«Другие берега» с Ильёй Варламовым
Я смотрю на фотографии Москвы, у меня ничего не ёкает, мне не хочется туда приехать, мне не хочется обнять берёзку. Если бы сегодня была возможность телепортироваться в любую точку мира и просто там погулять денёк абсолютно безопасно и комфортно – наверное, Москва бы не попала в первую десятку тех мест, куда бы я хотел отправиться…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Э.ГЕВОРКЯН: Добрый день, это программа «Другие берега». В некотором смысле это такое логическое продолжение проекта «Релоканты», который выходил чуть ранее. Меня зовут Эвелина Геворкян, я и журналист, и психолог, больше даже сейчас семейный психолог, и специализируюсь сейчас на работе с эмигрантами, каждый раз это у некоторых моих гостей некоторое удивление. В прошлой жизни, когда я жила в России, я была только журналистом. С тех пор, как я уехала, жизнь моя кардинально перевернулась, я освоила новую профессию, и сегодня я психолог. Может быть, поэтому в этой программе «Другие берега» мы говорим с известными уважаемыми гостями об их опыте переживания кризиса, причём, возможно, мы поговорим не только о кризисе эмигрантском, потому что сегодня это такой большой, так скажем, вызов, который мир подкинул многим русскоязычным людям, но и можем поговорить о других кризисах, где нашему герою удалось справиться, переплыть на другой берег, или не удалось справиться, и какой-то интересный опыт он для себя вынес. Илья Варламов гость в этой студии, спасибо за то, что согласились прийти, очень интересно и важно будет услышать мнение о том, как переплывает на другой берег человек, который, казалось бы, в принципе по миру бесконечно путешествует и должен иметь просто какой-то уже иммунитет к передвижениям. Так ли это, Илья?
И.ВАРЛАМОВ: Да, привет. Наверное, я не самый, может быть, релевантный гость для этой программы, потому что я скорее не переплываю с одного берега на другой, а плыву по этой реке.
Э.ГЕВОРКЯН: Как интересно. Альтернативное видение.
И.ВАРЛАМОВ: Притом эта история продолжается у меня уже много лет, и по сути, для меня, наверное, ничего не изменилось принципиально с началом войны. Я знаю, многие люди собрали вещи, уехали, куда-то переместились, я наблюдал там огромное количество каких-то трагедий, сложностей, с которыми люди сталкивались – но сам я этого на себе не испытывал, потому что задолго до начала войны мой образ жизни поменялся, и я фактически живу в самолётах. Прямо сейчас у меня есть списочек, я записываю каждый год свои перелёты, у меня сейчас в этом году, на момент записи, ровно 102 перелёта есть в этом году, и я посетил с января этого года, был в 38 разных странах. Мы говорим именно про разные страны, потому что во многих я был не один раз. 38 разных стран и более ста перелётов у меня с начала года, значит, я каждые 2.5 дня куда-то лечу, и каждые там 5 дней оказываюсь в новой для себя стране. Такой вот образ жизни, который меня, в целом, устраивает, и я этой жизнью живу уже какое-то количество лет. Поэтому с одного берега на другой я не переплываю, я плыву по этой реке, которую некоторые ребята переплывают.
Э.ГЕВОРКЯН: Окей. Ну подожди, тем не менее, есть ли дом? Изначально мы можем на ты, на вы?
И.ВАРЛАМОВ: Давай на ты.
Э.ГЕВОРКЯН: Оправдаю себя тем, что хотя мы не первый раз общаемся, мы с тобой ровесники и поэтому на ты. Ты коренной москвич, у тебя всё равно понятно, где дом, где родина. Даже если ты сейчас временно не можешь приезжать в Россию, или ты делаешь это?
И.ВАРЛАМОВ: Смотри. Ну давай сразу договоримся, ввиду определённых рисков, которые существуют у журналистов, не одобряющих политику партии, мы не будем сильно вдаваться в вопросы того, когда и куда я приезжаю, где я нахожусь и так далее, ну я думаю, все слушатели прекрасно понимают, что это вопрос личной безопасности, мы их касаться не будем. Я могу приезжать в Москву, у меня на сегодняшний день нет статуса иноагента, мне неизвестно о моих там уголовных делах, запретах и всём остальном. Другой момент, что мне сейчас не нужно в Москву приезжать, потому что практически весь мой круг общения Москву покинул, у меня практически никого в Москве не осталось, и у меня действительно в Москве нет дома. Нет места, куда я мог бы прийти и мог бы бесплатно переночевать. То есть, вообще жить в отеле, ну как-то так.
Э.ГЕВОРКЯН: Тем не менее, где-то есть база, которую можно назвать домом?
И.ВАРЛАМОВ: Скорее, нет. Понятно, есть какое-то количество мест в мире, где я могу как-то остановиться – какие-то друзья, знакомые, ещё что-то, у меня нет никакой недвижимости, постоянного адреса. Мне довольно комфортно в этом состоянии, потому что я вижу, как люди скучают. Когда ты заговорила о Москве, я общаюсь со многими знакомыми, которые были вынуждены уехать, по определённым причинам, и вот они прямо тоскуют, им нужна вот эта берёзка, нужен какой-то дом, но у меня почему-то такого чувства нет. Я смотрю на фотографии Москвы, у меня ничего не ёкает, мне не хочется туда приехать, мне не хочется обнять берёзку. Если бы сегодня была возможность телепортироваться в любую точку мира и просто там погулять денёк абсолютно там безопасно и комфортно, наверное, Москва бы не попала в первую десятку тех мест, куда бы я хотел отправиться. Я бы скорее поехал в Северною Корею или в Ливию хочу попасть. Или ещё. То есть, у меня есть в мире какое-то количество мест, где мне хотелось бы оказаться, но это точно не Москва. Я вырос в Тушино, вырос в Северном Тушино, у меня там живут родители, и за последние, наверное, когда я уехал из дома, где я рос, Начал снимать квартиры в разных окраинах Москвы, просто понял, что, например, за последние 10 лет я даже не приезжал к родителям – не потому что я не люблю родителей, они ко мне приезжали, мы встречались .просто сам факт того, что я поеду в Тушино, буду смотреть на эти панельные дома – у меня абсолютно ничего не ёкает. Я не хочу смотреть школу, в которой я учился, я как окончил школу – я даже мимо там не проходил, даже когда мог бы заехать – всё-таки страница перелистнулась. У меня нет тяги к местам. У меня есть тяга к людям, у меня есть очень много любимых и важных дорогих для меня людей, но я никак не привязан ни к какому месту.
Э.ГЕВОРКЯН: И всё-таки, можно ли к тебе хоть как-то или ты к себе прикладываешь этот статус эмигранта или человека мира, для тебя что-то всё-таки изменилось в двадцать втором году?
И.ВАРЛАМОВ: Слушай, ну конечно изменилось, как и у каждого человека, у меня прибавилось огромное количество проблем, которых раньше не было. Я стал тратить кучу времени, денег и сил просто на решение каких-то бытовых вопросов, ну начиная там от открытия каких-то счетов, получения каких-то там справок, то есть, усложнились перелёты, всё просто стало сложнее, дороже, просто к ноге привязали небольшую гирьку, но пока я с этой гирькой ещё могу бежать. Возможно, там дальше что-то изменится. Принципиально, наверное, ничего не поменялось, и мир как был для меня открыт, так и остался открыт. С русским паспортом я не чувствую никакой дискриминации, никаких там запретов, чтобы мне кто-то там в визе отказал или ещё что-то.
Э.ГЕВОРКЯН: Я хотела спросить, там визы, ещё что-то?
И.ВАРЛАМОВ: Смотри, поскольку ты ведёшь определённый образ жизни, у тебя налажено получение виз, ты знаешь, как это делать. У меня стоят там долгие визы, все которые можно, ты можешь ту же самую британскую визу на 10 лет получить, канадскую визу на 10 лет получить, американцы на 3 года дают – но дают, ничего не поменялось, европейскую на 5. Ничего не поменялось, долгие визы превращают твой паспорт, когда ты всё это дело получаешь, они превращают твой паспорт в паспорт, с которым у тебя открыт весь мир, нет никаких сложностей. Плюс там для российского паспорта открыто огромное количество стран, без виз Южная Америка, довольно сильный паспорт несмотря ни на что, до сих пор им остаётся, это тебе не мешает перемещаться по миру.
Э.ГЕВОРКЯН: А как, не знаю, что тебе, такому профессиональному путешественнику, заметно относительно, не знаю, там встречи с россиянами на улицах? Вспомнила про Южную Америку, для меня наверное в таком узком баббле не было даже представлений, что россияне и ли русские живут в Южной Америке. Сейчас мы слышим много про то, как едут в Аргентину, как сказать, из-за несчастья, которое произошло, люди вынуждены изучать географию по тому, как далеко иногда добираются люди. Ты иногда видишь эту разницу?
И.ВАРЛАМОВ: Да, безусловно, мир поменялся. И я не уверен, что здесь надо говорить «русский, русский», может быть, русскоязычный. Люди из Беларуси уезжают, очень много людей уехало из Украины, понятно, что у всех разные причины, но тем не менее мир очень сильно обогатился русскоязычными русскоговорящими людьми. Которые так или иначе покинули свои страны. Плюс что важно отметить – это люди преимущественно такие хайскилл, образованные, предприимчивые, талантливые – те, у кого была возможность уехать, особенно возможность куда-то далеко забраться, потому что те, кто не мог это сделать – они не уехали, ну или уехали совсем недалеко куда-то. Всё-таки по миру разлетаются в первую очередь те, кто уже как-то состоялся и может этому миру что-то предложить. И это, на мой взгляд, положительно на мир влияет – к примеру, в Амстердаме открываются классные кофейни, какие-то там кафешки, которые открывают ребята с постсоветского пространства. И это действительно очень здорово, потому что в Амстердаме была большая проблема с кофе. Теперь эта проблема решается, потому что сюда приехали люди, которые с кофе имеют представление о том, каким должен быть хороший кофе. То же самое там в Стамбуле, то же самое там ещё в других местах. Мир потихоньку меняется. Ты встречаешь больше интересных людей на улицах, в каких-то спортзалах. Ты хочешь в какой-то стране пойти поиграть в сквош или в паддл, ты видишь в каких-то чатах, в которых десятки, а то и сотни человек. Например, в паддл-чате в Дубай 700 человек русскоговорящих, которые занимаются, играют, можно собрать команду или ещё что-нибудь найти. Появились русскоговорящие специалисты, тренеры, врачи, кто угодно – это тоже там здорово. У людей стали стираться границы. Приезжая в какую-то другую страну, ты чувствуешь себя первооткрывателем, потому что там есть уже русскоязычное сообщество. Ещё один такой важный момент – если первые волны эмиграции были в девяностые, в нулевые, они были более эгоистичные. Люди выезжали, не знаю, как в других странах, в России видя русского, переходили на другую сторону дороги. Не потому что ты его не любишь, а у тебя такое чувство «я хочу быть среди иностранцев».
Э.ГЕВОРКЯН: Это не в России, это раньше было где?
И.ВАРЛАМОВ: Когда за границей кто-то встречал русского, они не хотели общаться, все друг друга сторонились, потому что за границей хотелось ощутить себя каким-то эксклюзивным и уникальным. У тех, кто никогда не путешествовал – была актуальная потребность свою уникальность и привилегированность самому себе доказать, поэтому каждый друг друга встречал как конкурента. Как две девушки приходят на вечеринку на одинаковых платьях – что такое, я тут должна быть звезда, поэтому расходятся по разным углам. Так же русскоговорящие за границей рассаживались, не разговаривали и так далее. А теперь всё поменялось, теперь наоборот, когда кто-то видит русскоговорящего, спрашивает откуда, что, как, не надо ли чем-то помочь. Это тоже здорово, потому что мне кажется, это правильно, когда в сложной ситуации люди ещё помогают друг другу.
Э.ГЕВОРКЯН: Я уже предвосхищаю, предвижу вопросы публики, что вот опять пригласили гостя, который весь из себя, нетипичный, необычный, такой ресурсный, поэтому… Как будто бы этот опыт, ты сам в начале сказал, не релевантен. Я хочу поменять фокус нашего внимания на, действительно, необычный может быть пример, например, ресурсный, и попробуем, Илья, посмотреть на твои ресурсы и увидеть то, куда можно двигаться – что укреплять, чтобы справляться с такими вот турбулентными временами, назовём это так. Я сейчас сделаю небольшую рекламную паузу, чтобы вы ставили лайки, подписывались на канал «Живого гвоздя» и Ильи Варламова, если вы вдруг не подписались, хотя золотая кнопка подсказывает нам, что всё хорошо, мы поговорим о твоей работе, о реализации. Также у меня есть мой сайт, и я сейчас готовлю вебинар по психологии, чтобы в явлении переживания этого кризиса разобраться, переходите по ссылке, заходите на мой сайт, я буду делиться этой информацией.
Ну а мы продолжим, Илья. Когда ты услышал, какие чувства это вызвало в тебе, что ты такой ресурсный, мы тогда попробуем смотреть на тебя как на ролевую модель, где можно так сказать, на что можно опираться? Что ты такого сделал со своей жизнью, чтобы, когда наступили тяжёлые времена, тебе было легко? Кроме денег, кроме того, что ты предприниматель, что ты мог предпринять, чтобы открыть все эти визы?
И.ВАРЛАМОВ: Во-первых, я не очень понимаю, что значит ресурсный, видимо, не сильно слежу за твоей деятельностью.
Э.ГЕВОРКЯН: Хорошо, буду тебе переводить, извини. Ресурсы – финансовые, поддержка друзей и родственников, опоры, на которые ты можешь опираться в трудные времена.
И.ВАРЛАМОВ: Во-первых, давай так. Я как человек, который наблюдает за огромным количеством других людей, как они справляются, переезжают и меняют свою жизнь, могу сказать, что деньги – далеко не главное, кроме того, огромное количество людей совершенно без денег начинают, и у них всё замечательно. Если мы говорим вообще про путешествия – если мы говорим про людей, кто путешествиями увлекается, много авантюристов, людей, которые без денег могут уехать на два года, они там спокойно могут объехать весь мир, таких условий достаточно, тут зависит от того, какой тебе нужен уровень комфорта. Если ты можешь летать только бизнес-классом, окей, тебе нужно будет достать где-то много денег. А если ты в состоянии познакомиться с людьми и переночевать где-то в диком племени, мне это гораздо интереснее – тебе вообще денег не нужно, тебя накормят, приютят, и ты получишь много классного контента. Понятно, действительно, деньги на это нужны. Но они не должны быть всегда какие-то запредельные. Потом, опять же, если это является частью твоей работы – это всё окупается и позволяет тебе дальше двигаться. То, что касается людей, друзей и всего остального – тоже не знаю, у всех по-разному складывается. У меня есть много людей, которые меня поддерживают, на которых я могу положиться. Учитывая, что я давно езжу – у меня в телеграме есть такие папки, которые по странам разложены. Армения, США, Турция, Голландия, Франция, и в этих папках лежат десятки контактов моих друзей в этих странах. Поэтому, когда я завтра, например, поеду в Турцию, в телеграме нажимаю папку Турция, пара десятков моих друзей, пишу им, что завтра буду в Турции, всё замечательно. У меня просто много контактов, много друзей в разных странах. Я люблю знакомиться, общаться с людьми, для меня это никогда не было проблемой. И опять же, здесь нужно понимать, что весь этот мой образ жизни перестраивался в такое спокойное сытое травоядное время, это били не какие-то экстренные изменения в моей жизни, они не принимались в состоянии стресса, я опять же оказался к этому готов.
Э.ГЕВОРКЯН: Что-то поменялось или ты опять же плавно переходил на кочевой образ жизни в плане работы и бизнеса, выстраивания процессов – всё равно работать надо, зарабатывать надо?
И.ВАРЛАМОВ: Опять же, у меня никогда не было офиса, где сидели бы люди. Все, кто со мной работает, делают это удалённо в разных странах. Кто-то в Голландии, кто-то в Англии, кто-то в Турции, кто-то сейчас вообще в Азии. У меня было в какой-то момент, я задумался. Я даже не знаю, как выглядят люди, которые со мной работают. Если я встречу человека на улице, он ко мне подойдёт и скажет: «Привет, я у тебя работаю», – я не поверю, потому что я знаю их аватарки в телеграме, иногда вижу на звонках – но этого всё равно не хватает для того, чтобы ты потом человека узнал. У нас все процессы выстроены удалённо, я работаю удалённо, надо отметить, вся моя жизнь умещается в чемоданчик ручной клади. Я не сдаю багаж, все вещи, которые мне нужны, находятся в чемоданчике ручной клади, включая съёмочную технику, включая ещё спортивную форму, потому что я ещё бегаю, у меня всё умещается.
Э.ГЕВОРКЯН: Уже был твой ролик с лайфхаками? Уже второй человек в моей жизни, которого я встречаю, который реально живёт с одним чемоданом…
И.ВАРЛАМОВ: Очень просто.
Э.ГЕВОРКЯН: Весь дом перевозит в чемодане.
И.ВАРЛАМОВ: Смотри, это очень просто. Достаточно просто сделать себе правило, что когда ты едешь куда-то на неделю, ты обращаешь внимание на те вещи, которые ты ни разу не использовал. Неделю поездил – и потом реально оказывается, что реально ты пользуешься только 20% вещей. И со временем ты из своего чемодана выкидываешь всё, что на самом деле тебе не нужно. И со временем ты из своего чемодана выкидываешь всё, что тебе не нужно, оставляешь только то, что нужно. Для этого нужно внести определённые изменения в свой стиль, я хожу, например, только в футболках, из-за того, что в моём чемодане нет места для рубашек, костюмов – ты ходишь в очень примитивной одежде, потому что одежда занимает больше всего места, и всё. На самом деле, больше ничего не нужно. Человеку для полноценной жизни достаточно нескольких вещей – и всё. Более того, появляется определённое чувство свободы, когда у тебя нет определённого количества барахла, когда у тебя нет определённого места, за которое ты переживаешь. У меня раньше была машина, мне стыдно в этом признаться, и я ещё, по-моему, лет 10 назад продал, и я испытал тогда просто необычайное чувство свободы. Я когда-то считал, что без машины существовать нельзя, я первую машину купил ещё в институте, машины у меня были разные, дорогие, недорогие – но когда я продал свою машину, я стал намного свободнее. Мне не надо о ней думать, переживать, угнали её, не угнали, не надо ТО, не надо думать, где её парковать. Я проснулся и понял, что избавился от огромного количества проблем. Так же со многими вещами. Если что-то не является для тебя незаменимым – возможно, это на самом деле просто лишнее, тебя как-то только ограничивает.
Э.ГЕВОРКЯН: Сейчас то, что многих ограничивает и в то же время является ценным – это семья, дети. Из открытых источников я вроде бы знаю, что у тебя есть семья и дети.
И.ВАРЛАМОВ: Да, с ними всё замечательно. Единственное. Мы не будем обсуждать мою семью.
Э.ГЕВОРКЯН: Мы можем не обсуждать семью, ты же не можешь, или как ты, ты свой образ жизни, свою профессию, связанную с перемещениями, как-то смонтировал с тем, что для них дом и безопасность?
И.ВАРЛАМОВ: У детей всё замечательно, всё хорошо.
Э.ГЕВОРКЯН: Стабильность – это же очень важно для выращивания детёнышей.
И.ВАРЛАМОВ: У детёнышей всё замечательно, хорошо, стабильно, мы с ними очень часто видимся, в разных странах в том числе. Это никак не мешает их развитию, образованию, всему остальному, поэтому с детьми всё в порядке, если кто переживает – вообще всё хорошо, и это тоже можно совмещать.
Э.ГЕВОРКЯН: То есть, ещё раз, я почему это говорю, я понимаю, что у тебя очень нетипичная и потому интересная ситуация, ты звучишь так, что это легко на подъём, самому тебе легко было, потому что ты натренирован, ты профессиональный путешественник. Ты представляешь, куча твоих ровесников, они родились там в Москве или другом городе России, и наоборот, когда есть у тебя семья, когда есть квартира, ты привязан и к вещам, и к местам, и работа твоя с этим связана – от этого вдвойне тяжело с этим всем расстаться, когда наступают такие времена, решиться на эмиграцию, пережить какую-то турбулентность, когда всё меняется и внутри страны, и снаружи?
И.ВАРЛАМОВ: У меня всё-таки типичная история. На моём примере, во-первых, не надо следовать моему примеру, потому что, наверно, нетипичные обстоятельства, не надо следовать моему примеру, сидите дома. Напутствие! Люди разные. Я себя некомфортно чувствую, если день провожу дома, не вижу ничего нового, если я не поехал, я начинаю просто там серьёзно переживать. Я каждый день трачу час времени просто на поиск билетов. Я смотрю билеты, какие-то гостиницы, ещё что-то, ты должен что-то покупать, стыковать какие-то маршруты, то есть, заниматься какой-то там своей логистикой. Мне это нравится. Мне нравится, когда ты просыпаешься постоянно в новых местах, когда ты живёшь в отелях, спишь в самолётах. Когда ты летаешь с этим маленьким чемоданчиком, у тебя просто минимальное количество вещей, тебе больше ничего не нужно, более того, ты не знаешь, где ты завтра окажешься. Я не планирую свои перемещения на годы или месяцы вперёд. Я могу прилететь в Стамбул без обратного билета и оттуда улететь куда-то в Африку, например, или ещё что-то, если виза позволяет. Мне такой образ жизни нравится, при этом я вижу по своим друзьям, которые просятся со мной, что они через три дня выгорают, хотят здесь ещё на три дня остаться, отоспаться, отсидеться. А я этого не понимаю, я там просыпаюсь в семь утра, мне надо сразу куда-то бежать.
Э.ГЕВОРКЯН: Интересно это слышать. Сначала у меня был вопрос зачем, зачем это делать. Ты говоришь «мне это нравится». С другой стороны, в какой-то момент, не знаю, в каком возрасте ты понял, что тебе такой стиль жизни не очень типичный для большинства людей – это и есть ты, это та жизнь, которую ты выбираешь, которая тебе нравится до сих пор.
И.ВАРЛАМОВ: Да, в какой-то момент я подсел на то, что мне нужна какая-то новая информация, новые впечатления, новые квартиры, в которых я живу. Новые отели, в которых я останавливаюсь. Мне сложно и некомфортно находиться в каком-то постоянном месте. Поэтому я выстроил свою жизнь так, что я постоянно куда-то еду, смотрю какие-то новые места, и для меня успешный и счастливый день – когда ты что-то новое увидел.
Э.ГЕВОРКЯН: Сколько лет ты живёшь в таком ритме, режиме, стиле.
И.ВАРЛАМОВ: Это всё менялось в зависимости от обстановки. Это началось в конце нулевых, и дальше это просто как-то менялось. Плюс нужно понять, чем я занимаюсь. Я занимаюсь журналистикой. Моя работа опять же предполагает – новые герои, новые какие-то темы. Люди, которые смотрят мой канал, понимают, насколько обширная география моих каких-то выпусков, например, по выходным выходят выпуски новостей по воскресеньям. Иногда воскресные выпуски новостей я могу снимать в пяти разных странах, недавно был выпуск, который начался в Дубае, потом была Австралия, Фиджи, Новая Зеландия, и это всё было снято в течение там пяти дней, каждый день просто куда-то перелетаешь. Я езжу за контентом, у меня есть темы, которые мы смотрим и отрабатываем. Сегодня мы с командой обсуждали то, что в Италии какая-то проблема сейчас с беженцами, которых куда-то заперли, не помню, как называется точно остров – оказалось, что там беженцев больше, чем местных жителей. Дальше они летят вроде бы во Францию, и вот мы обсуждаем, надо бы лететь туда и смотреть, что там случилось. И как-то это осветить, рассказать, то есть, это интересно мне, интересно моей аудитории. Мы в целом в дороге.
Э.ГЕВОРКЯН: Это всё ещё до сих пор зажигает, это нравится? Я опять же искренне могу позавидовать твоей витальности и жизненной энергии, сколько же сил надо иметь, чтобы вести этот образ жизни. Видимо, ты заряжаешься в этот же момент от того, насколько ты своим делом занимаешься, раз тебе на всё это хватает сил.
И.ВАРЛАМОВ: Когда ты сидишь дома, ты к вечеру просто разбит и опустошён и уставший, потому что на самом деле ты гораздо больше устаёшь, когда весь день ничего не делаешь. Надо тренировать свой мозг, другие органы, чтобы они всё время находились в тонусе, всё время работали. Мозгу нужно постоянно думать-думать-думать, анализировать, находить выходы из каких-то сложных ситуаций. Речь не про усталость и не про выгорание. У меня нет отпусков, я не могу себе представить, что на неделю поеду на пляж в какой-то там отель – я там с ума сойду. Сейчас поехать на пляж на неделю в пляжный отель – это было бы катастрофой.
Э.ГЕВОРКЯН: Давай всё же вернёмся к тому, живой ли ты человек или биоробот, голограмма такая, искусственный интеллект нам рассказывает. Всё-таки как, от чего ты устаёшь – ведь любой экстраверт может устать, если слишком много работы, общения, и так далее – и тогда как ты восстанавливаешься, учитывая, что ты всё время восстанавливаешься там не в спа, а в полётах? Как?
И.ВАРЛАМОВ: Не понимаю, как можно устать от этого. Я не устаю, для меня непонятно, как можно устать и не хотеть работать. У меня никогда не было, я сейчас не кокетничаю, ситуации, что я просыпаюсь и не хочу куда-то лететь, работать или делать контент. Я могу сказать: «Я не хочу третий раз ехать в Сомали». Но могу поехать в Афганистан или ещё куда. Мир большой и разнообразный.
Э.ГЕВОРКЯН: Это про адреналиновые качели, что ты сам себе…
И.ВАРЛАМОВ: Перед тем, как мы с тобой созвонились, обсуждали, у меня там три страны, Алжир, Кот-д’Ивуар и Чад, я выясняю, куда проще получить визу. У меня неделька свободная выдалась, думаю, надо куда-то в том направлении поехать и смотрю, как сделать туда визы. Мне сложно понять, ты задаёшь такие вопросы, потому что я никогда не сталкивался с этим чувством.
Э.ГЕВОРКЯН: Какой-то прямо удивительный у нас выпуск – мы будем показывать «и так тоже бывает, смотрите, какой большой мир, какие удивительные люди». Правда, я искренне рада, какой запас энергии, при том, что человек занимается своим любимым делом, реализуется.
И.ВАРЛАМОВ: Да, когда занимаешься любимым делом, от него невозможно устать. Если ты любишь кино – невозможно устать смотреть фильмы. Можно просто другие фильмы смотреть. Если любишь читать – как можно устать читать? Если любишь есть – как можно устать есть? Честно, мне это не очень понятно.
Э.ГЕВОРКЯН: Так скажем, то ,что было трагедией для людей оседлых, кому важно чувство дома и которые по жизни скорее накапливали что-то во всех смыслах, ресурсы, богатства, я не про материальное, про отношения, всё, да, вот в каком-то своём родном гнезде – строят дом, потом туда вся большая семья приезжает, праздники встречает – для кого-то это большая ценность. Для них оторванность от места – трагедия. Ты просто пример на противоположном полюсе человека, который открыт миру, путешествует, мы можем наблюдать, как это выглядит просто по жизни.
И.ВАРЛАМОВ: Место на самом деле просто ничего не значит, не понимаю, как можно быть привязанным к месту. Я уже привёл пример с домом, где я вырос. С родительским домом, который должен вызывать какие-то чувства. Он не вызывает чувства, я не хочу там оказаться, в комнате, в которой я вырос. Если будет возможность туда телепортироваться – нет, я не хочу этого видеть, не скучаю, мне не снится.
Э.ГЕВОРКЯН: Хорошо, к чему ты привязываешься?
И.ВАРЛАМОВ: К людям.
Э.ГЕВОРКЯН: Проблема в том, что эти люди на самом деле живут традиционно, плюс-минус в одной локации или двух, в чём проблема возникает.
И.ВАРЛАМОВ: Сегодня мы живём с вами благо вот в таком открытом мире, в котором, к счастью, есть масса способов общения. В том числе там и виртуального. Сегодня не проблема перемещаться по миру и видеться со своими друзьями, родными, мир, ещё раз, открыт как никогда – если ты, правда, не едешь в машине с российскими номерами в какие-то страны, там возникают проблемы. Но когда-то, скоро мы с вами, может быть, дойдём до того, что мир начнёт закрываться, опять говорят, какой-то коронавирус новый появился. Что меня пугает – это опять возможное закрытие границ во время ковида, потому что это для меня была, конечно, трагедия, когда ты вынужден был сидеть дома, хотя даже в ковид я дома не сидел. Моя тяга к перемещениям быстро пересилила. Поэтому первое, что я сделал – связался с волонтёрами, которые ездили в регионы и развозили помощь, мы поехали, начали покупать маски и ещё что-то, я начал ездить с волонтёрами, потому что это было лучше, чем сидеть дома. Я не мог дома сидеть. Если ковид, всё закроется – это будет грустно.
Э.ГЕВОРКЯН: Илья Варламов у нас в гостях, программа «Другие берега», в эфире Эвелина Геворкян, и мы говорим о том, как переплывать на другой берег, если ты попал в какие-то трудные времена. Тут отсылки не только к эмиграции, но и другим кризисам. Ты говоришь, для тебя больше с твоим образом жизни, профессией, ограничением стал ковид, стало невозможно передвигаться по миру. Ты себя вспоминаешь, как долго длился твой период вот этого злости, сопротивления, какого хрена происходит, что делать – или ты быстро-быстро переключаешься и ищешь лазейки, как обойти это всё?
И.ВАРЛАМОВ: Я не очень помню конкретно мои переживания. Естественно, находиться дома и там какие-то запреты, это добавило много сложностей, закрыло там многие страны, куда я мог поехать – но открыло там какие-то новые возможности. Лично для меня, когда начался ковид, я начал делать выпуски новостей – сегодня мой самый успешный контент в Youtube, который собирает больше всего просмотров. Вот эти ЧП мои воскресные, этот формат появился как раз на ковиде, когда, казалось бы, всё, мир закрылся, надо срочно делать что-то новое. Поэтому я воспринимаю любые сложности как точку роста. Когда вокруг тебя меняются обстоятельства – это помогает тебе сдвинуться с того места, где ты был, и, возможно, достичь чего-то большего, потому что большая проблема, как в бизнесе, когда нет конкуренции – тебе очень сложно развиваться. Если тебя никто не пинает, ты сидишь, если ты владелец единственного ресторана в городе, тебе нет смысла хорошо готовить. Ты и так звезда. И многие бизнесы просто начинают деградировать в отсутствие конкуренции. То же самое и в плане жизни, когда ты находишься в супер-комфортных условиях, когда ничего не меняется, у тебя всё стабильно, работа и так далее – тебе очень сложно развиваться в этой жизни что-то менять, потому что ты встал на рельсики. От добра добра не ищут, как говорят у нас. Вот многие люди от добра добра не ищут. И ничего не меняют. А когда тебя жизнь вот так под зад пинает и заставляет куда-то перемещаться – потом, оглядываясь назад, ты благодарен за то, что это случилось. Потому что это помогло мне чем-то новым заняться. Познакомиться с какими-то новыми людьми. Открыть себя. Даже текущая ситуация, я много её анализировал, что началась война – конечно, может, немножко цинично так обсуждать, потому что та трагедия, которая сегодня в Украине происходит, она так перевешивает все наши страдания, которые мы сейчас обсуждаем, потому что люди лишаются друзей в прямом смысле слова, не в переносном, как мы сейчас обсуждаем, лишаются дома, это, конечно, страшная трагедия, но история людей, которые из-за войны не проходят через эти страдания, но всё равно вынуждены менять свою жизнь, как для многих русских людей, которые просто не приемлют жить в стране, которая стала виновником всей этой трагедии, для многих из них это опять же стало хорошей возможностью поменять свою жизнь и спустя годы понять, что из-за всех этих сложностей они пришли куда-то, куда бы они не пришли в другой ситуации. Поэтому на всё надо смотреть с точки зрения каких-то плюсов и искать их даже там, где их нет.
Э.ГЕВОРКЯН: Я вот когда-то говорила, да, то есть, если говорить вообще о войнах и о том, что рано или поздно случаются всё-таки какие-то вызовы внешние, которые там никак не выбирали, не прогнозировали. Ну ковид, окей, человечество как-то пережило, справилось. Ну вот войны. Для нашего поколения, как ты верно заметил, сытого и расслабившегося, в крупных городах все перешли на кофейни и другие блага цивилизации. Вот это возвращение в феодализм, какие-то репрессии, каменный век и войны за территории и прочее – настолько не и укладывается в голове, и в то же время боль и травмы бесконечно происходят. Даже мы говорим об этих русских, которые постоянно переезжают, в массе своей, если это не профессиональный путешественник, то люди переезжают не от хорошей жизни, а потому что это связано с какими-то их трагедиями. Это может быть тяжело – адаптироваться на новом месте, когда ты в таком тяжёлом состоянии.
И.ВАРЛАМОВ: То, что люди переезжают не от хорошей жизни – понятно, то, что они оказываются в непривычных для себя ролях, местах – тоже понятно, но опять же возможно, ты не можешь выбирать, ты оказываешься в ситуации, началась война, ты должен уехать, или ты заболел или, может, выздоровел – что-то в твоей жизни происходит, что меняет твоё окружение, и ты вынужден оказаться в новом месте. А дальше у тебя есть два выбора, у нас же есть вводные, поменять ты это не можешь, вернуть всё как было там в 2021 году, в 2013, в 2005 году – ты тоже не можешь. Тебе надо жить по новым правилам, дальше ты можешь жить, строить, созидать, развиваться, жить в этой новой среде как можно быстрее. А можно грустить, печалиться, уходить в депрессии и какие-то запои – на мой взгляд, совершенно неконструктивный выход из ситуации.
Э.ГЕВОРКЯН: Абсолютно. Я сейчас выступлю в защиту немножко людей, которые всё-таки попадают в эти ситуации. Мы делаем максимум лучшего из возможного, это факт, никто добровольно в депрессию и запой обычно не заходит, просто, скорее всего, как вот сейчас я в последние годы изучаю психологию и понимаю, если вы что-то не сделали, кто-то что-то не сделал – это не потому что он дурак. Скорее всего, у него не было сил, даже не было не времени, а сил, чтобы что-то сделать лучшее из возможного. Я точно не буду осуждать тех, кто когда проваливаются в тяжёлые состояния и не могут так быстро справиться с трудностями, которые им выпали – скорее всего, им нужно сочувствие и поддержка, чтобы как-то действительно сменить фокус своего внимания, чтобы, как ты говоришь, всё-таки признать: вот реальность такая, мы живём в таком мире. Уехал ты, понятно, что ты огребёшь много нового и не всегда ожидаемого, если ты начнёшь один или с семьёй новую жизнь за границей. Но если ты решишь остаться в России, как я часто напоминаю себе и своим собеседникам- но ведь и Россия теперь тоже другая страна. Она же тоже меняется каждый день.
И.ВАРЛАМОВ: Другая. И это тоже интересно. Я не знаю, что чувствуют люди, которые живут прямо в России, потому что опять же я довольно давно перестал часто бывать и в Москве, и в России, это случилось не вчера. Не до войны. Может быть, я не знаю, что они чувствуют.
Э.ГЕВОРКЯН: Я думаю, это отдельный выпуск, или не один, обязательно этому посвящу. Очень хочется поговорить с теми людьми, которые смогут проанализировать чувства свои, состояние и мысли, проживая внутри России свой кризис.
И.ВАРЛАМОВ: Тут нужно ещё сказать, объяснить вашим замечательным зрителям, слушателям, что есть у журналистов определённая такая профессиональная деформация, которая позволяет даже в экстремальных ситуациях не впасть в депрессию – потому что работа журналиста подразумевает, как бы опять же цинично это ни звучало, то, что для кого-то трагедия – для тебя контент.
Э.ГЕВОРКЯН: Это то, что мы можем использовать как защиту, когда профессиональный халатик надеваем на себя.
И.ВАРЛАМОВ: Например, когда там ты куда-то летишь и происходит задержка рейса или ЧП, закрыли аэропорт, отменили, что-то случилось – то для большинства людей это кошмар, ужас, они там начинают впадать в какую-то там панику, расстраиваться, что-то там будет. А я думаю, класс, контент, можно сейчас про это что-то рассказать, снять. То есть, у тебя вдруг внезапно появляется свой какой-то контент. Я объясняю своим друзьям, которые могут попасть в неприятные ситуации, которые могут случиться, у меня была ситуация, когда тебя там арестовывают где-то за границей, у тебя вещи воруют, например. И такая типичная история – ты едешь, например, в Турцию или Египет на отдых с семьёй, и тебя обокрали. Большинство расстраивается – я хотел отдохнуть, обокрали. Я говорю, посмотри на ситуацию по-другому. То, что тебя обокрали – это тебе будет воспоминанием на всю жизнь. У тебя появилось приключение, воспоминание, украли какие-то деньги, вещи и так далее – ты там через полгода забудешь, что там деньги были, а останется – приключение на всю жизнь, ты это будешь рассказывать на вечеринках. А так бы этот отдых прошёл, ты бы его не заметил. А так ты будешь всем рассказывать, что у тебя было такое вот приключение, что ты попал, понятно, когда, спасибо господи, что взял деньгами – лучше не попадать в какие-то физические проблемы для здоровья. Но все остальные передряги, если это решается временем, деньгами и остальным – наоборот, можно рассматривать, что он делает тебя богаче, сильнее. А главное – он тебе дарит незаменимый опыт и те самые впечатления, воспоминания, которые и делают твою жизнь богаче.
Э.ГЕВОРКЯН: Ты когда упоминал Сомали и дальше были сложные страны по произнесению – я подумала, что мы в нашей стране, наше поколение, мы в первый раз столкнулись с Сомали. Я по себе сужу, что настолько давно была большая война, эти фильмы, покрылось какими-то легендами, ужас-ужас. Это такого больше не может быть никогда. Потому что не может. И всё, что сейчас происходит, поэтому вызывает такую оторопь, шок, потому что ну как, почему? Ты путешествовал по разным странам. В том числе по диким странам, и там же наверняка и другой уровень жизни, и грабежи, ты говоришь, и арестовать могут. И это не всегда страны самые благополучные про права человека. Был ли ты где-то, где происходили военные конфликты? Как тебе этот опыт путешествий в таких опасных местах, возможно, помог или помогает сейчас – легче воспринимать эту войну не как нечто экстраординарное, никогда не случавшееся с людьми?
И.ВАРЛАМОВ: Во-первых, давай так, нынешнюю войну я воспринимаю как нечто экстраординарное, лично для меня это большая трагедия, потому что некоторые говорят: почему в Африке идут какие-то войны, на это никто не обращает внимания? Потому что нас с войнами в Африке мало что связывает. Здесь родственные связи, здесь тебя связывают какие-то личные, рабочие моменты. Потом всё-таки близкие, ты это совершенно по-другому воспринимаешь, ты проецируешь это на себя. Взорвали жилой дом, ты представляешь, что твои родители живут в таком доме, и это может случиться с твоими родителями. Ты проецируешь это на себя, конечно, это воспринимается гораздо больнее, ближе, чем в других странах. Но если от всего этого абстрагироваться – то в мире действительно происходит большое количество конфликтов. Это гражданские конфликты, религиозные войны, военные перевороты, войны разного формата. На некоторых из них я был, некоторые снимал, я попадал в той же ЦАР, когда ты просыпаешься с утра, выходишь, а там у тебя в твоей гостинице лежат просто люди с автоматами на полу и спят, они просто пришли в твой отель поспать, и ты не знаешь, ты улетишь оттуда или не улетишь. Я из Афганистана, из Кабула улетал последним самолётом, когда туда как раз талибы подходили, уже два года прошло.
Э.ГЕВОРКЯН: Я помню эти кадры, как люди падали, цеплялись…
И.ВАРЛАМОВ: Я успел улететь последним регулярным рейсом. За мной аэропорт закрыли, дальше люди спасались уже на военных самолётах. Я вот прямо сидел в Кабуле, смотрел, как талибы заходили и за этим наблюдал. Опять же, с точки зрения моей работы я никому не советую – да, это опасно, огромные риски, некоторые мои друзья, которые риски анализируют получше – например, Максим Кац, говорят, что я там с ума сошёл, и делать этого не стоит. Но я получаю от этого удовольствия, потому что это для меня комфортная абсолютно среда, для меня это азарт контента, азарт поисков новых впечатлений и всего остального превышает возможные риски, которые сопровождают такой образ жизни.
Э.ГЕВОРКЯН: Тот самый job description, я смотрела интервью с Евгенией Альбац, мне очень понравилось у Кати Гордеевой. Она так же описывает мотивацию Навального, что это его job description как политика – делать то, что сделал он. Как ты описываешь, что остаёшься до последнего талиба в Афганистане, улетаешь последним рейсом, потому что ты это ощущаешь как там свою судьбу. Но, если я правильно поняла, невозможно натренироваться, выработать иммунитет, видя это в путешествиях, к тому, что это может происходить у тебя дома?
И.ВАРЛАМОВ: Возможно, ты по-другому смотришь на эти события, начинаешь лучше их анализировать. Опять же, это всякие профессиональные искажения, когда ты занимаешься журналистикой и всем остальным, ты немножко глубже анализируешь, чем обыватель, ты можешь смотреть глубже. Понятно, что когда ты через себя пропускаешь огромное количество человеческих трагедий, общаешься с разными людьми, когда ты понимаешь, сколько несправедливости, горя в нашем мире – ты, хочешь, не хочешь, становишься более чёрств к этому. Ты должен либо сойти с ума от всего этого, нужно выработать какой-то барьер, чтобы адекватно на всё это смотреть. Но какие-то вещи, которые действительно из ряда вон – к ним было бы неправильно привыкать. Но в целом я могу сказать за себя и, наверное, за большинство журналистов – они в целом смотрят на мир более цинично, чем обычные люди.
Э.ГЕВОРКЯН: Я могу прокомментировать с профессиональной и теперь уже психологической точки зрения. Да, это в первое время помогает журналистам – эта их натренированная способность дистанцироваться и воспринимать. А ещё здорово, когда ты можешь отреагировать действием, и журналисты как раз могут перейти из режима пострадавшего или свидетеля сразу в режим репортёра. Это тебя увлекает, ты легче это переносишь. В любом случае, ты включаешь профессиональную свою часть. Но рано или поздно может произойти выгорание, я сейчас свидетельствую, что много и журналистов, и активистов, прошло полтора года с начала войны, и это тот срок, когда на этом адреналине, на котором фигачили, защищались от всего происходящего – их как будто сейчас догоняет какое-то выгорание и тяжёлое состояние, потому что ты не можешь всё время быть как робот, всё время защищаясь и всё время быть на работе. Конечно, как человек, когда это касается тебя лично и твоей семьи – ты такой же человек, эта защита профессиональная натренированная не сработает. Илья, сейчас уже последние минуты эфира остаются. Если говорить про кризисы, может быть, ты поделишься? Здесь удивительно получилось, что ты как профессиональный путешественник в связи с этим кризисом эмиграции, внутренней эмиграции ты не переживаешь, потому что это прямо напрямую связано с твоими суперсилами, опытом и работой. А вообще были ли у тебя какие-то периоды в жизни, которые ты ощущал как кризисы? Может быть, кризис средних лет, который может быть по расписанию, или может быть это в школе было – ты сейчас на волне своей профессии. Какие-то у тебя были кризисы, которые ты ощущал как чёрная полоса?
И.ВАРЛАМОВ: Ты со мной так общаешься, что я вынужден чувствовать себя каким-то засранцем.
Э.ГЕВОРКЯН: Нет, ты же знаешь, я…
И.ВАРЛАМОВ: Мне стыдно, не было. Я ещё последнее скажу, что меня все возненавидят. Я не знаю, что такое похмелье. У меня никогда не было похмелья. Я могу выпить очень много, кстати, никому не советую и сам этим не злоупотребляю, но в целом я ещё не знаю, что такое похмелье, кризисы. У меня не было депрессии, может, была, но я не заметил.
Э.ГЕВОРКЯН: Всё-всё, я жду комментариев к этому выпуску от каких-нибудь нейробиологов, биологов, биохимиков. Потому что 100% у тебя что-то с твоей биохимией, серотонином…
И.ВАРЛАМОВ: У меня вот здесь вот лежат анализы, я недавно чек-ап проходил, всё хорошо.
Э.ГЕВОРКЯН: Да-да, такое тоже бывает, повезло человеку в генетической лотерее. Хороший уровень у тебя дофамина, серотонина, и живёшь, и хорошо справляешься.
И.ВАРЛАМОВ: Возможно, это от того, что я бегаю. Я всех пытаюсь на бег, что раз в год надо бегать марафон 42 км, и тренироваться.
Э.ГЕВОРКЯН: А ты бегаешь марафоны?
И.ВАРЛАМОВ: Конечно, у меня тут медали где-то были даже.
Э.ГЕВОРКЯН: Недостаточно я подготовилась, не уследила за твоими бегами. Ты бежишь во всех смыслах в этой жизни.
И.ВАРЛАМОВ: При этом, у меня есть традиция, когда я в какую-то страну или город приезжаю, с подписчиками устраиваю пробежку. Приглашаю людей, и прямо много приходит. В Кишинёве было человек 150 вообще, в Голландии, Лондоне, Дубае…
Э.ГЕВОРКЯН: А ты только бегаешь? Люди как-то там занимаются, в зал ходят.
И.ВАРЛАМОВ: Я только бегаю, и от этого я счастлив.
Э.ГЕВОРКЯН: Каждый день.
И.ВАРЛАМОВ: Напутствие зрителям – бегайте, это сделает вас счастливым.
Э.ГЕВОРКЯН: Слушайте, я пока не могу похвастаться, чтобы я была столь спортивной. Но я тоже могу подтвердить, что любой спорт на химическом уровне действует на организм, а бег многие воспринимают как возможность и снять стресс, поднять уровень гормонов в крови и потом хорошо себя чувствовать, да?
И.ВАРЛАМОВ: Да.
Э.ГЕВОРКЯН: Ну что ж, спасибо большое, Илья Варламов. Ты как себя сам представляешь? Я бы предпринимателем в первую очередь.
И.ВАРЛАМОВ: Предпринимателем? Я журналист-предприниматель.
Э.ГЕВОРКЯН: Журналист-предприниматель. Спасибо большое. Я ещё раз, я теперь попрошу у тебя прощения, что своими гнусными типичными вопросами тебя вгоняла в краску и заставляла оправдываться за то, что у тебя всё хорошо. Нет, это прекрасный пример – посоветовать клиенту фильм или передачу, где наоборот всё хорошо, пример того, как человек справляется. К счастью, есть такой пример теперь для друзей и для моих клиентов. Спасибо большое, это была программа «Другие берега», на «Живом гвозде», на «Эхе», скажи про свои каналы. Куда нам подписаться, где полайкать?
И.ВАРЛАМОВ: Везде, где найдёте, можете переходить на Youtube, Илья Варламов. Много классного контента.
Э.ГЕВОРКЯН: Хорошо. Я, в свою очередь, приглашаю на свой сайт. Если вам интересна психология, психология эмиграции, то скоро я буду об этом подробно рассказывать на своём вебинаре и своих соцсетях, тоже будет полезная бесплатная информация. Всё, счастливо, спасибо за участие в эфире.
И.ВАРЛАМОВ: Пока.