следующий мятеж Пригожина. Мне почему-то кажется, что именно у Пригожина следующего мятежа не будет. Он достаточно сильно получит сейчас по мозгам. Его загонят куда-то на другой конец земного шара и всю оставшуюся жизнь он будет прятаться от путинских убийц. Во всяком случае, столько времени, сколько будут существовать путинские убийцы. А путинские убийцы будут существовать столько времени, сколько существует Путин. Так что посмотрим. А потом будет прятаться от Интерпола, от тех, кто будут его ловить для того, чтобы привести в Гаагу и так далее. А может быть, это параллельно будет происходить. В общем, будет прятаться. 

Поэтому пригожинского мятежа больше не будет. Но Пригожин, конечно, продемонстрировал — пригожин с маленькой буквы, пригожин как политическое явление, — продемонстрировал, что это, во-первых, возможно, а во-вторых, несложно. Что в действительности шансы есть и что надо, что называется, только очень захотеть. И вот эти генералы, которые сейчас выступают с какими-то протестами против центрального командования, против все того же Шойгу и того же Герасимова и обращаются к своим солдатам…

Вот это, кстати, очень важно — что, оказывается, есть какие-то отдельные их солдаты. Есть какие-то отдельные «гладиаторы», которые подчиняются этому конкретному «Спартаку». Есть какие-то отдельные бойцы вот такой-то дивизии, вот такой-то армии, которые, в отличие от всей остальной армии, от всех остальных российских вооруженных сил, представляют собой какую-то особенную ценность для этого конкретного генерала или другого офицера, который выступает с какими-то протестными заявлениями. Так что вот эти люди могут и повторить.

Мы читаем сейчас разнообразные тексты и переводы этих текстов в западных медиа, где со ссылкой на разнообразные разведывательные службы разных стран, и британскую, и американскую в частности, нам сообщают о том, что они оценивают следующие мятежи как вполне возможные. Но я бы предложил с юмором относиться к этим заявлениям, потому что, как я понимаю, их информация берется более-менее из моих стримов. Ну, условно говоря. Из разнообразных аналитических, так сказать, комментарийных, наблюдательских заявлений, которые мы все делаем. В них нет большого недостатка последние недели. Мы все бесконечно что-то такое говорим, нас слушают в том числе все западные журналисты, нас слушают в том числе все западные сотрудники разнообразных спецслужб. У них тоже есть доступ в YouTube, они тоже смотрят все эти эфиры, что-то такое записывают, составляют важные телеграммы и прочее. Поэтому не надо к этому относиться с какой-то такой звериной серьезностью. Но в целом действительно анализ заключается в том, что это возможно.

И это понимают теперь и в ближайшем окружении Путина и готовят вот эту самую армию для защиты от армии. Для защиты от тех, кто может-таки выскочить из-под контроля того же самого Шойгу. Мы не знаем, что в точности Шойгу там контролирует. Похоже, что это человек, который в личном качестве презираем российской армией, и консенсус заключается в том, что он ничтожество, но у него очень большие погоны. Он сидит так высоко, что из его кабинета не видно Магадан, как говорится, так что вот есть пока такая обязанность к нему прислушиваться. Но прислушиваются к нему или нет — не очень понятно, в какой мере вообще вся эта иерархия работает.

Так что это тоже, собственно, элемент, демонстрация вот этого самого распада. Это все части одного процесса, и именно так к нему нужно относиться. И на мой взгляд, это, собственно, важнейший в военном смысле этого слова результат этих 1,5 лет специальной военной операции. Россия к исходу этих 1,5 лет пришла с разваливающейся армией, пришла с хаосом в управлении ею, пришла с верховным главнокомандующим, который не понимает, что происходит, вынужден опираться на нелепую, лживую, запаздывающую и, главное, многократно фильтрованную на пути к нему информацию.

И все это, конечно, очень хорошие новости для тех, кто думает о том, что война должна закончиться как можно скорее. Что она должна закончиться поражением путинского режима, она должна закончиться наказанием тех, кто эту войну начал. Она должна закончиться выплатой компенсации пострадавшей стороне, каковой является в этой ситуации Украина, и восстановлением Украины за счет агрессора. Она должна закончиться возвращением Украине всех захваченных земель. Вот чем она должна закончиться. И в этом смысле слова, в этом понимании ситуации для нас катастрофа, которую на наших глазах переживает российская армия, является, я бы сказал, очень отрадным фактом.

Из этого, конечно, не следует, что война закончена. Она, к сожалению, далека от того, чтобы быть законченной. Мы с вами увидим еще много поворотов сюжета в этой войне. Мы с вами увидим еще, я думаю, истошные попытки российских войск перехватить инициативу, которую они утратили и не владеют ею на протяжении уже многих месяцев. Но они, конечно, попытаются этот паровоз нагнать и попытаются его удержать за задний буфер. И я думаю, что будут еще попытки атак, будут попытки демонстративно продвинуться, скажем, в Харьковской области. Я думаю, что это вполне возможное развитие событий и на каком-то этапе оно произойдет.

Но, тем не менее, мы видим, что развитие двух армий идет в противоположном направлении. Российская армия разваливается, украинская армия совершенствуется, укрепляется, расширяется, перевооружается, переобучается, получает все большую и большую помощь — максимально возможную помощь, на которую способны сегодня западные страны. Можно долго говорить, почему они способны только на это, а не способны на что-то гораздо большее. Это отдельная тема для разговора и давайте уж в этот раз я попробую это пропустить. Я много раз уже про это говорил, но пока просто обращаю вас к моим предыдущим стримам и текстам, которые я опубликовал. Почитайте, я много раз писал о том, что европейские правительства, Великобритания и Соединенные Штаты делают максимум того, на мой взгляд, что они могут сделать. И этот максимум предопределен их внутренней политической ситуацией.

Давайте я сделаю на этом месте маленькую паузу. Эта пауза мне нужна для того, чтобы, во-первых, напомнить вам о том, что существует суперчат. Это такая кнопка у вас справа под картинкой этой трансляции, на которую вы можете нажать и немедленно помочь моему YouTube-каналу и вообще моей работе вашим донейтом.

Кроме того, вы можете найти в описании этого стрима целое меню разных способов поддержки меня и моей работы. Там есть и Патреон, к которому вы можете присоединиться. На самом деле это самый удобный и самый надежный способ поддержки моей работы, но при условии, что вы находитесь за пределами России и у вас есть возможность вести расчеты с этим Патреоном при помощи карточки какого-нибудь нероссийского банка.

Но если вы находитесь в России, такие возможности тоже есть и вы тоже можете ими воспользоваться. Есть, кроме того, еще специальный инструмент, которым вы можете воспользоваться. Он вот на плакатике у меня над головой — посмотрите, sparkhom.supportme.live. Это тоже очень удобная и полезная для поддержки система. Поэтому, пожалуйста, всем этим пользуйтесь. Это все для вас и для меня. От вас в значительной мере зависит продолжение работы этого YouTube-канала.

Отвечу еще на один вопрос, который я случайно тут краем глаза увидел. Он проскочил куда-то в этом самом чате. Я сейчас не пойму, кто его задавал, не могу за ним угнаться. Он туда наверх уехал. Вопрос был очень простой: почему у меня нет иноагентских плашек. Ответ тоже будет простой: потому что не хочу. Не хочу и все. Мне они кажутся оскорбительными. Я не хочу признаваться в том, чего я не совершал. Я не хочу сам себя обзывать иностранным агентом.

Я не иностранный агент. Я человек, который работает для России, на благо России, думая о России. Другое дело, что это не та Россия, о которой мечтает фараон и люди, которые его окружают. У нас с ними России разные. Моя Россия выглядит совершенно по-другому, у нее совершенно другая судьба и другое будущее. Так что, пожалуйста, отдавайте себе в этом отчет. Не буду ставить эту плашку.

Я, с другой стороны, не осуждаю тех, кто, тем не менее, это делает. Каждый здесь решает сам за себя. Это зависит от большого количества всяких личных обстоятельств — от наличия, например, всяких заложников внутри России, которым могут доставить всякие неприятности и так далее. Но вот я считаю, что я могу без этого обходиться, несмотря на то, что я нахожусь сейчас одновременно под несколькими судами и мне уже были присуждены некоторые штрафы. Будут еще штрафы, потом, вероятно, будет уголовное преследование. Ну, значит, буду преследоваться уголовно и ждать, пока эта фантасмагория закончится и пока ко мне придут с извинениями и скажут, что нет, я больше не иностранный агент и не обязан писать сам про себя никаких гадостей.

А теперь перейдем к другим темам, которые я для себя наметил. Давайте я просто буду называть их, более или менее коротко обозначать, и дальше будем с вами обсуждать их. Давайте начнем с новости сегодняшнего дня — с ареста (теперь это уже не задержание, а арест, потому что мера пресечения судом назначена, и эта мера пресечения — заключение под стражу) Игоря Стрелкова, он же Гиркин, которого заподозрили в призывах к экстремизму (часть 2 статьи 280). Она наказывается лишением свободы на срок до 5 лет.

Это пока, собственно, самое слабое, мягкое и нежное обвинение, которое может быть избрано для Гиркина, который за время этой войны наговорил чудовищных гадостей в отношении российского военного командования, российского фараона (не решаюсь назвать его президентом) и вообще всякого другого российского начальства. Разумеется, какого-нибудь Горинова или Ройзмана просто разорвали бы на куски, если бы он наговорил за это время что-нибудь подобное. Один из них, Горинов, сидит в тюрьме за, собственно, нежнейшую фразу о том, что во время войны, наверное, не следовало бы устраивать конкурсы детского рисунка и детских танцев, когда дети погибают. Но вот по сравнению с тем, что говорит Гиркин, это, конечно, просто на языке эльфов сказано.

Собственно, что такое Гиркин, я думаю, забывать не нужно. Я думаю, что не надо здесь питать никаких иллюзий, основываясь на его какой-то сегодняшней фронде. Это националист, экстремист, антисемит, человек абсолютно дремучих и диких убеждений — или, во всяком случае, того, что он демонстрирует в качестве своих убеждений. Что он там думает на самом деле, я не знаю, но ему важно бесконечно демонстрировать свою свирепость.

Это человек, в истории которого есть разнообразные зверства в Чечне, где он участвовал в действиях российской армии. За ним есть и зачистки сел, и исчезновения людей, и бессудные казни. Чего только за ним нет. И в этом смысле интересно, как к нему сегодня относятся власти Чечни и командующие вот этими самыми чеченскими вооруженными формированиями. Почему они такие слепые на один глаз, почему они не хотят помнить? Они же такие необыкновенные горные джигиты, а не хотят помнить того, что сделали в их деревнях вот эти гиркинские руки.

С другой стороны, это человек, который, по существу, развязал физически — понятно, что политическая инициатива принадлежит не ему, он получил такой приказ, получил все необходимые средства для этого, но физически он исполнил задачу развязывания войны в юго-восточной Украине на Донбассе.

Он сам про это любит говорить. Есть его знаменитое интервью газете «Завтра». Лично товарищу Проханову он давал это интервью. Это был конец ноября 2014 года — так сказать, по горячим следам. Он там хвастался и всячески кичился и бахвалился своими подвигами вокруг Донецка, вокруг Славянска, разнообразными карательными операциями, разнообразными убийствами, разнообразными зачистками, разнообразными зверствами, которые он там устраивал. И в конце концов сказал… Я вот даже скопипастил себе кусочек из этого интервью для того, чтобы сейчас вам о нем напомнить. Вы очень легко сами его найдете. Просто погуглите «Стрелков интервью газете «Завтра»» и моментально его найдете.

Вот он говорит там: «Но спусковой крючок войны все-таки нажал я. Если бы наш отряд не перешел границу, в итоге все бы кончилось как в Харькове, как в Одессе. Было бы несколько десятков убитых, обожженных, арестованных, и на этом все бы кончилось. А практически маховик войны, которая до сих пор идет (это он говорит в ноябре 2014 года, я напоминаю), запустил наш отряд. Мы смешали все карты на столе и с самого начала мы начали воевать всерьез и уничтожать диверсионные группы правосеков. И я несу личную ответственность за то, что там происходит. За то, что до сих пор Донецк обстреливается, я несу ответственность. За то, что Славянск оставлен, конечно, я несу ответственность. И за то, что он не освобожден, тоже я несу ответственность».

Так что это человек, который сделал это чистосердечное признание. Его следует за это судить среди других разжигателей войны. Один суд в отношении его уже закончился, и этот суд приговорил его к пожизненному заключению. Это суд, который состоялся в Нидерландах, в Гааге, и который рассматривал историю уничтожения малайзийского «Боинга» МН17, в результате которого погибли почти 300 человек — собственно, все пассажиры этого самолета и весь экипаж этого самолета. Это абсолютно варварская акция, в которой Гиркин, он же Стрелков, сначала признался и написал об этом в своих социальных сетях, потом испугался и все это стер. Потом его нашли заново, заново доказали его причастность, заново доказали его ответственность в этом массовом убийстве.

Он, разумеется, скрылся от этого правосудия. Он не участвовал в самом судебном процессе и, разумеется, не сдался тогда, когда ему был объявлен приговор. Я думаю, что сейчас он, может быть, глубоко задумался над тем, был ли он прав в этот момент. Может быть, лучше было бы отправиться в комфортабельную Гаагу, где, во всяком случае, до него труднее будет добраться с «новичком», поскольку он будет сидеть в камере под охраной. И сидеть он будет — как известно, тюрьмы в Голландии устроены довольно гуманно, и сидеть он будет (а рано или поздно, несомненно, будет сидеть) в достаточно комфортабельных условиях, совсем не похожих на то, что его ожидает в российских сначала следственных изоляторах, а потом тюрьмах. Я, в общем, абсолютно не сомневаюсь, что ему предстоит сидеть, и сидеть достаточно долго.

Я думаю, что он задумался над этим, но еще не поздно. Я думаю, что отсидев в России, как-нибудь дождавшись какой-нибудь амнистии, вымолив прощение или что-нибудь вроде этого, он сможет исправить свою ошибку и все-таки в Гаагу отправится. Так же, как, я думаю, об этом следует подумать еще многим людям, которых разыскивают разные международные правоохранительные системы, разные правосудия и разные тюрьмы.

Например, я бы советовал задуматься об этом депутату Луговому, которого давно ждут в Великобритании. И если взгляд на то, что происходит со Стрелковым, ему не показался пока достаточно убедительным, то дурак, значит, господин Луговой. Пусть смотрит внимательнее. Потому что рано или поздно он тоже окажется перед этим выбором, перед этой дилеммой. Может быть, это решение следует принимать пораньше.

На самом деле, конечно, история со Стрелковым в свою очередь примыкает к тому, на что мы с вами потратили первые полчаса этого стрима. Она примыкает к истории о шоке, который перенесла российская власть и от которого до сих пор не может оправиться после пригожинского мятежа. И она примыкает к истории о распаде российской армии, которая постепенно теряет управление, теряет единоначалие, рассыпается как структура на множество не связанных друг с другом и не подчиняющихся друг другу элементов.

То, что произошло со Стрелковым, то решение, которое в отношении его наконец было принято — все-таки его изъять, так сказать, из свободного медийного оборота, — это решение связано ровно с этими же самым. Людям, которые окружают Путина, или самому Путину стало казаться, что больше они не могут себе позволить разных таких вольностей ни с какой стороны — ни критики слева, ни критики справа, ни критики со стороны тех, кто считает войну неуместной и жестокой, ни критики со стороны тех, кто этой войны долго ждал, долго ее домогался, долго ее добивался, считает эту войну слишком мягкой, слишком нерешительной и хотел бы перевести ее в какой-нибудь совсем катастрофический разряд. Больше они не могут этого позволить себе. Теперь они начали собирать этот урожай, начали чистить этих людей.

Вот интересно, что дальше будет с людьми типа какого-нибудь полковника Алксниса, что будет в конечном итоге с многострадальным полковником Квачковым. Полковник Квачков абсолютный идиот. Я разговаривал с ним однажды довольно долго и убедился, что это человек совершенно безмозглый, но с убеждениями. Вот он как бы убежден в том, что он имеет право убивать по своему усмотрению. Вот такие у него убеждения. Мне кажется, что за эти убеждения ему предстоит в очередной раз пострадать.

Откровенно говоря, я не очень горюю по этому поводу. Я не вижу в этом большой несправедливости. Человек, который сам себе присваивает право убивать тех, кто ему не нравится — этого человека лучше держать где-нибудь в закрытом помещении и кормить через небольшую дырочку в двери, просовывая ему туда миску с баландой. Он тогда все-таки, может быть, меньше нанесет ущерба окружающим.

Ну вот интересно, что со всеми этими людьми будет происходить. Что будет происходить с этими критиками, что будет происходить с военкорами. Военкоры — вы знаете, это такое пропагандистское воинство, которое работает по найму, по вызову для поддержки пропагандистской истерии вокруг этой войны. Но они, будучи, опять же, людьми довольно примитивными, нелепыми, необразованными, истеричными, часто бесконечно сидящими на всяких веществах, время от времени зарываются. Ну вот посмотрим, кто их будет выкапывать и каким способом оттуда, куда они зарылись.

Рано или поздно, я думаю, лопата нацелится и в Соловьева тоже, который позволяет себе время от времени. Я думаю, что сейчас он, посмотрев на опыт своих более глупых товарищей, сильно умерит свою пропагандистскую прыть и разговоры про то, что кто-то там недостаточно решителен, недостаточно воинственен, недостаточно свиреп. Эти разговоры тоже в его речах закончатся, потому что он поймет, что в этом есть свой риск и своя опасность.

А опасностей он не любит. Он человек трусливый, бесконечно заискивающий перед разнообразным начальством. Ему только иногда кажется, что начальство ему разрешило немножко понаглеть. Но как только окажется, что ему показалось или что обстоятельства изменились и наглеть больше нельзя, он наглеть, собственно, и перестанет. Мы с вами за этим за всем, я думаю, успеем проследить в ближайшие недели и месяцы.

Вот что касается тайны ареста Стрелкова. Как видите, никакой тайны там нет. Это просто часть вот этого мандража… Мандража после пригожинского мятежа. Ничего, что я заговорил в рифму, вас это не смущает? Видите, иногда и со мной случается. Нечаянно получилось. Это часть, собственно, того же процесса и ровно так же оно и объясняется.

Думские, я бы сказал, пряники. Бывают тульские, а бывают думские. Думские пряники этой недели состоят из нескольких событий. Вообще я снова должен сказать, что в России совершенно растаяла вся система правосознания, вся система законодательных основ государства. Все это приняло совершенно виртуальный характер и продолжает виртуально развиваться. В сущности, сама Дума играет в этом абсолютно мизерную, такую исполнительную роль: ей спускают сверху какие-то указания, они эти указания исполняют.

Была такая иллюзия, и есть несколько специалистов по толкованию этой иллюзии, несколько любителей объяснять, что на самом деле все гораздо сложнее. Вот Екатерина Шульман очень любит про это поговорить — на мой взгляд, это абсолютно неактуально в последние 1,5 года, — любит поговорить про то, что нет, вам показалось, на самом деле там, в Думе, происходят разнообразные инициативы, сложная политическая борьба, там обсуждают какие-то законопроекты, выдвигают их на свой страх и риск и так далее. Все это больше так не работает. Это абсолютно обслуживающая структура, такая сервисная, которой что-то такое спускают и она это исполняет.

Я именно этим объясняю, скажем, события — ну, они носят такой менее острый политический характер, но многие обратили на них внимание, — события последних дней, связанные с психиатрическими диспансерами так называемыми, психиатрическими лечебницами. По существу, это тюрьмы для людей с психическими заболеваниями, где они содержатся в бесчеловечных, абсолютно животных условиях, оставленные там часто просто на голодную смерть или на смерть от грязи, от антисанитарных условий, от отсутствия медицинского обслуживания и так далее.

Многие обратили внимание на отчаянную дискуссию, которую вела в Думе Анна Федермессер. Она любит, чтобы ее называли Нютой почему-то. Госпожа Федермессер, которая руководит разнообразными медицинскими НКО, долго заигрывала, долго пыталась кого-то перехитрить в этих властных структурах. Ну вот теперь ее, собственно, ткнули физиономией в ее собственные эти самые интриги.

Неважно, сейчас не о ней. Сейчас о вопросе, который задают многие: собственно, что такого в этих психиатрических учреждениях? Собственно, зачем депутатам Государственной Думы, зачем руководителям, заместителям председателя, в частности, которые непосредственно принимали участие в этом процессе, нужно было принимать этот звериный закон, а сейчас звериные поправки к закону, отменять какие-то последние элементы, которые дают надежду на какое-то минимальное милосердие и облегчение участи этих несчастных людей? Зачем нужно было демонстрировать эту какую-то чудовищную, совершенно немотивированную жестокость?

Ответ: ни зачем. Они вообще не задумываются об этом. Им приказали — они исполнили. Это, собственно, автоматически действующая машинка.Она перемалывает эти буквы. Они вообще над этим не задумываются. Они не понимают, почему они должны это с кем-то обсуждать, выслушивать чье-то мнение, какие-то поправки и всякое такое. Им сверху это сливают, они это реализуют. Вот и все.

На самом деле иллюзии о том, что там есть с кем разговаривать, давно утратили под собой всякую почву. Вот вам просто яркий пример, такой вроде отдельный от войны, но пример того, как функционирует этот механизм. Он функционирует вот так. Он функционирует как заводная игрушка и не допускает, ровно как и суды на самом деле, никаких элементов самодеятельности.

Вот, так сказать, две новеллы, как это принято называть, которые разворачивались на этой неделе. Одна из них — это очередной обман со сроками призыва. Сегодня в Думе заявили о том, что возраст призыва будет изменен только с одного конца, только сверху. Напомню, что все начиналось с того, что первоначально было предложено сдвинуть призывной возраст. Сейчас он с 18 до 27 лет, и вот предлагалось сдвинуть его на 3 года, чтобы он начинался вместо 18 в 21 год, а заканчивался вместо 27 в 30.

Это на самом деле очень давняя идея. И эта идея, в общем, на самом деле еще в довоенной логике вполне разумная. Во-первых, она, о чем все-таки многие продолжают помнить, способствует искоренению всяких, что называется, неуставных отношений, всякой дедовщины и так далее. В армию приходят более взрослые, более зрелые и просто более сильные люди, и их так просто под кровать не загонишь и не отправишь с зубной щеткой чистить очко в туалете. Они смогут сопротивляться. С другой стороны, часть людей будет, наоборот, совсем взрослой, уже 30-летние, и они, может быть, внесут в эти отношения тоже больше какого-то резона, какого-то разума. Все-таки это уже не какие-то мальчишеские разборки, а какие-то вполне взрослые люди.

Вторая история — это то, как соотносится военная служба по призыву с учением в высших учебных заведениях. Идея заключается в том, чтобы люди успели закончить во всяком случае большую часть своего учения. Дальше они, может быть, получат какую-то небольшую отсрочку, но никто, во всяком случае, еще до поступления в вуз не будет их тащить в армию. Никто не будет заставлять их сначала служить, а только потом, потеряв эти несколько лет и основательно подзабыв школьную программу и все, что эти люди там сдавали на экзаменах и так далее, возвращаться к мирной жизни и пытаться поступить. Это, в общем, довольно сильно многим людям затрудняет начало их профессиональной жизни, выбор профессии, выбор образования и так далее.

Так что, в общем, это разумная идея. В свое время это было предложено — уже, собственно, сейчас, во время войны. А теперь выяснилось, что это был обман. Точнее нет, это не был обман, это стало обманом сейчас. Просто люди относятся к своим обещаниям абсолютно наплевательски. Ну мало ли что мы там такое говорили — сдвинуть и так далее. Сдвигать мы ничего не будем, будем раздвигать. Оставим начало призывного возраста там, где он есть, на 18 годах. Все эти соображения, о которых я вам сейчас говорил — на них наплюем. А верхнюю границу сдвинем на 3 года, и таким образом под призыв попадет большее количество людей. Попадут люди, которым казалось, что они уже призыва избежали, им уже исполнилось 27 лет, вроде к ним это уже больше не относится. Но вот мы опять будем на них претендовать, сможем по призыву собрать большее количество людей. Для войны это нужно. Это полезно для того, чтобы наполнить человеческим мясом вот эти фронтовые мясорубки.

Немедленно возник вопрос: «Как они могли, ну как же так можно? Вот глава комитета Госдумы по обороне, человек по фамилии Картаполов — он же обещал, он же объявлял! А теперь он передумал?». Слушайте, он и тогда не обещал, и теперь не передумал. И тогда, и теперь от него ничего этого не зависело. Ему просто тогда спустили одну команду, а сейчас спускают другую. Он тогда исполнил ту песню, которую ему заказали, а сейчас станцевал ту пляску, на которую его наняли. Вот и все.

Не нужно относиться к Андрею Картаполову как к живому человеку, как к человеку, у которого есть воля, позиция, отношение к чему бы то ни было, мнение по какому бы то ни было поводу. Он может это рассказывать своим приятелям на рыбалке за рюмкой водки или за банкой пива, что он что-то такое решает, от него что-то такое зависит, он что-то кому-то может доказать, объяснить, изменить свое мнение или что-нибудь такое. Он шлюха, вот и все. Ему заказали. Его поставили в эту позицию — он дал в этой позиции. Потом его повернули, раздвинули его по-другому — он дал в другом положении. Вот, собственно, и все. Он кусок мяса, тело с дырками, которое употребляют в этой думской жизни. Вот, собственно, и все. Так бывает в российской так называемой политике, в которой политики никакой не существует.

Вот вам все объяснение этой истории с изменением сроков призыва. Замысел простой: больше людей под призыв. Больше людей должны находиться в этой зависимости. Больше людей должны подлежать превращению в эти мясные батальоны. Никого не жалко. А все остальные соображения типа образование, профессия, отношения внутри армии, гуманность, человеческая судьба, еще что-то такое, совершенно в этой ситуации никого не волнуют.

Вторая история, имеющая, казалось бы, отношение к Думе, но на самом деле тоже не имеющая к ней отношения — это история с инициативой о лишении гражданства. Как известно, некоторое время тому назад были приняты поправки к закону о гражданстве, которые позволили лишить российского паспорта людей, которые его приобрели не по рождению или потому, что они изначально были признаны подлежащими принятию в российское гражданство, потому что они где-то родились, находились на какой-то территории в такое-то время и так далее. Нет, это люди, которые получили российский паспорт, попросив о нем, уже будучи более или менее взрослыми людьми или будучи детьми в семье, которая целиком обращается с таким прошением и вступает в российское гражданство в результате некоторой законной процедуры, выполняя всякие обязательства, заполняя разные документы, не по праву рождения, а по решению российских правительственных органов. Вот, значит, такой паспорт, который таким образом был выдан — его и можно отобрать в результате обвинений и приговоров по каким-то серьезным преступлениям.

Теперь появилась инициатива — и мы ее видим своими глазами, она действительно внесена в Государственную Думу, — инициатива о том, что гражданства могут быть лишены и люди, которые получили его по рождению. Это полностью противоречит российской Конституции. Это пункт первый. Пункт второй: это никого не волнует. На самом деле мы с вами прекрасно понимаем, что тогда, когда будет признана политическая целесообразность этого, никого не остановит никакая российская Конституция. Так же ровно, как никого она не остановила тогда, когда нужно было в нарушение всех и всяческих процедур принимать в состав Российской Федерации вот эти вновь оккупированные территории, границы которых до сих пор неизвестны, и которые даже после того, как это с ними произошло, были (что касается, например, Херсонской области) довольны радикально в этих границах изменены.

Вообще Россия перестала быть страной, в которой закон что-нибудь означает. Пример, если хотите — для меня очень яркий пример. На протяжении последних уже многих месяцев толпы правоведов, политологов, аналитиков со всего мира ищут документ, которым была запущена, объявлена, которым был дан старт специальной военной операции — указ Президента, закон, принятый Государственной Думой, одобренный Советом Федерации и подписанный в дальнейшем президентом, правительственное постановление или что-нибудь вроде этого.

Такого документа не существует. Вот все разговоры про то, что у нас Путин легист, про то, что у нас во главе страны люди, которые заканчивали юридические факультеты престижных российских университетов, и им важно, чтобы буква закона была соблюдена; все эти анекдотические истории про то, что никакого ЧВК «Вагнер» не существует, потому что не существует закона о нем, и так далее — все это, конечно, в очередной раз доказало свой абсолютно бредовый характер, потому что Путин умудрился не поставить своей подписи ни под каким документом, которым он начал специальную военную операцию.

Он это сказал словами. Единственное, что у нас с вами есть по этой части — это заявление Путина, которое до сих пор висит на сайте Кремля, заявление, сделанное 24 февраля (вы еще в миллионе мест в интернете можете его обнаружить), где Путин говорит: «Обстоятельства требуют от нас решительных и незамедлительных действий. Народные республики Донбасса обратились к России с просьбой о помощи. В связи с этим и в соответствии со статьей 51 частью 7 устава ООН, с санкции Совета Федерации и во исполнение ратифицированных Федеральным Собранием договоров о дружбе и взаимопомощи с ДНР и ЛНР мной принято решение о проведении специальной военной операции». Это решение он не оформил никаким письменным актом.

Я это вспоминаю для того, чтобы люди, которые будут мне когда-нибудь рассказывать, что у нас Путин легист, навсегда заткнулись и никогда больше в моем присутствии рта на эту тему не открывали. Потому что я буду им рассказывать каждый раз эту историю.

Вот, собственно, вам и цена тех ограничений, которые содержатся в российской Конституции по поводу лишения гражданства по рождению. Российская Конституция это запрещает, но при желании на эту Конституцию можно наплевать — обозначим этот физиологический акт вот таким, так сказать, деликатным словом, не будем как-то другие варианты вам сейчас предлагать.

Тем не менее, я совершенно уверен, что эта инициатива, которая сейчас была внесена, останется бесплодной. В этот раз — я подчеркиваю, в этот раз, — этот закон принят не будет. Попозже его примут, когда решат, что сейчас уже пора. И это нам видно по тому, через какие детали этой думской машинки, а точнее, в целом законодательной машинки этот законопроект прошел. Не через те детали.

Когда акт спускают сверху, его спускают совершенно конкретным людям. Есть несколько человек и в Государственной Думе, и в Совете Федерации, которые служат говноприемниками. Вот на них это складывают сверху и они дальше как-то это прожевывают и выдают в виде документа, который уже подлежит… Собственно, текст документа им приносят, а они его оформляют, так сказать, форматируют таким образом, чтобы дальше можно было его запустить, собственно, в эту законотворческую машину.

Люди, которые сейчас продемонстрировали нам эту инициативу — это люди, для такой работы негодные. Это вновь образовавшиеся сенаторы от вот этих «новых территорий». Там есть один сенатор — сенатор К., сенатор Ш., сенатор Ц., — от Луганской Республики, другой от Крыма, третий от Севастополя и четвертый опять от Севастополя. Это в рамках вот этой внутрисенатской, внутризаконодательной дедовщины люди, место которых возле параши. Их вес равен нулю, авторитет их никого не интересует. И я подчеркиваю еще раз, что этот авторитет нужен не для того, чтобы они выступали с какими-нибудь инициативами, а для того, чтобы они служили исполнителями тех заданий, которые они получают сверху.

Ну и их немедленно туда, в направлении параши, и отправили. Отправил их непосредственно сенатор Клишас — собственно, тот человек, который сидит на этом кране, тот человек, который чаще всего получает эти задания, один из элитных исполнителей этой палаческой законодательной работы. Он, собственно, им сказал, что «если федеральный политик, в том числе сенатор Российской Федерации, вносит закон, который противоречит Конституции и основам конституционного строя, то для такого политика это серьезные основания задуматься, может ли он занимать свою должность». В переводе на русский язык: «Пошли вон в угол. Не лезьте поперек батьки в пекло. Команды не было, задача не поставлена, документ не спущен. Куда лезете, пошли вон». Вот что это означает.

И когда у меня спрашивают: «А что это Клишас такой смелый? Что он, против решения о лишении гражданства потенциального?», — да нет, ничего он не против. Он оберегает свою собственную позицию. Он оберегает свое место возле крана. Он оберегает свою вот эту должность говноприемника. Он никого не хочет к ней подпускать. Он ни за что не согласится, чтобы какие-то посторонние люди, тем более вот эти какие-то ничтожные выскочки из Крыма, Севастополя и Луганска… Кто вас вообще спрашивает, откуда вы здесь взялись? Так вот ни за что он не допустит, чтобы они почему-то претендовали на те священные обязанности, которые великие вожди доверяют ему. Он, собственно, много лет верой и правдой, выпиванием колоссального количества помоев, которые ему достались на его политическом пути, зарабатывал эту позицию. Конечно, он не намерен ее никому отдавать, и никому не отдаст, и никого туда близко не впустит.

Вот, собственно, история про гражданство. Многие у меня про это спрашивали и просили это прокомментировать. Вот комментирую: не будет, не примут.

Ну и последний сюжет, который мне кажется на самом деле самым важным на этой неделе, но я специально оставил его напоследок для того, чтобы, никуда не торопясь, с ним разобраться. Это очередной приговор, который ожидает Алексея Навального. Обвинение запросило для него 20 лет лишения свободы, причем лишения свободы в колонии особого режима.

Опять-таки, происходит спор сейчас, имеются ли в виду такие колонии, которых в России всего несколько — одни говорят, 2-3, другие говорят, 5-7, но в любом случае немного. Колонии, которые предназначены для пожизненников, для людей, совершивших некоторые особо зверские преступления, к которым относится массовое серийное убийство при отягчающих обстоятельствах и с особой жестокостью, к которым относится к каннибализм, то есть людоедство, к которым относятся сексуальные преступления, совершенные тоже с особым зверством, в отношении малолетних, детей. Такие люди получают обычно пожизненное заключение, либо иногда их даже приговаривают к смертной казни, а потом заменяют смертную казнь, поскольку в России существует мораторий и смертная казнь не исполняется.

Вот они содержатся в этих условиях. И вот спор заключается в том, в одну ли из этих колоний собираются теперь поместить Алексея Навального. В целом, если он получит 20 лет, его преступления — выдуманные преступления, — не относятся, собственно, к этим категориям преступлений, совершенных с особой жестокостью. Как бы по закону не должно быть. Вот люди внимательно читают 10-ю статью процессуального кодекса, из этой 10-й статьи пытаются извлечь правила того, как должен быть устроен закрытый судебный процесс, которому подвергают сейчас Алексея Навального, и читают другие статьи, в которых, собственно, описаны правила содержания в этих колониях особого режима — по закону не должно быть.

Но, опять-таки, законы не имеют отношения к Алексею Навальному. В целом то обвинение, которое сейчас против него выдвинуто и которое заканчивается сейчас вот этим 20-летним приговором — его обвиняют, напомню, в создании экстремистского сообщества, в призывах к экстремизму, в создании некоммерческой организации, которая посягала на права граждан, в финансировании экстремизма, в вовлечении несовершеннолетних в совершение опасных действий, а также в реабилитации нацизма. Все это абсурдные, выдуманные, фальсифицированные, заведомо неправосудные обвинения, построенные на произвольном толковании того, чем Алексей Навальный занимался в последние годы.

Например, участие в выборах в ходе этого процесса — участие в законных выборах, законное участие в законных выборах, — трактуется как попытка захвата власти. А регистрация юридического лица, некоммерческой организации, которая была законным образом совершена после всех проверок, после экспертизы проекта устава, который был признан абсолютно соответствующим законодательству и так далее — вот, собственно, регистрация такого юридического лица признается вот этим всем: созданием экстремистского сообщества, которое посягало на права граждан и всякое такое прочее.

Это произвольное толкование. Это произвол — собственно, вот ключевое слово для описания того, что осталось от системы российского правосудия. И конечно, все это не имеет к закону никакого отношения, поскольку сам этот суд происходит таким беззаконным образом. И решение о проведении его в тюрьме абсолютно беззаконно. И решение о закрытии его и превращении в закрытый процесс, вопреки конституционным гарантиям открытого равноправного публичного правосудия, состязательного, которое в Конституции по-прежнему есть — все это абсолютно беззаконно. Потому что закрывать можно процесс, внутри которого либо имеется какая-то государственная тайна и есть опасность ее разглашения, либо есть опасность нанесения ущерба каким-то лицам. Причем и то закрывают и проводят в закрытом режиме чаще всего какие-то отдельные заседания или даже части, фрагменты этих заседаний. А здесь таковым признан процесс в целом.

Все это абсолютно беззаконно. Не будет ничего удивительного, если и исполнение того наказания, которое было вынесено этим судом, тоже будет таким же беззаконным и не будет иметь никакого отношения. Сегодня нет никаких оснований для помещения Алексея Навального в одну из этих, собственно, смертных колоний, смысл которых заключается в том, чтобы постепенно убить человека, довести его до смерти в полной безвестности. Потому что там на протяжении первых 10 лет люди не имеют права даже на переписку, не имеют права ни на какие посылки, тем более свидания и так далее. Они живут в полной изоляции, в абсолютном бесправии. Они живут реально в железной клетке. Они передвигаются внутри тюрьмы только в наручниках и в специальном скрюченном положении, в окружении целого отряда конвоиров с собакой. В общем, это абсолютное полное бесправие. С ними можно делать абсолютно что угодно, и об этом никто не вспомнит и никто не пожалеет о том, что этот человек прожил в этом заключении не 10 лет, а всего только 5, не 20 лет, а всего только 3. Собственно, кто будет смущаться на эту тему?

Нет никаких оснований помещать в эти адские условия Алексея Навального. Ровно так же, как нет никаких оснований приговаривать его к этому сроку и приговаривать его по этим обвинениям. Тем не менее, это вполне может произойти. Алексей Навальный находится уже на протяжении 2-х лет в пыточных условиях и так одной из самых страшных российских колоний. Он провел по состоянию на сегодняшний день 180 дней в штрафном изоляторе, в помещении, которое специально создано для того, чтобы мучить людей.

Сейчас, собственно, многие страны Европы увидели, что это такое, потому что абсолютный такой аккуратный муляж, копия этого ШИЗО в качестве арт-объекта перемещается из одного европейского города в другой, и тысячи людей имели возможность просто туда зайти, посмотреть своими глазами, почувствовать себя в положении узника этого крошечного помещения — там, собственно, 2х3 метра, что ли, или что-то вроде этого. Я там был, собственно, тоже, в этой копии. Однажды зашел туда, когда она находилась в Берлине. Должен вам сказать, что это производит очень сильное и страшное впечатление.

Так вот в отношении Алексея Навального закон нарушают каждый день. Будут его нарушать и дальше. И в этом смысле я передаю большой и пламенный привет людям, которые до сих пор продолжают обсуждать, что все не так очевидно, все не так однозначно и что в действительности непонятно, чей проект Алексей Навальный и в сговоре с кем он действует. Просто задумайтесь над тем, что с ним происходит.

Я не буду здесь опять продолжать дискуссию о том, правильно или неправильно он вернулся в Россию. Скажу только, что в обывательской логике это, конечно, неправильно, потому что для обывателя неправильно подвергать себя любой опасности. Обыватель привык избегать опасности. Это один из важнейших принципов обывательской жизни. Что же касается жизни политика, жизни оппозиционного политика, жизни человека, который строит свою жизнь в расчете на то, чтобы сбросить тоталитарный, бесчеловечный, террористический режим — вот такой террористический режим, как тот, который владеет сегодня Россией, — для такого человека это абсолютно неизбежное, единственно возможное решение и вообще не существует никакого выбора. Точнее, выбор этот существует, но он звучит следующим образом: если я сейчас отказываюсь от этого естественного поступка, от возвращения в ту страну, где происходит моя политическая деятельность, это значит, что я объявляю несостоятельным, отказываюсь, забываю, аннулирую все то, что со мной происходило до сих пор.

Для Алексея Навального это вся его жизнь, которую он потратил на политическую борьбу. Это фактически смерть, которую он пережил. Вы помните историю с отравлением его боевым отравляющим веществом «новичком» и историю о том, как он выходил из этого состояния, как он возвращался к жизни, как он сам расследовал попытку своего собственного убийства, как он разговаривал со своими убийцами. Это абсолютно беспрецедентная, совершенно историческая эпопея, которая разворачивалась на наших глазах и которая пришлась на время нашей жизни. От всего этого, собственно, надо было отказаться. Все это нужно было объявить несущественным, несостоятельным, ошибочным, аннулированным, тихонько затаиться где-то в каком-нибудь уютном европейском уголке.

Понятно, что Алексей Навальный не мог себе позволить это сделать. И это же относится к еще некоторому количеству настоящих политиков, существующих в России. Я бы здесь назвал Илью Яшина, Владимира Кара-Мурзу, Алексея Горинова и еще несколько человек, которые, по существу, совершили такой же поступок, не уехав из России или вернувшись в Россию тогда, когда вопрос об их будущем был, собственно, вполне уже известен.

Последнее, что я скажу на эту тему — я скажу вот что. Что Алексей Навальный обнародовал вчера…Собственно, его сторонники, его соратники сделали это для него — обнародовали текст его последнего слова. Это совершенно блистательная, историческая речь. Это великолепный образец политического ораторского искусства.

Я, знаете, совсем не большой любитель (вы можете догадаться об этом), скажем, Фиделя Кастро и каких-то его левых идей, или чего-то такого. Кастро тоже был тиран, Кастро был диктатор, Кастро был убийца. Но в свое время он произнес совершенно блистательную речь под названием «История меня оправдает». Она вошла, так сказать, в корпус самых знаменитых политических речей XX века вместе, например, со знаменитой речью Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта» и рядом — очень немногочисленным, надо сказать, небольшим рядом других великих политических речей.

Вот я бы сказал, что одна из таких великих политических речей — это вчерашняя речь Алексея Навального, которая называется «Интеллект…». Что ж такое-то? Как-то помню ее, что называется, почти наизусть, а вот пока говорил, как-то выпало из головы. Сейчас, одну секунду… «Совесть и интеллект». Мне почему-то казалось, что наоборот, интеллект и что-то. «Совесть и интеллект» она называется.

Ее легко найти, ее легко прочесть. Она существует в виде текста и она существует в виде очень, я бы сказал, такого впечатляющего эмоционального исполнения несколькими людьми, которые работали вместе с Алексеем Навальным или просто уважают Алексея Навального, сочувствуют Алексею Навальному. Там есть и актеры, там есть и ученые, такие, например, как Сергей Гуриев. Там есть самые разные люди, которые в этом принимают участие.

Так что я вам очень советую с этой речью не просто ознакомиться, но ее запомнить и ее сохранить, потому что эта речь могла бы быть нобелевской речью Алексея Навального. И может быть, какие-нибудь вариации на ее тему еще когда-нибудь будут нобелевской речью Алексея Навального. Но вот ей суждено было стать речью перед оглашением вот этого страшного 20-летнего — ну, мы не знаем еще, каким он будет в точности, но я думаю, что он будет так или иначе близок к этой цифре, — этого страшного приговора, предназначенного, по существу, для того, чтобы спрятать Алексея Навального от нас и вообще от политической жизни в России.

Я думаю, что это важный исторический момент. И когда мы говорим о том, как формируются будущие учебники, как формируется будущий пантеон героев России, как формируется корпус важнейших для России текстов, не так часто мы можем говорить друг другу, что мы присутствуем при этом, что это происходит на наших глазах. И вот такой текст появился только что. Мы его с вами будем видеть в учебниках истории, по которым будут учиться поколения людей. Может быть, наши науки еще успеют, а может быть, кто-нибудь попозже. Посмотрим.

Ну вот, давайте я теперь посмотрю, есть ли какие-нибудь вопросы. Нет, что-то я не вижу особенных вопросов, которые мне были бы присланы. Давайте пойду напоследок посмотрю на чат. Владислав Полищук пишет: «Боюсь быть некорректным, но у меня есть четкое ощущение, что позволив властям посадить Навального в январе 2021, российское общество дало зеленый свет войне 2022».

Владислав, вы, мне кажется, очень разумные вещи говорить. Вы близки к реальности. Только мне кажется, что этот зеленый свет был дал раньше. Мне кажется, что важным моментом, например, была избирательная кампания 2013 года. Ей, собственное, буквально 2 дня там назад исполнилось ровно 10 лет. Это была избирательная кампания, где Алексей Навальный избирался на пост мэра Москвы и сделал это совершенно блистательно. Но результат, который он получил… При том, что этот результат считается очень высоким. Он набрал почти 27%, едва не пропустив Сергея Собянина к выигрышу в первом туре. Есть много разных расчетов и выкладок. Я сам, собственно, склоняюсь к тому, что все-таки там произошли некоторые фальсификации, которые позволили Сергею Собянину перейти через 50% барьер. Без них не обошлось.

Но понимаете, в чем дело? В любом случае я наблюдал и эту кампанию вблизи, и, собственно, сам процесс выборов вблизи. Я был тогда на избирательном участке, был членом участковой избирательной комиссии. И я должен вам сказать, что эти выборы были проиграны частью избирателей. Той частью избирателей, которая поленилась туда прийти. Я не могу в этом упрекнуть ни самого Алексея Навального, ни его команду. Они очень хорошо провели тогда избирательную кампанию, приложили для этого все силы и выжали все, что только можно. Но большое количество людей в Москве посчитало, что обойдутся без них.

Не то что они придерживались каких-то других взглядов, других убеждений. Не то, что они сочувствовали другому кандидату. Это теоретически могло бы быть, но нет, этого не было. Не то, чтобы они были не согласны с какими-то частями политических заявлений или программы Алексея Навального. Это вполне могло бы быть, но нет, этого не было. Они просто поленились. Они просто смалодушничали. Они просто продемонстрировали свое равнодушие и убежденность в том, что как-нибудь решат и без них.

Вот, собственно, это и был тот момент, в котором произошло это страшное событие, с которого, по существу, началось движение России к диктатуре. Потому что, собственно, середина 2013 года — это уже примерно полгода или чуть больше, чем полгода, с того момента, когда в России развивалось репрессивное законодательство, когда начали приниматься абсолютно очевидные антидемократические законы, попиравшие права человека, связанные с иностранным агентством, связанные с запретом на общественную деятельность, связанные с ограничением разного рода гражданских инициатив и так далее.

Собственно, тогда это все и началось, в конце 2012 — начале 2013 года. И можно было переломить это осенью 2013 года, если бы московская избирательная кампания с участием Алексея Навального повернулась бы другим образом. Тогда существовал гражданский потенциал для этого. Вспомним те массовые протестные акции, которые произошли в Москве в тот момент, когда Алексей Навальный оказался в тюрьме. Буквально на следующий день власти вынуждены были его выпустить под давлением людей, вышедших на улицы.

В общем, все это было возможно. Но все эти надежды были раздавлены тяжелыми задами людей, которые остались на этих задах сидеть на своих диванах, креслах, на своих дачных участках, которые этими задами торчали в небо над своими грядками на дачах, пропалывая… Что они там в этот момент, в июле, пропалывали — уже не клубнику, наверное, а что-нибудь такое, более позднее. Вот, собственно, они и убили-с. Если искать момент перелома, то, на мой взгляд, момент ровно этот, когда в значительной мере дело было решено, а вовсе не зимой 2021 года, когда состоялись последние массовые протесты в Москве в связи с арестом Алексея Навального, только что вернувшегося в Россию.

Почитаю еще то, что здесь у нас в чате. Ну, обсуждают заявление фараона по поводу Польши. Это очередная порция воинственных бредней. Ну что вы хотите? Ему надо продолжать говорить. Он загребает все более широко, забирается в ахинею все глубже и глубже. Вот теперь уже никогда не существовало Польши. Завтра нам расскажут о том, что Польшу придумал Ленин, или кто там — Брежнев придумал, или Сталин. Впрочем, нам уже сообщили, что Польша получила себе от Сталина свои земли и территории. Ну пусть рассказывает, пусть несет напоследок. Собственно, это человек, который перешел грань политического безумия, и мы наблюдаем разные формы этого безумия, в том числе и вот такие.

Одесса. Много говорят об Одессе, которую продолжают обстреливать, по которой все новые и новые удары. Я хотел бы только одно напомнить. Я это уже сделал в среду, когда я говорил в рамках программы «Особое мнение» на «Живом гвозде». Вы знаете, что по средам у меня тоже есть второй стрим. Он, правда, парный, с соведущим, и я очень этому рад.

Так вот, эти бомбардировки Одессы сейчас, мне кажется, очень символичны. Я еще раз здесь напомню об этом для тех, кто это не слышал в среду. Я все-таки вспоминаю, что история про события 2 мая 2014 года в Одессе использовалась российской пропагандой бесконечно и продолжает использоваться сейчас в качестве одного из объяснений того, почему началась эта война, какие в точности претензии у российского тоталитарного государства к Украине и почему Россия имеет право нападать на украинское государство, отнимать украинскую территорию, уничтожать украинское население и украинскую экономику, разрушать украинские города. Вот за Одессу 2 мая 2014 года. «Не простим Одессу, не забудем Одессу, Одесса в нашем сердце, Одесса не остывает, мы видим этот огонь Одессы» и так далее.

Ну вот посмотрите теперь, чего вам стоит эта Одесса, как в действительности вы ее цените. Этот город, который вы объявляете русским, который вы объявляете ничем не связанным с Украиной, который вы объявляете наполненным людьми, которые сочувствуют российскому тирану и российской диктатуре — это все ложь. И эту ложь мы видим в каждом разрыве каждой ракеты, каждого снаряда, который падает на Одессу. Вот в действительности как вы относитесь. Вот в действительности как вы это для себя описываете. Вот в действительности как вы это цените. Вот в действительности как вы этим дорожите. Никак. Вы уничтожаете это. Вот и все.

Запомните это. В следующий раз, когда вам кто-нибудь расскажет про 2 мая в Одессе, про то, какую это сыграло историческую роль, когда ваши дети будут читать об этом в том едином учебнике истории, который в обязательном порядке будет присутствовать во всех российских школах начиная с сентября нынешнего года, имейте мужество объяснить этим вашим детям вот это — то, что происходит сегодня. И предложите им подумать самим над тем, как сочетается вот это вранье про май 2014 года в Одессе и вот эти картины, которые мы наблюдаем в Одессе сегодня. И может быть, для кого-то это станет моментом прояснения, моментом понимания того, что происходит на самом деле.

Давайте я на этом месте закончу. Мы с вами уже 1,5 часа в эфире. Напомню, что ваши лайки очень пригодятся, ваши подписки очень нужны, ваши донейты очень ценятся и помогают мне продолжать эту работу. И дальше, поскольку мне предстоит некоторая реформа в моем YouTube-хозяйстве, они будут помогать мне еще больше. Не пропускайте возможности мне помочь. Как это сделать, в описании этого стрима. Не пропускайте возможности воспользоваться суперчатом. Это просто одна кнопка справа внизу под вашим экраном. А я буду ждать вас здесь, в эфире, в будущую пятницу в следующем своем стриме, а перед этим еще в среду на «Живом гвозде». Пожалуйста, не будем расставаться, а будем продолжать эти разговоры. Будьте здоровы, берегите себя. Всего вам хорошего, пока!