«Чисто конкретная политика»: Курск: А что, так можно было? Как Путин ответит на Курск. Мобилизация? Срочники? Ядерный удар?
Меня напрягает, что я вижу совершенно обезумевших людей, которые чувствуют, что их кинули, которым больно, холодно, плохо, тяжело. Но при этом я не вижу в их глазах никакого проблеска мысли. Они никак не увязывают это ужасающее положение ни с тем, что идёт война, ни с тем, что эту войну начал их собственный правитель…
Подписаться на «Ходорковский live»
Д.ЕЛОВСКИЙ: Добрый день, программа «Чисто конкретная политика». Меня зовут Дмитрий Еловский. Приветствую Владимира Пастухова.
В.ПАСТУХОВ: Добрый день, Дмитрий. Рад вас слышать.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Взаимно. Владимир Борисович, шестой день боев в Курской области. Накануне обломки ракеты попали в живой дом в самом Курске. 13 человек пострадали. Про погибших пока нет информации, но, возможно, она появится. Будем следить за развитием событий в рамках нашей программы и вообще на канале «Ходорковский live». Давайте обсудим эти события. Как вы думаете, что привело к тому, что эта операция в Курской области стала возможной? Какие ограничители были сняты?
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
В.ПАСТУХОВ: Я думаю, что прежде всего к этому привела тяжелая ситуация на Северном фронте. Думаю, что это было главным триггером. Я вообще с большим напряжением слежу за развитием этой ситуации, потому что мне кажется, что это рейд не от хорошей жизни. Это такая операция, которая в принципе по определению не может быть game-changer. Это очень красивая атака легкой кавалерии, которая проведена блестяще на локальном участке фронта. Но я боюсь, мало что может поменять стратегически. Если только она не срезонирует с каким-то внутренним, скрытым дефектом всей российской системы обороны. Поэтому я думаю, что главный триггер не внешний, а он внутренний. То есть необходимость ослабить каким-то образом надвигающийся возможный прорыв российской армии под Покровском или в том районе. А второй триггер – это то, что, по всей видимости, сложность этой ситуации осознается и союзниками Украины. И они вынуждены сдавать определенные красные линии, которые до сих пор они упорно удерживали, прямо как фронтовые позиции.
И, наконец, третий, это уже чисто политический эффект, о котором говорил Валерий Ширяев. Это попытка сформировать… Сейчас идет активная подготовка у обеих сторон к возможному вынужденному миру и, соответственно, формирование каких-то позиций переговорных. Это как бы часть формирования такой переговорной позиции. Вот это, думаю, три причины.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Ну а какие риски у Зеленского при проведении этой операции?
В.ПАСТУХОВ: Риски основные состоят в том, что сил не хватит, что не сработает замысел, и Герасимов не будет перебрасывать значительное количество войск из вот этого треугольника, Торецк-Авдеевка-Покровск (как бы то, что у всех на слуху), и там продолжат наступление, и будет прорвана линия фронта. То есть тогда это будет выглядеть как растягивание сил. Сработает это или не сработает, то есть смогут ли эти ребята, которые сейчас пошли на прорыв и, наверное, совершают подвиги для своей стороны, смогут ли они создать такую ситуацию, которая заставит российское военное командование изменить темпы и ход наступления, изменить свои стратегические планы. Вопрос весь в том, есть ли у Герасимова какие-либо возможности и резервы наскрести по сусекам что-то, чем можно… Тела… Может ли он наскрести тела, которыми в такой типичной русской манере он заткнет очередную дыру десятью тысячами трупов и при этом не ослабит движение по другим направлениям. А если не сможет, то тогда эта операция, очевидно, себя оправдает.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Вам не кажется, что Украина немного косплеит Россию в своих действиях в Курске? Я говорю, например, о том, что мы… Вот вы говорите: сил не хватит. А сил не хватит на что? Мы особо же не знаем, чего хочет Украина, какие цели они предоставляют, какие задачи, чтобы считаться удачной операцией, что нет. Как будто уже можно хоть сейчас, например, выйти из Курской области и в целом выйти победителем из вот конкретно этого эпизода.
В.ПАСТУХОВ: Да, но тогда эта операция не будет иметь никакого оперативно-стратегического смысла, кроме политического и духоподъемного. Что тоже, кстати, важно. Ну, вы знаете, как-то я давно знаком заочно с Путиным, мы его слишком долго знаем: это не произведет на него такого сильного впечатления. Для всего населения это важно, но обычно за такими духоподъемными акциями следует такой релакс и некоторая депрессия, поэтому здесь момент… Можно войти, можно выйти. Судя по задействованным ресурсам и силам, это не было целью. Кроме того, такие заходы и выходы обе стороны вдоль этой серой зоны совершают практически постоянно. Иногда о них сообщается, иногда о них не сообщается. Сейчас мы, очевидно, имеем дело с войсковой операцией.
Вы знаете, я сегодня ночью над чем думал? У меня был неприятный вопрос, я даже практически написал. Думаю, что к выходу нашей передачи я это вывешу. Меня мучил вредный вопрос. Я пытался для себя понять, как бы это все выглядело, если бы, скажем, подобного рода операция была произведена не на излете лета 2024 года, когда украинская армия практически исчерпана, все свободные резервы, а была произведена, скажем так, в июне 2023 года вместо того знаменитого контрнаступа на полгода подготовливаемые Суровикиным позиции на Юге. И когда сюда можно было бы бросить не 2-3, а 10-15 бригад. Вот какой бы смысл, эффект это имело тогда? И какое могло иметь продолжение? И какой смысл, эффект это имеет сейчас? И какое может иметь продолжение тогда, когда ресурсов на стратегическое наступление уже нету?
Вот это вот большой для меня вопрос. Потому что сейчас все смотрят на это… Знаете, один вопрос детский такой: а что, так можно было? Если так можно было с самого начала, почему только сейчас в самой критической ситуации? Значит, был сдерживающий фактор, вот тот, о котором вы говорите. Этот сдерживающий фактор, очевидно, не внутри Украины.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Ну, хорошо, давайте тогда разбираться. Какой это эффект может иметь сейчас, какой могло иметь тогда? Мне все равно не совсем понятно. Тогда, я полагаю, что и не было, например, самолетов западных у Украины. Например.
В.ПАСТУХОВ: Я не думаю. Смотрите, тогда Украина была свежая, готовая к наступательной операции армия. А самолетов у Украины, считайте, как не было, так и нет. И эта операция, очевидно, проводится не в расчете на применение тех 7-10 F-16, которые в Украину поступили. Думаю, что они будут задействованы на другом участке фронта.
Сейчас ситуация для меня выглядит не очень ясной. Я вижу, какой стратегический успех может развить Россия в случае прорыва фронта там, где она рвется, в районе Торецка, Покровска – в том направлении. И я понимаю, что там, в принципе, ресурсы под этот стратегический успех сосредоточены. Здесь есть очевидный успех, геройский такой. И при этом совершенно непонятно, откуда взять ресурсы для развития этого успеха. Вот откуда взять ресурсы для развития этого успеха? То, к чему все склоняются, это то, что Украина будет окапываться на этой территории. Наиболее вероятный такой исход: поведутся русские или не поведутся. То есть, условно говоря, один вариант. Это унижение, такая пощечина.
Серьезная пощечина. Будет ли попытка отбить эту территорию и сбросить туда очень значимые ресурсы, и тогда те парни, которые сейчас туда вошли, встанут в стойку и будут держать глухую опору и стягивать, стягивать, стягивать, стягивать на себя какие-то силы, ослабляя давление на севере и на юге? И вот это один вариант развития событий.
Или второй вариант развития событий. С тем безразличием к судьбе собственного народонаселения, которое этот режим демонстрирует постоянно и с той жестокостью, которую он обычно проявляет, он будет бомбить эти русские села, сносить их с лица земли авиацией. Так же, как он это делал с украинскими городами и селами. И все ему сойдет с рук. И при этом все равно продолжит сосредотачивать усилия на продолжение наступления. Вся проблема в том, что если бы сейчас у Украины была одна-две свободных армии, которые можно было бы сюда бросить, то это могло бы быть чем-то, что изменило бы принципиально ход войны. Но сейчас таких армий нет. Это та реальность, которую не выбросишь из головы.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Ну и мы в любом случае понимаем, что история эта надолго. По крайней мере еще на несколько дней. Некоторые Z-военкоры пишут, что это и недели уйдут, а может быть и месяцы. Как вы думаете, есть ли тут какая-то пропорция между временем, которое ВСУ проводит на территории Курской области, и какой-то хрупкостью режима? Уязвимостью – не хрупкостью, конечно.
В.ПАСТУХОВ: Пропорция есть определенная. И на это тоже есть расчет. И мы никогда не можем сказать на 100%, что этот расчет не оправдается, потому что все, что мы видим, это при том, что вся конструкция держится на соплях. Мы видели, что никакой эффективно действующей системы нет, как это положено. Как и всегда, как и во всех случаях. При первой опасности все те, кто должен и бьет себя пяткой в грудь, что проявит геройство, первыми, убегают. Геройство проявляют как всегда мальчишки какие-то, брошенные почти безоружными под удар. Гражданская администрация не работает. Люди спасаются сами по себе.
Что меня немного напрягает? Меня напрягает то, что я вижу обезумевших людей, совершенно обезумевших людей, которые чувствуют, что их кинули, которым просто больно, холодно, плохо, тяжело. Но при этом я не вижу в их глазах никакого проблеска мысли. Они никак не увязывают это ужасающее положение ни с тем, что идет война, ни с тем, что эту войну начал их собственный правитель. Они все вот: «Товарищ Сталин, мы хотим вам рассказать о бедствии нашего положения». Куда мы обращаемся? Нет никакой способности в этих мозгах связать вот эти причинно-следственные связи. И пока, по крайней мере, на сегодняшний момент это не связывается в связь «война – это плохо». Во-первых, они все время думали, что война – это где-то не с ними. А когда это случилось с ними, то они к тем людям, которые виновны в их бедственном положении, обращаются с вопросами и мольбами, не понимая, что это те самые люди, которые их в это положение поставили.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Хорошо, давайте в другую сторону теперь раскрутим ситуацию. Может ли случиться так, что присутствие ВСУ в южных российских регионах наоборот станет неким катализатором патриотических чувств и выявит еще одну волну пассионариев, которые готовы идти на фронт, готовы воевать, и поднимет уровень поддержки войны и рейтинг Путина?
В.ПАСТУХОВ: Мне кажется, это маловероятно. Здесь я согласен с Ходорковским в том, что 2,5 года войны – это достаточно длительный срок. Любое общество сформировано таким образом, что пассионарная его часть ограничена. Это всегда какой-то процент населения. И это касается в равной степени и России, и Украины. И за 2 недели эта пассионарная часть не вымывается, за полгода пассионарная часть не вымывается, за 2,5 года эта пассионарная часть вымывается. Это что, Илья Муромец, который в 33 года ждет на печи своего подвига? Тот, кто хотел свою берданку взять да пойти воевать, чтобы счастье там народу какое-нибудь достать, тот уже взял эту берданку и пошел воевать. С моей точки зрения, вообще поток пассионариев, поток этого добровольческого движения закончился еще где-то в 23-м году. Это вообще такая позапрошлая история.
Д.ЕЛОВСКИЙ: И новых не нарожали?
В.ПАСТУХОВ: Новых так быстро не нарожаешь. В любом случае некому рожать: мужики все, кто в бегах, кто на фронте, кто просто не способен в этой обстановке размножаться. Это реально, кстати, проблема, об этом много говорят. Сейчас такая ситуация, когда просто ситуационно народ не может и не готов размножаться. А поэтому быстро не рожаешь. И это даже быстро не сделаешь.
Сейчас другая ситуация. Сейчас заканчивается поток не только тех, кто, как говорится, готов подняться, но и поток тех, кто просто на убийстве готов подзаработать деньжат или выйти с какого-то тяжелого своего материального положения (кредитного положения, прочего), или просто, как говорится, сменить свой социальный статус. Люди, которые готовы воевать не за идею, а в разных формах условно, за деньги, а на самом деле гораздо шире, тоже заканчиваются. Вот это проблема. Мы видим, что поток хиреет, хиреет, хиреет. Его все тяжелее и тяжелее организовывают. Соответственно, этого не случится.
Я думаю, что может случиться, и это будет очень печально, и это повлияет, конечно, но опять не сразу, а через какую-то итерацию событий на обстановку в стране… Я считаю, что вот сейчас под нож срочников, скорее всего, будут. Вот это вот может случиться, да. Это наиболее вероятное развитие событий, потому что это используют как повод: то была такая война, а теперь стала сякая война. Теперь она идет на своей территории. А для чего люди в армию призывают? Чтобы они Родину защищали. Ну так пусть и защищают. Вот этот ресурс они постараются, скорее всего, пустить в оборот. И тогда они смогут те части, которые сейчас все стоят на таких условных угрожающих направлениях, типа финской и китайской границы, они там как бы их тогда постригут, и тех срочников бросят сюда, и этими молодыми трупами закроют эту авантюру. Это возможно.
А вот если уже этого не хватит, то тогда мы упираемся в мобилизацию. Это же не значит, что объявят мобилизацию и завтра Путина пристрелят. Нет, конечно. Но это будет другая жизнь. Это будет другая совершенно страна, это будет другая экономика, другая атмосфера, другая война. Это не будет вот жизнь в режиме СВО, в режиме такой колониальной войны, которую какая-то компания там где-то за морем ведет. Это про срочников.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Про срочников 3 факта в подтверждении вашего тезиса. Во-первых издание «Люди Байкала» узнало, что срочников из Иркутска готовят к отправке туда. «Дождь» связался значит с каким-то товарищем, приятелем одного из срочников из Москвы, которому тоже сказали, что их готовят к отправке в Курскую область. И депутат-генерал Гурулев, который говорит, что, конечно, срочников надо туда отправлять. А кто у нас вообще воевал и в Афгане, и в Чечне? Это самая что ни на есть для них задача.
В.ПАСТУХОВ: У меня еще тоже предложение: из запасников музейных тоже тогда надо отправлять. Я считаю, что пора уже Гурулеву уже вести свои спиритические сеансы с передовой, а то что-то засиделся он там с комментариями. Вот личным примером, только лично примером.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Почему бы и нет. Про мобилизацию. Эта карта стала ближе, она стала более…
В.ПАСТУХОВ: Знаете, кошка была у меня в детстве. Если горячую котлету давали, она ее не может взять и с лапки на лапку перебрасывает. Вот у Путина это решение о переводе общества в режим военного капитализма – это горячая котлетка, которую он со своей лапки на лапку перебрасывают уже последний год реально весь. Это и есть главная политическая проблема России: выбор стратегического пути, вокруг которого разные лоббистские группы, кланы ведут такие нешуточные бои, между прочим ломая челюсти не меньше, чем на фронте.
И смысл этого следующий. Пока они выиграли именно за счет того, что война велась методами действительно такой вот спецоперации. И большой массив людей не только не был затронут этой войной… Их образ жизни, тот же детский садик, та же школа, те же рестораны, денег больше стало, потому что государство мошну-то развязала и через оборонку, через гробовые деньги стало закачивать немерено внутрь системы. Сейчас такой потребительский бум по-своему. Раньше она собственно на этот случай мошну и держала: они все время внутренне чувствовали, что будут воевать. Сейчас момент пришел. И все-таки у такой базовой группы населения война где-то проходила стороной: задела краешком, но не корневую группу. А если это сейчас продолжать, если сейчас это не закончится каким-то компромиссным образом, а если это продолжать… Это можно продолжать, и ресурсы чисто теоретически у России под это дело есть. Но это невозможно продолжать, задевая только тех, кто по краям. Надо уже нож в хлеб воткнуть и разрезать народное тело на части, полностью. Это серьезный выбор, это совершенно другая обстановка, это совершенно другие политические процессы. И там нет уверенности в том, что сохранится управляемость. Вот в этом проблема.
Понимаете, в чем особенность России? В ней же никогда нет на поверхности такого честного мнения. На поверхности все только взасос целуют. Причем непонятно, в какое место. Все понимают что на самом деле клыки-то у всех есть и они наготове. Поэтому никогда невозможно прочувствовать всерьез тот момент, где поцелуй переходит в грызню.
Я Горбачева помню. Реально был такой мистический момент: 85-й – любовь, 86-й – любовь, 87-й – пик любви, 88-й – все ненавидят. Что произошло? Как произошло? Как сказать, что такое случилось, что вот такая уж голодуха. Никогда такого не было – и вот опять. Ну да, действительно там инфляци. И спрашиваются: а почему так изменилось отношение? Почему он проиграл? А вот отхлынула эта симпатия народная. Вот отхлынула! Вот какие-то детали, мелочи, ну непонятные совершенно. Прошло 40 лет, я до сих пор не могу до конца уловить, что сработало. В принципе, с одной стороны стало в бытовом отношении тяжелее, но были и худшие времена, и лобызали диктаторов.
Вот этого они боятся, потому что они не понимают, как этим управлять. Оно где-то там на глубине души народной. Они пытаются. Поэтому они готовятся, поэтому эти отключения YouTube, сигнала. Ну это печально для городского образованного класса, конечно. Это проблема. И нам надо будет над этим задуматься, как до них доходить. Вот в чем проблема: не меняется отношение не у тех, которые нас смотрит, а у тех, которые нас не смотрят. Вот если бы от наших с вами передач эта масса заряжалась, это другая страна была.
Но проблема в том, что перемены будут происходить в том слое, который этого ничего не смотрит, который не знает ни кто такой Пастухов, ни кто такой Еловский. Им даже о нас не намекают, понимаете. А оно меняется. Вот оно меняется от таких простых каких-то действий. Знаете, это сарафанная почта. Какой-то парень, который вернется из-под этого Курска живым, но искалеченным, будет всем соседям рассказывать, какое там было фиаско. И вот это будет расходиться, понимаете. Вот эти древние механизмы, вот эта электронная почта на коленке – вот она будет работать, с ней ничего сделать невозможно. И поэтому понимаете, что вот такие телодвижения резкие, которые затрагивают… Как в старом анекдоте: эту массу не надо колыхать. Она привыкла обитать в своем балансе. Но колыхать ее не надо. Она иногда начинает идти пузырями.
Д.ЕЛОВСКИЙ: У нашей кошки еще одна котлетка есть. Называется ТЯО. Что с ней происходит? Потому что я вот сейчас прямо перед эфиром читал какого-то зетника. ТЯО. Тактическое ядерное оружие. Один зетник сейчас написал, что почему бы и в Курске не использовать это, если сейчас всех оттуда эвакуируют. Маленькой какой-нибудь ядерной ракетой туда зарядим – и все.
В.ПАСТУХОВ: Я вчера в эфире с Борисом это сказал, что мне так чувствуется, что одним из направлений культа пропаганды, которую нам приходится вести, задуматься, потому что это психи наступают. Объективно что-то как-то их стало слишком много. Это нужно просто людям объяснять то, что моему поколению объяснялось на каждом углу: что спички – игрушки не для детей. Понимаете, ядерное оружие как бы есть у всех. И ракеты летают в разные стороны. И как бы в России заколдованных нету, тела все горят одинаково. Понимаете, тела все гоорят одинаково. Одно из таких преступлений, которые совершил этот режим… Главное преступление состоит в том, что он сумел создать такую психологическую ситуацию в стране (и он это сделал задолго до начала войны, и без этого война бы не началась), он сумел провести манипуляцию с массовым сознанием, при котором он отключил у значительной части населения, включая элиту, критическое сознание. Это то, что я в свое время обозначил как сплошное потоковое сознание, которое формируется официальной пропагандой и, не встречая никакого сопротивления, как поле, охватывает мозги миллионов людей и они в этом поле как в направленном электромагнитном потоке движутся. И уже внутри этого сформированного такого потока с отключенной способностью вообще задаваться вопросами «почему? как? правда?»… На самом деле даже древний человек всегда обладал минимальной способностью критического осмысления. Он шел в лес, и у него все чувства были обострены, он оценивал звуки угрозы, что ловушки, не шел туда, теоретически можно было ожидать какую-то западню и так далее.
Этого сейчас ничего нету. Люди бредут в бессознательном состоянии. И вот внутри этого бессознательного состояния один из таких мощнейших сейчас пунктов, наряду и рядом с привитием мысли о смерти, это мысль о том, что применение ядерного оружия – это хорошо, это всё решает, и главное, что нас это никак не коснётся. Это такая дорога с односторонним движением. Почему это ядерное оружие, которое уже почти 80 лет существует, никто раньше не применял? Вообще глупость какая-то. Надо вообще спросить тех, которые раньше были, почему они раньше не применяли! Можно было Америку разбомбить, Польшу разбомбить, Украину разбомбить – кого угодно можно было бы бомбить. Всякая неспособность задуматься о том, что это дорога с односторонним движением, порождает все эти фокусы, о которых вы говорите.
С моей точки зрения, здесь огромные внутренние потребности. Населению надо скомпенсировать унижение, которое… Ну, реально, это унижение. То, что происходит в Курской области, – это унижение. И это унижение надо, естественно, тут же скомпенсировать чувством превосходства. Какое чувство превосходства? Это вот наш любимый парень, который уже не с нами: всех убьем, всех ограбим, все будет, как мы любим. Понимаете? Вот это вот ощущение надо тут же поднакачать. А как его можно поднакачать? Тема ядерного оружия! Это пока к реальности не имеет никакого отношения. К реальности не имеет никакого отношения. Это реально компенсаторная сейчас такая игра «Накачай самомнение». Тебя унизили, тебе наступили на хвост, тебе показали, что ты не в состоянии свою собственную границу нормально прикрыть. Ты показал, что полный придурок, что у тебя 76 тысяч человек снялось в автопилоте куда-то. Эвакуировано 76 тысяч человек. Окей, Google. Ну, до этого все говорили, что никакой эвакуации нету, ну хорошо эвакуировано 76 тысяч человек. Создан на 60 пунктов временного размещения. Окей, 60 пунктов. Размещено 4,4 тысячи человек в них. Эвакуировано 76. Создан на 60 пунктов. Размещено 4,4 тысячи человек. Я, конечно, деградировал полностью. Я уже интеграл от дифференциала и не отличу, наверное, в своем возрасте. Но от 76 тысяч 4 тысячи я еще могу вычесть. 72 куда делись? Распихались по родственникам, по вокзалам, побежали? Это что, называется, государство позаботилось? И дало каждому 10 тысяч рублей.
10 тысяч рублей – это сколько? Если так по-нормальному, это 2 похода в магазин. Но если так скромно – 4. Это чего? Это на фоне всего того, что нам показывают, – унижение. И вот это унижение сейчас надо закрыть. Поэтому вот закрывают ядерным самомнением.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Ну, это такая накрутка, самонакрутка себя.
В.ПАСТУХОВ: В реальности он не может это пока применить, потому что пока Китай не готов к этому.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Владимир Борисович, вопросы зрителей. Предлагаю перейти в режим блиц. Все меньше времени остается. Вы говорили, что еще мы не дошли до дна. Какие признаки будут указывать на то, что дошли? Как определить это дно, чтобы начать надеяться на подъем наверх? Спрашивает Вера из Петрозаводска. Давайте так: 3 признака дна прямо сейчас, как говорит Юрий Дудь.
В.ПАСТУХОВ: Ну, я 3 вам не скажу. Ну, так, первое. Закрытие границы. Закрытие границы, полная чебуршкизация интернета и начало террора против аппарата власти, против силовых структур, администрации президента – то, что называется удар по штабам.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Прекрасно. Следующий вопрос у нас как раз по третьему пункту. Задает Оксана из замечательного города Гаага. Как вы думаете, будут ли очередные замены, перестановки в армии и РФ? Или это будет слишком очевидным показателем слабости? Или будут, но опять спустя время, через год?
В.ПАСТУХОВ: Ну, у меня вообще было такое ощущение, что вот (есть же везунчики такие), Пригожин там на небе устроился советником по кадровому вопросу. Поэтому, ну да, Герасимов следующий.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Угу. Вопрос. Хотелось бы, чтобы вы прояснили противоречие о текущем положении дел в России. Во-первых, не стоит преувеличивать глубину ущелья, в которую провалилась Россия. Во-вторых, Россия откатилась в допетровские времена на 400 лет. Проясните, пожалуйста.
В.ПАСТУХОВ: Да. Во-первых, она не откатилась, но хочет откатиться. Если бы она откатилась в те времена, мы бы уже ходили все в кафтанах с бородами до пупа и при этом занимались бы строго тем собирательством, о котором Дугин непрерывно пишет. Но пока у Дугина в телеграм-канале только 20 тысяч человек, значит, не все готовы жить ягодками и жить в норках. Поэтому это направление, куда мы движемся, но мы туда не дошли. Значит, что касается будущего. В принципе, из щели можно и не выбраться, но теоретически моя позиция очень простая. Культура — это очень многоуровневая, многослойная, очень сложное явление, напоминающее такую матрицу из каких-то фантастических фильмов. Её очень легко можно поцарапать, можно даже какие-то её поверхностные слои прорвать, но её очень сложно уничтожить, она живучая. На это требуются какие-то гигантские совершенно вещи. Ну, например, там вот португальская культура, действительно империя. Было колоссальное землетрясение, которое просто уничтожило, смыло целый культурный пласт. Ну да, Атлантида ушла под землю. Но когда такого не происходит, то её очень легко не уничтожишь. Представляете себе вот такую сброшенную, сжатую рыболовную сеть, там куча этих слоёв, колец, ты её когтями железными рвёшь, рвёшь, но она не рвётся. Поэтому я считаю, что, в принципе, культура — это всё не только,что сейчас, но и то, что было, и то, что рядом. И оно способно к регенерации очень серьезной.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Последний вопрос. С чего начинали, тем и закончим. Закруглим композицию. Как вы думаете, после событий в Курске появятся ли аргументы для мирных переговоров или это всё ведёт только к усилению напряжения ситуации, – анонимный наш с вами зритель.
В.ПАСТУХОВ: Все игроки, которые сейчас существуют в мире, приходят к консенсусу, что пауза нужна. Ну, как бы, наигрались. А остается спросить у двух девушек: Россия и Украина. Готовы ли они к этому? По тому что я вижу, есть ощущение, что и Путин колеблется, нужен ли ему военный капитализм, и Зеленский не уверен в том, что он ту позицию, на которую публично ставил, способен удержать бесконечно долго. Поэтому всё идет к какому-то мирному соглашению но, понимаете, это как вот в пятнашках: все вроде уже почти сложилось и у тебя уже все там до 13 там где-то в линейку выстроилось, а вот где-то последний застрял один кубик, и ты гоняешь-гоняешь-гоняешь его (кто помнит такую детскую игру), а он на место не становится. Вот мы где-то сейчас в этой позиции встали.
Д.ЕЛОВСКИЙ: Спасибо вам большое за разговор. И, друзья, спасибо, что были с нами. До встречи через неделю.