«Идём по звёздам» с Дмитрием Потапенко: Что может предпринять политэмиграция?
Режим пасть не может, трансформироваться — да. Скорее, будет смена военных элит, они будут более жёсткие, чем предыдущие. Будет протодемократия в виде как раз военной хунты. За счёт того, что молодые да борзые, те, кто придут, орденоносцы, они предъявят свой запрос на власть. Объединение лидеров СВО, вход их в реальные политические партии, объединение трёх партий в одну и создание двухпартийной системы, где одними из лидеров будут, соответственно, как раз орденоносцы…
Подписаться на The Breakfast Show
Поддержать канал The Breakfast Show
А.ПЛЮЩЕВ: Всем привет. В нашем проекте «Идём по звёздам» мы говорим с политикам, с, так сказать, учёными, политологами, экономистами, или, может быть, даже философами, а также бизнесменами. Вот сегодня как раз очередь представителя предпринимательства. И можно было бы отнести сегодняшнего нашего гостя, в принципе, и к политикам, поскольку он пытался баллотироваться в Государственную думу, однако, конечно, мы привыкли, что Дмитрий Потапенко высказывается за бизнес. Высказывается часто довольно цинично, часто прямолинейно, часто как-то грубо, и сегодня тоже прозвучат разного рода слова, поэтому, дорогие дети, как всегда, уберите взрослых от экранов компьютеров.
Д.ПОТАПЕНКО: Вы называете это бизнес, а я называю альтернативным доходом от системы распределения. Смысл врать должен быть какой-то рациональным.
Ну, дуболом, который положит меня мордой в пол, поломает, вывернет кишки, я себе представляют.
Они оставят разбираться своих детей, уже не по-пацански давать заднюю.
Для того, чтобы расстрелять, для этого базы данных не нужны.
Вот чего-чего, а вот такого пиара я бы не хотел. Им придётся трансформировать свой бизнес.
Да нет, да Саша, да меня нельзя купить ни за какие деньги, да нет таких вообще ресурсов.
Пострадать «ах, какую страну просрали» – норм.
Последние эмигрантские волны – ни одна не увенчалась успехом. Бизнес никогда не будет поддерживать тех, кто изображает из себя так называемую альтернативную политику.
Большой брат много чего, конечно, видит, но я могу сказать, что там такой бардак, что там, по-хорошему, давно надо было бы устранять, а при найме сотрудников мы ближе всего к богу.
Уходит, соответственно, Путин, а все, кто, соответственно, находится в ближнем эшелоне, это окно тут же закрывают.
Это всё болтология.
Ну, я ебанутый.
А.ПЛЮЩЕВ: Дмитрий, вот давно хотел спросить, но всё повода не было, поскольку мы общаемся по такой ежедневной текучке, вообще в целом, ну, поскольку, вы призваны у нас всегда в эфир за бизнес отвечать в целом, я вот за бизнес и спрошу. А бизнесу, такому сферическому бизнесу в вакууме, российскому, в целом норм то, что происходит в последние 2.5 года?
Д.ПОТАПЕНКО: Ты понимаешь, просто вопрос очень такой, он всеобъемлющий, то есть, он не имеет однозначного ответа, потому что…
А.ПЛЮЩЕВ: Можем разложить его как-то.
Д.ПОТАПЕНКО: Да, конечно. У нас, к сожалению, в обществе, неважно, какое оно, условно либеральное или условно государственное, складывается такой вот какой-то визуальный пузырь, который либо раскалывается из разряда либо бизнесу всё норм, либо бизнесу очень фигово. Я в этом случае, ну, поскольку у меня есть некая история про то, что я, во-первых, не очень воспринимаю границы, ну, ты знаешь мою концепцию, что три вещи, которые себе человечество придумало – это религия, национальность и государство, это вещи фейковые. Потому что, если бы мы вернулись в какие-то очень далёкие времена, то чиновнику, только чиновнику нужны эти три вещи, только чиновнику нужно разделять и властвовать. А так, по большому счёту, ни государств, ни границ, ни религии, ни национальности не существует, потому что мы сами себе всё это создаём, потом от этого уже страдаем.
Почему это очень важная условно подводка, потому что представь, что ты родился в концентрационном лагере, такие случаи были, и другого ничего не видел. Или ты имеешь представление, но очень слабое, и понимаешь, что, в общем, что-то выдернуть отсюда ты не можешь. Бизнес же невозможно перенести, бизнес – это люди, бизнес – это, в первую очередь, труд. И когда ты задаёшь вопрос, норм, не норм – мало кому это норм, потому что любая экономика, человеческие отношения – это, в первую очередь, экономика, это не про деньги. В 90% случаев это у нас концепция везде, что она такая левацкая, что бизнес – это про деньги. Да ни хера подобного. Бизнес – это, в первую очередь, про свободу, стратегию, развитие, ну и так далее. А деньги – это инструментарий. Всё равно, что каждый раз журналиста тыкать и спрашивать, а вы какой ручкой пишете? Журналист в какой-то момент тебе скажет: «Да идите вы в задницу, я на диктофоне работаю». Вот точно так же. Деньги являются инструментарием, а первые три года, а то бывает и больше, вы, в общем-то, в минусах. Вот, поэтому, скажем так, когда мы обсуждаем, норм, не норм – нет, не норм, потому что экономика глобализована. Но есть те, кто на этом зарабатывает. Но даже те, кто на этом зарабатывает, я не могу сказать, что у них всё норм, потому что ключевым вопросом в бизнесе, нормальном бизнесе – это стратегия за горизонтом своей жизни обычно. И говорить о том, что прямо все там счастливы и радостны, да нет, я прекрасно знаю в том числе людей, которые относятся там к высшему генералитету тем или иным образом зарабатывающие, но они это воспринимают, они так родились, в такой кислотной среде. И поэтому они там, кто, если бы они могли влиять, где-то они могут влиять, это зачастую такой метод итальянской забастовки. А по большей части, в общем-то, поскольку эта человеческая деятельность не связана никаким образом, это вот одна из больших проблем российского бизнеса, моего поколения или даже поколения до – что мы считали, ну я рассказывал в каких-то интервью, это даже видно по людям, которые более старшие, это типа Гусинский там и все остальные, что вход во власть был западло. И вот это западло привело к тому, что власть прижали те, кто должен был прижать, люди, грубо говоря, с холодным сердцем и почти чистыми руками. Так что не норм.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, наверное, кому-то норм, а кому-то не норм, я так предполагаю, кому-то прямо совсем хорошо покатило, а кому-то поперёк горла. Я хотел спросить про тех, кому поперёк горла. И тут речь, наверное, не о чисто человеческих причинах, что людям неприятно, что их страна ведёт войну, они переживают из-за этого и так далее, в вообще в целом, и обстановочка тоже так себе. А вот с точки зрения бизнеса, если не норм, то это что? В чём главная проблема?
Д.ПОТАПЕНКО: В том, что ты понимаешь, что правила, по которым играется сегодня экономика, эти правила для очень узкой прослойки, то есть, это прямо и так, я всегда этот привожу пример, что российский список «Forbes» и список «Forbes» зарубежный – это фундаментально разные вещи. Один список «Forbes» – это про логистику, обработку данных и всего остального, а, соответственно, российский бизнес – это про сырьё и материалы. Вот это фундаментальная разница, и это, например, меня расстраивает куда больше, чем всё остальное, потому что у нас нет у нас нет Илонов Масков, никогда не появится, об этом там есть лекции мои десятилетней, наверное, давности, никак не привязанные к военным конфликтам, потому что мне бы очень хотелось бы, чтобы у нас были не копии, условно говоря, «Amazon» – «Вайлдберриз», а чтобы это была какая-то, вопрос не своей самостийности, потому что у нас есть вещи, которые были сделаны новатором-предпринимателем, всё, что касается, например, информационной среды, сделано лучше. Банковские услуги, которые впоследствии были скопированы и передрейфовали в госуслуги – это лучшее и впереди планеты всей. На этом базисе можно было развивать очень много чего. Сейчас, например, я могу сказать, что, как ни покажется странным, но ты-то, в общем, человек разумный, благодаря военному конфликту у двух стран, у России и Украины, колоссальные знания всего, что касается FPV. А это не только уничтожение живой силы противника, это логистика, это доставка, это обработка данных, это трафик вообще в целом, то бишь, мирное применение подобного рода технологий , но колоссальный – такого опыта нет ни у кого. Другое дело, смогут ли Украина и Россия после окончания военного конфликта это всё привести к конверсии – большой-большой вопрос, потому что специфика военного использования и специфика гражданского использования фундаментально отличаются.
А.ПЛЮЩЕВ: А теперь хотел спросить о тех, кому норм. Ну, я примерно, все представляют, наверное, о том, кто выгодоприобретатели самого разного толка, не только, кстати, в бизнесе, но я вот что подумал: ну, рано или поздно всё равно война должна как-то закончиться, но этот фарш довольно трудно будет как-то провернуть назад, ну вот трудно сказать людям, знаете, вы зарабатывали на этом, а теперь вы зарабатывать не будете, извините ,ищите другое место, тем более, что большинство из них не просто связано с государством – это, собственно, государство и есть.
Д.ПОТАПЕНКО: Ага.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, а как это всё может закончиться? Если есть такой стопор, такой тормоз на этом пути?
Д.ПОТАПЕНКО: А это не тормоз. Дело в том, что всё, что касается конверсии – это всегда самая сложная часть, потому что как в России, так и в Украине, это зеркальные вещи, и там, и там же есть те, кто зарабатывает на транзакциях, на всём остальном, им придётся трансформировать бизнес. Но в первую очередь, во что они будут его трансформировать, и там, и там – это во властные полномочия, которые в разрешительную систему, соответственно, в разрешение тех или иных вопросов, в силовые ведомства, потому что там много силовиков связано напрямую. Так что здесь трансформация будет очень болезненной, потому что она войдёт в конфликт уже с действующим бизнесом.
А.ПЛЮЩЕВ: А как это будет происходить, ну на примере на каком-нибудь?
Д.ПОТАПЕНКО: Ну самое простое, поскольку я из того поколения, которое видело, первые мои два места работы – это два ящика, НПО «Алмаз» и НПО «Скала». То есть, моя военная специальность – это РЭБ, классика жанра, и тогда это всё происходило с очень жестоким переломом. Я тебе могу сказать, что мои коллеги, которые связаны вообще с технологиями FPV как таковой, технологией обработки и всего остального – я не могу сказать, что лучшие из них работают в разных министерствах и ведомствах. К сожалению, по большей части, даже если брать, извини, обычную прагматику, убирая моралите, там, что там сброс с дронов тех или иных боеприпасов – например, есть огромная проблема в РЭБе, потому что сейчас следующая итерация организации дронов будет следующая: она будет, по сути, на уровне искусственного интеллекта, в кавычках, там, конечно, не надо требовать, но на уровне организации роя. То есть, следующая итерация, когда фантастические фильмы покажутся вам детским лепетом, потому что что такое РЭБ? Он давит, по сути дела, в очень широкой полосе либо же конкретный объект, а когда искусственный интеллект…
А.ПЛЮЩЕВ: Давайте поясним для тех, кто как бы от рэпа на слух не отличает, что это сокращение от «радиоэлектронная борьба».
Д.ПОТАПЕНКО: Совершенно верно. И следующая итерация – это когда будет там даже не головной, первоначально всё идёт, технология идёт по степени централизации. Сначала будет, условно говоря, командный дрон, который организует эти дроны. Потом всю эту историю, потому что эта история будет вычисляться, сбиваться, уничтожаться, скорее всего, сразу же будет разрабатываться, что нету командного дрона, а они работают по технологии персонального уничтожения. Причём я тебе могу сказать, как ни покажется странно, Россия здесь впереди планеты всей, потому что очень-очень давно, лет, наверное, 15 назад, это можно даже найти на просторах интернета, российская именно команда выиграла командную игру. Суть командной игры была очень простой: вы работали в команде, которая, в общем-то, либо в хищниках, либо в травоядных. И вот хищники в начале уничтожали довольно легко травоядных. Но именно российская команда разработала следующий алгоритм: там нельзя было, по сути, согласовывать какие-то действия, можно было только очень примитивно действовать. Так вот, она разработала следующий механизм, что травоядные бросались то место, где находился один травоядный и где он погибал от рук хищника. И что делали травоядные? Они уничтожали абсолютно всю траву и, погибая сами, уничтожали других травоядных, и в результате этого погибали хищники. В результате этого просто на двух функциях – максимально плодиться и максимально быстро сжирать и убивать себе подобных – была побеждена команда хищников. Собственно, это следующая итерация организации FPV-дронов, которые не будут привязаны к оператору, которые вылетели и работают. А отбиться от них будет невозможно, потому что они бездумный, безумный механизм, который, попросту говоря, уничтожает. Там, конечно, будет много и своего огня. Такая следующая итерация интеллекта.
А.ПЛЮЩЕВ: Это очень интересно и вообще даже заслуживает, может быть, отдельного разговора, но я, может быть, плохо сформулировал вопрос – я спрашивал о другом, как бизнес-интересы, нынешняя выгода, которая пришла с войной, трансформируется во властные полномочия?
Д.ПОТАПЕНКО: А в этом контексте тоже всё достаточно просто, у нас с тобой было, это совсем примитивно. У нас после окончания, условно говоря, афганской и чеченской войны всякие ЧОПы, МОПы, охрана, где-то легальная, где-то нелегальная, кто-то пошёл в органы государственной власти, соответственно, с медалями, так что здесь даже проблем с этим нет.
А.ПЛЮЩЕВ: О том, как может трансформироваться Россия в результате или по ходу завершения войны или вообще вне зависимости от этого, может быть ,поговорим чуть попозже – даже не может быть, а точно, сейчас хотел поспрашивать немножко о прошлом. Просто у нас вообще в программе участвуют и политики, и бизнесмены, и учёные. Я-то звал, конечно, вас как бизнесмена, вы всегда за бизнес отвечаете, но, конечно же, вы же занимались и политикой и пытались избираться в том числе и участвовали в избирательных кампаниях. Зачем это всё было, если оглянуться?
Д.ПОТАПЕНКО: Ну, я ебанутый. Ну, у меня есть определённое, если брать упрощённо, то в 16 году можно было получить мандат депутата Госдумы, просто написав одно заявление, но я выбрал другой путь, я пошёл строить сначала одну партию, а потом, уже с меньшими шансами, конечно, вторую партию.
А.ПЛЮЩЕВ: А что это была за возможность?
Д.ПОТАПЕНКО: Это была возможность, по крайней мере, в потенциале, не очень большом, изменить политический ландшафт с точки зрения того, что играть не по правилам исключительно, которые построены – что ты там покупаешь голоса, занимаешься популизмом, а поиграть, побудировать то самое доброе светлое вечное общество, которое, ну, зарабатывает своим трудом, не работает в системе распределения. Собственно говоря, это и была идея «Партии роста»
А.ПЛЮЩЕВ: Итак, вы выбрали иной путь, что видели в конце, какая цель стояла? Ну, или не в конце, промежуточная?
Д.ПОТАПЕНКО: Ну, промежуточная цель, потому что в конце там её не было, моя цель была не только привлечь внимание, но вообще качнуть тему людей как раз, вы называете это бизнеса, а я называю альтернативного дохода от системы распределения. Хотелось, чтобы эти люди почувствовали, что у них есть представительство, что они, может, не твари дрожащие, а слово имеют. Ну, я до сих пор, если честно, в это верую, не то, что верую – я знаю, что без выстраивания сначала системы частного дохода невозможно построить никакую демократию, потому что, если вы находитесь в системе распределения, то есть, в системе государственного распределения денег – вы всегда будет выбирать этатизм априори построенный, потому что кто платит, тот девушку и танцует.
А.ПЛЮЩЕВ: А вот тот опыт, который у вас был, попытка войти в политику через, условно, ну такие одобренные партии, через «Партию роста»,..
Д.ПОТАПЕНКО: через РПСС
А.ПЛЮЩЕВ: РПСС – вообще отдельно тоже можно поговорить, считаете положительным?
Д.ПОТАПЕНКО: Для себя я считаю положительным, потому что я, по крайней мере, не соврал себе. У меня не было каких-то иллюзий, у меня не было иллюзий с точки зрения ни процентов. Ни всего остального, но я вот до сих пор, как-то, я в своих интервью говорю: главное – не врать себе. Соврать можно – смысла особого нет. Ну соврал я, и что? Саша Плющев мне подкинет пару миллионов? У него их нет. Смысл врать должен быть рациональный: соврал, получил. А просто так соврать – ради чего? Чтобы Саша Плющев пригласил на интервью? А что это интервью даст? Да ничего, просмотров не даст, ипотеку не закроешь, ну и так далее, никакого прагматизма не возникает от слова совсем. Девушки на улицах будут узнавать? Да и так узнают. Книги будут продаваться? Да они только за рубежом продаются.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, кстати, насчёт того, увеличит ли количество просмотров или нет, мы всегда стараемся добавлять ссылки на каналы Дмитрия Потапенко, разумеется, под этим интервью тоже будет, так что зайдите, посмотрите, и, да-да-да, именно там, и, может, разубедим Потапенко , что в интервью нет никакого смысла практического. Может быть, есть. А РПСС? РПСС зачем было? Потому что, ну, я думаю, уже выросло целое поколение, которое даже не в курсе, что это такое было. Это был такой абсолютно искусственный монстр, который возглавлял Максим Шевченко, а главой в этой партии был этот, как его, из головы-то вылетело, Константин Рыков из администрации президента. Ну, когда-то он был в администрации президента, а потом ему поручили этот проект. И это было какое-то прямо такое искусственное – даже не искусственное, даже не знаю, как сказать, какой-то такой муляж прямо буквально, который для чего он был создан, тоже не очень понятно…
Д.ПОТАПЕНКО: Саш, у каждого, смотри, здесь есть очень важная ремарка. У каждого в этой игре свои цели. У Кости свои, у Макса свои, у меня свои, и для меня я могу сказать, почему я вписался в эту историю – потому что я понимал, что, грубо говоря, мне регулярно предлагали: ты там партию организуешь, то-сё, пятое-десятое, а я уже многократно отвечал на этот вопрос. Не надо организовывать партию, надо зайти к Богданову. У Богданова этих партий, как у дурня фантиков. Кстати, если что, он лидер РПСС, если кто не знал, он обратно её не то что забрал, она как его была, так и осталась. Поэтому…
А.ПЛЮЩЕВ: Это который главный масон российский.
Д.ПОТАПЕНКО: Ну, слушай…
А.ПЛЮЩЕВ: Это я говорю, чтобы зритель, который не очень понимает или не помнит, чтобы он в гугл забил «Богданов масон».
Д.ПОТАПЕНКО: Тогда, может, выскочит. Насчёт масонства, я бы… у нас дети косплеят одну вещь, кто-то там играет, соответственно, манга, кто-то ещё что-то…
А.ПЛЮЩЕВ: Какое государство, такие и масоны.
Д.ПОТАПЕНКО: Поэтому не надо. Он хороший дядька, знает своё дело. Если нужна партия, обращайтесь, надеюсь, он позвонит и перечислит недостающие деньги.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну какой хороший дядька, с его помощью, помню, несколько партий было, можно сказать, рейдерски захвачено.
Д.ПОТАПЕНКО: Да, ну в этой части с точки зрения печати он умеет это делать, не без помощи, но…
А.ПЛЮЩЕВ: Хороший дядька, да.
Д.ПОТАПЕНКО: Понимаешь, белого пальто, к сожалению, я понимаю, что всем бы хотелось про доброе, светлое, вечное говорит, но вот видя, что происходит, зная политический и экономический истеблишмент, последние лет 20-30, скажу прямо, белого пальто ни у кого не было и не будет, это просто технически невозможно. Поэтому, в общем, я всегда, поскольку отношусь к этому весьма и весьма прозаично, надо сказать…
А.ПЛЮЩЕВ: Привет.
Д.ПОТАПЕНКО: Это моя младшая, Елизавета Дмитриевна Потапенко, куда же без неё. Младшее поколение всегда с нами.
А.ПЛЮЩЕВ: И о младшем поколении поговорим обязательно.
Д.ПОТАПЕНКО: Ну вот она некоторое время посидит в кадре, если тебе не мешает.
А.ПЛЮЩЕВ: Я думаю, это вообще новинка для нашей программы, хотя в целом на канале мы исключительно приветствуем. Так вот, я хотел спросить, какие цели были. Были у Богданова, у Шевченко, не у Богданова, у Рыкова. А какие у Потапенко?
Д.ПОТАПЕНКО: Это просто рычажок такой, такой дополнительный рычаг, который позволял бы, шансов на прохождение 5%, в начале он был какой-то исчезающий, а когда я посмотрел, как организована структура, я ж системщик, мне важна система, я понял, что процент исчезающий, больше того, я абсолютно открыто говорил, что моё шумное снятие с выборов принесло партии некий процент популярности, потому что с теми деньгами, с теми ресурсами, которые там были, проскочить даже там на цифру 3% было фактически невозможно.
А.ПЛЮЩЕВ: В результате 0.75% там набралось.
Д.ПОТАПЕНКО: Да, что-то такое, какие-то цифры, по-моему, математическая погрешность. Моя цель была рычажка, другое дело, что на тот момент не было предложений каких-то более значимых, и, когда пошла история со снятием, я в полушутку, полувсерьёз, начал рассказывать, что у Потапенко нашлось 26 листов акций. Мне тогда сделали лучшую пиар-компанию, которую, я бы этого не хотел, меня сняли за один день до выборов, и в 80 миллионах бюллетеней маленьким шрифтом вычёркивали фамилию Потапенко. Вот чего-чего, а вот такого пиара я бы не хотел. Если вы не знали, как меня снять, а я не скрывал никогда, на втором, после первого судебного заседания позвонили, и я встретился с одним из высокопоставленных чиновников ЦИКа, он говорит: «Ну, может, снимешься? – Ну слушайте, вы сами запустили эту байду, что я сняться уже не могу, уже не по-пацански давать заднюю. Поэтому доигрываем все, ребятки, до конца, но я не понимаю, зачем вы это сделали, нафига вы сделали именно так. В целом, собственно говоря, с построением карьеры, каждый у меня раз вопрос, зачем вы делаете так. Ну делают и делают, потому что машина работает глупо, скажу прямо, очень глупо. Я это лишний раз каждый раз показываю, я тебе могу сказать на примере моего снятия с выборов, я это приводил в пример, что я могу сказать, ладно про снятие, репрессии – машине для этого не нужны никакие цифры. Но для того, чтобы, например, самой машине государственной работать – у них безобразные базы данных. Я прямо открыто говорю, потому что я посмотрел, откуда вылезли эти 26 листов. Для тех, кто считает, что есть Большой брат, который всё видит – Большой брат, конечно, много чего видит, но могу сказать, что там такой бардак, который вообще, по-хорошему, надо бы устранять, а они вместо этого вот там осликов Иа присваивают. Для того, чтобы расстрелять – для этого базы данных не нужны, а для того, чтобы управлять государством – для этого нужны базы данных, а они отвратно организованы, абсолютно отвратно.
А.ПЛЮЩЕВ: Я вообще не очень люблю говорить о прошлом, а вообще о настоящем или там ближайшем будущем в развитии настоящего, но этот экскурс был необходим для того, чтобы задать следующий вопрос: а вот дальше исключаете ли вы для себя возможности ну вот такого вхождения во власть через выборы или как-то иначе, назначение полномочным по правам кого-нибудь, при нынешнем ли режиме или не при нынешнем?
Д.ПОТАПЕНКО: Не исключаю, всё зависит от того, насколько я прохожу по квалификационным данным. Давай покажу на примере присвоения мне ослика Иа. С точки зрения, я сейчас не про свою персоналию личную, но, по большому счёту, та аналитика, которую я делаю, и я вижу это даже по текстам руководителей, что они, конечно, его могут отрицать, конечно, там не употребляют фамилию Потапенко, но, поскольку я не присоединяюсь ни к одной из групп, ею пользуются многие.
А.ПЛЮЩЕВ: Я это вот к чему. Я это спрашиваю, на нынешнем этапе, в нынешнюю власть российскую, которая ведёт войну, может ли войти Дмитрий Потапенко? Может быть, тут выборы у нас скоро, может быть, избираться?
Д.ПОТАПЕНКО: Нет-нет, ослик Иа отстранён от этих возможностей. для того, чтобы Потапенко хоть куда-то кто-то продвинул, для этого нужно принять решение, административно снять ослика Иа, и я даже приводил пример в нескольких эфирах, ну вот представь, какого уровня должен быть человек, который будет со мной разговаривать о каком-то взаимодействии? Дуболом, который, условно говоря, положит меня мордой в пол, поломает, вывернет кишки – это я себе представляю, это пять минут, посадить – вообще на раз-два. А вот провести интеллектуальную беседу на предмет того, как Дмитрий Потапенко может взаимодействовать с нынешней властью? Давай будем честны, это очень-очень сложно, просто тупо сказать «давай ты переобуешься в воздухе» – это, по сути, сломать через колено, самое главное, моя аудитория, люди, которые слушают меня или там пользуются аналитикой – они в это не поверят. Я не Соболев, который молод, красив и может как-то эмоциями забить. Я же нудный, а нудный человек, для того, чтобы переобуться, должен настолько долго готовить поляну, что это для самой власти будет бессмысленно. Как только начинается подобное переобувание, Дмитрий Потапенко становится не нужен ни самой власти, ни той аудитории, которая была. Поэтому я понимаю, почему никто не снимает ослика Иа, никто как-то не зовёт в какие-то властные полномочия.
А.ПЛЮЩЕВ: Тут я не слышал вообще никаких отсылок, условно говоря, к моральному выбору. То есть, не будь никаких препятствий в виде разницы культуры…
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, не в этом дело, Саша, сейчас объясню. Я не очень люблю апеллировать в таких беседах к слову «мораль», я тебе поясню, почему. Когда мы разговариваем публично, знаешь, при найме новых сотрудников мы ближе всего к богу. Это всё болтология. Я бы говорил: «Да нет, Саша, меня нельзя купить ни за какие деньги, да нет таких вообще ресурсов». Просто яркий пример. Моя средняя учится в школе, где в кабинете директора висит портрет Януша Корчака. Януш Корчак для меня является, условно говоря, очень важным моральным камертоном. Это единственный, по сути дела, человек, который за свои убежде6ния вошёл даже в газовую камеру. Вот это тогда точно мораль.
Я тебе скажу так: я очень не хочу, чтобы у меня был такой выбор. И у меня есть кнопки, которые я точно знаю, что можно найти, если постараться. Причём я стараюсь делать так, чтобы этих кнопок было всё меньше и меньше в этой жизни – но на которые можно нажать, и человек переобувается. Поэтому с точки зрения как-то морали, не надо меня спрашивать, надо просто посмотреть мой послужной список. Например, я видел своё досье ФСО. Мне, когда предлагали купить в открытую несколько городов на выборах 16 года, я открыто сказал, там недорого стоило, 300 рублей голос, я сказал: «Купить технически можно, но чем я буду отличаться от тех людей, которые сейчас ваши люди?»
А.ПЛЮЩЕВ: А что значит купить, как это работает?
Д.ПОТАПЕНКО: Элементарно, попросту говоря, идут агитаторы и бабушкам набор по 200-300 рублей, и вперёд.
А.ПЛЮЩЕВ: И это конвертируется в голоса?
Д.ПОТАПЕНКО: Абсолютно, элементарно.
А.ПЛЮЩЕВ: А какая конверсия?
Д.ПОТАПЕНКО: 100%.
А.ПЛЮЩЕВ: Да ладно!
Д.ПОТАПЕНКО: Увы.
А.ПЛЮЩЕВ: И даже не помогает, что там административный ресурс за Путина, ещё что-нибудь? Можно так просто перекупить?
Д.ПОТАПЕНКО: Можно.
А.ПЛЮЩЕВ: Как лично вы видите развитие событий, вот развитие, в смысле, я про Украину сейчас. Вот Путин договаривается с кем-то, с Зеленским или Западом о мире, о разграничении, ну это я из ваших интервью, когда вы упоминаете демаркационную линию, я вот этот сценарий поэтому упомянул. Что дальше, прежде всего, внутри страны? Что происходит с режимом?
Д.ПОТАПЕНКО: Ты знаешь, я не знаю, что он падёт или как-то сильно трансформируется, потому что демаркационное соглашение и приостановление военного конфликта не приведёт к обвалу режима, не приведёт к его какому-то усилению. За что будут биться действующие правители? Они будут биться за, в общем, примитивные вещи. Они, в общем, отыгравшие натуры. Они тот набор санкций, которые накрутили на Россию, и её оттуда надо теперь вытаскивать, они оставят разбираться своих детей.
А.ПЛЮЩЕВ: Они – это западные политики?
Д.ПОТАПЕНКО: И западные политики, и наши политики. К сожалению, геронтократия, которая и там и тут, она одинакова, им абсолютно до лампады, что происходит.
А.ПЛЮЩЕВ: Тогда спрошу так. Как и в результате чего может измениться режим, может ли он трансформироваться как-то, или вообще может пасть режим?
Д.ПОТАПЕНКО: Пасть нет, трансформироваться – да. Но трансформация, скорее, будет смена военных элит, они будут более жёсткие, чем предыдущие. Будет протодемократия в виде как раз военной хунты. За счёт чего, за счёт того, что молодые да борзые, те, кто придут, орденоносцы, они предъявят свой запрос на власть.
А.ПЛЮЩЕВ: Как это может выглядеть? Ну, во-первых, как это может выглядеть…
Д.ПОТАПЕНКО: Объединение лидеров СВО, вход их в реальные политические партии, объединение трёх партий в одну и создание двухпартийной системы, где одними из лидеров будут, соответственно, как раз орденоносцы.
А.ПЛЮЩЕВ: Кажется, что они все крайне зависимы и смотрят в рот Путину. Это иллюзия?
Д.ПОТАПЕНКО: Это иллюзия, потому что они потребуют куда больших ресурсов.
А.ПЛЮЩЕВ: В результате чего это может произойти, при Путине или…
Д.ПОТАПЕНКО: При Путине. При Путине. Это при Путине.
А.ПЛЮЩЕВ: Как и почему, из-за чего это?
Д.ПОТАПЕНКО: Их возвращать надо, миллион нужно вернуть, часть из них, условно говоря, что такое социальные лифты после афганской и чеченской войны в виде бандитизма? Это социальные лифты. А теперь эти социальные лифты нужно не допустить. Плюс ко всему, у нас есть очень серьёзная миграционная тема, то есть, мы с тобой немножко обсуждали, я говорил о том, что если 10 принципов марксизма лягут на исламизацию, то мы ещё как-то все похохочем, потому что это тот самый пролетариат, который угнетаемый, его много, и он должен как-то реализоваться. И эти две волны схлестнутся.
А.ПЛЮЩЕВ: В этой картинке как будто бы вообще нет никакого места, не то, что нет места, она просто враждебна, равно как враждебна картинка нынешняя, уехавшей эмиграции.
Д.ПОТАПЕНКО: Конечно, уехавшая эмиграция – всё, это уже отыграно. Это бложики, медийка, потому что, кто бы ни остался во власти после ВВ, будут – это же всё равно будут бывшие единороссы, справедливороссы, это же всё равно будет кто-то местный. Германия после 45, ею же управляли те, кто были при Гитлере. Ну всё, а что, уехавшая наша миграционная история кого-то там примет? Нет, она будет так же оставаться там же, и, поскольку она облечена статусами, уголовными делами и всем остальным, чё она здесь будет делать, чё ей здесь ловить? Какой электорат протестующий уехавшей миграционной тусовки? Именно электорат, я имею в виду не тех, кто посматривает? А что эти люди могут сделать? Прийти на лекцию – это одна история, пофрустрировать или, соответственно, пострадать «ах, какую страну просрали» – норм. Какие действия могут предпринять эти люди? Представим, например, что всей этой тусовке разрешено вернуться. Перед кем они будут выступать? Перед какими трудовыми коллективами?
А.ПЛЮЩЕВ: Ну почему, участвовать в предвыборной борьбе. Ну просто, смотрите, условно говоря, я видел заход Навального на две кампании, на 13 год и на 18. Оба раза была одна и та же картина, только в 13 году его пустили, а в 18 нет. И оба раза одна и та же картина, точно так же говорят: «Перед какими трудовыми коллективами выступит Навальный? Да его погонят из каждого города, из каждого района».
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, не так, Саша.
А.ПЛЮЩЕВ: Но я видел эти митинги, и я понимаю, почему Навального не только не допустили к выборам, но и попытались отравить так-то.
Д.ПОТАПЕНКО: Саша, есть одна маленькая ремарка. Никаких свободных выборов не будет. Следующая трансформационная модель – она будет всё равно без свободы выбора. Так что даже если возвращается, соответственно, эта тусовка, первое, что ей нужно будет сделать, как всем абсолютно кандидатам – пройти что? Анкету ФСО. Зарегистрировать партию. И всё, на этом они… Сделать штабы. С дороги никто кормить не обещал, то есть, никто не будет им потворствовать в этой части. Нету таких правил игры, надо договариваться с АП, а с АП они договариваться не умеют, с Управлением внутренней политики договариваться не умеют.
А.ПЛЮЩЕВ: Да, у меня просто представление, когда я говорю со многими людьми, в том числе учёными, представление, что у них представление, у меня-то его нет, я пытаюсь у всех почерпнуть, такое, что вот есть Путин. Допустим, он умер, допустим, ну даже, может, не умер.
Д.ПОТАПЕНКО: Ну не умер, отошёл от власти.
А.ПЛЮЩЕВ: Что-то с ним случилось, и как бы всей системы не существует, она куда-то девается. Открывается, с таким скрипом, окно возможностей.
Д.ПОТАПЕНКО: Нет.
А.ПЛЮЩЕВ: И в это окно можно нырнуть.
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, даже близко этого нет, даже близко его нет. Уходит, соответственно, Путин, и те, кто находятся в ближнем эшелоне, это окно тут же закрывают, потому что они ждали очень долго, как в любой Византии, своего шанса. Это их шанс, шанс принцев, а не плебеев. Нет.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну хорошо, иные говорят, да-да, именно так и будет, что люди почувствуют свой шанс, которые ныне при власти, но не на самом верху, и начнётся большая заварушка, как после смерти Сталина. Короче, и вот это и есть окно возможностей.
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, заварушка будет в духе Евгения Викторовича Пригожина. Заварушка большая была? Нет, никакой заварушки не было, всё разобрали под ковром.
А.ПЛЮЩЕВ: Но Пригожин был, Путин не то, что не помирал, не собирался никуда помирать, а был Пригожин.
Д.ПОТАПЕНКО: Пригожин при этом не самый козырной туз, не самый высокий принц.
А.ПЛЮЩЕВ: Вот, а что будет, если Путин от власти отойдёт или помрёт даже?
Д.ПОТАПЕНКО: Все остальные поделят всё под ковром, очень мало сполохов будет на поверхности.
А.ПЛЮЩЕВ: Там уже договорённости работают, Путин – арбитр, а могут и без него.
Д.ПОТАПЕНКО: Могут и без него, конечно.
А.ПЛЮЩЕВ: Вот за последние годы, Дмитрий, вы советовали ли кому-нибудь уехать из России?
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, никогда.
А.ПЛЮЩЕВ: То есть, в России норм, можно?
Д.ПОТАПЕНКО: Норм, но это вопрос очень многих, я для себя этот сюртук эмигранта примеряю регулярно, потому что мне здесь не безопасно, но я понимаю, что это огромный тяжёлый труд – переезд, и уезжать нужно прямо вот в крайнем случае.
А.ПЛЮЩЕВ: Вы из-за этого труда не уехали?
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, у меня здесь, к сожалению ли к счастью, семейные обстоятельства, с отцом.
А.ПЛЮЩЕВ: Будущему поколению, которое мы тоже видели, замечательному, ему лучше сейчас оставаться в России или уезжать? Условно говоря, вы бы предпочли, чтобы ваши дети учились, школа, колледж, университет, за рубежом или в России?
Д.ПОТАПЕНКО: Я бы предпочёл, чтобы российские вузы были в одном ряду с иностранными вузами.
А.ПЛЮЩЕВ: Но вы знаете, что это не так, сейчас последний рейтинг вышел, и там совсем беда какая-то. Но бог с ними, рейтингами, мы и без всяких рейтингов знаем, особенно что с ними произошло за последнее время, что со школой происходит, что там детям говорят и что с ними делают. Может быть, не везде, но тенденция-то понятна.
Д.ПОТАПЕНКО: Тенденция понятна, для этого надо выбирать хорошие школы, они ещё есть.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну, то есть, приспосабливаться до последнего? Я не вкладываю…
Д.ПОТАПЕНКО: Да, я понимаю, без негативной коннотации абсолютно. Всё зависит от ваших раскладов. Если у вас есть возможность как-то выехать, выезжайте. Если возможности нет, я никогда ни при каких обстоятельствах… Сюртук эмигранта очень тяжёл, я не видел никогда ещё, последние эмигрантские волны, ни одна не увенчалась успехом.
А.ПЛЮЩЕВ: А что такое успех эмигрантской волны?
Д.ПОТАПЕНКО: Ну когда она, по крайней мере, что-то значить будет на родине и что-то значить будет за рубежом. В основном, ты всё равно остаёшься лицом второго сорта.
А.ПЛЮЩЕВ: Нынешние эмигранты, я политических, прежде всего, имею в виду, и политические там организации, структуры, лидеров, из тех, которые уехали, они не имеют никакого значения?
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, политического, это те, кто борются за власть. Они не могут бороться за власть, у них нет структур. Они видосики снимать могут.
А.ПЛЮЩЕВ: Условно говоря, ФБК не борется за власть, не может и не сможет?
Д.ПОТАПЕНКО: Не сможет.
А.ПЛЮЩЕВ: Почему?
Д.ПОТАПЕНКО: Потому что для этого надо идти на выборы. К какие выборы они могут поддерживать? Или поддерживать кого-то из кандидатов. Кого они поддержат?
А.ПЛЮЩЕВ: Ну сейчас они поддерживают в том числе, ну, на московских выборах, не говорят, кого, но, в принципе, поддерживают сам процесс.
Д.ПОТАПЕНКО: Как только они назовут человека, этого человека снимут с выборов. Поэтому их поддержка для любого кандидата – это плохо, а не хорошо.
А.ПЛЮЩЕВ: Ну вот была попытка поддержать блокадницу из Санкт-Петербурга тоже, только она не набрала подписи.
Д.ПОТАПЕНКО: Ну вот и весь ответ.
А.ПЛЮЩЕВ: А что нужно, что должно произойти. Чтобы бизнес поддержал тех, кто выступает против Путина?
Д.ПОТАПЕНКО: Нужно, чтобы сначала те, кто играют в политику, хоть сколько-нибудь взаимодействовали, не в виде кошелька, принеси-подай, а жили его интересами. Потому что здесь ровно в обратную сторону, сначала экономика, а потом политика. А поскольку большая часть, извините, политиков таковыми не являются, они относятся к бизнесу как к кошельку принеси-подай, и вы для нас сделаете, бизнес никогда не будет поддерживать тех, кто изображает из себя так называемых альтернативных политиков. Бизнес будет играть в этатизм.
А.ПЛЮЩЕВ: Вот играет он в этатизм, а в принципе, условно говоря, российскому, не знаю, отличается ли он как-то от нероссийского, сферического в вакууме, с которого мы начинали и которым мы заканчиваем – ему, в принципе, нужна свобода?
Д.ПОТАПЕНКО: Да, конечно. Для этого просто бизнеса должно быть больше. Когда бизнес, как шагреневая кожа, сжимается, за него не вписывается никто или вписывается, что называется, фрагментарно – бизнес не будет играть. Бизнес обладает ресурсами, умеет строить структуры, и когда он видит, что по большей части те, кто называет себя политиками, оппозиционными тем более, просто соплежуи обычные, которые с неадекватными амбициями – даже близко пусть не подходят.
А.ПЛЮЩЕВ: У меня последний вопрос. Он, по сути, тоже абстрактный, как, собственно говоря, и первый. У вас есть какое-то представление, я не знаю, своё собственное, если не о прекрасной России будущего, то о более прекрасной, чем она есть сейчас? Не в том смысле, какой она должна быть, а до которой вы надеетесь дожить, скажу так.
Д.ПОТАПЕНКО: Нет, такого представления у меня нет, потому что сейчас всё очень быстро трансформируется, и не в лучшую сторону, с точки зрения тех, кто называет себя оппозицией и тех, кто называет себя властью. Они, надо сказать, очень зеркально одинаковы. Ни ту, ни другую сторону я не могу поддерживать.
А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое, это был Дмитрий Потапенко. Кого ещё вы хотели бы видеть в проекте «Идём по звёздам»? Пишите в комментариях, и обязательно не забудьте поставить лайк.