«Россия в судах» с Сергеем Смирновым: Дело петрашевцев
Представляете, как драматически было обставлено наказание для той самой молодежи, которая читала запрещенные книги и симпатизировала событиям в Европе? Приговоренные к смерти ждут приказа стрелять. Они прощаются друг с другом, последние минуты жизни… И в самый последний момент посланник от Николая…
Подписаться на канал Сергея Смирнова
Поддержать канал Сергея Смирнова
С. СМИРНОВ: Всем привет! Это Сергей Смирнов, новое историческое видео. Всем, кто не посмотрел первое видео, обязательно рекомендую его посмотреть — про декабристов. Очень важный момент. Дело в том, что политические дела в России связаны. Мы сегодня будем не один раз говорить о деле декабристов. Там много героев, которые у нас есть в прошлом ролике, так или иначе фигурируют в новом. Царь в конце концов, тот же, Николай I, и о нем сегодня тоже подробно поговорим. Так что для понимания сегодняшней серии все-таки обязательно посмотрите серию про декабристов, ну и подписывайтесь на канал.
Николай I, как мы уже выяснили в прошлом ролике, приходит к власти на волне подавления восстания декабристов. Создает такое большое политическое дело: кого-то он осудил, кого-то отправил на каторгу… Кого-то, кстати, помиловал, потому что много людей проходили по этому делу. Но важно: Николай понимает, что все дворяне, все молодые люди только и делают, что обсуждают конституцию, изменения. Весь свой срок — а он правит, между прочим, больше 30 лет, — Николай уверен, что молодежь только и занята заговорами, разговорами про конституцию, поэтому надо максимально все контролировать, за всем следить. В том числе даже за длиной бакенбард. Не дай бог, они покороче или подлиннее — это верный путь к конституционным изменениям. Несмотря на разгром декабристов, Николай не был уверен, что вообще со всеми вольнодумцами покончено. А вдруг они где-то еще собираются и что-то там обсуждают? Конституцию, права человека — какие-то такие довольно сомнительные вещи.
Лучшее слово, которое обозначает атмосферу во время правления Николая I — это такая духота. Очень душно. Подтверждением этой духоты служит официальная теория: самодержавие, православие, народность. Такая вот апологетика самодержавия — что царь прекрасный, Россия прекрасна, народ с царем. Тот самый народ, который во время восстания декабристов на самом деле поддерживал солдат, вдруг становится хорошим и прекрасным.
Мало того, в период Николая сразу несколько эпох. В 30-х еще было туда-сюда. То есть Пушкин то в ссылке, то приближается. В 30-х дышать было получше. А дальше 40-е и особенно 50-е — это прямо совсем тяжелое время. Мы с вами поговорим про последние годы правления Николая — «мрачное семилетие». Самые последние годы и самые настоящие репрессии.
Но со временем все равно же общество развивается. На Западе реально активная общественная жизнь, и в целом абсолютно изолировать Россию получается с большим трудом. В любом случае есть определенная общественная дискуссия — никуда от нее не деться. Самый известный пример общественной дискуссии в России — это спор западников и славянофилов. Он очень простой: западники говорят, что Петр I был прав, что Россия пошла по пути Запада, и она должна дальше развиваться по пути Запада. Славянофилы, напротив, нападают на Петра, на все это европейское «окно» и говорят, что раньше было прекрасно: замечательный народ, прекрасные люди в бородах так всех любили — надо вернуться к этому светлому времени. Такой абсолютно теоретический спор идет про историю. Но этот спор все равно привлекает внимание царя, и даже на славянофилов определенные репрессии: кого-то держат в тюрьме, кого-то проверяет тайная полиция. Даже вот эти ничтожные исторические споры все равно вызывают такую нервную реакцию власти. Это такое классическое поведение при Николае I.
Давайте теперь поговорим о тех ведомствах, которые занимались потенциальными политическими преступниками. Начнем с простого. Как я уже говорил, во время суда по делу декабристов Николай создает специальный орган — Следственный комитет. Тот самый Следственный комитет, который, я думаю, сейчас вполне себе гордится старыми своими предшественниками в лице Бенкендорфа. В реальности же при Николае Следственный комитет, тот самый, превратился в Третье охранное отделение, де факто более похожее на ФСБ, нежели на Следственный комитет. Именно они надзирают за всеми потенциальными политическими преступниками, смотрят за цензурой, работают с Александром Пушкиным и другими деятелями богемы. То есть они такая главная политическая полиция при Николае I.
Но раньше политическими преступниками занималось другое ведомство — МВД. У МВД отнимают важную часть их работы, а это неприятно. Почему? Да потому что МВД-то дальше должно работать. У них куча других дел, в том числе на стыке политических. К примеру, МВД надзирает за старообрядцами. Старообрядцы — это такие люди, которые в XIX веке очень волновали власть. Против них репрессии. Мало того, старообрядцы пытаются создавать структуры за пределами Российской империи. То есть крайне неприятные потенциально противники, и МВД занимается именно старообрядцами. У них отняли самое главное, что у них было — политические функции, и они создают, но секретно, эти функции по факту. То есть реально при МВД существует группа помощников, которые помогают главе ведомства заниматься политическими делами, но просто это особо не афишируют.
А еще МВД дико прогрессивное ведомство, особенно в 40-х. Ну представьте себе: именно в МВД работает до поры до времени Александр Герцен — тот самый, который потом из Лондона становится главным оппозиционером, то ли Березовским, то ли Ходорковским. На самом деле ни тем, ни другим, а очень важным деятелем российской оппозиции и, наверное, первым по-настоящему большим политическим оппонентом действующей в Петербурге власти. В МВД идет работать будущий великий писатель Иван Тургенев.
Это крутое прогрессивное ведомство, особенно когда его возглавляет Лев Перовский, министр с начала 40-х годов. Казалось бы, откуда Николаю взять министра внутренних дел? Какая же у него должна быть биография? Наверняка какая-то героическая, без всяких черных или серых пятен. Как бы не так. Лев Перовский, глава МВД — бывший (удивительная вещь!) декабрист. Представляете себе: человек состоял в декабристской организации, в «Союзе благоденствия», да не один, а со своими братьями, по нему было расследование…
Это к вопросу о том, кто был декабристами и что из себя представляли декабристы: даже министра внутренних дел другого Николай не может найти — берет из бывших декабристов. Льву Перовскому в свое время помог его брат Василий избежать ответственности. Дело в том, что Василий во время всех событий на Сенатской площади адъютант Николая и очень ему помогает. И поэтому вся семья Перовских не просто нетронута, а в фаворе.
Лев Перовский — прогрессивный министр. Он готовит какие-то проекты по отмене крепостного права. Не очень хочу сильно уходить в сторону, но мне кажется, главным занятием во время правления Николая было создание секретных комитетов по отмене крепостного права. Они создавались, они все обсуждали, но крепостное право не отменяли. Так и Лев Перовский много раз предлагал в том или ином виде это крепостное право отменить, когда возглавлял и МВД, и Министерство уделов. Но как-то не получается никак отменить крепостное право, что-то мешает. Видимо, климат другой, и никак не получалось при Николае в этом климате отменить крепостное право. Никак не получалось.
Важно рассказать, кто был помощниками министра Льва Перовского. Одного из них вы очень хорошо знаете еще по детству — я уверен, не сомневаюсь. Владимир Даль — тот самый Даль из словаря. Он работает в МВД и он помощник. Он вообще-то занимается политическими делами. Представляете: вроде как «Русский словарь», все другие исследования — может быть, у него не было никаких черных пятен? Тоже были. Его тоже вызывали в Третье охранное отделение и беседовали о том, какие он не очень хорошие книжки выпускает. И ничего, помощник министра внутренних дел.
Второй персонаж нас интересует гораздо больше — Иван Липранди. Запомните это имя. Он становится главным создателем «дела петрашевцев». Само происхождение Ивана Липранди очень крутое. Он потомок мавров из Испании, переехавших в Италию, а из Италии переехавших в Россию. Русский патриот, классический — других слов нет. Я немножко иронизирую, но в реальности Иван Липранди, во-первых, считает себя русским, во-вторых, он очень храбро сражается в начале XIX века во всех вот этих конфликтах, которые были — Отечественная война, потом взятие Парижа. Делает себе стремительно карьеру. И очень важная деталь: Липранди — один из тех людей, которые в Париже следили за общественным порядком, и там он знакомится с методами знаменитого создателя французского уголовного розыска Видока.
Вокруг Ивана Липранди было очень много разных историй, но мы даже не уверены, что он изначально был таким разведчиком, человеком, который создает русский уголовный розыск, занимается политическими делами. Почему? Он был очень вспыльчивым и очень любил дуэли. Это в Российской империи не очень поощрялось и мешало карьере. Однажды он вызвал на дуэль на шпагах лучшего фехтовальщика шведской армии и два месяца тренируется, только чтобы его победить. Но карьере это мешает, и в какой-то момент Липранди сослан далеко из столицы в глухую Бессарабию. И надо же, что именно в это время там же находится Александр Сергеевич Пушкин. И тот самый Липранди, наш герой сегодняшнего рассказа, пишет о Пушкине воспоминания. Они прямо сильно дружат, переписываются.
Вообще очень странная тема: провинциальный Кишинев неожиданно оказывается центром определенной общественной движухи. Именно в Бессарабии развернута армия генерала Орлова, и при ней декабристские общества действуют настолько открыто, что удивляешься. Мало того, именно в Кишиневе был арестован, так сказать, первый декабрист в истории — Раевский. Он был задержан в 1822 году за декабризм, за 3 года до восстания декабристов. Почему? Сам генерал Орлов потом рассказывал, что Раевский как-то очень неумеренно употреблял пунш и после этого приходил в такое состояние, что даже при Александре I, когда за разговоры и пустую болтовню вообще-то никого особо не наказывали, даже тогда он говорил такое, что его разжаловали и в итоге отправили в ссылку. Он был таким предтечей декабристов — Раевский. И он был в том самом Кишиневе, где и служит Липранди. Вот эти кишиневские вольности, где солдат учат грамоте… Причем Раевский учил их не просто грамоте, а правильно писать слово «Брут», «конституция» и другие не очень хорошие слова с точки зрения власти. В итоге с этой вольницей было покончено.
Что делал Липранди в Кишиневе? То ли он участвует в этих кружках — а многие говорят, что он был прямо участником и примерно то же самое говорит, — то ли за ним присматривал, не совсем понятно. Но карьера Липранди дальше развивается отнюдь не идеально. Какие-то места он находит, но резко она не взлетает. Он то в Турции, то в Польше. Он знает с десяток языков, но по-настоящему главное назначение он получает в качестве помощника министра Льва Перовского.
Нам очень важен контекст, когда же случился вот этот самый процесс по телу петрашевцев и что же его окружает. Тут ответ очень простой и понятный. Петрашевцев задержали в 1849 году, а 1848 год — это год тотальных революций в Европе, того самого страшного ужаса для Николая, для всей самодержавной России и вообще для всех монархических режимов. Реально полыхает вся Европа. Есть знаменитая фраза, когда Николай входит и говорит: «Господа офицеры, седлайте коней, во Франции революция».
На Францию Николаю было в целом наплевать, а вот на распространение революционных идей не плевать. Николай помогает любым монархическим режимам. Мне кажется, особенное внимание стоит уделить подавлению революции в Валахии и Молдавии — Приднестровье современное и Молдавия. Там Николай I помогает своему врагу, турецкому султану. Представляете себе, он просто подавляет революционное восстание и отдает эти земли турецкому султану, с которым через 5 лет будет воевать. Но до этого лучше уж монарх-враг у власти, нежели какие-то революционеры. Это главная идея Николая.
Но кто же стоит за всеми этими революционными событиями в Европе? Ну не народ же, правда? Наверняка это какие-то могущественные заговорщики, и за революциями в Европе наверняка стоят страны Запада. Кто, кроме стран Запада, может стоять за революциями вообще? Точно так же мыслит и Николай. Значит, нужно искать заговорщиков. Если в Европе этих заговорщиков полно, что вся Европа в огне, то наверняка в России тоже есть заговорщики. Просто их плохо ищут. Людей-то много, общественные проблемы они обсуждают — значит, наверняка есть заговорщики. А если есть заговорщики, то что надо с заговорщиками сделать? Правильно, их найти.
То есть понятно, какая задача поставлена Николаем I: нужны какие-то люди, которые могут быть заговорщиками и которые обсуждают революцию. А это вообще-то не очень большая проблема. Дело в том, что в Петербурге на фоне всех этих волнений в Европе запрещают кучу книг. Мне кажется, там половину всей литературы политической просто запрещают, потому что они начитаются своих книг и ходят на митинги. Так примерно решил и Николай I и просто массу книг запретил. Особенно вредные были, конечно же, социалистические книги, в которых проповедуются идеи равенства, братства и всего прочего. Но как-то так вышло, что вообще-то в Петербурге довольно много любителей такой запрещенной литературы, потому что они годами ее покупали и все нормально, и вдруг раз — все исчезает с прилавков. А люди привыкли читать, обмениваться мнениями.
И тут мы подходим к фигуре человека, который был большим любителем не только чтения, но и обсуждения книг — к Михаилу Петрашевскому. Он был главным заговорщиком, который должен был Россию бросить в объятия революции. Ну, по крайней мере, по версии следствия. И чем же таким страшным занимается Петрашевский, и кто он такой?
Вообще-то он был человеком странноватым. К примеру, он ходил в халате. Ну да, вы поняли: в халате человек ходит в середине XIX века. Это не ОК. Ладно Мусоргский с похмелья в халате — это нормально. Но Петрашевский, общественный деятель, в халате читает книжки — ну это over-перегиб. Конечно, за таким человеком я бы сам установил наружное наблюдение и максимально следил, как бы чего не вышло.
Петрашевский собирает в своей квартире кружок людей, которые читают книги. Я бы вообще скорее назвал их собрания литературным кружком. Самый известный из посетителей кружка Петрашевского — безусловно, Федор Достоевский. Уже, кстати говоря, довольно известный писатель, в будущем еще более известный писатель, популярный. Еще недостаточно модный. Дело в том, что Достоевского в какой-то момент в шутку начинают травить Тургенев, Белинский и прочие корифеи. Достоевский обижается, замыкается, и вот ходит в этот кружок Петрашевского читать книги и обсуждать какие-то общественные вопросы.
Что же происходит на собраниях Петрашевского? Во-первых, по пятницам к Петрашевскому много кто ходит, реально читают книги. Петрашевский эти книги раздает и ведет списочек, кому он какую книгу дал. При этом сам он по взглядам разделял идеи Фурье — такой утопический социализм, такая совершенно наивная идея: всех людей поселить вместе, чтобы они все вместе всё делали. Я уверен, что о Фурье вы знаете по слову «фаланстер». Вообще, по Фурье, фаланстер должен был стать основой общества, а так фаланстер мы знаем только по прекрасному магазину в Москве. Обязательно покупайте там книги, и это даже не реклама.
Но повторюсь, задача поставлена. Есть какой-то Петрашевский. Мало того, что он собирает какие-то тусовки — он еще и поучаствовал в «Карманном словаре иностранных слов». Первый том вышел неплохим, ничего страшного и крамольного в нем не было. А вот второй цензура пропустила, а Петрашевский там пишет статьи как раз про социализм, про Фурье… Быстренько ликвидируют, конечно же, этот тираж, он никуда не уходит, но где-то книжек 400 удалось продать, и Петрашевский становится все более важным деятелем того самого будущего русского Майдана, который с нетерпением ждет как Третье охранное отделение, так и сам Николай I.
Итак, у нас есть потенциальный главарь. У нас есть какие-то странные люди, которые ходят к нему на собрания. Кстати, вы удивитесь, но правительство и правительственные агенты Петрашевского называют коммунистом. Вот человек читает книги, а он уже коммунист.
По-моему, в принципе, довольно неплохая логика: если есть подозрительное собрание, то, конечно, надо начать его разработку. А вот тут опыта у полиции и у Третьего охранного отделения было очень немного. Да они и не особо хотели разрабатывать каких-то студентов, которые ходят, читают книги, обсуждают какого-то Фурье, еще каких-то странных персонажей типа Маркса. Нужен был герой, который сам отправиться в это логово оппозиционеров и революционеров и узнает всю правду. Такую задачу ставят именно перед Иваном Липранди.
Липранди, будучи человеком умным, имеющим опыт разведки, понимает: посылать обычных вот этих полицейских шпиков, которые выглядят как опера центра «Э» с камерой, стоять около дома Петрашевского — довольно странная затея. Все поймут, что это за люди, как они выглядят — сразу видно: это же полицейский агент. Поэтому Липранди придумывает хитрый ход: в организацию Петрашевского нужно внедрить своего человека. И не вот этого полицейского опера, у которого на лице написано, что он опер, а какого-то человека, близкого к этим студентам, на них похожего, который разговаривал бы с ними на одном языке.
И он такого человека находит. Им становится Антонелли. Странная русская фамилия… Да, вы правы, это, конечно же, потомок итальянцев. Отец живописец, а сам молодой человек ничем особо не занимается, но ему нужны деньги. Образование неплохое, язык подвешен, сам готов внедриться в логово опасных экстремистов. И вот уже готова вся спецоперация. Липранди внедряет Антонелли и начинает получать от него оперативные сообщения, что же происходит на собраниях этого страшного литературного кружка Петрашевского.
Но нам интересно другое: а гордился ли сам Иван Липранди своей ролью? А вы знаете, не особо. Дело в том, что он постоянно валил вину за всю эту разработку на более высокие сферы, что он как бы был таким исполнителем. Вроде как логичная штука, что он был исполнителем. Но Третье охранное отделение почему-то не очень хочет заниматься заговорщиками. МВД хочет показать, что они вообще-то вполне себе могут составить конкуренцию Третьему отделению.
А еще в это время другая проблема: у царя повышается паранойя, и он, конечно, может вспоминать о корнях тех самых людей в МВД. Один бывший декабрист, другой там околодекабрист, у третьего сомнительная репутация. МВД надо как-то показать, что на самом деле они борцы с революцией. И поэтому у них дело, поэтому они разрабатывают Петрашевского, а не Третье охранное отделение, которое на это смотрит очень холодно. Потому что, господи, студенты, эти собрания, эти запрещенные книги, половина Петербурга их читает — вот нам делать нечего, заниматься какими-то непонятными людьми. Тем более Бенкендорф уже умер, а охранное отделение возглавляет Орлов — Алексей Орлов, брат того самого генерала Орлова, о котором я уже рассказывал, декабрист из Кишинева. Мало того, именно Алексей Орлов спасает своего брата Михаила, подавая перед Александром просьбу о его помиловании, освобождении от ответственности.
Что же такое сделал Алексей Орлов? Дело в том, что Алексей Орлов лично отличился во время событий на Сенатской площади и вот так со шпагой наголо бросался на заговорщиков. Многие, кстати, иронизировали по этому поводу, что на самом деле никакой атаки и серьезного давления не было. Но в глазах царя человек, который с оружием в руках вел своих солдат на заговорщиков, был прямо главный опорой. И именно Алексея Орлова после смерти Бенкендорфа Николай ставит главой Третьего охранного отделения.
В итоге о петрашевцах рассказывают самому Николаю, и он говорит: «Ну, пора заниматься этими заговорщиками, пора их брать». В итоге в самый последний момент аресты передаются от МВД, которые вообще-то на это очень рассчитывали, в Третье охранное отделение. Потому что они же политическая полиция, они должны задерживать политических преступников.
И тут важнейший исторический момент: петрашевцев задерживают в апреле 1848 года, за 5 дней до вступления российской армии в Венгрию. Чем же это такое важное и значимое событие? Дело в том, что революция в Венгрии в наибольшей степени угрожает стабильности у границ Российской империи, и Россия направляет огромную армию на помощь австрийскому императору, который де факто уже не может подавить революцию в своей стране.
Дело петрашевцев напоминает дело «Нового величия». Там тоже есть совпадения по датам. Аресты по делу «Нового величия» прошли за 2 дня до президентских выборов. То есть важные политические события: Николай живет вторжением в Венгрию, российское общество живет президентскими выборами. И накануне этих значимых событий задерживаются какие-то кучки революционеров и оппозиционеров, которые призваны дестабилизировать ситуацию в стране.
Материалы на петрашевцев накапливают довольно долго. Липранди инструктирует Антонелли, тот внедряется, ведет разговоры, все это фиксируется, но вообще-то ничего особенного на петрашевцев нет. Ну обсуждают они какие-то книги — ну и обсуждают. Обсуждают какие-то идеи, часто очень сильно отстраненные от российской действительности — и обсуждают. Может быть, мало для обвинения? Есть версия, что Липранди хотел подослать к петрашевцам черкесов из корпуса императора. И знаете, для чего? Чтобы предложить Петрашевскому союз с имамом Шамилем, с которым Россия сражается на Кавказе. Но это только версия.
В любом случае дело дошло до арестов петрашевцев, и они пошли до вот этих хитрых планов Липранди по еще большей дискредитации кружка Петрашевского. Проходят задержания. Самые известные задержанные, конечно же, сам Петрашевский и писатель Достоевский. И тут Третье отделение начинает поступать немного странно: они всех задерживают, но почти сразу раскрывают имя агента для задержанных — что это Антонелли всех сдавал и все делал. Это крайне удивляет и самого Липранди, и МВД. А у Третьего отделения свой резон. Теперь дело у них, никакой нужды в агентах МВД у них нет. Мы теперь сами работаем тут напрямую с государем, с ним будем разбирать это дело, поэтому МВД, пожалуйста, отойдите в сторону. Вы свое дело сделали, оперативные материалы нам принесли, а дальше уже будем рулить мы.
Ну и мы переходим, наверное, к главному. И в чем же таком обвиняют петрашевцев? На чем же построено их обвинение и обвинение писателя Федора Достоевского? Это совершенно потрясающе. Дело в том, что обвинение Достоевского и петрашевцев строится на нескольких эпизодах, ключевой из которых тот, что в присутствии Достоевского и петрашевцев читали письмо Белинского Гоголю, написанное в 1847 году. Кстати говоря, любопытно, но в материалах газет, которые пишут об этом деле, имя Белинского и Гоголя не упомянуто. Но если Белинский — это такой Навальный того времени, имя которого упоминать очень нехорошо и лучше не упоминать, то Гоголя, который стал монархистом, сторонником самодержавия, просто решили не беспокоить.
А теперь у нас кружок литературы — русской литературы, той самой, которую, я уверен, вы все очень внимательно слушали в старших классах, наверняка читали «Войну и мир» в кратком пересказе. Не все, но, скажем так, наверняка кто-то, кто смотрит этот ролик. На самом деле, к сожалению, мы мало понимаем, что русская литература — чуть больше, чем литература. Вот то самое «поэт в России больше, чем поэт». Это полностью относится к XIX веку. Критик литературы Святополк-Мирский довольно четко и интересно формулирует по этому поводу, что литература в значительной мере заменяла политику. Литературные критики — это почти политики. Белинский — самый главный литературный критик. Кстати говоря, последующие литературные критики — Чернышевский, Добролюбов, — это, конечно же, на самом деле никакие не критики, а скорее политики.
Что же делает Белинский? Белинский очень часто интерпретирует то или иное литературное произведение с точки зрения своих взглядов. В 40-х годах Белинский главный литературный критик. Все, что он пишет, становится бестселлером, обсуждается. Он может сделать писателя модным, как сделал Достоевского с «Бедными людьми». Он может сделать писателя немодным, «отписать от движа», как они с Тургеневым потом тоже сделали, сказав, что, типа, «ты не гений, ты литературный прыщ». Это вполне серьезная шутка про Достоевского. Я чувствую, тут некоторые разделяют эту точку зрения Белинского и Тургенева, которые шутили на самом деле — особенно из тех, кто дочитал книги до конца.
Белинский просто столп русской критики, и все, что он пишет, становится главной темой. При этом сам Белинский очень тяжело болеет. У него была чахотка, он лечился, не очень помогало, продолжал лечиться. И в какое-то время он уезжает за границу и там становится еще более яростным. За границей живет и Гоголь — один из тех людей, которых тот самый Белинский называет гениями русской литературы.
Белинский сделал очень много для того, чтобы Гоголя возвести на первое место в русской литературе. Белинский создал Гоголю имидж такого прогрессивного писателя, который разоблачает русскую действительность. Кстати, говоря, этот образ до сих пор в учебниках в советское время — что «Ревизор» и «Мертвые души» очень важные произведения, обличающие действительность. Владимир Набоков в цикле лекций о русской литературе опровергает этот тезис и говорит: Гоголь никогда не был борцом с режимом. Его видели борцом с режимом такие, как Белинский. Они видели у Гоголя то, чего у Гоголя нет. То есть они сами создали один образ Гоголя.
И когда Гоголь в 40-х годах становится таким ярым патриотом, сторонником православия, поддерживает самодержавие, живя, разумеется, в Италии — в Италии приятно же на озере Комо поддерживать самодержавие; нет же лучше места для поддержки самодержавия, православия и народности, чем Италия, — Белинский разочарован. Он настолько разочарован, что пишет, наверное, одно из самых известных своих произведений — письмо Гоголю. Частично процитирую вам это письмо. Почувствуйте ярость Белинского.
«Поэтому вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди — довольно она слышала их, — не молитвы — довольно она твердила их, — а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение.
А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми (это о крепостном праве), не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр — не человек (извините, цитирую Белинского). Страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками. Страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».
Или вот как еще обращается Белинский к Гоголю: «Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что вы делаете? Взгляните себе под ноги — ведь вы стоите над бездною». Мощное обращение. Похоже на Facebook и Twitter, или немного получше, повыше слог? Почитайте это обращение. Оно многое объясняет об общественной жизни того времени.
И вот, представьте себе, обвиняемых по делу Петрашевского — скорее кружок литераторов: там были люди разных талантов, но многие из них увлекались литературой, — обвиняют на основе чтения этого письма! Ладно чтения — обвинение в том, что они не донесли, что это письмо читают. В этом суть обвинения по делу Петрашевского. Представляете, нет вообще ничего, поэтому приходится обвинять в таком.
Третье отделение передает дело следственной комиссии, и там тоже (какое странное совпадение) люди, близкие к декабристам, которые тусовались с декабристами, были под подозрением по делу декабристов. Других людей нет. Может быть, Николай и готов был установить климат самодержавия и порядка и опереться на людей, которые были бы искренне ему признательны, но, как говорится, у нас нет сырья и кадров. Не было людей, которые как-то избежали декабристского влияния. Не мог никого найти Николай. И даже следственная комиссия состоит примерно из этих людей.
Следствие ведется тщательно. Дело на карандаше у самого Николая, который как раз подавляет революции в Европе. К каким же выводам приходит следствие? А ни к каким. Они говорят, в том числе совещаясь с Третьим отделением, что все это заговор идей. Люди обсуждали идеи, и как-то обвинение им даже особо не предъявишь.
Очень важно, что сами петрашевцы, задержанные по делу петрашевцев, вообще не понимали, что их ждет. То есть максимум, может быть, отправят на Кавказ. В самом худшем случае ссылка в Сибири, но это прямо при очень плохих вариантах. Никто не думал, чем закончится дело петрашевцев.
Следственная комиссия не делает никаких особых выводов, Третье отделение спокойно. Бегает и суетится только Липранди. Он ходит в эту комиссию и пытается изобразить все огромным заговором, который он разоблачил. Он же понимает, что все дело построено на его агенте и там больше ничего нет, кроме письма Белинского. Так что он суетится, но он находит хорошего заступника: дело особо не нравится никому, кроме самого Николая I. Николай I им интересуется и, видимо, на фоне революций в Европе решает, что надо бы показательно всю эту молодежь, всех этих хипстеров с запрещенными книгами хорошенько по максимуму наказать. И кажется, он изначально задумывает именно такой план максимально жесткого наказания для молодежи.
Дело передают в военно-судную комиссию. Почему? Дело в том, что некоторые из обвиняемых по делу петрашевцев были офицерами. Всего по делу проходит 24 человека. Один из них сходит с ума, и в целом петрашевцев остается 23 — такая классическая цифра обвиняемых. В чем же их обвиняют? Достоевского обвиняют в недоносительстве по поводу письма Белинского Гоголю. Других обвиняют в изучении пагубных идей в других крамольных произведениях, критикующих российскую действительность. Были и другие эпизоды. Один из обвиняемых, например, пытался публиковаться на Западе. Другой пытался установить связи с поляками, которые тогда считались очень опасными для власти. Но в целом обвинение в глазах общества — а в это время уже появляется общество, — выглядит не очень серьезным, и суд это понимает.
Но при этом суд понимает, что дело у Николая, что Николай за ним следит, что Николай будет принимать окончательное решение, и решает приговорить 16 человек к высшей мере наказания, имея в виду, что Николай, конечно же, проявит милость к этим молодым людям.
Приговор. И что же делает Николай с этим приговором? Он его не утверждает, а передает еще в один суд, полностью военный. И военный суд, на удивление многих, этот и так очень жестокий приговор еще более ужесточает. Из 23 человек 21 приговорен к смертной казни.
Петрашевцев привозят на Семеновский плац на казнь. Мне кажется, много где можно посмотреть эти кадры — в сериале «Достоевский», например, это, в принципе, неплохо изображено. 20 с лишним человек ждут смертной казни. Собрались зрители. Петрашевского и еще пару человек подводят к столу, где их должны расстрелять, а остальные петрашевцы с наброшенными на голову саванами стоят сверху и ждут, пока расстреляют первую партию и придут за ними. Команды выстроены и они готовы выполнить приказ о расстреле.
Представляете, как драматически было обставлено наказание для той самой молодежи, которая читала запрещенные книги и симпатизировала событиям в Европе? Приговоренные к смерти ждут приказа стрелять. Они прощаются друг с другом, последние минуты жизни… И в самый последний момент посланник от Николая: императорская милость, никакой смертной казни, все помилованы. Петрашевский, глава этой страшной революционной группировки, приговорен к каторге без срока. Достоевский получает 4 года каторги, а потом его отдают в солдаты. Ну и другим петрашевцам назначают аналогичные наказания. Оттепель — та самая оттепель Николая. Я уверен, что Николай с самого начала продумал жестокий урок для революционной молодежи и решил максимально наказать за изучение вредных идей.
А теперь афтепати, так сказать, к истории про петрашевцев. Сам Петрашевский сослан в Сибирь в том числе в село Шушенское — то самое село, куда в ссылку чуть позже отправят Ленина. Семеновский плац, где проходила «казнь» петрашевцев, увидит еще несколько смертных приговоров, последним из которых станет дело народовольцев, которые убили императора Александра II. Одной из казненных будет Софья Перовская, внучатая племянница Льва Перовского — того самого министра внутренних дел, при котором и случилось дело петрашевцев.
И последнее, самое, наверное, интересное: что же случилось с Иваном Липранди? Представьте себе, после этого дела он подвергся, не побоюсь этого слова, травле гражданского общества. Ему отказывали в приемах, с ним не здоровались на улице, и ходили слухи: освобожденные через некоторое время петрашевцы даже, встретив его на улице, избили. Липранди долго не может найти нормальную работу и очень жалуется, что вот это дело петрашевцев разрушило его карьеру. Ему пришлось очень тяжело, а он ведь так хотел защитить Отечество от революции и от разной другой смуты.
Это был второй выпуск из нашего сериала про российские политические суды. Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, обязательно оставляйте комментарии. Я помню, я обещал ответить на комментарии под первым видео про дело декабристов и их не оставил. Я решил для себя: вот выпустим второй ролик, и я сразу оставлю комментарий, в том числе список литературы, сразу под двумя роликами. Я это сделаю сразу, как только зрителей у канала станет больше 10 тысяч. Всего доброго! Смотрите видео, читайте книжки, подписывайтесь на «Медиазону».