«Суть событий» с Сергеем Пархоменко
Прошел год и никто не посмел повторить массовую мобилизацию. Потому что последствия первой волны осознаются до сих пор. В общей сложности мобилизовано порядка 300 тысяч человек, а больше миллиона убежали. То есть на каждого мобилизованного было потеряно трое. И это к вопросу о том, как люди смирились, как они на все согласны, как они покорно суют голову в эту петлю…
Подписаться на Сергея Пархоменко
Поддержать канал Сергея Пархоменко
С. ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер, дорогие друзья. В Москве, если я правильно понимаю, 21 час и 4 минуты. Я Сергей Пархоменко, это «Суть событий» – финальный стрим уходящего года, как написано на заставке этого видео в моем YouTube-канале. Это действительно финальный стрим. Попробуем с вами подвести итоги 2023 году, вспомнить то, что стоит вспоминать, и даже перечислить то, что стоит забыть. Иногда полезно как-то с этим распрощаться для более эффективного прощания.
Пока мы с вами тут собираемся, я с удовольствием смотрю на то, как растет количество людей, которые смотрят эту трансляцию. Пока относительно небольшое, но, надеюсь, будет гораздо больше. Напомню вам про лайки, напомню вам про подписки. Этот год для меня оказался очень важным, потому что я наконец перевалил через 100-тысячный рубеж с вашей помощью, 100 тысяч подписчиков, и очень надеюсь, что это развитие продлится дальше. Хотя, конечно, все непросто с Ютюбом и со взаимоотношениями между ютуберами – я вот оказался одним из них на старости лет, – и аудиторией.
Хочу напомнить также про возможность помогать моей работе здесь вот, в YouTube, и в других социальных сетях. Будет очень здорово, если вы найдете в себе желание воспользоваться одной из множества возможностей, которые перечислены в подписи внизу, в описании этого стрима. Там есть и для тех, кто находится внутри России, и для тех, кто находится за пределами России. Те, которые за пределами – на вас как-то особенная надежда, что вы, находясь в безопасности, все-таки решите, что лучше помочь и за себя, и за того оставшегося в России парня. Есть, кстати, и «Суперчат». Это самое простое – нажать на кнопку здесь во время трансляции или потом, если вы смотрите трансляцию в записи, и отправить ваш донейт. Но это, в конце концов, на ваше усмотрение, а вот лайки – это уж пожалуйста. Что называется, выньте и положите. Эта вещь такая, можно сказать, обязательная.
А еще что обязательно в моих программах всегда – это география, которая меня всегда очень радует. И должен вам сказать, что особенно меня радует российская география. Не буду скрывать, что российский и украинский зритель и слушатель для меня самый дорогой, самый ценный. Я больше всего горжусь тем, что у меня есть и такая аудитория, есть и такие зрители и слушатели, которые по-прежнему со мной, несмотря ни на какие препоны, и я очень надеюсь, что так и останутся – будет YouTube, не будет YouTube. Кстати, один из итогов 2023 года – сразу вот можно уже его назвать и забыть о нем, – что YouTube не отключили в 2023 году. Ну что ж, хорошо. Продолжаем, значит, дальше.
Так вот, русская (российская, точнее) и украинская география выглядит так. Вот Петергоф сообщает мне, а вот и Питер, находящийся, можно сказать, в пригороде Петергофа. А вот и город Московск Тульской области – точнее, Новомосковск, прошу прощения, Новомосковск Тульской области. А вот и выжившие из Днепра пишут мне. Да, Днепр сегодня получил очередной свой удар, очередной новогодний подарок от российского фараона. Гагарин, Екатеринбург, Тула… А что такое Могоча, кстати? Кто написал из Могочи? Не знаю даже, где ударение. Это что, это Россия, или Украина, или Молдова, или Белоруссия – где это? Гагарин, Екатеринбург, Тула, Долгопрудный, Люберцы… Что еще? Курск, Смоленск, Свердловская область, Тавда, Старый Оскол, Санкт-Петербург опять. Что еще? Москва, Сочи, Энгельс, опять Москва, Балашиха, опять Москва.
Пойдем дальше: Смоленск, Красногорск, Курск… Про Люберцы, по-моему, я уже говорил. Волгоград, Новочеркасск, Колпино, Москва, Йошкар-Ола, Ижевск, Адыгея – вообще вся Адыгея, по всей видимости. Екатеринбург, Домодедово. Вот пишут, что Могоча очень на востоке. На востоке чего, интересно? Карелия, Коммунарка, Санкт-Петербург… А, вот, Могоча – город в Забайкальском крае, пишут мне. Все стало понятно. Спасибо большое, буду знать. Читинская область. Никогда там не бывал. Ближайшие места, куда я добирался – это была Иркутская область.
Ну вот, и прочая география. Очень много, конечно, далекой географии – в смысле, не российской, не украинской, а такой подальше. Спасибо вам всем! Спасибо всем, кто смотрит. Но особенное спасибо тем, кто смотрит в России, и тем, кто смотрит в Украине. Я надеюсь, что все остальные меня поймут и не обидятся. Почему я отдаю предпочтение именно этой аудитории? Мне кажется, что это именно те люди, которым особенно нужен разговор, честный и спокойный, по делу, о том, что происходит вокруг. И им приходится для этого трудиться, им приходится для этого добывать свою информацию, свои источники и рисковать иногда. И чем дальше, тем более рискованно, конечно, это будет. Вспоминаем здесь советские времена – понятно, что ситуация развивается более или менее по этому сценарию.
Ну, поехали. Собралось уже довольно много народу, так что можем спокойно уже начинать говорить об итогах года. Мне пришлось несколько раз в последние дни поучаствовать в разных программах, эфирах разных моих коллег и друзей, которые делали вот эти свои предновогодние выпуски. Все они просили подводить какие-то итоги, все они просили выделить какое-нибудь важнейшее событие. И всем им я говорил одно и то же, потому что я действительно в этом совершенно убежден – что главным событием 2023 года стало превращение войны из собственно события, из происшествия, из некоторого обстоятельства, имеющего какую-то протяженность, в постоянный фон, в образ жизни России и в образ жизни людей в России – всех до единого, включая, разумеется, тех, которые говорят: «Меня политика не интересует, я про эту вашу войну ничего знать не хочу».
Нет никакой «вашей» войны. Есть наша война, общая. Она общая на весь мир вообще-то, но уж тем более, конечно, она общая на всю Россию. Россия вся целиком страна-агрессор. Россия вся целиком сегодня представляет из себя силу, угрожающую цивилизации. К сожалению, это так. Внутри нее есть люди, которые этой войне совсем не сочувствуют, есть люди, которые ей сопротивляются, есть люди, которые осознают ее как зло, как трагедию. Тем не менее, Россия сегодня представляет собой вот эту опасную силу.
Мы поговорим еще чуть позже о том, например, как мобилизована российская экономика, как она превратилась в полностью милитаризированную, полностью настроенную на убийство, работающую на убийство и уничтожение людей. Но вот что, может быть, даже еще более общее соображение здесь, которое носит уже, может быть, какой-то историко-политологический характер. Я вообще не большой специалист и не большой любитель такого рода разговоров, но в данном случае, может быть, есть повод про это поговорить.
Конечно, война очень многое открыла нам относительно того, с чем мы имели дело на протяжении последних почти 25 лет – 23 лет уж точно, когда в России начал формироваться вот этот путинский режим и когда мотивы, заставляющие этот режим принимать те или иные решения, действовать так или иначе в разных обстоятельствах, стали постепенно делаться все более и более ясными.
На протяжении долгого времени мы с вами были склонны – и это было такое общее место, совершенно такая победившая точка зрения, – склонны были объяснять все события жадностью. Ну вот если одним словом описывать –жадностью. Криминальным характером этого режима, склонностью его к стяжательству, к коррупции, к воровству, к накоплению для каких-то его лидеров, а также для людей, которые его обслуживают.
Вот для меня на самом деле самыми яркими картинками – понятно, что это не самое важное, что произошло за это время в этом смысле в России, но, может быть, самое яркое, – стали бесконечно повторяющиеся сюжеты. Их было несколько таких, может быть, десяток, когда в результате каких-то внутренних склок, в результате каких-то внутренних раздоров – что-то не поделили, кто-то с кем-то не поделился, кто-то кого-то ущемил там у них внутри, кто-то слишком обнаглел, – но в результате кого-то выкидывали из этой системы воровства. Приходили в результате к нему домой, там устраивали какой-нибудь обыск. И вот начинают по кроватям, столам, комодам, диванам, просто на полу раскладывать деньги. Какие-то бесконечные обувные коробки, или какие-то коробки от бумаги, или, не знаю, коробки от холодильников и телевизоров, битком набитые купюрами. Какие-то несметные миллионы, миллиарды в такой валюте, в сякой валюте…
Вот для меня это был образ путинской России – вот этот совершенно заплывший жиром тупой, злобный, жестокий какой-то солдафон, который вот натащил. Хочется у него спросить: «У тебя в гробу, что ли, будут карманы? Ты на тот свет за собой все это потащишь? Куда тебе столько? Когда ты нажрешься наконец, когда же ты лопнешь?». Вот для меня это было картиной. И многие вещи можно было этим объяснить. На вопрос, что они делают, зачем они делают, можно было ответить: «Ну как, они воруют, грабят все, до чего могут дотянуться, тащат, накапливают».
И для многих то, что произошло, собственно, в феврале 2022 года, когда началась полномасштабная война – для многих это было неожиданностью, потому что это как-то не согласовывалось, не сочеталось вот с этим представлением о том, что основным мотивом деятельности людей, из которых состоит этот режим и на которых держится этот режим, является жадность, стяжательство. Именно поэтому многие не хотели верить, что эта война начнется. Потому что ну как же, они же не про это. Они же на самом деле воруют. Их же деньги интересуют, их интересует заработок. Их интересует сидеть у власти и тащить, подгребать все больше и больше. Поэтому нет-нет, они воевать не будут – им это мешает, это не в их интересах, это как-то ломает им всю малину. Поэтому мы в это не верим. И огромное количество прогнозов, которые оказались ошибочными, вот ровно на этом были построены – на том, что логика этой власти представлялась по-другому.
И вдруг, значит, что-то такое открылось. И многие заговорили… Я помню, как многие мои коллеги – журналисты, аналитики, обозреватели, – стали говорить: «Мы ошиблись. Мы ужасно ошиблись. Мы-то думали, они грабители, а оказывается, они свихнувшиеся миссионеры. Оказывается, они поражены этим вирусом какого-то продвижения каких-то идей. У них в головах какая-то вот эта историческая каша, они верят в какие-то свои предназначения, в какие-то миссии. Оказывается, они идейные. Оказывается, они готовы даже поступиться этими своими вечными денежными и грабительскими интересами ради того, чтобы что-то такое исполнить – какое-то предназначение, как они себе его представляют, и так далее». И это тоже многие подавали как большое открытие, и некоторые продолжают до сих пор: «Вот, это наша главная ошибка. Мы думали, они воры, а они милитаристы. И эта идея милитаризма в них глубоко сидит, она полностью ими движет, она их захватила и совершенно как-то подчинила себе все остальные рефлексы и желания, которые в них живут».
Но прошло еще некоторое время – и вот это результат 2023 года в этом смысле, в этом широком политологическом смысле, по-моему, – и оказалось, что нет, мы все правильно понимали и продолжаем правильно понимать. И так оно и есть. Потому что никакой за этим нет миссионерской идеи, а есть просто способ усидеть у власти, и больше ничего. Единственное, что ими движет – это безграничное, ничем не сдерживаемое желание сидеть на этом стуле, держаться за него и продолжать владеть этим куском земли и этими людьми, которые на этом куске земли живут (большой, надо сказать, кусок земли). Для чего? Да вот для этого же – для того, чтобы грести.
И когда они поняли, что способа удерживаться дальше на этом стуле у них остается все меньше и меньше, что стул постепенно съедают какие-то жучки – жучки истории, жучки развития, жучки прогресса: мир идет вперед, мир развивается, а стул их остается тем же, на котором они сидят, и непонятно, как его удержать, как не дать ему превратиться в труху и как снова на нем усидеть, – тогда они решили, что вот есть такой способ: можно это сделать с помощью войны. Можно превратить войну в способ существования, в способ управления, в способ удержания власти.
А дальше уже можно придумывать все, что угодно. Можно это объяснить всякими теориями, можно это оплести какими-то красивыми золочеными шнурами, можно придумать себе миссию. Можно всем рассказывать про то, как вы спасаетесь от угроз, нависших… Над кем нависших, над вами? Нет-нет, не над нами, что вы – над народом, над страной, над суверенитетом, над вековой истории нашей державы и всякое такое прочее. Все это на самом деле обертка от очень простого обстоятельства: хочется сидеть у власти дальше. Ничего, кроме этого, нет. Потеря власти означает потерю жизни, потому что она означает расплату за все, что сделано. Она означает утрату всего того, что награблено.
И тут все вернулось на свое место. И все наши, если хотите, романтические какие-то сомнения, которые вдруг возникли – а нет ли за этим идеи, а нет ли за этим веры, а нет ли за этим какого-то исторического воодушевления, – все куда-то рассеялось и все стало совершенно понятно.
Частный случай этого, деталь, но просто самая яркая, может быть, самая важная деталь – эти крики «Это не я агрессор, это они агрессоры», которые мы слышим. Бесконечные повторения, бесконечное вранье на разные лады, которому посвящены все выступления диктатора Путина, все его разговоры со всякими валдайскими клубами, все его интервью, все его прямые линии – все посвящено этому. Тому, что это не я первый начал; не я устроил войну, я только заканчиваю войну; это не я агрессор, это на меня напали, и так далее.
Но здесь на самом деле есть очень простой, очень понятный набор фактов. И тут я снова и снова хочу напомнить замечательный такой лозунг, замечательную фразу, заголовок, слоган, девиз, который я впервые услышал от выдающегося русского ученого, филолога, историка Андрея Зализняка, который, произнося речь по поводу вручения ему одной очень престижной премии, премии Солженицына… Это было давно уже. Это какой-нибудь, наверное, 2007, что ли, год или что-нибудь такое. Даже сейчас вот погуглю, посмотрю, когда это было. Да, 2007 год, все правильно я вспомнил. Вот тогда, собственно, он сказал одну очень простую вещь: «Истина существует, и наша цель (ну, он говорил о науке, он сказал о цели науки) – ее поиск».
Вот помимо всяких мнений, помимо точек зрения, существуют просто исторические обстоятельства. Например, весь этот анекдот с учебником истории, который тоже пришелся на 2023 год, не отменяет этого. Можно писать какие угодно учебники, состоящие из вранья. Вот мы видим, что могут собраться люди и написать целый учебник лжи. Как бы собрать целое ведро. Они собрали целый учебник. Но истина существует. И если вы до сих пор этого не видели, я вам очень советую: именно в этом году, в 2023 году, совсем недавно, месяца полтора тому назад, вышел фильм, автором которого стал замечательный журналист Андрей Захаров. Этот фильм сделал… Есть такой большой журналистский проект под названием «Проект» – так бывает, проект «Проект». Это был фильм о том, как Путин на самом деле начал эту войну. Я вам советую иметь эту ссылку под рукой, потому что это, в общем, фильм, который закрывает этот вопрос. Который собирает вместе, в одну цепочку, примерно 1,5-часовую (может быть, даже чуть меньше), все, что нужно знать о том, откуда взялась эта война. Как она была задумана, как она постепенно была воплощена, как в нее постепенно включались люди, которые ее исполняли. И вот теперь мы, собственно, все про это знаем.
Вот какой-то Алекс Ник мне пишет: «Сергей Борисович, вот вы 5 минут говорили, что думают они. Зачем? А вы что думали на эту тему, про их мотивацию?». Алекс, а вы вообще слушаете то, что я говорю? Вот я подробно объяснял, как одни интерпретировали то, что думают они, а что я думаю по этому поводу. Вам не стало понятно в результате этих 5-ти минут, что я про это думаю? По-моему, я довольно ясно это изложил. Напишите, пожалуйста, стало ли вам понятно, а то я за вас волнуюсь. Я вот так старался вам объяснить, но вы почему-то по-прежнему мне пишете, что как-то не врубились. Врубайтесь. Просто слушайте внимательнее. Это важный кусок нашего понимания мира, который пришел к нам в течение этого 2023 года. Это то немногое, что этот ужасный год нам дал. Он дал нам понимание того, как это устроено. Мне кажется, что мы теперь вполне уверенно можем про это говорить.
И интересно, например… Тут я перехожу уже к другой частной теме этого года, гораздо менее важной, по-моему – к выборам. Обратите внимание, что у этих выборов, опять-таки, вопреки тому, что многие как-то предполагали, нет такого, я бы сказал, яркого, свирепого милитаристского содержания. Выборы Путина настолько, насколько можно судить сегодня, слушая то, что он говорит, не стали – может, еще станут, но, по-моему, вряд ли, исходя из всего предыдущего, из всего того, что мы теперь про это знаем и понимаем, – не стали выборами человека, который собирается вести войну и победить. Это не выборы главы воюющей державы. Это выборы главы державы, которую все ненавидят и которой надо как-нибудь уцелеть.
Вот почувствуйте эту разницу. Она довольно неожиданна. Я-то думал (и многие думали), что это будет такой бесконечный манифест агрессии. «Мы сейчас на всех, мы всех разнесем…». Помните этот знаменитый лозунг «Как мы любим»? «Всех убьем, всех ограбим, как мы любим». Нет, это не так устроено, если послушать их риторику, если попытаться из этого всего вытащить какую-то их аргументацию.
Тут многие спрашивают про программу: какая у Путина программа на этих выборах? Да нет у Путина никакой программы на этих выборах. Он не нуждается в программе на этих выборах. Потому что война нужна была ему ровно для того, чтобы можно было не иметь никакой программы. Потому что программа – это ответственность. За программу надо потом как-то отвечать, как за базар. Надо потом говорить: «Вот у меня была программа, я это смог исполнить, а это не смог, извините, по таким-то причинам». Зачем это ему? Вместо этого у него война. Вот и вся его программа.
Так вот мы думали, что вместо этой самой программы будет вот этот манифест всеобщего убиения и разграбления. Нет, это манифест загнанного в угол. Это бесконечная идея человека, который окружен врагами и который говорит: «Вы на меня напали – ничего, мы уцелеем, мы устоим, мы удержимся. Наша экономика не рухнула, видите». Главный успех заключается в том, что она не рухнула. Вот вы надеялись, что у нас произойдет что-то такое ужасное – а не произошло, все хорошо.
«Сегодня он продемонстрировал, – пишет мне Юлия Ж., – свою программу по Украине». Нет, это не программа, это рефлекс. Какая же это программа? Это истерические метания. Вот как-то человек кидается – кидается через забор, в данном случае. Понятно, что все это полно свирепости, полно ярости, полно отвращения к человеческой жизни, полно бесконечного – как бы это сказать? – бесконечного презрения к окружающим людям. Он готов убивать. Вы считаете, что это его программа? Нет, это не программа, это симптомы его болезни. Они вот таковы.
Пойдемте дальше. Мы, конечно, будем возвращаться сегодня много-много раз к одним и тем же темам. Что еще стало символом этого года для меня? Я здесь вернулся бы к российским обстоятельствам. Прежде всего внутри России окончательный распад системы правосудия и справедливости. Мы с вами говорили много раз о том, что вообще важнейшее, что происходит во внутренней российской политике – это распад суда. Но помимо суда как института, существует еще просто представление о том, что справедливо и несправедливо. О том, как устроены отношения между людьми. О том, что люди должны, общаясь между собой, опираться на какие-то представления о том, что можно, что нельзя, что вообще человеческое существо может допустить.
Так вот, многолетнее существование без арбитра, многолетнее существование в ситуации, когда, что называется, некуда и некому жаловаться, привело к тому, что в самых разных сферах человеческого общения в России – прежде всего в том, что касается общения между гражданами и государством, – укоренилась ситуация, в которой чиновнику можно все.
Вот есть такая деталь – я просто сегодня принимал участие в обсуждении ее с одними своими знакомыми. В этом году вышло новое законодательство, которое позволяет пограничникам изъять паспорт у человека, который пересекает границу. Придраться к какой-то опечатке или вообще к чему-то, чего там даже нет, а просто сказать: «Мне этот паспорт не нравится. Мне не нравится эта фотография, она на вас не похожа. Мне кажется, что подпись какая-то странная». И после этого этот паспорт может быть изъят, человек никуда не едет. Он теряет все свои планы, все свои намерения, все свои билеты, все свои расходы, которые уже понес в связи с этой поездкой, все свои какие-то надежды. Он же зачем-то ехал. У него же был какой-то смысл в этой поездке. Все это куда-то девается. Человека отправляют обратно, паспорт у него изымают, и для него начинается череда всяких больших неприятностей.
Но ведь это новое законодательство, которое появилось и которое это ввело, не внесло, в сущности, ничего принципиально нового. Ведь до сих пор мы слышали все чаще и чаще о том, как в этих моментах… А момент пересечения границы – это на самом деле один из очень немногих моментов, когда человек приходит в прямой контакт государством. В этом контакте он бывает еще когда? Когда его призывают в армию. Когда он оказывается, например, в государственной больнице – это тоже момент прямых взаимоотношений между гражданином и государством. Или когда он приходит, например, в какое-нибудь социальное учреждение обсуждать свою пенсию или что-нибудь вроде этого – тоже прямой контакт. А еще вот такой контакт – это граница.
И в этот момент мы с вами слышали об этих ситуациях, когда человеку вдруг говорят: «А у вас тут страницы в паспорте не хватает». – «Как не хватает, а куда она делась?». – «А я ее вырвал только что. Вот она. Скомкал ее в комок и выкинул через плечо. А что вы мне сделаете – жаловаться будете? Кому? В суд подадите? Ну подайте». Просто теперь, оказывается, можно даже ничего и не выдирать. Вот и вся разница. Вот это все, что добавилось.
Но я бы сказал, что это просто очень яркое выражение самого вот этого образа жизни. Образа жизни, когда любой вопрос «Подождите, а по закону разве так?», или «Подождите, а так разве можно делать?», «Погодите, но они же не могут!»… А почему, собственно, они не могут? Вообще любой разговор в России относительно того, что представитель власти чего-то не может, утратил всякий смысл за последние годы. И окончательно утратил всякий смысл за эти 2 года войны. А почему, собственно, не может? Вот всякий раз, когда вам хочется задать такой вопрос «Но ведь они же не могут», спросите у себя дальше, почему. Что, собственно, должно их остановить? Страх перед чем, опасение чего, уважение к чему, обязанность какая? Нет ни страха, ни уважения, ни обязанности – ничего.
Это и есть произвол. Абсолютный произвол во всем. Мы вспоминаем о нем и говорим о нем как о чем-то таком выдающемся, ярком тогда, когда происходит какое-то особенное судебное событие. Например, выносят приговор. В этот момент люди ахают, прижимают руки к груди и говорят: «Да как же так, как же можно? Это же совершенно невыносимо!». Но в действительности это происходит каждый день, каждую минуту, по мелочи, при каждом контакте, при любом взаимоотношении между человеком и государством в России. Потому что в целом обязанность следовать какому-нибудь порядку, подчиняться какой бы то ни было процедуре, какой бы то ни было букве какого бы то ни было закона в России утрачена.
И это прямое последствие войны. Оно гораздо более общее, гораздо более всепроникающее, чем кажется. И оно снова и снова возвращается и служит нам объяснением при самых разных ситуациях. Это касается и мобилизации, и, например, того, почему этих мобилизованных людей не возвращают обратно. А почему их должны возвращать? Потому что обязаны? Чем, перед кем, кому? Кто куда пожалуется на эту тему? Кто заставит, кто призовет к какому закону? И где, главное, та инстанция, в которой можно это сделать?
Это происходит каждый день в больших и малых ситуациях, в больших и малых конфликтах. Но мы, конечно, вспоминаем об этом, когда происходит, например, то, что произошло сегодня в Томске. Ксения Фадеева, действующий депутат, в прошлом координатор одного из штабов Алексея Навального (ей 31 год), получила сегодня 9 лет настоящей колонии по абсурдному обвинению в том, что она организовывала экстремистское сообщество.
Деятельность этого экстремистского сообщества тогда, когда она им занималась, была абсолютно законной, не существовало этого обвинения. То есть закон работает задом наперед, он работает в обратную сторону. Ее сегодня обвиняют в том, что тогда, когда она это делала, не было даже по этому самому закону… Мы сейчас не обсуждаем степень абсурдности самого этого закона, степень его противоречия с конституцией, степень его бесчеловечности, степень его безграмотности и так далее, но даже этого закона не было в то время. Эта организация, которой она занималась, не была экстремистской в тот момент, когда она была частью этой организации. Потом эта организация была закрыта, все эти штабы Навального. Кстати, отдельная история, а были ли они организацией. Каждый из этих штабов существовал по отдельности. Не существовало такого ООО «Штабы Навального». Невозможная вещь.
Ксения Фадеева, между прочим, в прошлом – что тоже очень символично, я бы сказал, – координатор движения «Голос» в Томске, то есть координатор крупнейшей общественной организации, крупнейшей гражданской инициативы в России, занятой наблюдением за выборами и попытками противостоять массовым фальсификациям на этих выборах. Очень характерно, да, очень символично перед выборами.
Вот она получила эти 9 лет. Но это же часть этой общей истории, когда некуда жаловаться и не существует арбитра. Первый раз мы вот так громко закричали на эту тему в последнее время, собственно, уже во время войны, глубоко во время войны, в декабре 2022 года, если помните, когда Яшин получил 8,5 лет по делу о военных фейках. А перед этим, кстати, было дело Горинова, который получил свои 7 лет за то, что он произнес слово «война» во время заседания муниципального собрания в ходе дискуссии, которую вел как муниципальный депутат. Уже в этом году, в апреле, Владимир Кара-Мурза получил 25 лет колонии строгого режима под лозунгом «А куда вы будете жаловаться на эту тему? Где вы собираетесь это оспаривать? Ну да, вот мы его признаем виновным в распространении фейков об армии, в сотрудничестве с нежелательной организацией и в госизмене, и присуждаем ему 25 лет строгого режима». Это было в апреле 2023 года. Куда вы будете жаловаться? В августе этого же 2023 года 19 лет по своему второму приговору получил Алексей Навальный (это уже колония особого режима) за создание экстремистского сообщества.
Куда вы будете жаловаться, где вы будете это оспаривать? Это часть абсолютно той же ситуации, которая возникает на границе, когда пограничник говорит вам: «Мне не нравится ваш паспорт». Сегодня ему не нравится ваш паспорт, завтра он приговаривает вас на этих же самых основаниях, опираясь на ту же самую безнаказанность, к 19 годам колонии. Вот тоже, я бы сказал, не новое событие, но продвинувшееся очень глубоко в течение этого 2023 года.
Важным событием также было кое-что, чего не произошло. И это непроисшествие само по себе является целым историческим фактом. Я имею в виду вот это бесконечное ожидание второй волны мобилизации. Прошел целый год, даже больше, с сентября-октября 2022 года, когда на протяжении очень короткого времени, всего нескольких недель, были мобилизованы в массовых количествах люди на фронт. С тех пор ждали этой второй волны. Второй волны этой нет. А потому что ее и не может быть, поскольку мобилизация никуда не делась. Она продолжается и продолжалась все это время латентным образом, продолжалась тем временем своим чередом.
И в этом есть две хорошие новости. Одна заключается в том, что люди, которые затеяли войну и которые убивают на этой войне людей в массовых количествах, смогли убедиться, что такого рода поступки, вот эти массовые мобилизации, создают для них чрезвычайную опасность. При том, что мы с вами недооцениваем это. Мы обычно говорим между собой, что вот люди как-то не отреагировали на это, люди это проглотили, пропустили, согласились, смирились. Но на самом деле смотрите: прошел год и никто не посмел повторить этого опыта. Потому что последствия его осознаются до сих пор.
И потому что, между прочим, тоже неплохо бы сравнить эти два известных нам факта: в общей сложности мобилизовано порядка 300 тысяч человек, а больше миллиона убежали от этой мобилизации. То есть на каждого мобилизованного было потеряно трое. Вот такая пропорция. И это к вопросу о том, как люди смирились, как они равнодушны, как они на все согласны, как они покорно суют голову в эту петлю. Да нет, не так уж и покорно, не так уж и суют. И эта пропорция, 1 к 3 – она такая довольно впечатляющая.
Если говорить о военных итогах, обычно все начинается и заканчивается тем, что вот, в 2023 году все ждали какого-то большого контрнаступления Украины, а оно не добилось тех успехов и тех целей, которых от него ожидали. Но я бы выделил другой результат. Он заключается в том, что в течение 2023 года утвердилось единственное и окончательное представление о том, как может закончиться эта война с точки зрения тех, кто ее начал. С точки зрения тех, кто поддерживает, и тех, кто сам солидарен с теми, кто разжег эту войну – с путинским режимом, с агрессивным вот этим фараонским царством, – как для них должна закончиться эта война, когда все будет хорошо?
Вот если все получится по-ихнему, это будет так. «Противник подумает, решит, что больше невозможно, и сам сдастся, согласится на наши условия, – говорят они. – Пойдет на наши переговоры». И вот эти бесконечные увещевания, бесконечный весь этот гипноз: «Да, мы готовы к переговорам, давайте же уже скорее с нами переговаривайтесь», – это, собственно, отражение того, что надежда заключается в том, что противник сам придет. Никаких предположений относительно того, что можно будет, например, одержать реальную военную победу, что можно будет в результате каких-то активных атакующих действий добиться чего-то серьезного – их больше нет. И сколько бы мы ни огорчались по поводу того, что Украине не удается освободить свою землю, не удается вернуть (пока, во всяком случае) оккупированные территории, но вся стратегия агрессора здесь заключается в том, что он возьмет измором. Что противник в какой-то момент смирится. «Не мы победим этого противника, – говорят они (точнее, не говорят они), – не мы окажемся сильнее. Нет, они в какой-то момент бросят свое сопротивление».
Вот и эту разницу почувствуйте тоже. И это тоже новость. Мы говорили много раз о том, что Россия, российская армия утратила стратегическую инициативу на этой войне. Она ее утратила. Эта инициатива к ней не вернулась до сих пор и, по всей видимости, не вернется. Но вот этот слом психологии и слом даже военной идеологии, слом самой концепции этой войны – это приобретение этого года. И это на самом деле, если говорить об успехах Украины, которая заведомо меньше, которая обороняющаяся сторона, которая страна, напрягающая все свои силы (может быть, последние свои силы) для того, чтобы противостоять агрессору – это и есть ее большой успех.
Если говорить о внешних обстоятельствах, то результатом этого года становится то, что Россия не приобрела никаких союзников, не убедила никого этой своей агрессией. Опять, есть страны, которые как-то готовы с ней смириться. Есть страны, которые даже готовы на ней заработать. Но нет стран – буквально нет ни одной, – которые бы рука об руку с Россией хотели бы эту агрессию развивать.
Вот в украинской политике, где в течение этого года появилось достаточное количество людей, которые открыто высказывают свое несогласие с линией украинской власти, с президентом Зеленским, с теми, кто определяет сегодня и внутреннюю украинскую политику, и линию Украины на этой войне, есть такой популярный аргумент: «Что же такое, что мы до такой степени зависим от Венгрии? Вот есть какая-то несчастная Венгрия, которая что-то там бойкотирует, на что-то не согласна. Президент их выступает с какими-то демагогическими заявлениями, отказывается голосовать на этих европейских больших собраниях, и вот наша Украина вся как-то с потрохами зависит от этой Венгрии. Как же так?».
Но есть обратная сторона у этой истории: Россия тоже зависит от этой Венгрии. И для России это гораздо большая неожиданность, потому что контраст гораздо больше – то, что единственным способом удержать развитие активного сопротивления оказалось как-то выкормить и поддерживать это слабое звено в европейской цепи. Они там много кого перетрогали, перепробовали, пытались это слабое звено создать в свое время из Греции, из Болгарии, из Кипра, но вот с Венгрией вроде у них получилось. Пока, во всяком случае, оно как-то работает. Хотя на самом деле складывается такое впечатление, что все это какая-то торговля, и в какой-то момент либо в Венгрии сменится власть, как это, например, произошло в Польше некоторое время тому назад, либо в какой-то момент выяснится, что Венгрии есть что заработать на этом, и на этом все ее сопротивление закончится.
Посмотрим, но пока это так. Вся вот эта невероятная имперская риторика, все бесконечные разговоры о величии и всемирно-историческом значении российской освободительной миссии – все они уперлись в то, что нужно как-то продолжать удерживать Венгрию в качестве предателя на этом европейском рынке, в этом европейском процессе. И все, вот и весь капитал. Вот и все, что наработала за это время российская дипломатия. Больше как-то ничего нет.
Ну вот, так мы постепенно обходим с вами разные военные и околовоенные события и обстоятельства. Я бы еще вернулся обратно в Россию и поговорил бы о том, что, собственно, происходит у этой власти с ее собственными сторонниками. Чем отметился этот год – тем, что кого-то из сторонников пришлось убивать, а кого-то пришлось сажать. Это тоже довольно неожиданный поворот событий, когда выяснилось, что прямую опасность для этой власти представляют люди, которые нападают на нее с другой стороны. Люди, которые недовольны этой властью, наоборот, считая действия агрессора недостаточно активными или не находя себе места среди этих действий.
Вот история с Пригожиным, хладнокровно уничтоженным. Мы с вами прекрасно понимаем, что с ним не произошло никаких несчастных случаев, что он не жонглировал сам гранатами, а речь идет о хладнокровном его устранении после того, как выяснилось, что он представляет из себя опасность. Это вещь, в общем, пожалуй, довольно неожиданная. Казалось, что диктатор нуждается в этих людях. Казалось, что он умеет поставить их себе на службу, что он умеет их приручить, умеет заткнуть ими какие-то важные дыры, как он затыкал Пригожиным и его наемным воинством дыры на фронте. Но выяснилось, что на самом деле это только последнее средство.
Я отношусь, надо сказать – чуть не сказал, с юмором, – не с юмором, а, в общем, с пренебрежением к тому, что пишут по этому поводу в последнее время крупные, в частности, американские медиа. Для меня звучат анекдотически все вот эти расследования «Нью-Йорк Таймс», которые с важным видом сообщают, что им из 4-х источников становится известно, что Пригожина убивал Патрушев.
Ну послушайте, это такая журналистская дешевка, что называется. Конечно, есть общая логика ситуации. Есть расстановка сил, которую мы хорошо понимаем на основании многих лет. Мы прекрасно понимаем, кто влиятельный, кто не влиятельный в путинском окружении. И это стоит недорогого – как-то говорить, что вот у нас есть 3 источника, или 4, или 18 источников, которые указывают на Патрушева. А еще у вас есть 6 источников, которые совершенно точно заявляют, что Путин собирается участвовать в очередных президентских выборах. Дорогого стоят эти источники? Вы долго их искали, долго их уговаривали сообщить вам эту сенсационную новость, наверное?
Вот абсолютно так же и здесь. Не нужно этого выдумывать. Совершенно очевидно, что никто не может присутствовать при разговорах между Патрушевым и Путиным, во время которых они битым словом обсуждают убийство Пригожина. Какой стыд! Ну разумеется, таких разговоров не бывает и, разумеется, при них никто не присутствует. И разумеется, никаких источников по этой части у вас нет. У вас есть общее представление о том, кто повлиял на решение. Так оно и у меня есть. И у любого человека, который более-менее добросовестно смотрит на ситуацию, есть ровно такое же представление. Зачем же вы этим торгуете, зачем вы это продаете? Это, в общем, конечно, такая дискредитация профессии.
И совершенно очевидно, что у этих политических убийств есть только один виновный, настоящий виновный – тот, кто создает этот режим, при котором это становится возможным. А уж как он оформляет эти свои решения – это абсолютно другой вопрос. Ну да, может быть, он сказал: «Хорошо бы решить эту проблему в персональном плане». Ну и понимайте как хотите. Знаете, таких историй в мировой летописи насчитываются десятки и сотни – когда диктатор роняет какую-то неопределенную фразу, и она в результате оборачивается конкретным решением.
Но нам важно понимать, что они пришли к этому моменту. К моменту, которого, в общем, мы ждали. К моменту, который с какого-то этапа этой войны стал казаться, видимо, неизбежным – что они начнут жрать своих. Ну и начали жрать своих. Не сразу. Повторю, что не с первой минуты это стало понятно. Но в какой-то момент выяснилось, что опасность исходит для них именно оттуда. И я думаю, что мы увидим этих ситуаций еще много. Я думаю, что именно этим объясняются те истерические выходки, которые время от времени внутри этой среды случаются. Потому что люди прекрасно понимают, что никто из них не застрахован, никому из них не выдана грамота на то, что он навсегда останется фаворитом этого режима. Вот, собственно, и такой сюжет.
Ну что, я все думаю, что, может быть, пора постепенно переходить, собственно, к вашим вопросам. Но есть еще две темы. Есть экономика, про которую, конечно, мы обязаны с вами поговорить – российская экономика, которая превратилась в тотально милитаризованную. Теперь уже действительно понятно абсолютно всем, и вы можете это услышать в любых разговорах западных аналитиков, прочесть в любых западных медиа, что российский ВВП надувает производство вооружений и боеприпасов и контрабанда. Вот, собственно, два обстоятельства, которые замещают собой все остальное, что потеряла, утратила российская экономика за это время.
Но штука заключается в том, что даже если представить себе, что танков будет произведено очень много, возникает вопрос: а что вы с ними будете делать потом, тогда, когда вы проиграете эту войну? И даже если какое-то количество этих танков сохранится… Предположим, что их не все сожгут – на что они пойдут у вас? Куда эта груда железа, которая в свое время подняла вам цифру ВВП? Каким образом вы заткнете ей те дыры, которые образуются в вашей экономике?
Довольно давно, еще в декабре 2018 года, 5 лет тому назад – я почему-то запомнил этот момент, он меня тогда как-то очень впечатлил, – Песков, встречаясь, по-моему, со студентами какого-то вуза (МГИМО, наверное, он обычно с ними встречается, у них там есть такая традиция), стал говорить о том, что бедность в России объясняется Великой Отечественной войной и Первой мировой войной, ну а также, конечно, развалом Советского Союза. И говорил тогда же, что вот, понимаете, победить бедность в принципе невозможно. Можно только как-то в исторической перспективе с ней бороться, как-то постепенно пытаться ее регулировать, а победить ее нельзя. Ну а то, что происходит сегодня в экономике – например, политическая обстановка в мире или доходы россиян, – они к бедности не имеют отношения. Я просто помню эту фразу. Доходы россиян, говорил он, благосостояние россиян не имеет отношения к проблеме бедности.
Это продолжается до сих пор. До сих пор во всем виновата Отечественная война, Первая мировая война, распад Советского Союза. А между прочим, с момента распада Советского Союза прошло, по моим подсчетам, больше трети уже – ну, меньше половины, но больше трети, – того времени, какое Советский Союз существовал. Он существовал сколько – 74 года. Ну, мы считаем не с 1922 года, когда формально образовался Советский Союз, давайте считать с 1917. Советская власть существовала с 1917 по 1991 год. А сколько она не существует? С 1991 по 2023. Вот вычтите одно из другого и поймете, что большой кусок прошел. Много преодолено, что называется. Но, тем не менее, по-прежнему виновато это.
И теперь оказывается, что вот эта самая историческая перспектива, о которой говорил Песков… А Песков же не сам это выдумал. Он транслирует – вот тут мы можем быть в этом совершенно уверены, – он транслирует некоторую линию, созданную российской властью, созданную российской диктатурой. Вот он говорит, что это только в исторической перспективе. Но именно историческая перспектива разрушается сегодня. Вот Первая мировая война, Вторая мировая война и распад Советского Союза учредили эту бедность, с его точки зрения, а с исторической перспективы – это уж вы.
Вот это главное, что происходит сегодня в российской экономике: она теряет свое будущее. Потому что надуть цифру при помощи производства танков и при помощи дохода компаний, которые зарабатывают на контрабанде… Их доходы вырастают в сотни, в тысячи раз. Доходы маленьких компаний, которые вчера еще ничего из себя не представляли, а сегодня зарабатывают миллионы и миллиарды на том, что ввозят микрочипы, всякую оптику, всякую тонкую механику, всякие запчасти для авиадвигателей, сырье для производства лекарств и так далее – вот это их труд вливается, так сказать, в труд республики. Это их доходы вливаются в цифры российского ВВП и поднимают его. То, что никто из российских граждан никогда не съест, никогда не наденет на себя, никогда не будет жить внутри этого. Внутри танка жить нельзя, и питаться танком нельзя, и защищаться танком от дождя тоже нельзя. Поэтому это абсолютно бессмысленно для людей, живущих в стране.
Но главное, что каждый лишний прожитый в этих обстоятельствах день, каждый лишний день существования этой экономики отодвигает Россию… Или то, что будет на территории сегодняшней России. Мы не знаем, как эта страна будет называться, мы не знаем, в каких она будет границах, но мы знаем, что что-нибудь будет. Не будет пустого места. Так вот, каждый этот лишний день отодвигает эту землю от процветания в будущем. Возможного на самом деле, если говорить о природных богатствах, если говорить о каких-то исторических традициях, о культурном багаже и так далее. У этого места на Земле много чего есть, что могло бы обеспечить его завтрашний день, но не обеспечит, потому что сегодня день за днем Россия расстается со своим будущим.
И вот эти успехи, скажем, российских финансов, то, чем похвасталась несколько дней тому назад Эльвира Набиуллина – наконец уже и она отверзла уста, чтобы сказать, грубо говоря, как отлично мы поработали, – это то, что лишает Россию будущего, удерживая сегодня ее финансы во внешне функционирующем состоянии, но абсолютно вырывая российскую экономику из мировой тенденции развития. И это тоже результат нынешнего года.
Важно еще то, что война… Вот мы говорили о том, что она не принесла России ни одного нового союзника, ни одного нового сторонника вовне. Но интересно, что она оказалась – и вот это некоторая неожиданность, – она оказалась совершенно бессмысленной с точки зрения даже какого-то внутреннего социального или политического лифта.
Вообще всегда казалось – и это была такая теория, – что война такой момент, который поднимает снизу всяких особенных людей. Энергичных, предприимчивых, храбрых по-своему, которые готовы высунуться, готовы взять на себя ответственность. Это и в армии так происходит, и в государственном строительстве так происходит: появляются новые, не знаю, министры, губернаторы, появляются какие-то новые деятели. И вот, значит, война сейчас будет таким гигантским лифтом.
Выяснилось, что война обогатила какое-то количество жуликов и мошенников – тех, кто готов зарабатывать на обходе санкций. Это да, это случилось. Но за пределами этого не случилось ничего похожего. Мы не видим никакого нового поколения людей, приведенных в большую политику войной. Мы видим каких-то странных червей. Вот этого Дупу, Жопу, Гупу… Вот этот человек, который возглавил избирательный штаб Путина. Вот такого рода люди есть. Это люди, которые возросли на оккупационных режимах. Единственными их достоинствами являются их свирепость, их жестокость и их готовность исполнять чужие приказы, не задумываясь об их последствиях, не задумываясь ни о собственном будущем, ни о жизнях тех людей, которые живут рядом с ними и которые были, казалось бы, их соседями на протяжении всей их жизни.
Вот и все. Это все, что мы видим – появление вот этих, грубо говоря, моторол. Ну, Моторолы нет в живых, слава богу, но разные другие моторолки оттуда лезут. Ну вот, собственно, это и все достояние. Ни одной реально яркой и важной в государственном масштабе фигуры мы не видим. Опереться можно только на тех же старых негодяев. На тех же людей, которые и были столпами этого режима – какие-нибудь Ротенберги, Хуснуллин, который отстраивает разбомбленные города или, во всяком случае, какие-то витрины этих разбомбленных городов, чтобы можно было пару кварталов показать по телевизору, или привезти туда какую-нибудь столичную шишку, а то и в особых случаях на фоне их сфотографировать Путина. Вот, собственно, и все.
И то некоторые еще и сбежали. А где Сечин, например? Есть какое-то количество людей, которые тихонько растворились, и мы даже ничего не знаем о них. Куда делся Сечин, куда делся Аликперов, еще какие-то куда делись? Выяснилось, что им даже и поручить во время этой войны ничего нельзя. А тем более новых – откуда их взять? Их нет. Никакого лифта не случилось. Нет никакого потока молодых сильных политиков, сторонников режима, которые на этой войне как-то проявили себя, поднялись как-то, взяли на себя ответственность и так далее. Где они, вы их видите? Нет.
И в этом смысле война оказалась совершенно бесплодной. И в этом смысле, что важно, она убивает перспективу. Потому что на этом месте образуется дырка. Это те люди, которые в случае нормального развития страны, в случае естественной ее эволюции могли бы вырасти, образоваться за это время, чтобы завтра принять на себя ответственность и оказаться теми, кто, собственно, этой страной управляет. Они не образовались. Они ниоткуда не взялись. И эта дырка останется. Так же точно, как останется демографическая дырка, так же останется и кадрово-политическая дырка. Эти тоже не родились. И это тоже результат 2023 года.
Два внешних события, суперважных для всего того, что мы обсуждаем, и после этого я перейду уже совсем к вашим вопросам. Война в Израиле – это второй фронт войны между цивилизацией и варварством. Первый фронт, как я убежден – это фронт российско-украинской войны, а второй вот там – между Израилем, ХАМАСом и союзниками ХАМАСа в агрессивной антиизраильской коалиции. Я трактую это именно так: это не региональный конфликт, это не межнациональный конфликт, это не межрелигиозный конфликт – это цивилизационный конфликт. Это цивилизация и варвары, противостоящие между собой и оказавшиеся на одном куске земли. И действительно на этом куске земли останутся или одни, или другие.
Для нас с вами это само по себе важно – то, что цивилизация испытывается на прочность в некой точке мира, вот в этой в данном случае. Но, конечно, еще речь идет о том, что это отвлекает прямое внимание от событий на российско-украинском фронте. Это отвлекает силы, это отвлекает деньги, это отвлекает ресурсы – буквально военные ресурсы. Оказалось, что мир, который всегда был таким милитаризированным, которые производил столько всякого смертоносного железа, как выясняется, напроизводил его не так уж и много. И чуть что, оказывается, что оно кончается. Этого не хватает, того. Снарядов мало, самолетов не хватает, танки негде взять и прочее. А уж со всякими современными ракетными системами – они вообще оказались в большом дефиците.
Конечно, все это отвлекает. Конечно, все это создает ненужные развилки. И у меня нет никаких сомнений, что путинский режим приложил свою руку к тому, чтобы обострение этой войны между цивилизацией и варварством произошло именно сейчас – тогда, когда им это нужно, тогда, когда им это выгодно. Я не верю в такие совпадения. Я читаю о том, как развивались контакты между российским руководством, окружением фараона и лидерами самых страшных, варварских террористических группировок Ближнего Востока, и мы видим, что эти контакты развивались хорошо, многообещающе. Так что это вещь для нас совершенно очевидная.
И второе – это американская ситуация и предстоящие американские выборы. Сейчас в Штатах развивается постепенно несколько судебных историй, связанных с обвинениями Трампа в том, что он был инициатором мятежа и в соответствии с американской конституцией не может больше претендовать на президентский пост, поскольку в событиях января 2021 года он сыграл ключевую роль как тот, кто поддержал и во многом организовал этот мятеж, нападение на Конгресс и так далее.
Вот есть уже, как я понимаю, два штата, верховные суды которых, этих штатов, приняли решение о том, что на территории этих штатов Трамп не может принимать участие в выборах. И вполне вероятно, что будут еще такие штаты. И вполне вероятно, что дальше это все примет некоторый общефедеральный американский характер. Все ждут того, что в эту ситуацию вмешается Верховный Суд Соединенных Штатов. Сначала ему нужно рассмотреть апелляцию трамповских адвокатов, а потом, по всей видимости, он будет рассматривать это дело по существу.
И здесь возникает очень такое, я бы сказал, двойственное ощущение. С одной стороны, было бы справедливо, если бы человек, который действительно организовал этот мятеж, был бы за него наказан. Но с другой стороны, нельзя не прислушаться к тем, кто говорят: «Трамп должен быть побежден на выборах, а не в зале судебного заседания. Устранение человека, Трампа, из американской политики не устраняет проблему Трампа из американской политики, потому что проблема заключается не в нем, а в людях, которые готовы за него проголосовать».
И вот здесь я вспоминаю буквально историческую, провидческую статью замечательного американского журналиста Дэвида Ремника, которую он опубликовал буквально в ночь или на утро после выборов, когда впервые победил Трамп в ноябре 2016 года. Тогда он, собственно, и говорил об этом – о том, что ужас заключается не в Трампе, а в том, что есть люди, которые попались на его риторику, которые пошли за ним и которые пожертвовали ценностями американского общества, американской истории, американского государства, польстившись на вот эту криминальную дешевку, которую предложил им Трамп. И это тоже абсолютно верное, на мой взгляд, представление. Это не снимет проблемы.
Почему это важно? И вот, собственно, среди вопросов, которые я получаю, которые приходят ко мне в мой telegram-канал «Пархомбюро», есть, конечно, вопросы об этом: как это повлияет? Как повлияют выборы на перспективу украинского сопротивления, как это повлияет в конечном итоге на позицию Европы, как это повлияет на ход войны, как это повлияет на ситуацию в России?
Я бы на это ответил так. Любые выборы, любой результат выборов с появлением во главе Соединенных Штатов разумного кандидата приведет к более-менее одному и тому же результату. Политическая логика такова, что Соединенным Штатам нужно поддерживать Украину, нужно сопротивляться российской агрессии, нужно объединяться с Европой для сопротивления варварству и в Израиле, и на российско-украинском фронте. Что может привести к тяжелым последствиям, это воцарение хаоса. И только с этой точки зрения стоит оценивать то, что происходит на пути к выборам в Соединенных Штатов: это увеличивает или уменьшает риск хаоса. Совершенно очевидно, что Трамп увеличивает. Появление там Трампа, да, увеличивает риск хаоса.
И именно с этим связаны все расчеты и все надежды российского фараона и его окружения. Именно этого они ждут от американских выборов и именно об этом они мечтают на американских выборах. Не потому, что Трамп им хорош. Не потому, что они надеются с ним о чем-нибудь договориться – они и в прошлый раз не договорились. Не потому, что они надеются от него что-нибудь такое получить – они и в прошлый раз от него ничего не получили. Они надеялись его обдурить – не обдурили. Но они получили от него в прошлый раз и получат в этот колоссальный подарок – хаос, идиотизм. Трамп несет с собой идиотизм в политику. И это и есть главная надежда.
А все остальные варианты – они так или иначе являются разумными. Вот сейчас там заговорили о том, что начала как-то неплохо выглядеть в качестве кандидата от республиканцев такая Никки Хейли. Действительно очень интересная женщина с очень интересной судьбой. Она была представителем Соединенных Штатов в ООН достаточно долго и как-то запомнилась вполне хорошо на этом посту. Ну да, такое впечатление – опять, поверхностно глядя, я совсем не большой специалист, – что она могла бы вполне быть неплохим кандидатом на этих выборах. Но в любом случае от нее не веет безумием. Ни от нее, пожалуй, ни от какого-то другого кандидата ни с одной, ни с другой стороны. В интересующем нас смысле. Ну да, наверное, для людей, которые живут в Соединенных Штатах, там как-то очень много разницы: что будет происходить с американскими страховками, что будет происходить с иммиграционной политикой, что будет происходить с финансово-кредитной политикой, что будет происходить с ипотекой, что будет происходить с базовой банковской ставкой, с тем, сем… Очень много всяких деталей. Американская внутренняя политика очень сложная, очень тонко настроенная и сложно устроенная. Но для нас с вами важно вот это общее обстоятельство: сколько там будет безумия. С Трампом много. Без Трампа гораздо меньше. Вот, собственно, и весь ответ.
Пойдемте по вопросам. Иду прямо подряд, без глупостей. «Сегодняшний обстрел Украины – это ответка за БДК или новогодний подарок больных людей?». Новогодний подарок больных людей. Это устрашение. Им важно создать в Украине атмосферу отчаяния. Они пытаются ее создавать вот таким способом. Никакого другого у них нет. На фронте создать эту атмосферу отчаяния им не удается – можно бомбить мирные города. Тогда люди будут рыдать, люди будут молиться, люди будут кричать от боли и от потерь. А это то, что, как им кажется, поможет им сломать Украину. Вот они ломают ее таким способом. Больные они люди? Ну да, в любом безумии есть своя логика. В их безумии тоже есть.
«Когда же прилетят в Украину хваленые F-16?». Судя по всему, уже прилетели, я так понимаю. Во всяком случае, никто нам с вами, Георгий (Математик Георгий подписал этот вопрос), заранее про это ничего не расскажет. Мы с вами узнаем о том, что они прилетели, тогда, когда они будут уже там.
По некоторым сведениям, да, уже там. Первый экземпляры уже там находятся. Есть даже энтузиасты, которые рассказывают, что вот этот знаменитый удар по феодосийскому порту, где находился десантный корабль «Новочеркасск», был с использованием этой авиации. Не думаю. Я думаю, что для этого F-16 не нужны. Нужны были ракеты Storm Shadow, но это все было.
Но сегодня на самом деле уже понятно, что отдельными несколькими, или несколькими десятками, или парой эскадрилий этих самых самолетов F-16 ситуацию переломить невозможно. Совершенно ясно, что поставки должны переходить в какой-то совсем другой масштаб, на какой-то совсем другой уровень. Они должны быть высокотехнологичными и они должны быть скоростными, быстрыми. Потому что главная проблема с этими F-16 заключается в том, что про них слишком долго разговаривали. За это время можно 40 раз подготовиться к их появлению и нейтрализовать их появление. Так больше невозможно.
«Почему Украина не бомбит Москву?». Ну послушайте, давайте спросим про это у украинского командования. Возможности атаковать Москву дронами у них есть – и Москву, и любой другой российский город. Как мы видим, они достают абсолютно куда угодно. Значит, не считают нужным. Значит, считают нужным сосредоточиться на каких-то более важных для непосредственных военных действий объектах.
«Все говорят о выплате Украине после войны репараций. Можно ли подробнее, как на простых людях это отразится?», спрашивает Фекла Башмакова. Фекла, как бы вас ни звали на самом деле – так это уже отразилось. Это то самое, про что я говорил некоторое время тому назад. Это отразилось тем, что Россия теряет и, в общем, уже потеряла свое будущее. И отставание ее будет с каждым днем увеличиваться. Мир будет уходить вперед, а Россия будет оставаться сзади.
И я думаю, что на этом фоне конкретные потери каких-то сумм денег, которые будут извлечены из российского оборота, из российского бюджета, из российского золотовалютного запаса и так далее – это абсолютно ничто, это комариный укус по сравнению с тем колоссальным ущербом, который сегодня, сейчас, на ваших глазах, дорогая Фекла, наносит России ее диктатор, который остановил развитие российской экономики, прекратил развитие российской науки… По существу, российская наука существует сегодня только постольку, поскольку она просочилась за пределы России. Какое-то количество людей сумели сохранить возможность заниматься наукой, находясь за пределами Российской Федерации. Вот и вся история. Этот удар, этот ущерб больше любых репараций, любых контрибуций.
Андрей Миронов спрашивает меня, являюсь ли я счастливым человеком. Нет, конечно. А как можно являться счастливым человеком, когда у меня в жизни происходит война? Она же у меня происходит. Это я живу в военное время, это не где-то там. Каким образом я могу быть счастлив во время войны? Это невозможно.
«Нападение ХАМАСа на Израиль в день рождения Путина – это подарок, как и убийство Политковской, в день рождения фараона?». Ну, нельзя исключать и этого. Никаких оснований, никаких доказательств этого, разумеется, у меня нет, я не буду ничего выдумывать на этот счет, но убийство Политковской, по всей видимости, да, действительно было подарком Путину. А здесь – бог его знает. Может быть, тот, кто договаривался с ХАМАС о том, что они начнут свою атаку – не сам ХАМАС, а кто-то, кто договаривался с ними, – может быть, он об этом и думал. Люди, которые представляли Россию в этом разговоре, вполне могли подумать о том, что надо сделать фараону подарок. Не думаю, что сами какие-нибудь хамасовские лидеры про это вспоминают и сами как-то рассчитывают. Но для меня это скорее доказательство того, что там реально было присутствие каких-то российских людей – наемников, советников, разведчиков, каких-то резидентов. Тогда это возможно.
«Почему про Евгения Пригожина все так быстро забыли?». Ну, во-первых, не все. Кто-то про него продолжает помнить. А во-вторых, собственно, а почему надо про него как-то…? Он что, какая-то историческая фигура, что ли? Он уголовник, убийца, вор, насильник, садист. В принципе, он сам по себе не заслуживает никакой особенной исторической памяти. Эпизод, связанный с ним, когда российская диктатура вынуждена была устранять одного из своих слуг вот таким способом – это важная вещь, и про это как раз никто не забыл. Это ровно стоит в одном ряду с разнообразными преступлениями, с разнообразными заговорами, с какими-то дикими выходками путинского режима. Все про это очень хорошо помнят. Про этот уничтоженный самолет вместе с людьми в нем внутри. Помнят про то, как российский режим продемонстрировал свою слабость в момент этого нелепого недомятежа. Про это все помнят, а про самого Пригожина – не знаю, чем быстрее про него забудут, тем лучше. Ну да, убийц вообще обычно люди стараются забыть.
«Почему это экономика разваливается? Россия будет сотрудничать с Китаем и Индией. Это, на секундочку, большая часть мира». Ну, сотрудничать будет. Вопрос в том, в каком качестве она будет сотрудничать, какую роль в этом сотрудничестве она будет исполнять – роль высокотехнологичного партнера, поставщика новых открытий, новых производств, или роль коровы. Вот корова тоже сотрудничает с человеком. И кролик сотрудничает с человеком, потому что кроличье мясо является высокобелковым легкоусваиваемым продуктом. Кролик сотрудничает? Сотрудничает. Когда тушка его лежит на прилавке, он сотрудничает. И корова сотрудничает, и курица сотрудничает тем, что несет яйца. Как-то вот бывают такие курицы, которые, говорят, несут больше 365 яиц в год, то есть больше, чем одно яйцо в день. Вот как они сотрудничают с человеком.
Такое сотрудничество, несомненно, будет. Именно потому, что на месте России что-то же будет существовать. Россия же не может остаться пустым местом. Поэтому как-то будет сотрудничать. Своим лесом, своей пресной водой – чем дальше, тем более важный это ресурс. Своим топливом. Своими людьми, если нужно. Надо будет эксплуатировать людей – будут эксплуатировать людей. Вот сейчас майки и трусы как-то шьют в Камбодже и в Бангладеш – может быть, завтра будут шить в Тверской и Кировской области. Может быть, и так. Вот, будет сотрудничать для китайских и индийских компаний. Будут сидеть пошивать. Несложная вещь.
Мой друг Кирилл Денисов спрашивает у меня, как дела у «Редколлегии», «Диссернета» и у «Последнего адреса». Ну, это уже мои собственные итоги этого года. Это три гражданских проекта, три инициативы, в которых я участвую. Очень мало в последнее время участвую в работе «Диссернета», к сожалению, потому что работа эта вся происходит внутри России, а я не внутри России. Ну, разве что какую-то техническую помощь иногда как-то стараюсь оказывать моим друзьям и коллегам оттуда, и наблюдаю за тем, как они продолжают эту работу.
Это замечательный важный проект, который совсем не ограничивается тем, что там кто-то охотится на чьи-то ворованные диссертации, хотя это тоже иногда бывает важно. Это в целом история о том, как в России разворачивается криминальная система отношений, проникает повсюду. Проникает в том числе и в образование, и в здравоохранение, например, в медицину. Это очень важная часть работы «Диссернета» – то, что связано с медициной и с разного рода медицинскими фальсификациями, с фальсификациями медицинских исследований, клинических исследований и так далее.
Могу сказать вам, что «Диссернет» жив. Он работает, он функционирует. Его сайт, который, разумеется, заблокирован Роскомнадзором, тем не менее, вы можете видеть, воспользовавшись VPN. Там публикуется много интересной информации по-прежнему.
«Последний адрес», исторический проект, который увековечивает память жертв политических репрессий, находится в очень тяжелом положении, потому что – я много раз говорил про это, – всякая дрянь нападает на него. Люди, которые не смели разинуть рта, как-то решили, что сейчас их момент, когда они могут продемонстрировать свой агрессивный взгляд на мир, свою жестокость, свою бесчеловечность. Они лезут, они множат акты вандализма и в Москве, и в Петербурге.
Навстречу им поднимается сопротивление людей, что меня, конечно, очень радует. Люди не хотят отдавать эту память, не хотят позволять подонкам ее осквернять, топтать. И мы видим эти знаки «Последнего адреса», которые возвращаются. Люди их возвращают на место. Иногда делают какие-то просто картонные, иногда какие-то макеты, иногда вывешивают какие-то плакатики на этом месте. Иногда просят сотрудников «Последнего адреса», чтобы они восстановили настоящие знаки, и их восстанавливают. Тем временем устанавливают новые. Почти каждое воскресенье появляется новый адрес, новые имена.
Так что все развивается, проект живет. Ему очень трудно. Ему очень трудно, например, и в смысле финансов тоже, потому что «Последний адрес» жил за счет пожертвований граждан и разных фондов, которые ему сочувствовали. Часть этих фондов прекратили свою работу. Деньги в «Диссернете»… Прошу прощения, в «Последнем адресе». Деньги в «Последнем адресе» только российские (в «Диссернете», кстати тоже). «Последний адрес» всегда сотрудничал с разного рода российскими фондами. Какие-то из них перестали работать, какие-то из них испугались, какие-то из них просто все прокляли и заявили о том, что они не будут больше вкладывать ни копейки ни во что российское. Поэтому нам очень нужна помощь – в России, я подчеркиваю, в данном случае в России, – тех, кто сочувствует делу «Последнего адреса». Зайдите, пожалуйста, на сайт «Последнего адреса». Он работает, он никем не заблокирован, не закрыт. «Последний адрес» никакой не иностранный агент, и как-то нет никаких поводов его объявлять иностранным агентом. Зайдите, найдите страницу «Помощь» и помогите. Это важная вещь.
«Редколлегия» – это сообщество журналистов, независимых журналистов. Многие из них уехали из России и работают за рубежом, что называется, в изгнании. Продолжают писать, продолжают снимать. Вы видите их работу и в YouTube, и в разных соцсетях, и на разных сайтах. «Редколлегия» превратилась не просто в премию… Потому что первоначально это была независимая премия для лучших журналистских работ, которая вручается с 2016 года – уже довольно давно это происходит. И вручается каждый месяц – не каждый год, а каждый месяц. Но в последнее время, в последние годы «Редколлегия» стала таким способом объединить людей. «Редколлегия» организует всякие конференции, семинары, воркшопы, учебы, стипендии и прочее. Мы очень стараемся, чтобы люди, которые работают в России, тоже принимали участие в этой работе, чтобы не существовало никакого разрыва между теми, кто уехал, и теми, кто остался. И основной темой обсуждений журналистов «Редколлегии» является сохранение контакта с российской аудиторией, чтобы журналисты продолжали понимать своего читателя, своего зрителя, чувствовать его, и могли писать на те темы, которые людям действительно важны.
Так что все три проекта работают – и «Диссернет», и «Последний адрес», и «Редколлегия». Я очень стараюсь как-то вкладывать в это свои силы и участвовать так или иначе по-разному в этих трех проектах. И надеюсь, что вы поможете им существовать дальше. Особенно «Последнему адресу», который в вас очень нуждается.
Вот, мне кажется, что мы прошли по всему этому большому кругу. Сейчас я загляну еще раз, что у нас. «Пархоменко, – спрашивает у меня какой-то Иван Иванов, который трусит написать свое настоящее имя (ну, эти люди обычно довольно трусливые). – ты веришь в свои слова, что Украина победит Россию?». Иван, во-первых, тыкать мне не нужно. Это плохая манера. Спросите у мамы или у бабушки, они вам объяснят, почему это нехорошо. А верю я в то, что мир победит варварство. Россия сегодня сосредоточие варварства, зла, жестокости, бесчеловечности и подлости. Вот то, что произошло сегодня, вот этот предновогодний «подарок» – это еще один акт подлости. Ты, Иван Иванов – вы, иваны ивановы, должны отдавать себе в этом отчет.
Я верю в то, что мир справится с этим. Человечество справится с этой болезнью, которая развилась на его, человечества, теле. Вот в это я верю. Украина оказалась тем местом, где это происходит. Украинцы оказались теми людьми, которые первыми приняли на себя самый жестокий удар варварства и которые собою, своей страной, своими домами, своими семьями, своими телами, своими жизнями защищают цивилизацию от варвара сегодня. Вот так я отношусь к Украине. И поэтому я надеюсь, что мир с российским злом справится. Вот такой у меня будет ответ.
«Бабушка рассказала, что при Сталине таких садили, которые сегодня как Пархоменко размышляют, западники». Ну что тебе сказать, дорогой друг? Что вам сказать? Бабушка ваша была не в курсе.
«Сотрудничать с Индией Россия будет через Иран». Ну, как распорядятся, так и будет сотрудничать. Проблема же в том, что не Россия будет решать, с кем и как она будет сотрудничать. Находясь в том положении, в которое ее загоняет путинская диктатура, не Россия будет принимать эти решения. Не Россия будет выбирать. Как ей скажут сотрудничать, как корове скажут раздвинуть ноги и выпятить вымя, чтобы удобнее было ее доить, так и раздвинет и выпятит. Через Иран, так через Иран.
Ну ладно, давайте на этом месте остановимся. Спасибо вам большое! Спасибо, что вы были со мной на протяжении всего этого года и на протяжении этого стрима. Не знаю, как будет развиваться мой канал в будущем году. Может быть, будут какие-то новые формы, может быть, будут какие-нибудь новые жанры. Посмотрим. Надеюсь предложить вам всякие новости и надеюсь вас чем-нибудь удивить наконец. Но в любом случае я думаю, что мы с вами не расстанемся. В любом случае я буду продолжать говорить то, что я думаю, отвечать на ваши вопросы и ждать от вас этих вопросов. Потому что, по-моему, это самое интересное. По-моему, нет ничего важнее, чем чувствовать, что интересно вам, и стараться этому интересному соответствовать. Ну вот, будьте здоровы, счастливо, пока! С Новым годом!