«Суть событий» с Сергеем Пархоменко

Сергей Пархоменкожурналист, политический обозреватель

Перемирие сейчас на любых условиях – это, несомненно, путь к новым жертвам, новым убийствам, к еще большему количеству погибших на этой войне, потому что перемирие сегодня нужно только одной стране…

Подписаться на Сергея Пархоменко

Поддержать канал Сергея Пархоменко

С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер, дорогие друзья. Я Сергей Пархоменко. В Москве сейчас 7… Нет, почему 7? 9 часов с минутами. Это программа «Суть событий». Как обычно по пятницам в это время, обсуждаем с вами события недели. Кстати, хочу заметить, что завтра мне предстоит чрезвычайно важное событие – с утра должен оказаться в студии «Эха». Впервые за 2 года буду в «Утреннем развороте» у Максима Курникова, Маши Майерс и их друзей. Здесь вот в Берлине теперь тоже есть эховская студия. Вот меня пригласили туда. Так что завтра будет необычный для меня эфир. А сейчас – обычный. Все как всегда, все как вы привыкли.

Есть возможность поддержать мою работу донейтами. И одну из таких возможностей вы видите прямо у меня над головой – в углу кадра такой плакатик со ссылкой. Это для тех, кто находится за пределами России. Специально для вас эта возможность поддержки. А для тех, кто внутри России, пожалуйста, зайдите в описание этого стрима и найдете там много разных ссылок, много разных возможностей, с помощью которых сможете отправить ваш донейт. Я вам буду за это чрезвычайно благодарен. 

Ну и отдельно благодарен буду за лайки, которые очень полезны для продвижения этого канала, и, конечно, подписки на канал. Очень-очень медленно мы подвигаемся к рубежу 100 тысяч, за что я вам чрезвычайно благодарен. И надеюсь, что рубеж этот мы наконец преодолеем. 

Вот меня поправляют, что завтра, кажется, в «Утреннем развороте» будет Ирина Баблоян, а вовсе не Маша Майерс. Может быть. Но знаю, во всяком случае, что это будут хорошо знакомые и дорогие эховские лица и их голоса, и я буду очень рад их повидать и услышать. И надеюсь, вы тоже вместе со мной порадуетесь. 

А пока… «Привет из Москвы». С этого, конечно, начинается перечень всяких географических пунктов, которые я вижу в работающем чате этого стрима. А дальше – Курск, Ижевск, Беларусь, Минская область, Молодечно, Пятигорск, опять Курск, опять Москва, Питер, Торонто, Плес, Петербург, Екатеринбург, Кашкайш (это возле Лиссабона, как я понимаю, в Португалии), Самара, Рига, Санкт-Петербург, Варшава, Астрахань, Казань. Кого только тут нет. И я надеюсь, будет еще больше. Растет число людей, которые присоединяются к нашему стриму. Растет число зрителей. Я этому очень рад. Ну и что, можем с вами начать постепенно двигаться по тем темам, которые я наметил для этой программы.

Ориентировался я при этом, как обычно, на ваши вопросы, на те вопросы, которые поступают и сегодня, после того как я выложил анонс этой программы. Ну и, в общем, мой Телеграм-канал «Пархомбюро» работает круглосуточно 7 дней в неделю. И там постоянно идет этот мой разговор с читателями. И там постоянно я вижу вопросы, вижу, что обсуждают люди, и, собственно, на это я и ориентируюсь каждый раз, когда формирую свою очередную программу. 

Очень много, конечно, разговоров по поводу главной военно-политической темы этой недели – это решение нескольких европейских стран, прежде всего Германии, поставить тяжелую бронетехнику в распоряжение украинской армии и, таким образом, совершенно по-новому вступить в то, что происходит на фронте.

Вообще, эти события находятся в таких довольно интересных отношениях с, пожалуй, центральным сюжетом российской пропаганды во время этой войны. Я думаю, что вы хорошо помните, что вся, собственно, такая идейная упаковка, пропагандистская упаковка российской агрессии в Украине построена на тезисе, что Россия является не агрессором, а наоборот, защищающейся стороной, что Россия подверглась нападению, что Россия вынуждена была начать эти военные действия, потому что иначе они начались бы с другой стороны, и что эти военные действия давно готовились не Украиной, а всем миром, который воюет через Украину. 

И вот министр иностранных дел России Ипполит Матвеевич Воробьянинов, по прозвищу Киса, так, собственно, все чаще и чаще называют Лаврова, утверждающего, что торг здесь неуместен, и имеющего соответствующие подробно описанные в романе щеки, так вот министр Воробьянинов говорил много раз уже о том, что вот весь мир, а главное, НАТО воюет с Россией по доверенности, через посредство Украины. 

Я, может быть, удивлю вас, но я бы сказал, что, на самом деле, это выражение, это мнение не так уж далеко от действительности. На самом деле, действительно весь мир осознает сегодня Украину как страну, которая сражается за него, за этот мир. Вопрос только в том, кто в этой ситуации является агрессором, а кто – обороняющейся стороной. Россия, несомненно, агрессор. И Украина поэтому воспринимается как страна, которая прикрывает собою Европу и, в общем, весь цивилизованный мир от этой агрессии. 

И если вы хотите такого тотального, фундаментального объяснения тому, почему огромное количество стран сегодня сочувствует Украине, и это сочувствие превращается в поставки оружия, превращается в военную помощь, превращается в помощь разведданными и так далее и так далее, то ответ на это очень простой: эти страны исходят из того, что Украина сражается за них. За них в том смысле, что от стойкости Украины и сопротивления Украины зависит возможность (или невозможность) России как агрессора напасть на следующие страны, географически расположенные дальше. 

И в этом смысле да, действительно весь мир сегодня противостоит России, противостоит ей как агрессору. Весь мир противостоит Путину и надеется остановить его. Именно поэтому разговоры о перемирии сегодня… Вот мы видим некоторое количество российских демагогов среди российских политиков, к сожалению, среди них довольно много людей из партии «Яблоко», к сожалению, среди них есть такие люди как Лев Шлосберг, которые говорят о том, что нужно немедленно остановить кровопролитие, немедленно прекратить жертвы. 

А что такое, с их точки зрения, остановить кровопролитие и прекратить жертвы? Это заключить перемирие сейчас на любых условиях. Но это, несомненно, путь к новым жертвам, новым убийствам, к еще большему количеству погибших на этой войне, потому что перемирие сегодня нужно только одной стране. 

Оно нужно России, для того чтобы зализать раны, для того чтобы подготовить новые войска, для того чтобы восстановить потери в технике и в снабжении боеприпасами и с новой силой броситься на Украину, а через ее голову – на Европу, для того чтобы удовлетворить эти самые свои имперские амбиции, с которыми сегодня связывает свое собственное будущее, свою возможность вечно сидеть на властном стуле, с войной связывает свое будущее российский диктатор, понимающий, что после войны никакого будущего у него нет. И он существует в этой позиции только столько, сколько идет война. 

Очень простая, на самом деле, логика, очень, на самом деле, ясная, совершенно определившаяся за этот почти уже год войны. Мы вступаем, собственно, в последний месяц, который отделяет нас от годовщины. Все стало совершенно прозрачно, все стало совершенно очевидно. Да, Россия, напавшая на Украину, противостоит сегодня буквально всему цивилизованному миру, который видит в ней агрессора, а в Украине видит своего защитника. Вот и все. 

Любая попытка вывернуть эту ситуацию наизнанку, любая попытка объявить агрессором, наоборот, Украину, а следовательно, увидеть в действиях Украины агрессивный замысел НАТО или агрессивный замысел Запада – это просто переворот логики вверх ногами. 

Это прямой обман, это открытая клевета. Но именно на ней стоит сегодня российская пропаганда и день за днем именно это вдалбливают в голову зрителям российских федеральных телеканалов, слушателям разных радиостанций и читателям разных медиа, которые прямо контролируются Российским государством. Вот и все. Вот и вся история. На самом деле, все стало очень просто. Было много всяких деталей, было много разнообразных нюансов, было много всяких микроскопических соображений, но все свелось, в сущности, к этой истории. 

Тут я возвращаюсь к началу этой темы. Почему в этой ситуации важна тяжелая бронетехника? Почему так долго и так ожесточенно спорили о возможности поставки в украинскую армию немецких танков «Леопард», американских танков «Абрамс»? А еще перед этим, заметим, менее громко, менее яростно, но тоже, в общем, довольно настойчиво шли споры о том, что будет происходить, скажем, с французской техникой. Танки там поменьше и они не гусеничные, а колесные, но все равно это очень серьезное оружие, это очень серьезные машины, которые вполне способны на фронте изменить течение многих тактических операций, а собственно, из этих тактических операций и складывается большой стратегический успех той или другой стороны. 

Так вот почему это так важно? Совершенно очевидно, что мы имеем дело с переходом на некоторую другую стадию, некоторый другой уровень участия. Мы видели этих переходов, вот таких принципиальных переходов несколько. Первый из них, как я, например, хорошо помню, – это был переход от оборонительного оружия к летальному. Вот это был первый спор, может ли в принципе быть поставлено в Украину такое оружие, которое убивает. Не защищает обороняющегося солдата, не помогает как-то усмирить нападающего, его там обездвижить, как-то ослабить, дезориентировать или еще что-нибудь вроде этого, а вот прямо убивает. Это был первый спор.

Второй такой этап, второй какой-то принципиальный перелом в обсуждении этой темы произошел тогда, когда дело пошло о дальнобойной артиллерии, и когда начался спор о том, может ли Запад поставлять в украинскую армию технику, которая бьет далеко и которая может дотянуться до… Вот дальше начинался спор, до чего она может дотянуться. И первоначальная позиция – только до линии фронта, только до края той территории, которая вот сейчас, сию минуту находится под контролем Украины. А все, что Украиной потеряно, – ну вот что упало, то пропало, туда уже стрелять нельзя. 

Прошло некоторое время, и позиция изменилась. И стало понятно, что речь может идти и должна идти о, собственно, международно признанной территории Украины. И все, что у Украины захвачено, точно так же принадлежит к той территории, которую Украина отстаивает, а значит, на которой она может выбирать цели для обстрелов теми системами залпового огня и теми системами дальнобойной артиллерии, которые ей предоставляют ее союзники. Так в этот круг вошел и Крым, что было особенно принципиально, и вошли те территории, которые были захвачены Россией уже в ходе этой войны. 

Вот я бы сказал, что теперь происходит вот этот третий перелом – перелом, который касается тяжелой техники. И связано это прежде всего с тем, что эта техника не только оборонительная. Вообще в принципе, танк нужен на фронте не только для того, чтобы отстрелиться от наступающего противника. Танк может сам наступать. Танк сам может оказаться элементом продвижения вперед. 

И я думаю, что это важный психологический момент и важное психологическое решение, на которое западные страны должны были пойти. И за ними мы вправе ждать и ждем, и обязательно дождемся следующих таких же переломов. Первый из них ближайший, который нам предстоит – это то, что связано с авиацией, которая тоже является не только оборонительным вооружением, которая тоже предназначена и для наступления, и для атаки, и для подготовки атаки на земле, и для упреждающего удара. 

И наконец следующее чрезвычайно важное новое качество в этом сотрудничестве с украинской армией, в этой помощи мира украинской армии – это разведданные. Вещь нематериальная, вещь, казалось бы, неосязаемая. Нет там таких больших железок, нет взрывчатых веществ и поражающих элементов, но эта вещь важнейшая на современной войне. Сведения, коммуникационные инструменты, то, что связано с анализом действий противника, все, что связано с планированием контрнаступательных и наступательных операций, – вот это то, чего Украина в значительной степени была лишена сегодня. 

Мы знаем, что разведывательный потенциал НАТО, прежде всего Соединенных Штатов, Великобритании и их союзников по НАТО чрезвычайно велик. Возможности для наблюдения из космоса и для анализа происходящего по этим наблюдениям чрезвычайно велики. И конечно, эти данные могли бы сыграть колоссальную роль при планировании действий Украины и при развитии этих наступательных операций. И Украина, командование ее много раз говорило о том, что они очень нуждаются в этих сведениях. 

И те элементы, которые дозированно, очень отмеренно и проходя, не побоюсь этого слова, довольно жестокую внутреннюю цензуру в американской и натовской разведке, те сведения, которые поступают к Украине, они, конечно, недостаточны и могли бы быть гораздо более полными и гораздо более оперативными. Вот это, я бы сказал, посильнее «Леопардов» и «Абрамсов». И, может быть, даже посильнее самолетов F-16, о которых вслед за этим пойдет речь, об их передаче Украине. Разведданные, полный разведданные, непосредственный доступ к нецензурированным разведданным может оказать Украине огромную услугу и действительно серьезно повлиять на ситуацию на фронте. 

Вот так, шаг за шагом, я бы сказал, этаж за этажом происходит преодоление тех ограничений, которые существовали в отношении НАТО и вообще цивилизованного мира к этой войне. И тенденция эта совершенно очевидна. Она развивается последовательно. Она развивается в одну сторону. Мы это все с вами хорошо видим. Это можно прогнозировать дальше. 

Можно, конечно, – я снова и снова это повторяю каждый раз – огорчаться, что все это происходит недостаточно быстро, что перед каждым вот таким фазовым переходом происходит какая-то пауза, какая-то заминка, долго топчутся, долго спорят между собой, долго обсуждают это на разных уровнях: и европейских организациях типа Европарламента и Еврокомиссии, и на военных саммитах типа вот этого знаменитого «Рамштайна», и непосредственно в общении глав государств, прежде всего президента Соединенных Штатов, канцлера Германии, премьера Великобритании, президента Франции и других. 

Да, очень медленно. Каждый раз примеряются, каждый раз как-то заносят кулак. Но в конце концов преодолевают этот барьер. И мы видим, что очередной преодолен. 

Слушайте, у меня есть одно техническое наблюдение, на которое я хочу немножко отвлечься. Я хочу обратить ваше внимание на то, что у нас тут появилась такая возможность – называется «суперчат». И это возможность сделать донейт, помочь этому каналу и вообще моим усилиям при помощи вот этого самого суперчата. И тогда в чате появляется такое специальное яркое сообщение. 

Если вы загляните сейчас в чат, вы увидите сообщение от пользователя по имени Серджио, который пожертвовал некоторое количество денег. Он в какой-то экзотической валюте это пожертвовал. В переводе на что-то понятное это, типа, 15,5 евро. Спасибо, Серджио, большое. Прежде всего спасибо за то, что вы оказались первым, кто сегодня это проделал. И я очень надеюсь, что вслед за вами эту возможность используют еще значительное количество наших зрителей и слушателей.

Одновременно напомню и про лайки, которые открыты и доступны для всех и совершенно бесплатны, и про подписку на этот канал, которая тоже не обойдется вам ни в копейку, но мне будет чрезвычайно приятно, и, главное, это будет полезно для канала, который будет продвигаться таким образом. 

Итак, вот первая тема, с которой я хотел начать. И для меня это совершенно ясный вопрос, что меняют эти «Абрамсы» и «Леопарды». При том что да, действительно, технически они появятся не завтра. Насколько я понимаю, скажем, то, что касается американских танков, то они даже не будут взяты готовые с каких-то складов или стоянок на территории Соединенных Штатов или даже в Европе, они будут заказаны производителю. Так что через некоторое время только они появятся. Может быть, месяц, может быть, два. 

Что касается «Леопардов», то вроде их собирают сейчас по Европе, по европейским армиям и здесь складываются вместе, скидываются люди военные из разных стран, в том числе и скандинавы, в том числе и немецкие танковые арсеналы в этом участвуют и восточноевропейские нескольких стран. Так что в сумме получается довольно значительны объем. Даже если он поступит не через 5 минут (а он, конечно же, не поступит через 5 минут), то это не отменяет того принципиального решения, которое уже принято. Назад уже оно не вернется. Так что давайте понимать, что на этой неделе произошло нечто важное.

Еще одно сообщение из суперчата. Level22ice присылает нам свою материальную помощь и говорит: «Спасибо за Суть Событий». И вам спасибо. Я очень рад, что вы смотрите. Я очень рад, что вам нравится. Мне это чрезвычайно важно. Пожалуйста, смотрите и дальше. Я буду для вас стараться. 

Ну что, пойдем дальше. Я думаю, что следующая тема, о которой стоит поговорить, – это события внутри России, о которых стало известно тоже на этой неделе, прежде всего вчера, позавчера, в последние дни. И это решения российской власти, носящие такой открыто репрессивный характер. Мы узнали с вами о том, что буквально вне закона объявлена «Медуза». 

Это крупнейшее, как принято считать, из тех медиа, которые удалось создать и развить в изгнании, за пределами России. Это большой информационный портал, который работает несколькими каналами. У «Медузы» есть и сайт, есть и довольно эффективно действующее приложение для мобильных устройств, есть очень активный Telegram-канал с довольно большим количеством подписчиков. И что важно, «Медуза» делает подкасты, «Медуза» работает с видео. 

«Медуза» вообще превратилась сама по себе в такой небольшой информационный концерн, информационный комбинат, я бы сказал, который поставляет очень многим свою информацию. И многое совершенно осознанно, намеренно и как-то разумно воспроизводит, как бы перепубликовывает очень много стоящих текстов из других изданий и вообще пытается играть роль еще и такого агрегатора новостей и текстов, пытается стать таким местом (и достаточно успешно пытается), откуда люди начинают свой информационный поиск. 

Вот человек, который задумывается над тем, а что, собственно, вообще произошло, а что у нас тут нового, а чем бы нам заняться, чем бы нам заинтересоваться, про что бы нам почитать, такие люди отправляются в «Медузу», для того чтобы посмотреть там новости или найти там публикации или иногда изложения, пересказы каких-то других публикаций из других изданий.

Одно из них, я думаю, мы с вами чуть подробнее обсудим немножко позже в этой сегодняшней программе. Оно мне показалось чрезвычайно интересным. Но про это немножко дальше. 

Почему я про это говорю? Потому что «Медуза» превратилась в нечто большее, чем просто еще одно информационное издание, превратилась в такую точку входа, такой хаб, как теперь принято говорить. И теперь «Медуза» объявлена не просто иностранным агентом, она уже достаточно давно живет с этим статусом. И «Медуза» демонстративно пыталась, что называется, «играть по правилам», как справедливо мне здесь замечает один из моих слушателей по имени Uragan46. Правда, потом он пишет: «Не помогло». 

Вы знаете, это большая ошибка считать, что «Медуза» выкладывала этот дисклеймер с сообщением о том, что она является иноагентом и так далее, в надежде, что ей это чем-нибудь поможет. Если я правильно понимаю, позиция «Медузы» заключалась в том, что это превращалось в некоторую, я бы сказал, такую форму протеста, что ли, это превращалось в некоторый знак, в некоторую эмблему: да, вот мы издание, против которого воюет российская власть, да, мы издание, которое российская власть награждает вот этими званиями, которое она считает своим врагом, и мы несем на себе этот знак отличия, если хотите, мы понимаем, кто мы, и мы понимаем, как к нам относится власть, и нас это не пугает. 

Вот я так интерпретировал для себя вот это упорное и очень часто критикуемое желание «Медузы» нести вот этот транспарант над собой с надписью «иностранный агент» и так далее. Я не видал, признаться, в этом попытки от чего-нибудь прикрыться, попытки как-нибудь кого-нибудь умилостивить или как-нибудь кого-нибудь уговорить. Нет, наоборот, в этом был такой в значительной мере демонстративный знак, демонстративный шаг, демонстративный жест скорее, который они устраивали.

Тем не менее, а может быть, и благодаря этому, может быть, именно потому, что это так и было понято российской властью, что вот наградили их этим званием иностранного агента, они не смирились, а вместо этого, наоборот, вон чего вытворяют, мы обнаружили вчера решение объявленное о том, что «Медуза» становится теперь нежелательной организацией. 

Что это означает? Это угроза теперь не только и не столько для самих журналистов. Все-таки большая часть журналистов «Медузы» и вообще людей, которые с ней работают (редакторов, продюсеров, дизайнеров и так далее и так далее), находятся за пределами России. Но это удар прежде всего по тем, кто помогает «Медузе». 

Мы с вами помним, что есть прецеденты, когда люди… Ну вот, например, Андрей Заякин, замечательный российский ученый, участник сообщества «Диссернет», получил уголовное дело за то, что он отправил, по-моему, 1000 рублей Фонду борьбы с коррупцией. Есть прецеденты того, как помощь организациям, которые объявлены нежелательными, оборачивается для тех, кто помогает, уголовным преследованием и какими-то очень крупными неприятностями. Точно так же этими неприятностями может обернуться любой вид сотрудничества. В случае с медиа это простая цитата, это перепост, это распространение ссылок на их публикацию. Все что угодно. И удар направлен именно на это. 

Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что «Медуза» опубликовала такое довольно подробное разъяснение относительно того, что опасно, а что неопасно в общении с ними, чем чревата любая помощь, поддержка и так далее, чего следует опасаться, как следует минимизировать эти риски. Пожалуйста, если вы читатель «Медузы», на что я очень надеюсь, и если вы как-то собираетесь продолжать свое общение с ней и дальше, на что я тоже очень надеюсь, не пожалейте времени, прочтите это пояснение. Оно вам пригодится. 

Из того же пакета в те же дни опубликованное решение – это решение о ликвидации Московской Хельсинкской группы, одного из старейших правозащитных сообществ России. Давайте скажем откровенно, оно было не самым активным в последние годы, особенно после смерти своего лидера – Людмилы Алексеевой, которая до последних своих дней работала в Московской Хельсинкской группе и, собственно, была ее символом, была ее несомненным лидером. Теперь эта организация формально ликвидирована. 

И третья организация, которая тоже попала под удар, – это Сахаровский центр, чрезвычайно важное для Москвы, для России прежде всего место. Очень важно, что это был и вот, собственно, последние дни он остается этот дом на одной из московских набережных с большим выставочным пространством, которое очень активно использовалось, с пространством для разных семинаров, учебных мероприятий, конференций, круглых столов и так далее. Собственно, там было два здания: небольшой двухэтажный особняк и рядом отдельно стоящий вот этот выставочный зал. 

И еще одно помещение, которое принадлежало тоже Сахаровскому центру, – это квартира, когда-то принадлежавшая семье Андрея Дмитриевича Сахарова. Последнее время, как я понимаю, она находилась в долгосрочной льготной аренде у Сахаровского центра, а формально она принадлежала Москве, московскому правительству. В этой квартире находился архив. И вот это совершенно варварское решение, которое требует вывезти этот архив буквально в течение ближайших нескольких дней. Поставлены абсолютно недопустимые сроки для эвакуации всего этого имущества. Архив чрезвычайно важный, архив чрезвычайно полный, активно использовавшийся разными исследователями.

Вот три решения: разгром Сахаровского центра, закрытие Московской Хельсинкской группы, правозащитного сообщества с огромной историей, уходящей своими корнями и своей историей в глубокие диссидентские времена еще советские, еще советской власти до падения коммунистического строя и до создания новой России, и объявление нежелательной организацией «Медузы». Все это одновременно, залпом, пакетом. 

И тоже возникает вопрос: а зачем это делается? Окей, мы с вами прекрасно понимаем, что эти три организации заведомо не наносят никакого вреда людям, они в принципе не способны этот вред никому нанести. Наоборот, они приносят большую пользу. Но вот интересно, а какой вред они наносят, например, Московская Хельсинкская группа или Сахаровский центр, какую они представляют угрозу для путинской власти сегодня, в какой мере они мешают осуществлению этих военных планов, в какой мере они во время войны могут оказаться каким-то действующим фактором, который как-то влияет на исход этой войны?

Я бы сказал, что, конечно, все эти три решения… Я написал об этом у себя в Facebook, но я хотел бы подробнее поговорить об этом сейчас. Все эти три решения носят прежде всего политический, а кроме того, и символический характер. Это вот победы, которые они могут одержать. 

Это довольно удивительно (в каком-то смысле это даже и смешно, может быть, хотя смешного, конечно, мало), в какой мере они отчаялись чего-нибудь добиться на войне, что они своих побед ищут вот где – глубоко в тылу и в борьбе с такого рода организациями. Им важно как-нибудь повергнуть врага, им важно как-нибудь разгромить супостата. Разгромить его на фронте они не могут, добиться каких-нибудь заметных движений в зоне военных действий они неспособны. Не просто бесятся. 

Вот один из моих читателей здесь сейчас в чате пишет мне: «Неумная власть бесится». Да нет. Я бы сказал, что это, пожалуй, даже не бешенство. Это вот жажда добиться хоть чего-нибудь. Вот это то, до чего они могут дотянуться. Вот Московская Хельсинкская группа оказывается им по плечу. Вот для этого ничего не надо: ни военного планирования, ни разумной оценки ситуации, ни каких-нибудь современных вооружений, ни каких-нибудь умелых вояк. Ничего не надо. Просто один взмах авторучкой, больше ничего. Им нужно продемонстрировать свою способность хоть с кем-нибудь справиться. Вот они справляются с ними.

Есть, конечно, важнейший во всех такого рода решениях важнейший, я бы сказал, такой аппаратный мотив. Он заключается в том, что надо же за что-то отчитываться, нужны же какие-нибудь победы, за которые могут кого-нибудь похвалить. Без этого же ведь никак нельзя. И вот это, что называется, недорогая вещь. 

Примерно это играет ту же самую роль, как вот бесконечная погоня за блогерами. Ловить настоящего бандита страшно, ловить настоящего разведчика или шпиона сложно, а вот поймать владельца какого-нибудь аккаунта во Вконтакте и арестовать его, и судить его за то, что он что-нибудь не то сказал для своей вконтактовской аудитории, вот это запросто, потому что это совершенно безопасная вещь. Можно сидеть перед компьютером в теплом кабинете и как-то щелкать мышкой и через некоторое время нащелкаешь себе на очередное звание или на очередную звездочку, или на премию, или на какой-нибудь отпуск, или еще на какое-нибудь поощрение со стороны начальства. 

Вот примерно так это и здесь работает. Примерно это же самое мы видим. Надо же, чтоб за что-нибудь похвалили, надо чем-нибудь отчитаться. Вот можно этим отчитаться. Можно прийти к начальству и сказать: «Смотрите, а вот мы Хельсинкскую группу закрыли. Вот мы замучили Сахаровский центр». 

И уже никто в этой ситуации не вспоминает, а, собственно, откуда Сахаровский центр взят, а почему он именно Сахаровский, почему в какой-то момент стало понятно, что именно эти идеи должны быть основой для деятельности вот такого общественно-политического центра в Москве, который будет собирать гражданский активизм, который будет домом для разного рода гражданских проектов. 

Вот на наследии Сахарова, на идеях Сахарова, на гуманизме Сахарова, потому что Сахаров был человеком, которого очень многие считали идеалистом, считали мечтателем, считали человеком очень непрактичным, но человеком, который в свое время доказал, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория. И из его теорий получилось аж мощнейшее вооружение, которое было в распоряжении Советского Союза. 

Так вот это человек, общие идеи которого – идеи обновления Конституции, идеи внедрения в эту Конституцию прав человека и основ гуманизма – сыграли колоссальную роль на этапе становления новой России, на этапе самого начала задумывания конституционных, правовых, нравственных основ той России, которая должна была возникнуть на руинах Советского Союза.

И вот, собственно, Сахаровский центр. У меня спрашивают, выразил ли он протест. Сахаровский центр бесконечно выражал свой протест тем, что в нем происходило. Сахаровский центр был тем местом и остается еще сегодня тем местом, где, собственно, происходит протест, куда приходят люди со своими семинарами, со своими выставками, со своими конференциями, со своими речами, где – не забывайте про это – проходили панихиды по убитым людям, противостоящим этой власти. 

Я очень хорошо помню, как гроб с телом Бориса Немцова стоял здесь, в Сахаровском центре, и люди, которые хотели выразить свое возмущение и свою ярость по поводу убийства Бориса Немцова, приходили именно сюда. И сюда, в Сахаровский центр, стояла очередь к Борису Немцову. И здесь звучали те речи, которые были сказаны над ним. Я тоже, между прочим, тогда выступал. И для меня это один из самых важных дней в моей жизни и одно из самых сильных переживаний, которые я когда-либо чувствовал. 

Так вот да, и Сахаровский центр, и Хельсинкская группа были местом, где обитала гражданская активность. Так же точно, как и «Мемориал». Вообще, я здесь напомнил бы о том, что происходит сейчас. Это происходит как бы вслед за «Мемориалом». После того, как был разрушен «Мемориал», разграблен, как у него был отнят его дом, пришла очередь и Сахаровского центра, и Хельсинкской группы. 

И это то, чем подонки будут отчитываться перед начальством, это то, за что они будут требовать, чего там у них полагается давать отличившимся энтузиастам: очередное звание, очередную звездочку, внеочередной отпуск или важную привилегию, которая есть сегодня у особо отличившихся деятелей этого режима, – право быть коррупционером, прикрываемым государством. 

Вот это следующий сюжет, о котором я хотел бы поговорить. На этой неделе это тоже произошло. И действительно, произошла такая мощнейшая иллюстрация на тему: два мира – два Шапиро. Эту шутку мы уже много десятилетий шутим. Вот пришлось пошутить ее еще раз, потому что, действительно, это совпало каким-то почти карикатурным образом в течение одной недели. Две страны – Россия и Украина – продемонстрировали свое отношение к коррупции. 

В Украине, вы знаете, произошло несколько важных отставок. Несколько заметных фигур были смещены со своих постов, и были открыты все возможности для их дальнейшего уголовного преследования. И по всей видимости, этих людей ожидают большие неприятности. 

Причем это разные виды коррупции. В некоторых случаях речь идет о манипуляциях с ценами на закупки разного рода товаров для армейских нужд, в том числе продовольствия. В некоторых случаях речь идет о злоупотреблении тем, что было пожертвовано для украинской армии. В частности, там один из чиновников использовал довольно дорогую машину в своих личных целях. В некоторых случаях речь идет о личной трусости или о том, как люди, высокопоставленные чиновники украинские, во время войны позволяют себе уезжать из Украины в отпуск и проводить этот отпуск в каких-то шикарных местах, или о том, как они покупают какую-то дорогую недвижимость за границей в это время. 

Вот Украина продемонстрировала этот подход. И прежде всего это тоже некоторый такой важный фазовый переход, это некоторое этапное решение, которое заключается в том, что этим событием украинская власть отменила некоторый такой мораторий на антикоррупционную деятельность и наказание за коррупцию, который действовал с начала войны. 

В Украине существовало, как говорят нам люди, которые там достаточно подробно следят за ситуацией и понимают, что там происходит, несколько форм таких, я бы сказал, «эмбарго», как это называется в медийной среде. Журналисты договаривались о том, что они не будут публиковать свои антикоррупционные разоблачения во время войны. Типа, сейчас не до того, сейчас как-то не надо заострять на это внимание, пусть лучше люди сосредоточатся на обороне, не будем никому трепать нервы, не будем никого отвлекать от работы и так далее. 

То же самое происходило и со следственными органами, то же самое происходило с органами обвинения, то же самое происходило с политическими партиями, которые как бы договорились о том, что они на время войны приостанавливают свою борьбу в этой области. 

И теперь эти договоренности сняты. Это «эмбарго» аннулировано, эти моратории объявлены больше не действительными. Потому что выяснилось, что пока одни объявляют мораторий на преследование коррупционеров, другие совершенно не объявляют никакого моратория на, собственно, коррупцию. И выяснилось, что в Украине есть люди, которые вполне хладнокровно продолжали свои коррупционные комбинации для того, чтобы обогащаться и в этот момент тоже. 

Так что Украина продемонстрировала свою жесткость, Украина продемонстрировала, что да, и во время войны тоже, да, и в момент всеобщего напряжения, да, и в тот момент, когда требуется абсолютное сплочение всех сил, мы будем бороться с коррупцией людей, которые позволяют себе использовать войну для собственного обогащения, мы не пощадим. 

Всего в нескольких сотнях километров от украинской столицы столица другого государства, а именно Москва, где продемонстрировали прямо противоположное решение. И там был принят в третьем чтении, причем принят очень быстро, надо сказать, прошел через всю эту думскую процедуру закон, который позволил российским коррупционерам считать себя находящимися под защитой государства. Причем особенность этого закона заключается не в том, что он отменил железно и начисто, и тотально, радикально что-то, что связано с борьбой с коррупцией, а он передал это в руки диктатора. 

Сегодня на личное усмотрение российского президента относится возможность заставить или не заставить кого-то из депутатов или кого-то из высокопоставленных государственных чиновников публиковать сведения о своем имуществе и своих доходах. Не то что никто теперь не должен. Нет. Не должны те, кому лично президент разрешил своим указом. Это форма поощрения, это форма награждения. Вот кто хорошо себя ведет, кто хорошо гоняется за «Медузой», Сахаровским центром и Хельсинкской группой, тому разрешим не публиковать своих налоговых деклараций, то есть тому разрешим воровать. Вот и все. 

Это же прямо связанные вещи. Это одно из другого совершенно вытекает. Зачем нужно скрывать свое имущество и скрывать сведения о своих доходах и об уплаченных налогах? Да вот за этим, затем что человек может чувствовать себя надежно в условиях таких, если он ворует. 

Я вижу уже сегодня в комментариях, которые раздаются по поводу этого решения, такое мнение, что, в общем, на самом деле, этот закон о публикации налоговых данных и имуществе, он, по существу, не сыграл никакой особенной роли в процессе борьбы с коррупцией. 

Даже очень хороший аналитик и замечательный политолог, глава «Петербургской политики» Виноградов опубликовал такой пост, что эта штука заставила расследователей искать под фонарем, что расследователям был предложен такой инструмент, которым они могут пользоваться, для того чтобы искать коррупцию, и все бросились рыться в этих декларациях, притом что коррупция-то совершенно в другом месте, и вот это только помогло скрыть реальные масштабы коррупции. И Михаил Виноградов пишет о том, что все как-то этим увлеклись, а в действительности коррупционные пути пролегают в другом месте, и их не раскроешь при помощи анализа этих деклараций. 

На самом деле, я, в общем, довольно неплохо представляю себе, как делаются эти антикоррупционные расследования и какова их технология. А технология там чрезвычайно важна. Могу сказать, что и это, и, скажем, еще одна возможность – контроль за государственными закупками – это скорее такие первичные признаки коррупции. Понятно, что только из этих сведений данных о том, кто что украл, не извлечешь. Понятно, что все существенно сложнее. Понятно, что журналисту недостаточно видеть эти декларации и недостаточно видеть эти тендеры о государственных закупках, для того чтобы делать какие-то окончательные выводы. 

Но для того чтобы начать свой поиск, для того чтобы оттолкнуться в расследовании и понять, кто тот объект, на который нужно обратить внимание, за кем нужно следить внимательнее, в чьи документы или в чьи поступки нужно погрузиться поглубже, эти инструменты чрезвычайно важны. 

Это некоторая такая обязательная программа, это такая школа, с которой начинается любое расследование, в том числе с сведений об имуществе того или иного чиновника, со сведений о том, как он отчитывается о своих доходах. И тогда следующими шагами, следующими движениями лопатой, которыми журналист раскапывает все глубже и глубже эту коррупционную траншею, вот там можно найти что-то действительно серьезное. Но начать нужно с вот этих сведений. И прикрытие, которое сегодня коррупционеры получили, конечно, очень сильно осложнит работу расследователей в России, ни в коем случае ее не остановит. 

Понятно, что это просто переходит в сферу платной информации. Понятно, что теперь это нужно будет искать и покупать. Теперь это, в свою очередь, становится местом обитания коррупции. Теперь это становится тем, что, в свою очередь, будет порождать разного рода злоупотребления так точно, как те данные, которые помогают журналисту-расследователю до сих пор: все, что связано с биллингами на телефоны, с разными базами данных автомобилей, передвижений на самолетах, базами данных владений недвижимостью и так далее. 

Все, что сегодня в России покупается и продается. Все, на чем разного рода жулики, главным образом жулики из всяких государственных структур и полицейских структур, обогащаются, и чем пользуется расследователь, покупая у них и используя их жадность, для своей работы. Теперь вот ровно в эту сферу переходят данные о налогах, переходят данные о доходах, об имуществе. Теперь все это будет продаваться и покупаться. 

Blueberry пишет мне в этом самом суперчате, и я с удовольствием зачитаю это ее сообщение. Эту Blueberry на самом деле зовут Татьяна и ей 32 года, как она упоминает. Пишет: «Просто спасибо вам за подробные объяснения. Мне, в силу своей политической неграмотности, нужны ваши стримы». Спасибо, Татьяна. А мне очень нужно ваше внимание, мне очень нужно, чтобы вы по-прежнему были здесь. И спасибо вам за вашу поддержку. И спасибо вам за то, что вы наш постоянный слушатель. И я надеюсь, что вы и дальше останетесь с нами. 

Так что важнейшая вещь. Ничего этого раньше мы в российском законодательстве не видели. Не видели такого откровенного, прямого признания, что коррупция является государственно одобряемым типом поведения. Еще раз скажу, что это не помешает расследователям. Расследователи научатся это покупать, научатся это добывать, несомненно. Но отношение мы увидели. Мы поняли этот сигнал, который подает российская власть коррупционерам по всей стране: «Старайтесь, воруйте, страна у ваших ног, украдите сколько хотите. Мы вас прикроем или, во всяком случае, попытаемся прикрыть. 

Ну а в сочетании с тем, что произошло с «Медузой», на этой же неделе есть еще и вторая часть этой же фразы: «Мы вас попытаемся прикрыть, и мы вас попытаемся защитить от вот этих вот зловредных расследователей, которые за вами гоняются». 

Вот такая полная картина мира. Вот их взгляд на добро и зло, в котором есть и то, и другое: и защита коррупционера, и наказание для того, кто этого коррупционера пытается разоблачить.

Есть еще один сюжет такой довольно подробный. Я тоже анонсировал его среди основных сюжетов этой программы. И это, кстати, текст, который я увидел в «Медузе». «Медуза» его перепубликовала, взяв из очень хорошего проекта, которым руководит Кирилл Рогов, известный, я думаю, многим здесь обозреватель и комментатор политических и экономических событий, человек, который очень глубоко анализирует российскую политическую и экономическую действительность. Вот он собирает авторов и темы в этот проект Re: Russia. И он попросил одного из довольно известных российских аналитиков изложить его мнение на ситуацию с торговлей российской нефтью. 

Есть ведь некоторое такое общее расхожее предположение, что доходы от нефти падают, и хорошо работает вся история с так называемым потолком на цены на российскую нефть, и это позволило довольно существенно снизить доходы российской казны от этого важнейшего предмета экспорта. За эту тему взялся очень хороший аналитик именно в этой сфере, в сфере нефти, в сфере международного рынка углеводородов Сергей Вакуленко. Он проанализировал это для Re: Russia, а «Медуза» это перепубликовала у себя. Поглядите, пожалуйста, этот текст Сергея Вакуленко в «Медузе». Я попробую как-то изложить, что мне показалось в нем интересным. 

Сергей Вакуленко обращает наше внимание на то, что, собственно, процедура торговли нефтью не так проста и она предполагает несколько разных принятых в мире стандартов и приемов торговых операций при нефтяном экспорте. Собственно, что такое «продать нефть»? Это как делается? Это как бывает? 

Это можно сделать таким образом. Можно найти покупателя, который попросит просто доставить ее в порт отгрузки и погрузить в танкер. Ну, если речь идет о нефти, которая идет вот таким способом: не с помощью трубопроводов, а по морю с помощью танкеров. 

Вот есть условия продажи, которые заключаются в том, что продавец каким-то образом доставляет нефть до порта, грузит ее в танкер, и на этом его ответственность заканчивается, тут он получает свои деньги, а все остальное берет на себя покупатель. Он оплачивает, собственно, транспорт, то есть аренду этого судна и эксплуатацию этого судна, которое везет эту нефть к месту назначения, и он оплачивает тоже очень важную вещь, которая в этих операциях всегда присутствует, – страховку. Без этого торговля с движением товара по морю в современном мире невозможна. Без страховки никто никакой груз никуда не повезет, не примет, не купит и не продаст. Значит, вот есть такой способ. 

Есть другой способ, который заключается в том, что продавец берет на себя всю ответственность и все расходы. Он в конечном итоге доставляет нефть до некоторого международно признанного центра торговли нефтью. И в условиях этой поставки есть все, что взял на себя продавец: и стоимость самой нефти, и стоимость транспорта, и стоимость страховки. И покупатель платит разом за это за все. Он не хочет сам возиться с наймом корабля, с оформлением каких-то страховых полисов и так далее. Он говорит продавцу: «Сделайте это все, привезите мне эту нефть. Я вам сразу за все это заплачу, а вы сами будете беспокоиться». 

Связь между этими двумя типами торговли и между двумя этими ценами, которые применяются в одном и в другом случае, она в мире была, в общем, всегда понятна. Было понятно, сколько стоит эта аренда танкеров. Было понятно, сколько более или менее стоит эта страховка. И всегда можно было понять, что цена нефть, которая отгружается на первых условиях, когда только довезите до порта и все, а дальше мы остальное все сами, и цена нефти, которая отгружается на вторых условиях, когда довезите до нужного нам места, заплатив сами за все, что с этим связано (за аренду судна, страховку и так далее), соотношение между этими двумя ценами всегда было понятно. 

Аналитики умели это сравнивать, аналитики умели из одной цены выводить в среднем другую, прогнозировать это и обсуждать, как одно влияет на другое и так далее и, соответственно, умели делать выводы. Наблюдая за этими ценами, они могли понять, почем в действительности продается нефть. Имея в виду, что иногда она продается на таких условиях, иногда – на сяких условиях, но в целом цена самой нефти вот такая.

Так вот Вакуленко пишет, что эта система развалилась, и сегодня нефть доставляется в основном не в международно признанные центры, где она дальше отправлялась к конечному потребителю. А такие центры находились в Европе. Один центр был в Роттердаме, а другой центр был в Италии на Сицилии. Нефть идет не туда, а нефть идет в основном в Индию, которая за последние месяцы превратилась в крупнейшего покупателя российской нефти. 

Выяснилось, что Россия, по всей видимости, через разного рода подставные компании в последние месяцы купила колоссальное количество танкеров сама, и российские поставщики поставляют нефть как бы на этих вторых условиях, то есть они берут на себя и аренду транспорта, и страховку. Но сколько они в действительности платят за это сегодня, спрогнозировать и проанализировать чрезвычайно трудно. И выясняется, что мы не понимаем истинную стоимость самой нефти, поскольку мы не видим конечной цены, по которой она продана, мы не понимаем, сколько было заплачено в реальности за транспорт и за страховку. Соответственно, мы не понимаем, какая доля этой цены находилась в самой нефти. 

Вопрос не только в том, что это может означать, что доходы от продажи нефти российского бюджета не так сильно и упали, как это кажется аналитикам, а прежде всего это означает, что открываются очень богатые возможности для манипулирования и для того, чтобы прятать часть этих нефтяных доходов. 

Возникает вопрос, кто их прячет? Разумеется, самый простой и первый приходящий на ум вариант заключается в том, что их прячут компании, которые, собственно, продают нефть, что они обманывают Российское государство, что они делают вид, что они продают нефть за дешево, а на самом деле они продают ее существенно дороже, просто эту разницу они прячут в стоимости транспортировки и в стоимости страховки и говорят, что это мы за страховку и транспортировку заплатили, а за саму нефть мы получили всего 3 копейки. И таким образом эти компании уводят часть доходов от Российского государства. 

Но есть другой вариант. Совершенно не исключено, что таким образом само Российское государство, сам российский диктатор, сам Кремль каким-то образом скрывает часть этих доходов, они не попадают, таким образом, в государственный бюджет, а уходят куда-то налево. 

И вопрос заключается в том, для чего это делается, для чего создается некоторая тайная кубышка? Мы не понимаем, и никто пока не понимает ее местонахождение, никто пока не понимает ее объема, никто пока не понимает ее назначение. Тайная кубышка, куда уходит часть доходов от продаваемой сегодня Россией нефти. И этот запас, по всей видимости, должен быть использован российским руководством, российским диктатором в какой-то будущей ситуации, в каких-то завтрашних обстоятельствах после войны. Возможно, они начинают думать уже о том, а что, собственно, будет после войны, и создавать себе какие-то запасные аэродромы, создавать себе какие-то аварийные фонды, для того чтобы бесконтрольно воспользоваться этими деньгами. 

И вот признак этого второго варианта, на него обратил внимание тоже очень хороший аналитик и мыслитель, и пониматель того, что происходит сегодня в России. Есть такой замечательный экономист и финансист Борис Львин, работавший много лет в Соединенных Штатах в Мировом банке. Он очень внимательно анализирует новости. И я довольно часто присматриваюсь к тому, что он пишет. И вот он обратил внимание на то, что во время встречи с российским министром энергетики Путин в какой-то совершенно несвойственной ему манере начал жаловаться на то, что вот цены падают, доходы уменьшаются, казна несет ущерб. 

Вообще, на него это не похоже. Обычно, чаще всего Путин, наоборот, бесконечно издевается над санкциями, объясняет, что они не имеют никакого значения, они никаким образом не ведут ни к какому результату, они ничего у России не отнимают, и они никак российское руководство не беспокоят. А тут вдруг он демонстративно начал жаловаться на то, что вот как-то от санкций несем какие-то убытки. 

Мне кажется, что это не что иное, как попытка прикрыть вот эту ситуацию, когда часть денег и механизм появления этой части нам понятен. Это деньги, которые образуются на разнице между конечной стоимостью нефти и той долей, которая должна была бы быть отдана за транспорт и страховку, но она туда не идет, потому что эти танкеры принадлежат самой же России, и за эту транспортировку не нужно платить, а страховку осуществляет, по всей видимости, контролируемые компании, которые в действительности тоже не берут этих денег. Так вот эта дополнительная прибыль, образующаяся вот таким мошенническим способом, уходит налево, и Путин лично принимает участие в прикрытие этой операции. 

Это чрезвычайно интересный момент и чрезвычайно важный мотив. И что важно в этом понимать – что это уже похоже на подготовку к поражению, это похоже на подготовку к жизни в той ситуации, которая наступит после того, как война будет закончена и как война будет проиграна. Это новая история. Ничего подобного вот в таком явном виде мы не видели. И, возможно, мы имеем дело сейчас тоже с таким переломом, с таким фазовым переходом, когда психология людей, которые готовят Россию к этому поражению, постепенно меняется. 

Не Борис Левин, уважаемая Марина, а Борис Львин. Где прочесть? Да в его Facebook прочесть. Найдите его в Facebook и там прочтете. Все там, собственно, и есть.

Хорошо. Ну что же, спасибо. Я думаю, что на сегодня хватит. Тем временем, пришел привет от Альберта Фрида, который тоже прислал при помощи системы «суперчат» свою помощь, прислал свою поддержку. Спасибо большое, Альберт. Вы вот не написали ничего дополнительного и никакого послания от вас нет. А то бы я его прочел. Ну вот есть зато ваше имя, и я могу это имя назвать здесь в эфире. 

Большое спасибо всем, кто был с нами на протяжении этого эфира, тем, кто ставил лайки. В этот раз их довольно много, больше 1000. Я пока не могу оценить количество людей, которые подписались на канал за это время, но надеюсь, что это значимое количество. Мы с вами движемся к 100 000. И это, по-моему, важный очень рубеж. И только с вашей помощью я могу его преодолеть. 

Спасибо вам. Мы встретимся в будущую пятницу и продолжим это движение, и продолжим анализ событий, которые происходят вокруг нас по ходу этой войны. И мы приближаемся к годовщине с начала войны. А до того, наверное, еще поговорим в среду в «Особом мнении», а до того – еще завтра утром в программе «Утренний разворот». В общем, у нас с вами много будет возможностей встретиться и обсудить то, что вокруг нас происходит. Большое спасибо. Счастливо. И будьте здоровы.