«И грянул Грэм» с Геннадием Гудковым: «Дата известна. Всё может измениться в этот день». Горячая фаза войны, Трамп, Большая ошибка
К мобилизации всё готово. Генеральный штаб, военные настаивают на всеобщей… Ну, на второй волне мобилизации. Но Путин не хочет этого. Политический истеблишмент вокруг него, кучка людей, которые как бы политиками себя считают — они считают, что это резко обрушит его имидж и прочее-прочее, нанесёт серьёзный ущерб. <…> Вот это идёт — через Госдуму вбрасывается этот тезис, что мобилизация всё-таки необходима…
Подписаться на канал «И грянул Грэм»
Поддержать канал «И грянул Грэм»
В. РАДИОНОВ: У нас на прямой связи политик Геннадий Гудков. Здравствуйте!
Г. ГУДКОВ: Да, Вадим. Ну, работаем с вами в походных условиях — аэропорт, зал ожидания… Что будет, то будет.
В. РАДИОНОВ: Да, я хотел как раз начать тему с аэропортов и вообще с воздушного сообщения, потому что появились заявления Дональда Туска, премьер-министра Польши, который обвинил Россию в подготовке воздушного террора. И сегодня на это отреагировал Песков. Ну, отреагировал предсказуемо — сказал, что мы ни при чем, и вообще это безосновательное обвинение. Но тем не менее, если говорить о тех угрозах, гибридных угрозах, которые появляются и, судя по всему, возрастают (об этом уже говорят открыто), насколько это серьезная проблема сейчас и как действуют российские службы, спецслужбы, в этом смысле?
Г. ГУДКОВ: Ну, для того, чтобы ответить на этот вопрос, наверное, нашим зрителям нужно объяснить, почему руководители стран заявляют об этой растущей угрозе. Дело в том, что сейчас разработаны технологии самовоспламенения посылок через какое-то определенное время. И были ряд… Скажем, я считаю, что это пробное бы тестирование, когда посылки, на которых есть как бы следы, что они идут из России, воспламенились в ряде складов, в ряде офисов и на борту самолета. Вполне возможно, что не хотели, чтобы этот пожар был на борту самолета — там была задержка рейса, и, по логике, если рейс состоялся и завершился, то не было бы загорания на борту. Это было перед вылетом, самолет не успел еще вылететь.
Когда стали проверять все эти факты и сопоставлять, то пришли к выводу, и вывод, с учетом аморальности и абсолютной неадекватности Кремля, совершенно очевиден — что это могут и должны быть действия российских спецслужб, которые разрабатывают новые технологии воздушных терактов. Потому что очень легко. Скажем, отправили посылку. Любой гражданин может это сделать — предположим, через DHL и так далее. Приносит пакет, его там проверяют даже, и просвечивают, и все, а потом эта посылка, имеющая определенные химические соединения, через какое-то время воспламеняется, загорается и вызывает пожар.
Ну, можете представить, что летит груз на борту. Грузы летают как специальным транспортом, грузовым транспортом воздушным, так и очень часто часть этих грузов, часть этих посылок летит на борту гражданских рейсов. То есть у них есть грузовые отсеки, туда загружают определенную часть грузов — не только чемоданы пассажиров, хотя можно и чемоданы, — и дальше уже такой риск серьезного пожара, который не выявишь сразу и не остановишь на борту. И сами понимаете, чем это все может кончиться.
Так как несколько таких попыток уже зафиксировано, и у всех у них схожие адреса, почерк и действие похожее, то пришли к выводу многие, то есть спецслужбы пришли к выводу — видимо, у них есть еще дополнительная информация, — о том, что это дело рук российских спецслужб и их агентов. Вот поэтому Дональд Туск и заявил на весь мир об актах готовящегося воздушного терроризма. Противопоставить этому крайне сложно, потому что новые технологии, к сожалению, позволяют создавать новые угрозы для воздушных лайнеров. Не верить этому, я думаю, что нельзя, потому что это серьезное предупреждение крупнейших спецслужб мира. Я сейчас точно не помню — по-моему, две или три службы об этом заявили. Они там проводили свое собственное расследование — американская какая-то, мне кажется, Германии и какая-то еще, по-моему израильская спецслужба. Я не думаю, что у них недостоверная информация.
Поэтому серьезная угроза существует. Она новая, ее никогда раньше не было. Помните, запретили жидкости? А знаете, почему жидкости запретили? Потому что оказалось, что взрывчатку можно делать жидкой, и при определенных условиях она может взорваться. И поэтому вот этот объем сейчас, 100 мл (там, понятно, с запасом) — он критический, и у вас все, что свыше 100 мл, в аэропорту отберут. Это потому что идет как бы забота о безопасности пассажиров. Не дай бог что, и кто будет отвечать?
Ну и вообще мы видим, что Россия не останавливается перед актами воздушного терроризма или, по крайней мере, подставляет лайнеры под серьезнейшее риски. Мы говорим сейчас с вами о полете азербайджанского лайнера в Грозный. Теперь уже все понятно, что там произошло: лайнер не предупредили об идущей в этот момент атаке на аэропорт не закрыли воздушное пространство вовремя, дали разрешение на посадку, ну и, естественно, произошло то, что произошло. Самое плохое, что этот лайнер не посадили в аэропорту, не посадили в ближайших аэропортах России, а отправили через Каспийское море в Алатау, а это там 400 с чем-то километров. Складывается впечатление — я не хочу это утверждать, но складывается впечатление, что ждали, что лайнер упадет в Каспийское море, а там все спишут на птиц, которые там заклевали его до смерти.
Вот, собственно говоря. Поэтому с учетом всего, всех обстоятельств, обоснованно подозревает Россию сейчас в подготовке новых форм новых террористических актов на воздушном транспорте.
В. РАДИОНОВ: А кто стоит? Есть ли какой-то мозговой центр в Кремле, или там в Министерстве обороны, в ГРУ, в ФСБ, который координирует вот эти гибридные операции? Потому что это полномасштабная война. Она имеет гибридную форму, но выходит уже за пределы российских границ. Есть этот мозговой центр?
Г. ГУДКОВ: Вадим, ведь никто не сможет ничего сделать, решиться, не получив политического одобрения. Поэтому кто бы там ни был: офицеры ГРУ, офицеры ФСБ, какие-то там военные специалисты в военных исследовательских институтах или кто-то еще, войну эту ведет Кремль. Без его ведома, без его одобрения, без его согласия ничто не произойдет. Тут не может быть никакого «эксцесса исполнителя» — какой-то там безумный профессор что-то изобрел и говорит: «Все, теперь мы попробуем, испытаем, а потом доложим руководству». Такого не бывает. В России такого не бывает.
Поэтому, соответственно, мы сейчас можем… Не имеет значения, ГРУ это сделало, сделало это другое подразделение какого-то там Генерального штаба или Министерства обороны, или это сделала ФСБ в своих научных институтах, или это вообще просто чье-то открытие в гражданской сфере, которое создало такие возможности. Сейчас уже не имеет значения. Причастен к этому Кремль.
В. РАДИОНОВ: У вас есть понимание целей и задач, которые Кремль ставит перед спецслужбами, чтобы они осуществляли такого рода деятельность? То есть для чего это делается?
Г. ГУДКОВ: Как это для чего? Дестабилизация ситуации внутриполитической во всех странах, где возможно, любыми доступными способами. Такая задача стоит перед спецслужбами, такая задача стоит перед различными структурами типа там «Россотрудничества» и так далее. Мы видим, что покупают политиков, коррумпируют должностных лиц, проводят акты террора откровенного, ликвидации, уничтожения, отравлений, подрывов и так далее, и тому подобное.
А что тут нового? Новая просто технология, а все старое. То, что делалось до того, оно и продолжает делаться, просто появляются новые возможности. Раньше не было, допустим, компьютерного террора, а теперь он есть. Я помню, когда начиналось это все, мне рассказывали специалисты МВД, например, что итальянская мафия освоила метод отключения оборудования медицинского, допустим, тяжелораненым своим жертвам. Несколько таких попыток — не попыток, а несколько таких убийств удалось: хакеры вошли в сети госпитальные, отключили системы жизнеобеспечения, и важнейшие свидетели погибли. Ну не было такого раньше, а сейчас появилось. Не было раньше взрывающихся жидкостей — они появились. Не было раньше самовоспламеняющихся почтовых бандеролей и посылок — они появились. Применяются просто новые возможности, а все остальное определяется уровнем морали, нравственности, политической и человеческой ответственности, криминализированности власти и так далее.
В. РАДИОНОВ: Кремль не опасается, что будет ответ? Ведь такие вещи выявляются. Не всегда это просто сделать, не всегда это просто доказать, но все-таки мы видим, что и теневой флот выявляется, и корабли уже не доходят до портов, в которые шли — Китай, Индия. Ну и те, кто перерубает кабели… Ну и, в общем, история с воспламеняющимися посылками уже. То есть заявления первых лиц государств, включая Польшу — уже не намекают, а четко говорят, кто за этим стоит. То есть это выявляется, и, соответственно, может быть реакция. Кремль не опасается этой реакции?
Г. ГУДКОВ: Я вот так скажу: может быть реакция, а может она быть смазанной, эта реакция, а может ее вообще не быть. Ну давайте так: что, Трамп после этого отказался от встречи с Путиным? Я этого не слышал. Трампу же наверняка доложили, что Путин через свои структуры НРЗБ технологии самовоспламеняющихся почтовых отправлений, которые летают на самолетах, вот эти посылки. Что еще? Это акт воздушного террора. Это крупнейшее, серьезнейшее, тяжкое международное преступление. Трамп отказался от встречи с Путиным? Я такого не слышал.
Поэтому я все время говорю, что во главе России стоит по своей психологии и образу мысли и действия обыкновенная шпана. Они даже не организованная банда. Организованная банда — она имеет интересы далеко идущие и она как бы играет по правилам, а шпана без правил. Шпана всегда тестирует границы дозволенного. Можно поцарапать машине крыло? Можно, никто ничего не сделает. А можно проколоть? Можно. А сжечь можно? А вот уже нельзя, вот уже уголовное дело, там полиция что-то делает. Так, жечь не будем, а прокалывать колеса и царапать гвоздями нехорошие слова будем. Можно деньги отнять у какого-нибудь пацана в подворотне? Можно. А можно его там убить? Нельзя. Вот поэтому они все время тестируют границы дозволенного. Хорошо, а деньги отнять и дать по морде можно? Можно. Ну, значит, будем. И они время пытаются расширить границы дозволенного.
То же самое делает политическое руководство России. Они по своей психологии шпана, дорвавшаяся до власти. И поэтому, так как они не созидатели, так как они разрушители и пачкуны, то они, естественно, тестируют вот эти границы: как кому можно нагадить, насколько глубоко, болезненно и так далее. И смотрят, а будет реакция или не будет. Какая реакция? Ну, выступил Дональд Туск, ну да, обиженный, что там руководство погибло в авиакатастрофе, сейчас там на нас… Ну, я так, как бы за Кремль рассуждаю: обиженный, обиженка за то, что там произошла авиакатастрофа. Вот он там все небылицы собирает, а на нас эту грязь льет.
Вот такая будет реакция со стороны Кремля сейчас: подумаешь, Дональд Туск… А вот если там, допустим, какой-нибудь китайский или индийский лидер скажет, что ребята, вы прекращайте, мы с вами сотрудничаем, а выходит, мы сотрудничаем с какой-то там гопотой, которая способна на самые чудовищные преступления — ну, наверно. А то мы сейчас вам не дадим летать, не дадим плавать, не дадим еще чего-то. Тогда, может быть, подействует. А так чего? Ну Дональд Туск. Позиция Кремля: мы с Польшей давно разорвали отношения — и черт с ними, они там русофобы все, они там на нас гонят волну и обвиняют во всех смертных, мыслимых и немыслимых грехах.
То есть надо смотреть, какая будет реакция. Поэтому может быть, а может и не быть. Извините, мир такой, что сейчас… Вон сейчас Израиль то ли подписал соглашение, то ли подписал акт о капитуляции. Сейчас весь мир гадает, что это такое: то ли он проиграл войну и подписал акт о капитуляции своей, то ли это действительно какое-то соглашение. Но больше похоже, к сожалению, на акт капитуляции. Очень неожиданный, так сказать, итог.
В. РАДИОНОВ: Для чего Россия и Владимир Путин нужны Дональду Трампу? Почему Трамп все-таки старается еще поддерживать диалог? Обсуждается возможность встречи, кроме того, Трамп, судя по всему, выдвигает достаточно невыгодные условия в отношении Украины,. То есть чем Путин его берет, как вы думаете?
Г. ГУДКОВ: Я не думаю, что Путин его сейчас чем-то берет — сейчас, в данный момент. Я думаю, что Трамп просто страдает определенным комплексом такого отмщения всем тем, кто его там порочил, преследовал, возбуждал уголовные дела, говорил, какой он дурак и так далее. Вот он сейчас хочет всем доказать любым способом, включая договор с Владимиром Путиным, что он грозен, ужасен, что его все боятся, трепещут, что стоит ему там только бровью повести, и в мире начинаются какие-то процессы.
То есть он пытается таким образом самореализоваться через какие-то… То есть если бы не хотел этого, он бы не завел разговора. Он с чего начал? С Гренландии, с Панамы и с Канады. Он же не начал с войны. Про войну-то он говорит: ну да, 24 часа мне дайте. Сейчас уже не 24 часа, уже 100 дней. Потом, может быть, полгода, потом, может быть, еще что-то. Он пытается как бы отомстить миру за все те унижения и переживания, которые прошел за последние 4 года.
Это у меня такое впечатление. Я не знаю, я не могу судить на 100%, но мое впечатление, что Трамп просто хочет как бы отомстить всем, показать, что круче него только куриные яйца, и то не факт. Поэтому вот он самый крутой, все его боятся, достаточно ему стукнуть кулаком по столу, как все начинают под его дудку плясать. Мне кажется, у него вот эта задача. И Путин, и война в Украине являются просто хорошим способом и средством доказать миру, что круче Трампа только небо.
В. РАДИОНОВ: Путин его устраивает как некая ролевая модель? То есть он ему понятен, он для него комфортен? Вообще насколько они договороспособны в отношении друг друга?
Г. ГУДКОВ: Честно говоря, я не думаю, что Трамп испытывает большой комфорт с Путиным. Думаю, что нет. Ну вот он вбил себе в голову, что он круче Путина, сильнее, волевее и так далее, а получается пока не очень, потому что выходит дело, что Трамп взял на вооружение всю ту риторику и, как бы так сказать, основу действий Путина.
Что Путин действует? Войной пытается отспорить чужие территории. А Трамп тоже пытается отспорить чужие территории — может быть, не прямой войной, но прямыми угрозами: а мы там эту Гренландию заберем, а мы там Панамский канал заберем, а мы там заберем себе Канаду. Ребят, ну в конце концов, демократии не воюют. Это известный принцип. Они договариваются. Если вам что-то надо, давайте сначала поговорите, а не надо на весь мир кричать, что там… Но даже хотя бы так. Может, Гренландия не возражает, что у нее там будут десятки баз Соединенных Штатов Америки, система противоракетной и противовоздушной обороны, база подводных лодок. Может, Гренландия скажет: «Да ради бога, мы только за. Это наша безопасность, и мы понимаем, насколько важно сейчас ее поддерживать. Мы там, 57 тысяч человек, готовы от вас получить 100 миллиардов, чтобы вы там могли арендовать все территории на 100 лет без всяких ограничений». Ну, к примеру.
Или там с той же Канадой. Вот обиделись канадцы, говорят: «Слушайте, мы с вами столько лет жили в мире, как одна общность. У нас с вами язык общий, граница общая, интересы общие, система обороны общая, а вы вот с нами так — 52-й штат. Вы что, с ума сошли? Да мы по территории больше вас. Вы там 9,5 миллионов километров квадратных, а у нас 10 практически. Мы крупнее, чем Соединенные Штаты Америки».
Поэтому я не знаю, вряд ли Трамп будет испытывать большой комфорт при Владимире Путине, но Путин — хорошее средство доказать свою крутость. Если он сможет, в чем я очень сильно сомневаюсь.
В. РАДИОНОВ: Кремль готовится к большой войне? Сегодня появились сообщения со ссылкой на депутатов Государственной Думы, в том числе на комитет по обороне, о том, что нужно готовиться к мобилизации, потому что скоро война с Западом. Ну, примерно так, я очень вольно сейчас это цитирую.
Г. ГУДКОВ: Ну, про мобилизацию — нет, там ситуация какая по мобилизации. Я мониторю ее, слежу. К мобилизации все готово. Значит, Генеральный штаб, военные настаивают на всеобщей… Ну, на второй волне мобилизации. Но Путин не хочет этого. Политический, так сказать, истеблишмент вокруг него, кучка людей, которые как бы политиками себя считают — они считают, что это резко обрушит его имидж и прочее-прочее, нанесет серьезный ущерб. И вообще в стране подымется этот женский плач, который ничем хорошим не заканчивается.
Поэтому они не хотят мобилизации. Они сейчас повышают ценник. А Генштаб считает, что они этим способом, поднятием ценника и наймом на пушечное мясо самой неквалифицированной и самой, в общем-то, не очень хорошо обучаемой части населения… Давайте по-честному скажем: кто туда идет? Мужички с пузом. Чему их можно обучить? Умирать в окопах быстро. То есть не та квалификация, не тот контингент. И Генштаб хотел бы волну мобилизации. Они там хотят выйти на полмиллиона примерно — ну, не менее 450 тысяч в армию забрать. Но Путин этому сопротивляется.
Поэтому когда сейчас там раздаются возгласы в Госдуме, чтобы там готовиться к войне, они прекрасно понимают, что к войне им готовиться не надо, если они сами не начнут. Но вот это идет — через Госдуму вбрасывается этот тезис, что мобилизация все-таки необходима. Но это идет внутренняя, кулуарная межклановая борьба между условными, так сказать, политиками и условными солдафонами, которые хотят всех поставить под ружье. И эта борьба — она отражается в том числе в выступлениях Государственной Думы. Ну, как один из вариантов.
В. РАДИОНОВ: А кто сейчас ведет борьбу внутри системы? Назовем это пресловутыми «башнями». Понятно, что там силовые структуры, спецслужбы, армия, аппарат. То есть где главные векторы силы сегодня, которые пытаются как-то влиять на то, что будет дальше?
Г. ГУДКОВ: Ну вот смотрите, между Путиным и Герасимовым прекрасные отношения, как мне рассказывают военные. Там больших противоречий нет. По крайней мере, они об этом ничего не знают, не слышали. Слышали как раз про другое. Если у них есть какие-то разногласия, они идут на уровне подчиненных Герасимова, в каком-то уже генералитете чуть более низкого уровня. Они больше связаны с решением конкретных задач войны, поэтому они, как бы так сказать, откровеннее высказываются. Но это внутренние противоречия, которые носят рабочий характер. Они не являются непреодолимыми. То есть это рабочие разногласия, которые есть всегда при любой системе, даже при самых крутых диктаторах.
Кто там какую роль играет? Ну понятно, что Ковальчуки стоят на стороне агрессии и радикализации. Часть аппарата, даже включая того же Лаврова… Он не хотел войны — по крайней мере, так утверждает часть его окружения. Он просто присягнул. Но очень многие министры, очень многие сановники такие крутые — они не хотели этой войны, не хотят эскалации, потому что понимают, что война на истощение России не по силам. И Советский Союз надорвался, а уж он был круче, чем Россия, — и то надорвался и исчез. Они это тоже прекрасно понимают.
Военно-оборонный комплекс сейчас стал подавать голос, потому что ему нравится — к нему идут большие деньги, большие заказы. Да, там не без риска, там ходят смотрящие с маузерами, условно говоря, которые там требуют, приказывают. Но им нравится, что они являются главными, что им сейчас точно все внимание, им отдаются большие ресурсы, деньги… Ну, там всякие есть нюансы. Непонятно, что вокруг Чемезова, но такие фигуры типа Чемезова и руководителей оборонного комплекса — конечно, они за войну. За войну, за победу и так далее. Хотя победы, понятно, уже не будет, но тем не менее.
А есть люди, которые — ну там, экономический блок правительства и так далее, — они не хотят. Они говорят: «Скоро рухнут финансовые институты, рухнет то, рухнет сё. Давайте, ребята, заканчивать». И исходя из того, что было, скажем, несколько месяцев назад, вроде бы в Кремле было принято такое установочное решение, что воюем не долее 2025 года, а долее 2025 года воевать уже опасно, потому что будут нарастать негативные тенденции, которые могут сильно попортить всю систему. Вот примерно так. Может быть, сейчас что-то поменялось, не слышал. Может быть, они сейчас решили заглянуть в 2026 год, но вот 2025 они считали последним годом, когда Россия и путинская система может воевать.
В. РАДИОНОВ: Можно ли предполагать, что в 2025 году горячая фаза войны завершится? То есть есть основания для того, чтобы это сказать сейчас?
Г. ГУДКОВ: Вадим, никто сейчас ничего не знает. Это похоже на гадание на кофейной гуще. Там такие узоры — то ли, так сказать, в гроб отправишься, то ли будешь жить счастливо, это как вопрос толкования. Вот сейчас все эти сценарии — это вопрос толкования. Никто не знает. Потому что очень плохо, конечно, когда весь мир зависит от воли какой-то небольшой группы лиц в мире — я имею в виду Трампа и его команду. Это позорно на самом деле, но, тем не менее, это так.
Поэтому сейчас, пока там они не определятся, не устаканятся, не утрясутся… Допустим, в Европе же нет такой альтернативы центра силы, какой есть в США. Значит все равно, как бы они там ни думали, ни мыслили и ни говорили, они все равно вынуждены встраиваться в целом в американскую стратегию. Потому что Америка есть Америка. Ее армия, ее потенциал круче значительно, в разы, если не больше, европейского. Поэтому Европа тихо сидит, делает заявления, что-то делает, но в целом она не может создать противовес американскому центру силы. И поэтому она ждет сейчас тоже до 20 января: как там лягут карты с этим конфликтом, что там будет, чего не будет.
В любом случае мое мнение: встреча с Путиным Трампа — это ошибка. Это политическая большая ошибка. Так же, как, я считаю, была большая ошибка встреча Трампа с Ким Чен Ыном во время его первого срока. Кончилось это только тем, что Ким Чен Ын создал ядерное оружие после того, как они расстались с Трампом. До встречи с Трампом ядерного оружия, скорее всего, не было, или была там неспособная ни к каким полетам боеголовка и устройство ядерное. А после этого он наштамповал десятки ядерных устройств.
Вот к чему привело, так сказать, братание на Корейском полуострове между американским президентом и вот этим кровавым северокорейским упырем. Сейчас Трамп собирается повторить ошибку, ту, которую он, на мой взгляд, опять таки, сделал с Северной Кореей — это, опять таки, встретиться с Путиным, у которого руки в крови даже не по локоть, а по самое, так сказать, там я уж не знаю где. Он весь в крови, и, тем не менее, каждый с ним встречается. Это все равно что встретиться с Гитлером в 1940 году и сказать: «Ну как ты там, нормально? Давай, может, договоримся?». Я считаю, что это политическая ошибка.
Но, тем не менее, весь мир ждет, что будет после 20 января. К сожалению, так легли вектора силы. Так сложилась геополитическая ситуация. Мы можем только сожалеть, мы можем испытывать чувство стыда как европейцы, но, тем не менее, реальная картина мира такова. По крайней мере я таковой ее вижу.
В. РАДИОНОВ: Будем следить за развитием событий. Спасибо вам! Геннадий Гудков, политик, был с нами сегодня на прямой связи. Благодарим вас, и до следующего раза. Всего доброго!
Г. ГУДКОВ: Спасибо. Всего хорошего, до свидания!