«Ключевые события» с Низовцевым и Шепелиным
Дмитрий Низовцев: Раньше дети сидели в «Инстаграме», а теперь в пентаграмме сидят.
Татьяна Фельгенгауэр: Не все смогли сложиться в звезду, но вот это вот какой-то сатанинский обряд…
Илья Шепелин: Я видел заголовок вчера на «Живом гвозде»: «Валерий Соловей: Пригожин вернется живым уже в этом году». Мне кажется, сейчас его вызывают…
Подписаться на The Breakfast Show
Поддержать канал The Breakfast Show
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всем привет! Здравствуйте! Вы ждали, вы спрашивали, вы надеялись. И вот они – «Плющевые события» на канале Breakfast Show. Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Здравствуйте! Лайки, подписки приветствуются. А я приветствую не только их, но и звезд этой программы – Дмитрия Низовцева и Илью Шепелина. Потрясающе.
И. ШЕПЕЛИН: Это, как известно, самая неожиданная программа, то есть самая интригующая, потому что никогда не знаешь, выйдет она вечером или нет. У нас предыдущий выпуск «Ключевых событий» так и не вышел.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.
И. ШЕПЕЛИН: И сейчас есть тоже такой шанс на самом деле, судя по телефону, который в меня прилетел от Александра Плющева за полчаса до записи.
Д. НИЗОВЦЕВ: Смотрите сегодняшний эфир Breakfast Show, концовочку там, она незабываемая.
И. ШЕПЕЛИН: Может быть, ее вырежут все-таки.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кстати, заодно проверим, выпустят нас сегодня в итоге или нет.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, сейчас можем смеяться, значит, над чем угодно, потому что либо выпустят, либо нет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это у нас каждый раз. Каждый раз одно и то же.
Д. НИЗОВЦЕВ: А я не сказал, что он толстый. А ты сказал.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я собиралась начать с заготовленной фразы, но, конечно же, ничего у нас не получится. Короче, у меня был вопрос к Илье.
И. ШЕПЕЛИН: К Илье?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Что общего у Дмитрия Низовцева и у Аллы Пугачевой?
И. ШЕПЕЛИН: Они были на концерте Максима Галкина?
Д. НИЗОВЦЕВ: Я у страны всего одна. Живи спокойно, страна. Я не был на концерте Галкина.
И. ШЕПЕЛИН: День рождения на этой неделе, ты имеешь в виду?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И федеральные каналы ни слова вам об этом не расскажут. Но расскажет Breakfast Show.
Д. НИЗОВЦЕВ: Даже мой бывший, где я работал.
И. ШЕПЕЛИН: А, ты про канал? А я думал, про человека.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, с бывшими всегда так. Не надо на них. Дим, с днем рождения.
Д. НИЗОВЦЕВ: Спасибо!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это тебе.
Д. НИЗОВЦЕВ: Колбаса
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: От бывшего.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я угадал! Ох, ё-моё. Смотрите, от Веллера, что ли?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Звук летящей кружки.
Д. НИЗОВЦЕВ: Спасибо. И звук летящей кружки…
И. ШЕПЕЛИН: Промчится очень быстро… А покажи чашку, которую тебе подарил Александр.
Д. НИЗОВЦЕВ: Когда мы сегодня бежали в студию, мы думали, что будет весело и смешно.
И. ШЕПЕЛИН: Но там был Плющев, да.
Д. НИЗОВЦЕВ: Оно было вот такое, честно говоря. А мы не поняли.
И. ШЕПЕЛИН: В меня полетел телефон, потом Саша сказал: «Потом в тебя полетит кружка». И он сказал ровно с таким же выражением лица об этом. Так что кружки Breakfast Show покупайте, пожалуйста. Удобно.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мне всегда казалось, что он здесь улыбается. Сейчас я смотрю и понимаю, что…
И. ШЕПЕЛИН: Отличная аэродинамика.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Если он забежит снова в студию, у нас все готово, мы в него пульнем вот так. У нас самооборона. Группа «Гражданская самооборона». Ну и это, как всегда…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Банка соленых огурцов?
И. ШЕПЕЛИН: Ты сам себе взял?
Д. НИЗОВЦЕВ: Ты бы еще сказал о сосиске. Хотя…
И. ШЕПЕЛИН: Пятилитровка воды?
Д. НИЗОВЦЕВ: Сосиски, конечно, есть. Яйца эти. Кстати, кто из вас на работе не готовил салат своим коллегам, тот вообще не знаю, чем на работе занимается.
И. ШЕПЕЛИН: У нас фуршет будет сейчас?
Д. НИЗОВЦЕВ: Нет, сейчас не будет. Это для других. Я на два же фронта работаю. У меня еще кормить «Популярную политику».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть ты «Популярной политике» принес сосиски, вареные яйца, а нам тортик.
Д. НИЗОВЦЕВ: А вам, да, тортик.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Илья, зацени, нас он явно любит больше.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, слушай, кому что.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня Frozen. У тебя тоже, да?
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, да, да. Это моя ролевая модель по жизни. Я забыл вам сказать, если хотите – надевайте, если не хотите – нет. Раз уж все равно уволена.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я думаю, что да. В принципе, это последняя программа «Плющевые события», которая выходит.
И. ШЕПЕЛИН: У нас на этой неделе закрылась программа «ГКЧП». Я думаю, программа «Плющевые события» тоже.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я думаю, уже и на «Популярную политику» меня не возьмут после этого.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте закроем «Плющевые события» тоже, раз такая история. Хорошо. Это будет одно из главных «плющевых событий» этой недели. Но вообще все активнейшим образом на этой неделе обсуждали, что там было в 90-е. И я чувствую себя немножко глупо, потому что не могу поучаствовать как следует в беседе. Я в 1985 году только родилась.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну, это 5 лет 90-х, гуманитарий.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А в Москву я переехала, когда мне было 10 лет. В 1995 году я только переехала в Москву. Я такая, типа, ребят, ну, как бы могу пересказать, что родители говорили, в принципе, если хотите.
Д. НИЗОВЦЕВ: Listen up. Родился 19 апреля 1987 года, переехал в Москву в 2018 году. Шпарю про 90-е мое почтение. Не оттащишь.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да? Окей, хорошо.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Что там было, как.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, честно, меня немного расстраивает такая чрезмерная, иногда переходящая в агрессию реакция. И я не очень понимаю почему. Что там такого болезненного показала…
И. ШЕПЕЛИН: В 90-х.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, в 90-х понятно, что очень много всего болезненного. Но что такого болезненного показала Мария Певчих? Честно говоря, мне кажется, почти все, что было показано в первой части фильма, штука довольно известная. Там как-то какого-то прям суперэксклюзива не наблюдается.
Д. НИЗОВЦЕВ: Аккуратней, девушка.
И. ШЕПЕЛИН: Так, так, так. Ну, там расследовательская часть будет во второй и третьей серии, говорят.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, я в предвкушении, очень жду, уверена, что будет классно. Но пока такие вещи какие-то базовые нам рассказали. Да, действительно, нельзя.
И. ШЕПЕЛИН: Про 90-е, пожалуйста… Это тебе не праздник.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, это не праздник. Вам как реакция на мегасрач? наблюдается.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я порадовался, что он есть
И. ШЕПЕЛИН: Он в смысле дискурс, обсуждение?
Д. НИЗОВЦЕВ: Дискурс, да. Я же не то чтобы участвовал в этом фильме. У нас привыкли быть всё в секрете. Как, знаете, в Италии когда ребенок рождается у мафии, его учат не разговаривать, а молчать. Так и здесь у нас.
И. ШЕПЕЛИН: В Италии, кажется, до сих пор не воспитали ни одного человека, который умеет молчать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну, в смысле мафия, всё это есть.
И. ШЕПЕЛИН: Да, понятно.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сицилия.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, рассказывай, каморра.
Д. НИЗОВЦЕВ: У нас тоже умеют замалчивать, что там у нас готовится, какие-то расследования. Там на летучках: «Что у вас там в отделе расследования готовится?» «У нас готовится кое-что кое-когда», – отвечает отдел расследований, и вопросов к ним нет. Так и здесь. Я видел, что что-то делается. Они очень старались, они рассказывали тихонечко: «Там что-то очень крутое». А я волновался, думаю, вдруг они выпустят это крутое, но не сильно это затронет. И вот я вижу реакцию такую. Блин, нормально так это всколыхнуло. Развалами впечатлен, доволен.
И. ШЕПЕЛИН: Развалинами.
Д. НИЗОВЦЕВ: Развалинами доволен
И. ШЕПЕЛИН: Ты про старшее поколение так говоришь? Давай поаккуратнее.
Д. НИЗОВЦЕВ: Про Олега Сысуева.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте без эйджизма, пожалуйста.
Д. НИЗОВЦЕВ: Давайте. Мне 37 сегодня исполнилось. Давайте без уже.
И. ШЕПЕЛИН: Давай, старик.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да мне можно говорить. Как n-word. Так мне можно дедов с сегодняшнего дня чмырить. Но для девушки это не возраст.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А для дедушки?
И. ШЕПЕЛИН: Для дедушки это тоже не возраст, как мы знаем.
Д. НИЗОВЦЕВ: Про дедушку я боюсь уже высказываться. А то кружкой запустит.
И. ШЕПЕЛИН: Это не дедушка, это батя. Ты что?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Батя ни в кого кружками не бросал. Как раз дед бросал.
Д. НИЗОВЦЕВ: Хорошо. А потом извратят. Это называется «кровавый навет». Ну, в общем, значит, что произошло?
И. ШЕПЕЛИН: Сейчас такой обмен зашифрованными мемами из прошлого.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это проверка на знание фольклора.
И. ШЕПЕЛИН: На старость. Простите опять.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я видел, что Олег Сысуев прокомментировал. Это бывший вице-премьер правительства.
И. ШЕПЕЛИН: И топ «Альфа-Банка».
Д. НИЗОВЦЕВ: И топ «Альфа-Банка» прямо сейчас. Но, насколько я понимаю, синекура там для него. Он прокомментировал, что, типа, Мария Певчих new Шарикова. Я говорю, какой-то гроб открылся, и оттуда комментирует человек. Вот так и мемы мы тоже открываем из каких-то гробов, достаем и это. Вот. Почему людям не нравится?
И. ШЕПЕЛИН: Какая яркая метафора и очень тонкая, тонкая. Хорошо. Продолжайте, пожалуйста.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Илья, пожалуйста, вступи. Надо спасать коллегу. Он себя прямо зарывает.
И. ШЕПЕЛИН: Не-не-не, пускай еще кладбище копает.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он себя прямо закапывает у нас на глазах.
И. ШЕПЕЛИН: Как Михалков в «Жмурках»: «А что ты слепил? Гроб! Да у тебя тут целое кладбище! Мамка заругает!»
Д. НИЗОВЦЕВ: Мамка заругает!
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не, ну серьезно, человек себя закапывает.
И. ШЕПЕЛИН: «Цыпа, для тебя стараюсь».
Д. НИЗОВЦЕВ: Мы с тобой, как те братья-близнецы деды, которые приходили на митинги и комментировали. Поздравляем Владимира Владимировича Путина и Дмитрия Анатольевича Медведева!
Я что думаю? Что в голове закрепилось у многих, что сейчас плохо, а вот тогда было хорошо. И чем дальше от 1999 года, условно, отодвигаемся, тем больше это закрепляется. Вот когда сейчас Мария выпустила такое видео, все такие: «Да как?» И у них что-то такое в голове хрустит, что типа вот вы ломаете нашу картину мира. Я так упрощенно скажу, потому что я вижу, что Илья хочет много сказать.
И. ШЕПЕЛИН: Да нет, не обязательно. Во-первых, я фильм еще не досмотрел, потому что…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так он всего час длится.
Д. НИЗОВЦЕВ: Нельзя так говорить.
И. ШЕПЕЛИН: Я 20 минут посмотрел пока.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Окей, хорошо.
И. ШЕПЕЛИН: Я его осмысляю. И потом, я знаю, что там будет еще дальше. Смотрите, мне кажется, что само высказывание, оно и уместное, и правильное. В смысле по содержанию. По тональности Маша, Мария Певчих, Мария Константиновна, она выбирает довольно жесткий тон. И поэтому для тех людей это не выглядит как приглашение к дискуссии, а как обвинение. И поэтому они и реагируют на это.
Ну, не знаю. Мне кажется, тут же с 90-ми такая вещь произошла. Время действительно очень неоднозначное. В смысле правда было, и уж тем более по сравнению с Советским Союзом, много всего хорошего. Но вы расскажите об этом людям, которые остались с нищенскими пенсиями, с зарплатами бюджетников и так далее и так далее. У тех людей, у которых появились возможности, они говорят за это спасибо, в советское время таких возможностей точно не было.
И так как Путин приходил на фоне того, что для большинства населения, по крайней мере, с точки зрения даже не денег, потому что продуктов стало больше, а вот социального неравенства с точки зрения того, что люди на самом деле, возможно, с точки зрения потребления они не стали хуже жить, чем в 80-е или 70-е годы, но из-за ощущения того, что теперь появились богатые, и есть эта пропасть до нищеты, и ты ощущаешь себя именно нищим… То есть вот осталось такое представление.
На чем выехал Путин? То есть это же его конструкция про лихие 90-е, которые он побеждает. И, конечно, у Путина получилась эта политтехнологическая комбинация, когда он, человек абсолютно из 90-х, то есть вице-мэр самого бандитского города России, который черт знает еще что там творил, вернее, частично известно, что он там творил, который был заместителем главы администрации президента Ельцина, в то время работал в администрации президента несколько лет еще и, собственно, был преемником Ельцина, конечно, это человек из 90-х. Но у него получилось провернуть эту политтехнологическую замену: есть лихие 90-е, а вот я прихожу и я меняю этот мир к лучшему.
Хотя, ну правда, главное, что случилось, это при том, что при этих реформах и измененных законах в 90-е годов в стране еще появились деньги благодаря ценам на нефть и на газ прежде всего. Но Путин себя от этого отделил, а те, кто находился в оппонировании Путину, они как бы стали спорить: да нет, 90-е не такое уж плохое время. Как вы понимаете, он создал эту ложную дихотомию тоже, в которой те люди, которые участвовали там и в олигархических войнах как журналисты, а иногда делали хорошую журналистику на самом деле, а иногда это и совпадало, потому что канал НТВ 90-х годов – это одновременно и хорошая журналистика, и участник олигархических войн.
И люди, которые с 2000 года оппонировали Путину, что нет, 90-е – это не такое время, они вынуждены защищать его целиком. Но мне кажется, что действительно взгляды на некоторые события тогда следует пересмотреть, потому что действительно проблемы, которые есть сейчас, мягко говоря проблемы, они берутся из того времени. При этом от того, что мы заклеймим Сергея Пархоменко, который работал в журнале «Итоги»…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чего только не было.
И. ШЕПЕЛИН: Прекрасный журнал был.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Независимая газета».
И. ШЕПЕЛИН: «Независимая газета» тоже была. От того, что сейчас мы его заклеймим или поругаемся с ним насмерть в комментариях, от этого глобально что-то изменится, вот итог этих проблем, вот как бы это вопрос. При этом вот само отношение к 90-м, я думаю, действительно можно поменять. Не обязательно спорить с властью, что там хорошие они или плохие. Так вы сами оттуда. Всё, что сейчас находится у власти – это порождение 1993 года, 1996 года. Потому что в фильме, как я понимаю, главный упор делается на выборы 1996 года. Но, вообще-то, когда первый вопрос возник о том, когда власть закачалась между сторонами, президент просто выгнал танки и посадил снайперов на крыши домов.
Д. НИЗОВЦЕВ: Указ №1400. 1993 год. Один мой друг считает, что тогда повернуло всё не туда.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется справедливым больше вопросы к 1993 году задавать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да.
И. ШЕПЕЛИН: Да, да. Но тем не менее. Дальше просто в 1996 году это уже было без танков, потому что как бы Зюганов не готов был бороться там за свою победу или еще там выводить…
Д. НИЗОВЦЕВ: Он скорее был готов бороться за то, чтобы проиграть.
И. ШЕПЕЛИН: Так это выглядит сейчас, по крайней мере, да. А в 1993 году показали, то есть если наша власть окажется под угрозой – мы выгоним танки на улицы. Дальше просто удавалось справиться с помощью каких-то более простых манипуляций. Выборы 1996 года, этот вот невероятный навал масс-медиа и не знаем, как считали. Толком не знаем. То есть опять же ретроспективно есть подозрения, что тоже, возможно, там были вбросы и так далее, просто тогда не было такой системы наблюдения, в смысле с помощью интернета или еще чего-то такого, онлайн-камер и так далее. Поэтому для того, чтобы разобраться, что происходит с нами сейчас, правильно на это ответить.
И правильно ответить на это в том числе и Владимиру Владимировичу Путину, который клянет этих сволочей из 90-х годов, но, вообще-то…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сам сволочь из 90-х годов.
И. ШЕПЕЛИН: Абсолютно.
Д. НИЗОВЦЕВ: «Но вы все сволочи из 90-х годов».
И. ШЕПЕЛИН: Да. Это он там смеется сейчас со сцены над Чубайсом, который, по данным Путина, взял имя себе Моша Израилевич или как там Путин его назвал. А при этом Путин – это его коллега по мэрии Петербурга 1991 года ближайший. И то, что они делали, они делали вместе тогда. Тогда Чубайс был на первых ролях, а Путин в этом смысле удачно отряхнулся от этого, пошел дальше, а своих коллег он признал сам ворами, ураганившими в 90-е, и так далее. Но в любом случае не надо делать себе кумиров. И про те времена нужно подходить… У Зыгаря хорошая книга, мне она очень понравилась.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мне аж неловко цитировать. Собственно, я там все начитался про 1996 год. Я думаю, блин, что я могу еще узнать?
И. ШЕПЕЛИН: Нет, есть много всего интересного. Не будем сейчас на самом деле на этом зацикливаться. Я тоже люблю и интересуюсь 90-ми годами. Так как книжка у Зыгаря – это место, где сотне людей он предоставил возможность высказаться, соответственно, там есть какая-то полифония, но и у книжки такой формат. Там появляется возможность для того, чтобы читатель больше сам сделал выводов, исходя из той фактуры, которую ему предлагает автор. А фильм – это публицистическое произведение, где в час нужно и фактуру рассказать, и выводы рассказать. И в этом смысле, наверное, многим не нравится, что Маша не просто рассказывает об этом времени, она еще и выводы делает за людей, и они начинают сопротивляться. Поэтому, мне кажется, было бы лучше, наверное, предоставить какую-то возможность для маневра, чтобы…
Д. НИЗОВЦЕВ: Там предстоят дебаты, судя по всему. Там будут какие-то диалоги. Маша много раз ходила на эфиры на этой неделе, да.
И. ШЕПЕЛИН: Мне кажется, это правильно. Видимо, к Владимиру Путину это все придет в третьей серии как раз. То есть сначала показываем грани мира, которые тогда были, а потом представляем человека, который от них вроде как успешно просто отряхнулся. Так что нет, это все интересно. Ну и правда, я бы не зацикливался на споре с людьми из того времени. Знаете, были люди, которые жили в 30-е годы, и потом удивлялись: «Да какие репрессии? Это мир, труд, май. Вообще солнце светило».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не, ну как, они тебе справедливо скажут, что погодите, но я видел это все собственными глазами, и в этом фильме, значит, отсутствует несколько очень важных составляющих.
И. ШЕПЕЛИН: Конечно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поэтому дайте-ка мне высказаться.
И. ШЕПЕЛИН: Потому что есть такое выражение – «врет как очевидец».
Д. НИЗОВЦЕВ: Как потерпевший орешь.
И. ШЕПЕЛИН: И оно просто говорит о том, что человек, который находился внутри событий, он за деревом часто, которое он разглядывал очень внимательно, он не видит леса. Я тоже пример приводил, то, что Лев Николаевич Толстой не родился в 1812 году, не то что в садик не ходил в Зеленограде, это не делает его несостоятельным и не отбирает вообще у него право высказываться по этой теме.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не, хорошо, все-таки это же художественная литература.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, это главное произведение, по которому мы знаем войну 1812 года в итоге, понимаешь? А что уж там говорить про историков? Не знаю, вот сейчас самая популярная книжка по временам Второй мировой войны – это «Мобилизованная нация» Николаса Стротгардта. Кажется, так его зовут. Он в 1962 году родился, например. Ну что, он через 17 лет после окончания Второй мировой войны родился, ему нельзя про это писать?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да нет, можно, конечно.
И. ШЕПЕЛИН: Есть вещи, которые нас триггерят, которые пришлись либо на наше детство, либо уже после, и мы пытаемся разгадать такой, знаешь, психоаналитический ответ, а что и когда пошло не так. Этого права отобрать нельзя. То есть мне кажется, что спорить до хрипоты с людьми, которые жили в это время, и они были молоды тогда, они участвовали в каких-то вещах, которые меняли мир, как им казалось, по крайней мере, да меняли, наверное, все-таки в чем-то…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да.
И. ШЕПЕЛИН: И поэтому с ними спорить и говорить, нет, вы всё сделали напрасно и так далее… Обесценить жизнь совсем у человека не получится. Пригласить его к разумию – вот это хотелось бы.
Д. НИЗОВЦЕВ: При этом я не на 100% даже осуждаю тех, кто вот так вот…
И. ШЕПЕЛИН: Не на 100%?
Д. НИЗОВЦЕВ: Не на 100%?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На 90%.
И. ШЕПЕЛИН: Либераха из ФБК.
Д. НИЗОВЦЕВ: Не все так однозначно. Короче, не на 100% осуждаю тех, кто вот с такой позиции: вы не жили, вам нельзя писать. У меня тоже там в кулуарах ФБК один коллега спросил: «Дима, а что так много нагнетают?» А я неожиданно для себя говорю: «Блин, слушай, если бы здесь сделали фильм про Хабаровск, и меня бы ни разу ни о чем не спросили, вот что бы там ни было, точно бы я сказал: все было не так, вы ничего не разбираетесь».
И. ШЕПЕЛИН: К главному эксперту не обратились.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, к главному эксперту не обратились. «Разве это фильм? Это агитка», – я бы сказал. «Чем отличается от кремлевской пропаганды?» – сказал бы я, как некоторые.
И. ШЕПЕЛИН: Да, в том-то и дело, что если бы кто-то делал фильм и меня не позвали туда, я бы сказал: «Чё за Пикули с Борзуновой? Чё такое?» А так Дудь позвал меня.
Д. НИЗОВЦЕВ: Прекрасный фильм получился. Образец.
И. ШЕПЕЛИН: Вот! Вот! И у Маши, и у Пикули точно такое отношение.
Д. НИЗОВЦЕВ: Как вы могли не позвать Мальгина, Мария? Только про него смотрел. Думал, Сатаров, как могли не позвать старика?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так, скажите, дорогие. Вот я поняла, ты посмотрел 20 минут фильма, ты посмотрел весь фильм. А кто-нибудь из вас посмотрел интервью Павла Дурова Такеру Карлсону? Или нет?
Д. НИЗОВЦЕВ: Я выпустил на этой неделе ролик, посвященный этому.
И. ШЕПЕЛИН: С пересказом интервью?
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Но! На твой вопрос, смотрел ли я его, я воздержусь.
И. ШЕПЕЛИН: Тихо-тихо-тихо. Давай-ка это самое. Мы с тобой на одном Ютюб-канале работаем. Давай это, не роняй так репутацию. Подожди, давай я отвечу. «А на вопрос, – это Дима Низовцев, – смотрел я его или нет, Таня, конечно, да. Я профессионал своего дела. Как бы мне верил зритель, если бы я говорил о том, чего не знаю?»
Д. НИЗОВЦЕВ: Но я посмотрел, прочитал все эти транскрипции.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне Рабинович напел, ага.
Д. НИЗОВЦЕВ: Нет, стенограммы все я прочитал. Просто без видеоформата его тяжело. В текстовом прочитал. Короче, подробно знаю. Лучше всех знает тот, кто не смотрел, но очень много начитался. Ну что, там Дуров сидит и говорит такой. Вот и всё.
И. ШЕПЕЛИН: Вот это обзор. Я захотел посмотреть.
Д. НИЗОВЦЕВ: Как будто бы посмотрел.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я так любое интервью могу пересказать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Там два чувака сидят. Один спрашивает, другой отвечает. Всё на английском пока. Вы смысле он такой геройчик там.
И. ШЕПЕЛИН: Блин, а ты на Путина-Карлсона делал обзор?
Д. НИЗОВЦЕВ: Нет.
И. ШЕПЕЛИН: Ну что там, Путин сидит с американцем и всё.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я сидел с тобой в эфире «Честного слова». И было очень хорошо тоже. Ты меня там в начале спрашиваешь: «А ты-то сам смотрел?» Я говорю: «Ну, 15 минут посмотрел». Погнали дальше обсуждать. Там Дуров все время такой герой, героический герой, что вот «на меня наезжали власти, просили там вскрыть ВКонтакте, я не стал; на меня наезжали власти, просили там вскрыть Телеграм, я не стал. Я вот там борюсь. Американцы меня просят о чем-то, я вот не говорю».
И. ШЕПЕЛИН: «Меня попросили закончить интервью, встать и уйти, я не встал».
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, да. Мне это, извините, напоминает, где девушка прибегает к отцу и говорит: «Пап, представляешь, какой-то парень просил со мной, подлец, переспать, а взамен вот эту золотую цепочку». Ну вот так же.
И. ШЕПЕЛИН: Что? Я не понял немножко.
Д. НИЗОВЦЕВ: Девушка прибегает к отцу и говорит: «Ты знаешь, какой-то негодяй ко мне подошел и предложил с ним переспать взамен на…»
И. ШЕПЕЛИН: Вот за такую!
Д. НИЗОВЦЕВ: «Вот за эту золотую цепочку». Показывает ее на себе. Вот.
И. ШЕПЕЛИН: То есть после пояснения «показывает на себе» смеяться.
Д. НИЗОВЦЕВ: Стало яснее.
И. ШЕПЕЛИН: Хорошо.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну раз ты переспрашиваешь «вот за такую?». Нет, она на себе, в смысле она уже у нее.
И. ШЕПЕЛИН: Нет, может быть, она принесла, чтобы выяснить, типа, можно соглашаться или нет, и как бы отбежала просто на минутку за советом.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Погодите. Мне надо посоветоваться.
И. ШЕПЕЛИН: Я без папы таких вещей не решаю.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я такое Аверченко читал про людей, которым рассказывает анекдот, они начинают уточнять подробности. Короче, вот он там такой герой: «Я ни на что не согласился, я ни на что не пошел». Лучше бы он рассказал про много что другое – почему не участвовал в протестах 2018 года.
И. ШЕПЕЛИН: Слушай, там же другая проблема. То есть это хорошее презентационное интервью для каких-то зрителей в Америке.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Реклама.
Д. НИЗОВЦЕВ: Для американских, да. Он сказал: «Нас 90 миллионов, а мы хотим миллиард».
И. ШЕПЕЛИН: Да. И Дуров же анонсировал, что он какому-то либерахе дал интервью. Мы не знаем, кто это. И будем надеяться, что Дуров.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дудь.
И. ШЕПЕЛИН: Да, Дудь. Но Дурову неинтересно рассказывать про то, что нам интересно. Ему интересно рекламироваться в тех рынках, где Телеграмом не пользуются. В России, в русскоязычном мире такой проблемы не существует. Вот. Поэтому он будет давать интервью какому-то американскому либерахе, скорее всего.
Д. НИЗОВЦЕВ: А, да? Он же пишет, что либеральный журналист. Разве он не говорит, что российскому?
И. ШЕПЕЛИН: Нет. Просто «либеральному журналисту». И «я сбалансировал консерватором». И там будет тоже либерал такой, который, возможно, скорее всего… То есть если Дуров даст интервью Дудю, это будет просто большой подарок Павла Валерьевича. То есть как бы мы ждем этого события. Но вот это интервью – это просто теплая ванна. То есть обычно он со льдом ванну принимает, и тут он впервые погрузился в ванну, где там 40 градусов температурка. Он чуть ли не потел оттого, как ему приятно там было.
Потому что Такер, ему Павел Дуров интересен, но он не в курсе ничего. И для зрителя американского это слишком какие-то мелкие подробности. А вот интересно про то, что «американские корпорации вставляют свою цензуру». Это все как бы Такеру нравится, и это отличная почва. То есть зрители Такера там в Твиттере, в Ютюбе послушают и такие: «Ни хрена себе. Ненавидим эти американские корпорации. А тут есть неамериканская корпорация, и она всем отказывает. Мы пойдем туда». Вот шикарная реклама.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очень хорошая.
Д. НИЗОВЦЕВ: Он ругал Apple и Google, для тех, кто пропустил, а Twitter, кстати, хвалил и говорил, что правильно Илон Маск с ним поступает, потому что он делает всякие челленджи, экспериментирует и это хорошо.
И. ШЕПЕЛИН: Ice Bucket Challenge сделал уже?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Олды вспомнят.
Д. НИЗОВЦЕВ: А я, кстати, делал.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Серьезно?
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. И, по-моему, мне даже министр информации Хабаровского края передавал этот челлендж, а я – кому-то там дальше. Андрей Базилевский. А ныне он в Совете Федерации и какой-то там дегтяревский прихвостень. А тогда мы с ним дружили, что-то такое. Был хороший дядька.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот это да.
Д. НИЗОВЦЕВ: Какой-то 2013 год. Но я, правда, не стал из ведра. Я хреново знал тогда английский, я думал, что bucket – это не важно, и я, короче, из стакана на себя.
И. ШЕПЕЛИН: Блин, а прикинь, он так же говорит: «Ну сейчас Низовцев какой-то ФБКшный прихвостень. И мы тогда с ним дружили, нормальный парень был. Сейчас был бы со мной прихвостнем у Дегтярева».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Он, правда, английский не знал».
Д. НИЗОВЦЕВ: Андрей Базилевский. Андрей Александрович, категорический привет. Вы меня до сих пор финансируете и поддерживаете нашу деятельность. Спасибо.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ладно, но, знаете, помимо того, что все согласились с тем, что интервью Павла Дурова – это такая большая пиар-история для американской аудитории, российские зрители занимались, мне кажется, в основном тем, что разглядывали, что там у него за спиной, и считывали все эти сигналы.
И. ШЕПЕЛИН: Там недолго это разглядывать, на самом деле. Люди даже нашли, где производят в России и продают такие стулья.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Просто больше, видимо, российскую аудиторию не заинтересовало ничего в том, что говорил Павел.
Д. НИЗОВЦЕВ: «А можете перевести на английский язык для зрителя?» «Two chairs with dicks. One with dicks and other with…» Что? «With picks».
И. ШЕПЕЛИН: Knives.
Д. НИЗОВЦЕВ: «Knives». Как там «пики» будут по-английски?
И. ШЕПЕЛИН: Peaks.
Д. НИЗОВЦЕВ: Дорогие английские зрители, для вас сообщаем, что там было на стульях.
И. ШЕПЕЛИН: Пиквикский клуб, да.
Д. НИЗОВЦЕВ: Пикулис.
И. ШЕПЕЛИН: А мы сейчас иновещание.
Д. НИЗОВЦЕВ: Конечно, иновещание. На весь мир волны наши распространяются.
И. ШЕПЕЛИН: Слушай, просто нашу программу уже Плющев к тому моменту закроет, видимо, и мы это сразу к Такеру Карлсону и Илону Маску в Твиттер, типа эксклюзивная презентация «Ключевых событий».
Д. НИЗОВЦЕВ: Дадим интервью либеральному журналисту. Я все-таки ставлю, что это Дудь.
И. ШЕПЕЛИН: На самом деле там смешно. Потому что Дудь вчера запостил интервью Такера Карлсона с Лексом Фридманом на Ютубе. Есть такой шанс.
Д. НИЗОВЦЕВ: Это такое подмигивание.
И. ШЕПЕЛИН: Это, с одной стороны, подмигивание. А с другой стороны, вот правда, если Дуров это сделает, я зауважаю Дурова. Ну, в смысле я и так…
Д. НИЗОВЦЕВ: Я передам.
И. ШЕПЕЛИН: Пожалуйста, да. Не, ну как бы мессенджер хороший, между двумя стульями получается крутиться, у него получается крутиться, но два стула действительно есть, ну что поделать.
Д. НИЗОВЦЕВ: А будем пересказывать историю, как человеку в Телеграме написали «Добро пожаловать в Телеграм. Здесь безопасно»?
И. ШЕПЕЛИН: Расскажи.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ты же знаешь ее.
И. ШЕПЕЛИН: Я не знаю.
Д. НИЗОВЦЕВ: Один наш с тобой знакомый…
И. ШЕПЕЛИН: Которого мы называем.
Д. НИЗОВЦЕВ: Зарегистрироваться в Телеграме.
И. ШЕПЕЛИН: Давай поясним. Мы его не называем, для того чтобы срача не было. И просто из уважения.
Д. НИЗОВЦЕВ: Зарегистрировался в Телеграме году в 2015-2016 и ему пишет, как он говорит, некий Павел, говорит: «Добро пожаловать в Телеграм. Здесь безопасно». Он говорит: «Да ладно, Павел, какое безопасно? Это же Дуров». А потом через пару минут до него дошло, кто ему пишет. Он такой: «Ой, простите, я догадался, но я догадался сам, сам». Но было уже поздно. И больше он ему ничего никогда не писал. Наш знакомый мастер ругался.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ломастер.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ломастер всегдастер.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мастер-ломастер.
Д. НИЗОВЦЕВ: А знаешь откуда это? Пускай в стихах я не мастер, но в рифму говорю всегдастер. Была такая шутка в КВН.
И. ШЕПЕЛИН: В КВН у команды Пятигорска у Семена Слепакова. Это была хорошая команда. Я надеюсь, ты больше не желаешь Семену ничего плохого? Ладно, всё, помолчи. Давай, давай. Сысуев.
Д. НИЗОВЦЕВ: Олег Сысуев.
И. ШЕПЕЛИН: Не трогай Семена.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что же вам дался, господи, Олег Сысуев…
Д. НИЗОВЦЕВ: Он сказал, что Певчих – новая Шарикова.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Так, давайте поговорим про то, что происходит в Российской Федерации.
И. ШЕПЕЛИН: Легко зацепить твое внимание.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сысуев, оглядывайся. Поймали тех, кто на Волкова нападал. И тебя тоже поймаем. Так что, да. В Польше.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Низовцев, что ты несешь?
И. ШЕПЕЛИН: Слушайте, а у нас монтажер поработает над этим выпуском?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Оставит «здрасьте» и «до свидания».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, никто не будет работать над этим выпуском.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я просто очень порадовался с утра. Вот это хороший подарок, что сегодня поймали.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо, если этот выпуск вообще опубликуется.
И. ШЕПЕЛИН: Это хорошо. Но можно это не связывать с участником срачей в Фейсбуке?
Д. НИЗОВЦЕВ: А ты смотрел? Уже была пресс-конференция президента Литвы, и он сказал, что поймали.
И. ШЕПЕЛИН: Про Сысуева сказал?
Д. НИЗОВЦЕВ: Сказал, что «мы тех, кто нападали на Волкова, везде поймаем. Если в туалете поймаем, то мы их в сортире замочим».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто-нибудь остановите, пожалуйста. Я начинаю понимать, почему закрыли ГКЧП – просто Низовцев вышел из-под контроля.
И. ШЕПЕЛИН: Не-не, вот отнюдь.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я просто перевел с литовского. Damage control.
И. ШЕПЕЛИН: Это я вышел из-под контроля, а у Димы закончилось терпение.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, так это он тебе мстит просто сейчас.
Д. НИЗОВЦЕВ: Это антивселенная, понимаешь? Там вот так, а здесь ровно наоборот.
И. ШЕПЕЛИН: Дима существует по своим алгоритмам, которые физиками пока еще не выяснены.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как Ютюб. Я поняла.
И. ШЕПЕЛИН: Поэтому я не мог предугадать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Та передача закрылась, потому что я не выдержал, а эта…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я в третий раз попробую зайти на тему того, что происходит в Российской Федерации. Я не собираюсь бросать в тебя телефон, если что. Я берегу свой телефон.
Д. НИЗОВЦЕВ: Хорошо. У тебя дисковый.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот это плохо летает, мне кажется.
И. ШЕПЕЛИН: А я кофе пока не допил.
Д. НИЗОВЦЕВ: А ты что-то запускала.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ладно, нет, ничего не буду в тебя бросать. Я увидела просто и, если честно, подумала, что это кто-то троллит. Но нет. К сожалению, это не троллинг, а это то, что происходило на самом деле в Российской Федерации. Детей натурально выставляли в пиктограммы. Я не знаю, что это за сатанинские обряды.
И. ШЕПЕЛИН: А у нас картинка есть? Давайте заставим режиссера эфира попотеть. Картиночку увидим.
Д. НИЗОВЦЕВ: Надо было замазать «Агентство».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему?
И. ШЕПЕЛИН: Почему?
Д. НИЗОВЦЕВ: Не знаю. Так делают некоторые.
И. ШЕПЕЛИН: Нет, это, знаешь, SVTV нужно было на весь экран.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, «Шепелин» надо было. Телеграм-канал «Шепелин».
И. ШЕПЕЛИН: «Шепелин», там красивый шрифт.
Д. НИЗОВЦЕВ: Не то что вот этот некрасивый шрифт. «Аген…».
И. ШЕПЕЛИН: «Аген…».
Д. НИЗОВЦЕВ: Обратите внимание на экран, кто видит. Дети сидят.
И. ШЕПЕЛИН: А правда, что сегодня был в эфире «Популярной политики» Агеннадий Гудков?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Короче, что происходит?
Д. НИЗОВЦЕВ: Короче, да, мы все трое, когда обсуждали сегодня перед эфиром эту новость, мы оба решили…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы все трое оба решили.
Д. НИЗОВЦЕВ: Все оба трое.
И. ШЕПЕЛИН: 146%.
Д. НИЗОВЦЕВ: Решили, изначально увидели, что это фотошоп, а потом оказалось, что это не фотошоп. Реально дети вот в формате звезды такие стоят.
И. ШЕПЕЛИН: Пиктограммы даже.
Д. НИЗОВЦЕВ: Пиктограммы, да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пиктограмма и есть.
Д. НИЗОВЦЕВ: Раньше дети сидели в Инстаграме, а теперь в пентаграмме сидят.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, хоть не в Телеграме.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не все смогли сложиться в звезду, но вот это вот какой-то сатанинский обряд. Друзья, извините, может быть, конечно, я как-то плохо ориентируюсь в сатанистах, но выглядит довольно…
И. ШЕПЕЛИН: Нет, нет, нет, оставьте эту фотографию. Я видел заголовок вчера на «Живом гвозде»: «Валерий Соловей: Пригожин вернется живым уже в этом году». Мне кажется, сейчас его вызывают.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может, они пытаются Путина оживить? Там Валерий Соловей не говорил?
И. ШЕПЕЛИН: Как Валерий Соловей его умертвляет, есть люди, которые его оживляют. Их борьба будет бесконечной и бессмысленной.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это выглядит чудовищно. Это не одиночная какая-то акция. Это не то что там какой-то сумасшедшей воспитательнице в голову пришло.
И. ШЕПЕЛИН: Слушайте, это вам выглядит чудовищно, а людям, блин, вот их завучам, представляете…
Д. НИЗОВЦЕВ: Со свечками они сидят.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Наверное, надо пояснить, что это не просто так все происходит, а оказывается…
И. ШЕПЕЛИН: А жатва грядет.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сегодня, 19 апреля – блин, на хрен, день рождения – день единых действий в память о геноциде советского народа нацистами и их пособниками в годы Великой Отечественной войны. Вот непонятно, правда, дети кому здесь передают привет: тем, кто борется с геноцидом, или нацистам?
И. ШЕПЕЛИН: Не, мне кажется, они участвуют в геноциде здравого смысла сейчас, который задумали сотрудники… «Министерство просвещения» теперь называется. Это не Министерство образования. Господи…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот у этих звезда не очень получилась.
И. ШЕПЕЛИН: А если бы получилась, то другое дело. Просто аплодирую стоя.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне кажется, вот эти лучшие, конечно. Вот эти ребята прям лучшие.
И. ШЕПЕЛИН: Надо было все-таки зажечь крест.
И. ШЕПЕЛИН: Перевернутый.
Д. НИЗОВЦЕВ: И колпаки надеть.
И. ШЕПЕЛИН: Не перевернутый, это просто не с того ракурса снимают.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Колпаки надо было вот такие.
Д. НИЗОВЦЕВ: Нет, белые в смысле.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Было бы хорошо, если бы они вот в таких как раз были.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, дети, лучше такие колпаки.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не носите белые колпаки.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мне нравится, что там на нескольких фотографиях дети с горящими свечами, и потом, когда они чуть старше станут, их же будут там всякие призывать на «Разговоры о важном», и там они будут клеймить…
И. ШЕПЕЛИН: Призывать. Мобилизация.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мобилизовывать на чмырение украинцев, которые выходят с факельными шествиями, как пишет, любит острить российская пропаганда, «фекальные шествия», факельные шествия типа там в поддержку Бандеры. Но этим пугали года с 2013-го на российском телевидении, что это что-то фашистское.
И. ШЕПЕЛИН: Как будто это что-то фашистское.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто бы мог подумать…
Д. НИЗОВЦЕВ: Когда был фильм «Обыкновенный фашизм», там тоже показывают: вот в ФРГ люди ходят с факелами, и в фашистской Германии ходят. А мы с мамой смотрели, и мама говорит: «Блин, мы в лагере тоже ходили с факелами».
И. ШЕПЕЛИН: Да. Так слушай, на самом деле на какие-то Дни Победы в Советском Союзе ходили с факелами, тоже были.
Д. НИЗОВЦЕВ: Так что, когда надо – это неправильное факельное шествие, когда надо – это другое, со свечками же, не с факелами, это другое, не путайте, с огнями дети сидят, ходят.
И. ШЕПЕЛИН: Сидят, ходят, да. Вот так и получается. Школьный маразм – сидят, ходят.
Д. НИЗОВЦЕВ: Оба двое, да.
И. ШЕПЕЛИН: Все трое.
Д. НИЗОВЦЕВ: Все трое, да. Квартетом.
И. ШЕПЕЛИН: Ну что, сочувствие детям.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сочувствие. Не знаю, мне кажется, что я это у Быкова когда-то подслушал, но, возможно, этого все-таки не было.
И. ШЕПЕЛИН: Да это твои мысли. Я так себя убеждаю.
Д. НИЗОВЦЕВ: Хорошо. Когда детям что-то вот вбивают, у них в крови, наоборот, антидот такой вырабатывается, и им это, наоборот, противно и тупо.
И. ШЕПЕЛИН: Так это у кого как. Как известно, что не убьет, то сделает сильнее. Но что-то же реально убьет. Понимаешь, в чем проблема?
Д. НИЗОВЦЕВ: Мне кажется, они будут оппонировать этому всему, такие: «Ой училка дура».
И. ШЕПЕЛИН: Кто-то. Нет, слушай, есть всегда какой-то процент людей, которые не соглашаются, которые спорят, а есть аккумулятивные совершенно. То есть 70% любого, я боюсь, общества, они просто чтобы их не трогали. Не потому, что им так нравится это, а чтобы у них проблем не было никаких. Поэтому есть те люди, которые всегда автоматически на спор заряжены. У меня поэтому по обществознанию никогда не было пятерки, потому что я ругался все время с учительницей.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну, ты уже тогда был такой. А я в Олимпиаде участвовал. А тебя не пускали?
И. ШЕПЕЛИН: Ты чего?
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну, блин. До шестого места в Хабаровском крае дошел.
И. ШЕПЕЛИН: Из Омска выпустили, и то спасибо.
Д. НИЗОВЦЕВ: А вы, Татьяна, как у вас было с общественными науками?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С общественными получше. С литературой не всегда складывалось, потому что тоже спорили с учительницей. Как-то раз поспорили, что у Лермонтова, я написала, был скверный характер. А мне сказали, что нельзя писать про Лермонтова, что у него был скверный характер, потому что он великий русский писатель. Я говорю: «Так я же не оспариваю, что он великий русский писатель. Просто человек говно был». Получила тройку. Очень было обидно.
И. ШЕПЕЛИН: Тут по интернету ходит история про Дарью Донцову, которая по содержанию ее романов, возможно, Агриппина. Она не очень писательница, но вообще она из писательской среды, она в поселке писателей жила.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это делает ее писательницей.
И. ШЕПЕЛИН: А там окружение. Вот Валентин Катаев был соседом. И когда ей на уроке задали… Это вот байка от нее. То есть, возможно, так оно и было, хотя это Дарья Донцова, почему бы ей не поверить, да. Короче, когда задали «Белеет парус одинокий» написать сочинение, что имел в виду автор, она пришла к Валентину Катаеву и под его диктовку записала. Значит, принесла это в школу, ей поставили тройбан, потому что учительница была не согласна: «Нет, автор имел в виду другое».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, это вообще мой любимый формат, что имел в виду автор. Тут неожиданно, значит, с подачи, кстати, ФБК разгорелся диалог заочный, правда, в интернете, между мэром Орска и жителями Орска в связи с тем, как и где проводят время его сын и семья его сына, ну и периодически сам мэр Орска.
Д. НИЗОВЦЕВ: Василий Козупица.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.
И. ШЕПЕЛИН: Я надеялся, что Козупица. То есть как Додо пицца, Патио пицца и Козупица. Нет?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, он Козупица, представляешь? Что ты насупился?
И. ШЕПЕЛИН: Деепричастие, да, получается?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Ну, или…
Д. НИЗОВЦЕВ: Нет, глагол в прошедшем времени. Нет, в настоящем.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну что он делает? Козупица.
И. ШЕПЕЛИН: А, кажется. Козупица. Если Козупица, то креститься надо, да?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, например.
И. ШЕПЕЛИН: Блин, никогда не шутите над фамилиями.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ужасно. Я что хотела сказать?
И. ШЕПЕЛИН: Я над Таниной фамилией вообще ни разу не шутил.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что ты ее не можешь произнести.
И. ШЕПЕЛИН: Нет, это ты меня путаешь с Захаровым.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Захаров тоже не всегда может.
И. ШЕПЕЛИН: Не, я прекрасно произношу, поэтому не смеюсь.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очень много усилий требует, чтобы ее просто произнести.
И. ШЕПЕЛИН: Мы ни разу не назвали ее вслух сейчас.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В итоге взяли навлекли наводнение еще и в Дубай своими вот этими наездами на мэра Орска. Чувствуете свою ответственность?
И. ШЕПЕЛИН: Да, Дмитрий. И отвечать надо. И не когда-нибудь, а сейчас.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что это за экспорт наводнений?
Д. НИЗОВЦЕВ: Я нашел, когда ты в январе ругал людей, которые переделывают Даванков в Давалкин.
И. ШЕПЕЛИН: А вам лишь бы про этих людей поговорить. Нет, я говорю, что это низкий жанр, лучше так не делать. Я прошу прощения.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ко мне один коллега подошел, прям такой хихикает, говорит: «Димарик, Димарик, скажи, в эфире сегодня оговорись, скажи, не Козупица, а Залупица. Давай, давай, давай. Там нормально будет». Я говорю: «Ну, старик…». Он говорит: «Ну там же был у нас смешной скетч, который мы там на день рождения кому-то делали, там сказали что-то новости-хреновости». Я говорю: «Ну так там скетч, а это в эфире». Он говорит: «Давай. В эфире еще лучше – больше людей посмотрят».
И. ШЕПЕЛИН: Слушай, а прикинь, так Артем Шейнин подбегает к Владимиру Познеру: «Владимир Владимирович, ну скажите вместо Госдумы Госдура».
Д. НИЗОВЦЕВ: А я встретил как-то раз Шейнина.
И. ШЕПЕЛИН: Он тебе дает ведерочко: «Подержи, пожалуйста».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, это был другой случай – когда в него плюнули.
И. ШЕПЕЛИН: Хорош! Вот это ты да, конечно. Или, подожди, это ты с пакетиком Gucci за ним ходил?
Д. НИЗОВЦЕВ: У меня оставалась буквально пара недель до отъезда из России. Я гулял по московскому парку, и идет человек похожий на Шейнина. Я был там с какой-то подругой. Я прохожу. Да вроде бы он. Я даже не знаю, кто это, но вроде бы.
И. ШЕПЕЛИН: Решил плюнуть. Как отреагирует?
Д. НИЗОВЦЕВ: Я такой: «Артем!» Он раз, такой оглядывается. Говорю: «Это вы?» Он такой: «Ну да». Я говорю: «Ну ладно». Пошел дальше. И все, кому я описываю, говорят: «Вот я бы ему да. Вот если бы я его встретил, я бы как ему там это…»
И. ШЕПЕЛИН: Дим, а я просто жму руку. Я надеюсь прочитать в книжке ваших воспоминаний эту историю. Вот как раз у Валентина Катаева была книжка… Как она? Не «Мой серебряный шар»… «Мой алмазный венец». И там про встречи с великими людьми. А у вас там про Шейнина будет глава уже.
Д. НИЗОВЦЕВ: Неправильно. Как у одного довлатовского персонажа, где он все время рассказывал, что там Куприн обратился ко мне за советом, поздно ночью мне позвонил Пастернак.
И. ШЕПЕЛИН: А почему-то ни Куприн, ни Бунин про него не вспоминали.
Д. НИЗОВЦЕВ: Его не упоминали. Я же так не делаю. не говорю, что мы с Шейниным обменялись там ударами, там еще что-то. Нет, просто говорю, что встретил. И это порождает дискурс. То есть каждый такой думает: «Я бы ему всё».
И. ШЕПЕЛИН: Я так не думаю.
Д. НИЗОВЦЕВ: Но если бы ты встретил Шейнина, что бы ты сказал, что бы сделал?
И. ШЕПЕЛИН: Я бы мимо прошел, скорее всего. Ну не знаю, может, я в диалоге каком-то…
Д. НИЗОВЦЕВ: Просто любопытно стало, он это, не он.
И. ШЕПЕЛИН: Слушай, может быть, в диалоге заставил себя поучаствовать, чисто чтобы историю в Фейсбук потом написать, не более того.
Д. НИЗОВЦЕВ: Диалоги были у меня. На Мединского набрасывался один раз.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Диалоги… «Низовцев. Диалоги».
Д. НИЗОВЦЕВ: А чё? Я мастер диалогов.
И. ШЕПЕЛИН: Платон и я.
Д. НИЗОВЦЕВ: А, в этом смысле.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Васисуалий Лоханкин и судьба русской интеллигенции. Не надо бросать в меня торт.
И. ШЕПЕЛИН: Давай мы его поедим сначала, а потом…
Д. НИЗОВЦЕВ: Давай. А то, что не доедим, кинем.
И. ШЕПЕЛИН: Ну, блин.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ладно, я вспомнил, что я ее зову через неделю в нашу передачу с Бойко.
И. ШЕПЕЛИН: Так, тут так принято. Это не мы такие стандарты задаем. Нормально.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть как бы Плющев бросил телефон…
Д. НИЗОВЦЕВ: Конечно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А торт в меня полетел.
Д. НИЗОВЦЕВ: Коллективная ответственность.
И. ШЕПЕЛИН: Как говорили в великом произведении братьев Коэнов «Большой Лебовски»: «А ковер, блядь, обоссали тебе. – А ковер, блядь, обоссали мне».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот это, друзья, несправедливо. Не должно быть так.
Д. НИЗОВЦЕВ: А что один из братьев Коэнов играл как-то раз в оркестре? Вот его поставили. И что он там играл?
И. ШЕПЕЛИН: Так, скажи.
Д. НИЗОВЦЕВ: Он играл бит. То есть бит Коэна.
И. ШЕПЕЛИН: Более того, есть такой майнинг какой-то ресурс, то ли Leonardcoin называется. Beethoven.
Д. НИЗОВЦЕВ: Тоже хорошо. Вам звонят.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас программа, не надо брать трубку сейчас. У нас сегодня кинообзор и интервьюобзор.
Д. НИЗОВЦЕВ: А можно музыкальный обзор? Сегодня вышли две важные музыкальные вехи. Сегодня случился новый альбом Тейлор Свист, которой надо запретить писать, потому что она выдала сразу 31 песню разом. И они какие-то посвящены бывшему парню. Но это все меркнет. То есть ей не повезло, что она выпустил сегодня, потому что сегодня Максим Фадеев выпустил трек «Мыши», который записала Глюкоза, но уже без Натальи Чистяковой. То есть Максим Фадеев обещал отомстить Наталье Чистяковой за то, что она была на «голой вечеринке», и выпустил новую участницу. И там «Мыши».
И. ШЕПЕЛИН: Выпустил трек, а там мыши?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В смысле вместо новой вокалистки мышь?
Д. НИЗОВЦЕВ: Если бы. Там трек, где она говорит, что те, кто уехали в Европу, они все мыши, и с ними дел иметь нельзя. «Привет, как дела, Европа? Наверное, у тебя попа».
И. ШЕПЕЛИН: Серьезно? Это была как раз песня у Глюкозы с такой рифмой.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. «Ну что, привет, Европа? Ну как ты там, блин? Накрыло полной опой или нормально сейчас? Ну что, привет, Европа?»
И. ШЕПЕЛИН: Так и поется «опой»?
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, причем опой. Я не знаю, почему они так решили, что если «голую вечеринку» чмырить, то нельзя уже произносить эту букву «ж». «Ну что, привет, Европа! Ну как вы там без нас? Накрыло полной опой или нормал сейчас? У вас, конечно, круто. Но у меня мечта – чтобы по вашей опе ремнями а-та-та». Так что скачивайте на всех ресурсах. Глюкоза без Натальи Чистяковой.
И. ШЕПЕЛИН: Слушай, мне впервые в жизни захотелось Тейлор Свифт послушать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ты не слушал Тейлор Свифт?
И. ШЕПЕЛИН: Нет, но я знаю, что такое. Я слушал, но… Ладно.
Д. НИЗОВЦЕВ: Тейлор Свифт, извини, сегодня тебя не будут слушать. Все будут слушать вот этот новый трек от обновленной Глюкозы. Наталье Чистяковой это была месть.
И. ШЕПЕЛИН: Блин, это была месть нам, потому что я не знаю, как я жил бы без этой информации.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ты чё?
И. ШЕПЕЛИН: Ты чё, э?!
Д. НИЗОВЦЕВ: Кто-то на войну пошел после «голой вечеринки», а у кого-то это.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, Настя Ивлеева, она так старалась как-то вот это все исправить. А про дискредитацию-то все-таки как-то не убереглась. Видимо, бесполезно ездить на Донбасс и вот это всё. И у Насти Ивлеевой явно как-то не получилось оправдаться.
И. ШЕПЕЛИН: Так и не факт, что должно было. Потому что это же вообще удивительная ситуация с этими поездками и так далее. Это правда как разводки в России 90-х, когда бандиты это делали, сейчас это делают всякого рода управления, когда тебе говорят: «У тебя проблемы. Давай решай их через меня». Говорить какой-нибудь чиновник или мент. И ты дальше начинаешь суетиться и думать, с кем договориться, кому дать деньги, как попросить прощения.
Ну вот смотри, возникает проблема у человека вроде Анастасии Ивлеевой. Она знает кого-то из администрации президента, допустим, Сергея Новикова. Это человек из «Что? Где? Когда?», помощник Кириенко по «Росатому» еще и так далее и так далее.
Д. НИЗОВЦЕВ: Шутка про Новикова из «Что? Где? Когда?». Здесь другой Новиков.
И. ШЕПЕЛИН: Я не знаю.
Д. НИЗОВЦЕВ: Илья Новиков.
И. ШЕПЕЛИН: А. Но он уже не «Что? Где? Когда?». И, соответственно, с человеком происходит такое дело. Он звонит этому чиновнику в администрацию президента, приходит и говорит: «У меня проблема. Надо как-то решить». Чиновник ему говорит: «Да, без проблем. Давай поезжай на фронт, давай что-то сделай». А чиновник этот, он вообще не решает, какие у него проблемы, у него есть просто KPI по поездкам звезд на фронт, по тому, как поддерживают спецоперацию. И поэтому ты дальше едешь, ты пишешь сообщение с поздравлением нашим мальчикам к 23 февраля, как у Насти Ивлеевой тоже было.
А твоя проблема не решается просто потому, что ты суетишься, ты пытаешься как-то решить. Но ты тоже с кидалами встречаешься ровно в этой системе, которые не могут решить твою проблему. А как выяснить? Это же не Госуслуги, где можно понять, вот у меня есть такая проблема, такой штраф, мне его надо оплатить или что-то сделать взамен. Такого нету просто. Вот это реально фраза «зашел не в ту дверь». Потому что ты не знаешь, в какую дверь нужно зайти, чтобы решить этот вопрос. Когда Путину положили на стол фотографии с «голой вечеринки», и там были вот этот Vacio, он в итоге ничем не отделался, его просто в армию отправили, Собчак…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ксения Собчак.
И. ШЕПЕЛИН: Но ее Путин знает. Киркорова Путин знает. Поэтому ладно, их можно простить. А Ивлеева кто такая? Ну, собственно, до Путина, чтобы простить ее, никто не пойдет. Но зато когда она приходит, а что ей сказать? «Ну, давай там суетись, давай что-то делай». Соответственно, это все ляжет в папочку Сергею Новикову или к какому-то конкретному чиновнику администрации президента, который этим воспользуется, а человек так и будет ходить.
То есть была группа «Комсомольск», например. Уже в прошедшем времени – была. Они съездили в Мелитополь, там посетили детский дом и выложили какой-то уродский пост о том, что «мы хотим смотреть в будущее, с нашей страной» и так далее. Они сами в этой ситуации, конечно, тоже… Ну, в смысле они в первую очередь жертвы в этой системе отношений государства внутри со своими согражданами.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что не должно существовать такой системы, при которой артист под таким давлением находится, что он не знает, куда ему метаться.
И. ШЕПЕЛИН: Да. Он ищет индульгенцию. А за что ищет индульгенцию? За то, что они выступили против войны, не поддержали ее, что-то такого, да? Но в итоге они через месяц выяснили, что им эта поездка не помогла, и написали о том, что концертов в России они больше давать не будут в итоге.
Потому что это система отношений с этими кидалами. Потому что ты приходишь в один кабинет, и тебе человек говорит: «Я решу твой вопрос. Сделай то-то». Но ты же не знаешь. Или, может быть, это просто выманивание у тебя денег, твоего ресурса, твоего статуса для того, чтобы в интересах этого человека…
А он дальше звонить никуда не будет, скажет: «О, брат, нет, у тебя такая проблема, которую я решить… Давай еще что-нибудь поделай». И человек будет так делать бесконечно, как, к сожалению, делает это Настя Ивлеева, которая не поняла, что ее ситуация, видимо, патовая. Но она будет дальше искать ту самую дверь, скорее всего. То есть, судя по ее целеустремленности, это выглядит так.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть если укладывать в эту схему мужа Блиновской, который уехал…
И. ШЕПЕЛИН: Совершенно не факт, что это кому-то поможет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Он просто кому-то тоже помог выполнить KPI. И на судьбу Елены Блиновской это…
И. ШЕПЕЛИН: KPI точно помог выполнить. А скажется ли это на судьбе… Это просто как этот ящик с котом Шредингера. Ты не знаешь, он там будет или нет, потому что это же вещь совершенно не транспарентная, что называется, она непрозрачна. Ты не знаешь, этот человек, он может вообще по статусу решать эту проблему или ему в целом по хрен на тебя. Но ты ему как ресурс сейчас можешь пригодиться, а потом он тебя выкинет спокойно. Поэтому, да, муж Блиновский поехал. При этом как это сказано? Об этом сообщил Телеграм-канал Shot, который близок, мягко говоря, к администрации президента. Он это все распространил о том, что он…
Д. НИЗОВЦЕВ: Со ссылкой на его сослуживца.
И. ШЕПЕЛИН: Нет, это потом уже.
Д. НИЗОВЦЕВ: Это мое любимое.
И. ШЕПЕЛИН: Это уже потом.
Д. НИЗОВЦЕВ: А ты что хотел? Давай, давай.
И. ШЕПЕЛИН: Да, я хотел сказать, что Телеграм-канал Shot там пишет, что бизнес ему пришлось позакрывать, жена сидит, и для того, чтобы отмолить грехи… Это вот буквально чуть ли не цитата такая. Это вообще по каким законам? Отмолить грехи за 90 миллионов неуплаченных налогов. Что это такое? То есть это никаким законом не прописано, но человек, к которому он пришел в администрацию, Блиновский, скорее всего, сказал: «А поезжай на СВО». И он, соответственно, дает новость о том, что вот, смотрите, люди поддерживают СВО, даже эти миллиардеры, бывшие, правда, разорившиеся, они идут на СВО.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это детали, да.
И. ШЕПЕЛИН: Да, это детали. И, собственно, человек-то не знает, но у него другого выбора нет. Как бы, ну ладно, хорошо, пойду на СВО, иначе я тоже сидеть, наверное, буду, и жена будет сидеть. Но, скорее всего, его тоже поиспользуют и выбросят. Это ситуация со сложным выходом. В смысле то есть я не знаю, что сделать в такой ситуации, когда у тебя жену посадили… То есть при том, что они мошенники и все такое прочее. Но, правда, не знаю, если есть какая-то надежда, наверное, за нее надо цепляться. Но это прям дикая ситуация. А теперь расскажи вот эту прекрасную. А кто-то себе возвращает статус адвоката. Но кто?
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, кто-то возвращает себе статус адвоката, потому что…
И. ШЕПЕЛИН: Ты знаешь это, да?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет. Расскажите мне.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сообщил про Блиновского, как написано у «РИА».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, Пашаев.
Д. НИЗОВЦЕВ: Его сослуживец, бывший адвокат Эльман Пашаев, да. Сейчас новости имеют свойство забываться через неделю, через две. Поэтому Эльман Пашаев уже, наверное, забыт за эти три года, но он был адвокатом.
И. ШЕПЕЛИН: Но я его вспоминаю до сих пор.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, незабываемо. Он был адвокатом Михаила Ефремова.
И. ШЕПЕЛИН: Блестящий адвокат Михаила Ефремова.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мы надеемся, что он будет адвокатом Путина когда-нибудь на процессе. Так что да, очень бы хотелось. Человек, который прям губил этого Михаила Ефремова, втаптывал еще дальше, ругался с другим таким же адским адвокатом Добровинским на процессе.
И. ШЕПЕЛИН: А до Добровинского он ругался с Бровинским.
Д. НИЗОВЦЕВ: Говорил там один другому, например: «Меня слушают приличные люди, не такие, как ваша мама». Другой ему отвечал: «Моя мама, в отличие от вашей, была приличной женщиной». Вот на таком уровне они там спорили.
И. ШЕПЕЛИН: Хорошо, что они знают мам друг друга, конечно.
Д. НИЗОВЦЕВ: Адский, короче, чувак. Его, по-моему, лишили адвокатского звания сразу же после процесса Ефремова, а сейчас он находится на фронте.
И. ШЕПЕЛИН: При этом его в жизни три раза, что не удивительно, лишали статуса адвоката. И теперь он, похоже, возвращает себя тоже так статус, потому что пошел вопросик решать таким образом. Это была уже следующая новость о том, что якобы муж Блиновской уже на фронте находится вот в этом батальоне. А первая новость была от Shot, когда просто он согласился.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да. Слушай, это прям довольно широко растиражировали.
Д. НИЗОВЦЕВ: А Shot – это отсылка к Араму Ашотовичу?
И. ШЕПЕЛИН: Shot? Скорее всего. Это из его же организации. А также у них было проект, который назывался «Гигарама».
Д. НИЗОВЦЕВ: А там какая отсылка?
И. ШЕПЕЛИН: Ну, типа, Арама.
Д. НИЗОВЦЕВ: А, гениально. А про Mash говорил кто-то, что это АраМ Ашотович, и поэтому Mash.
И. ШЕПЕЛИН: А, красиво, да.
Д. НИЗОВЦЕВ: В общем, мы прославили сегодня Габрелянова.
И. ШЕПЕЛИН: А про конфеты Roshen говорили, что это По-Roshen-ко.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да ладно?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот это да!
И. ШЕПЕЛИН: Что?!
Д. НИЗОВЦЕВ: Это само собой. Это все знают.
И. ШЕПЕЛИН: Еще Ельцин украл всю страну, конечно.
Д. НИЗОВЦЕВ: А REN-TV откуда? Расскажите нам, пожалуйста.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ой, может быть, от Ирены Лесневской?
Д. НИЗОВЦЕВ: Ни фига себе.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: О, всё, обратно в 90-е вернулись. Кольцевая верстка.
Д. НИЗОВЦЕВ: И побегать голыми.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что? Почему?
Д. НИЗОВЦЕВ: Это песня жительницы Вильнюса.
И. ШЕПЕЛИН: Скажите мне, пожалуйста, как зовут любимого музыканта у Дмитрия Медведева из группы Beetles?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пол Маккартни?
И. ШЕПЕЛИН: Почти.
Д. НИЗОВЦЕВ: В эту сторону?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо. Джон Леннон?
И. ШЕПЕЛИН: Нет.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Джордж Харрисон? Ринго Старр? Их всего четыре.
Д. НИЗОВЦЕВ: Маккартни. Медведев. Что-то про бухло должно быть. Пол Маккартни.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пол-литра.
И. ШЕПЕЛИН: Блестяще, блестяще. Пол-литра Маккартни.
Д. НИЗОВЦЕВ: Поллитролог был.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поллитролог, да.
И. ШЕПЕЛИН: А у генерал-депутата Гурулева любимый литр Маккартни.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Литр Маккартни?
И. ШЕПЕЛИН: Литр Маккартни, да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Гурулеву надо уже заканчивать.
Д. НИЗОВЦЕВ: Вчера у поллитролога был день рождения. Сегодня такая передача дней рождения. Позвонить?
И. ШЕПЕЛИН: Привет, да, Сергею Александровичу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не надо.
Д. НИЗОВЦЕВ: День рождения был вчера, поэтому, наверное, бессмысленно звонить. Он, наверное, ближе трое суток не возьмет трубку.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С Гурулевым вместе.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Господи, ужас какой.
И. ШЕПЕЛИН: Да ладно, он просто постмодернист.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Просто у передачи на «Базе» есть там свой любимец в виде Марка Фейгина, а мы с Ильей никогда не предавали нашего поллитролога.
И. ШЕПЕЛИН: Да он не дебил, это просто постирония.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, мы звали поллитролога три раза. Причем у него невероятная же память. Вот как есть анекдот: мальчик с феноменальной памятью. То есть мы его один раз позвали, и там был реальный титр «поллитролог», прошло три месяца, и когда мы позвали его снова, оказалось, что он все это помнит, и говорит: «Я требую извинений. Если хотите, чтобы я был у вас в эфире, я требую извинений».
И. ШЕПЕЛИН: И программу закрыли в итоге через полгода.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да. Он отомстил.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Страшная месть.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Страшная месть от поллитролога. Господи, боже мой.
Д. НИЗОВЦЕВ: Сергей Марков. Он у вас бывал когда-нибудь? Татьяна, вы пересекались с ним в эфире?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я тебя умоляю. Любимый мой вопрос был к Сергею Маркову: «А вы откуда эти цифры взяли? Вот вы сейчас вот это вот сказали. Это вы где прочитали?» В общем, надо сказать, что это его ненадолго сбивало с толку.
И. ШЕПЕЛИН: «Чтобы доехать до Детского мира, нужно на 72-й троллейбус сесть». «Вы откуда сейчас взяли эти цифры?»
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: На 72-м троллейбусе в Москве нидокуда не доедешь. Ты чего, дружок?
И. ШЕПЕЛИН: Вот, вот. Откуда взяли эти цифры?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы откуда взяли эти цифры?
И. ШЕПЕЛИН: А кондиционер включают в этом душном эфире или нет? Я не понимаю.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, только телефоны бросают. Извините.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ничего-ничего. С ним это теперь будет всегда, как с моим другом Веллером эта кружка, которую кинули.
И. ШЕПЕЛИН: Мой друг Веллер.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кружка теперь у тебя в руках в качестве подарка, Дима. Скажи спасибо.
Д. НИЗОВЦЕВ: Спасибо.
И. ШЕПЕЛИН: Скажи спасибо, что без трещин на лице.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я еще из студии не вышел. Я думаю, что он там.
И. ШЕПЕЛИН: Я помню все твои трещинки.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это уже нулевые.
Д. НИЗОВЦЕВ: Или, как говорит Сергей Марков, нольпятевые.
И. ШЕПЕЛИН: У Сергея Маркова уже наливые.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ура. С днем рождения, да. Но Дмитрия Низовцева. Не хочу поздравлять Сергея Маркова. Так, короче, значит, что я хочу вам сказать? Большое спасибо, дорогие обозреватели «Плющевых событий». Я надеюсь, что Аркадий Мамонтов когда-нибудь снимет фильм про иноагентов, где мы с вами будем тоже именно в «Плющевых событиях». Мне кажется, что мы могли бы украсить любой фильм про иноагентов. Это было бы очень хорошо.
И. ШЕПЕЛИН: Это было бы очень хорошо, но кому?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну как кому? Любому, кто будет смотреть этот фильм.
И. ШЕПЕЛИН: То есть никому.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В смысле?
И. ШЕПЕЛИН: А ты посмотрела фильм Аркаши?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, не смогла. Я поэтому не стала вам задавать вопрос, потому что я этот фильм не смотрела.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, спасибо. Это вопрос со звездочкой. Я бы пересказал, дал бы рецензию. Я же смог Такера Карлсона охарактеризовать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, конечно. И там, короче, иноагенты.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, там, короче, иноагенты.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте перескажем фильм Аркадия Мамонтова, который мы не видели.
Д. НИЗОВЦЕВ: Там, судя по всему, синекура.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Короче, там, значит, иноагенты.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну, Аркадию Мамонтову надо было что-нибудь дать.
И. ШЕПЕЛИН: Синекура.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, надо было что-нибудь дать, чтобы он что-нибудь там снимал. Он же все-таки там действующее лицо. Но он ничего не снимает, но человек уважаемый. Ему дали такой фильмчик, который никто не будет смотреть.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поэтому послал сербов, чтобы они сняли.
И. ШЕПЕЛИН: На самом деле, он когда не в запое, он каждый месяц по 3-4 фильма выпускает.
Д. НИЗОВЦЕВ: Серьезно? Мне казалось, что он там где-то вообще…
И. ШЕПЕЛИН: Он дофига выпускает. Мне рассказывали сотрудники ВГТРК в 2017 году. У него произошел затык, он ушел в запой там на несколько месяцев, и он реально батюшку приглашал в монтажку, чтобы он ее освещал. И пошло-поехало. Не, можешь посмотреть, он выкладывает свои репортажи. Но у меня любимый, конечно, «Пьянство и бухло», кажется.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это он во время запоя снимал?
Д. НИЗОВЦЕВ: Сразу после.
И. ШЕПЕЛИН: Как бы он реально понимает, что алкоголь – это зло, потому что он с ним сталкивается периодически.
Д. НИЗОВЦЕВ: Бичевал, называется.
И. ШЕПЕЛИН: Не, это вот жизнь человека между грехом и раскаянием. Он постоянно между ними. И вот, соответственно, для того чтобы раскаяние проходило проще, ты ищешь грехи у других.
Д. НИЗОВЦЕВ: Мне нравится, что в один месяц, получается, Аркадий Мамонтов бичует во всех смыслах, то есть сначала он валяется – как нищеброд бичует, а потом бичует – порок в виде пьянства.
И. ШЕПЕЛИН: Я не знаю. Может быть, он красиво, культурно выпивает «Трояр».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Короче.
Д. НИЗОВЦЕВ: Короче, сейчас закончится вот этот эфир, вы включайте передачу Дмитрия Низовцева и Сергея Бойко под названием «Дискредитация». Она сразу после будет.
И. ШЕПЕЛИН: Вечерняя.
Д. НИЗОВЦЕВ: Вечерняя «Дискредитация». Ну как, она просто называется «Дискредитация».
И. ШЕПЕЛИН: Я сейчас другую дискредитацию нагуглю. Подожди, а не «Вечерняя дискредитация»?
Д. НИЗОВЦЕВ: В Ютубе пишете – Дискредитация, Низовцев, Бойко.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вам Настю Ивлееву покажут.
Д. НИЗОВЦЕВ: Или просто – Дискредитация, Бойко.
И. ШЕПЕЛИН: Административка.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Административка. Две штуки.
Д. НИЗОВЦЕВ: Пока вы тут фигней занимаетесь, я договорился с гостем.
И. ШЕПЕЛИН: А я посмотрел. Вот это, конечно, привет из 90-х сейчас раздастся.
Д. НИЗОВЦЕВ: Я, кстати, побаиваюсь.
И. ШЕПЕЛИН: А чего?
Д. НИЗОВЦЕВ: Ну ладно, он не должен быть. Короче, человек из 90-х будет ОК. Стас Барецкий.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Господи прости!
Д. НИЗОВЦЕВ: Шутка! С ним фильм обсудить надо.
И. ШЕПЕЛИН: Да нет. У этих королей будет Стас Дворецкий.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Из «Моей прекрасно няни»?
И. ШЕПЕЛИН: Да, да, да.
Д. НИЗОВЦЕВ: Константин. Смолкин, у которого внучка – подопечная Этери Тутберидзе.
И. ШЕПЕЛИН: Которая теперь грузинка.
Д. НИЗОВЦЕВ: Фигуристка. А, Глеб Смолкин. Дэвис – это дочка.
И. ШЕПЕЛИН: А еще Смолкин пел куплеты Шендеровича в программе.
Д. НИЗОВЦЕВ: Ты тоже это помнишь?
И. ШЕПЕЛИН: Конечно!
Д. НИЗОВЦЕВ: Я думал, я один это помню. Их двое было. Они пели куплеты юмористические. Да, и они разоблачали там. На канале «ТВС», кажется, это было. И когда началась «Прекрасная няня», я смотрю: «Так это же чувак, который у Шендеровича был, эти куплеты исполнял». А все сейчас его знают как вот этого. Смолкин. И какая-то вторая была еще фамилия у чувака?
И. ШЕПЕЛИН: И вторая была фамилия.
Д. НИЗОВЦЕВ: И вторая была фамилия.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все-таки мы дети 90-х.
Д. НИЗОВЦЕВ: Да, если не 80-х. Спасибо, что писали добрые слова, поздравления. Всё буду читать после эфира вот под этим эфиром. А так, переходите в следующий – «Дискредитацию» Низовцева и Бойко.
И. ШЕПЕЛИН: И во время эфира Бойко ты будешь читать комментарии под этим эфиром.
Д. НИЗОВЦЕВ: Конечно.
И. ШЕПЕЛИН: Вот это красиво.
Д. НИЗОВЦЕВ: У меня сегодня сценария там нет, поэтому буду просто читать комментарии.
И. ШЕПЕЛИН: Весь день с контентом.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кольцевая верстка. Спасибо большое, дорогие. Илья Шепелин. Подписывайтесь на Телеграм-канал Ильи, на его Ютуб-канал. Там прекрасный Захар есть.
И. ШЕПЕЛИН: Я изобразил букву «Ш».
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Молодец. Дмитрий Низовцев.
Д. НИЗОВЦЕВ: Давайте звезду изобразим.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У него тоже Телеграм-канал. На него тоже подписывайтесь
Д. НИЗОВЦЕВ: Телеграм-канал «Настоящий Низовцев». Подписывайтесь.
И. ШЕПЕЛИН: Дима, вы бы в этой школе еще бы там шестой кончик доделали у звездочки. Понимаю, да.
Д. НИЗОВЦЕВ: Пустеет в поле борозда.
И. ШЕПЕЛИН: И такой: «А вот это нормально».
Д. НИЗОВЦЕВ: Вот это хорошая звезда. Пустеет в поле борода, наглеет в городе делец, желтеет красная звезда, у нее растет шестой конец. Игорь Губерман.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Заканчиваем на этом. Спасибо большое.
Д. НИЗОВЦЕВ: Оно и видно, молодой человек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это была программа «Плющевые события», которая, не исключено, что больше никогда не выйдет на этом канале.
И. ШЕПЕЛИН: Вы в это верите, да?
Д. НИЗОВЦЕВ: Конечно. Ковчег.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но всякое бывает в этой жизни. Может быть, еще когда-нибудь и встретимся. Пока!
Д. НИЗОВЦЕВ: Слышишь меня…