«Зачем вы так со мной, я же только на время в Следственном комитете»
Свое первое преступление против государственного строя я совершил в 2008 году. Мой преступный умысел заключался в “разглашении данных предварительного расследования”: я многословно и зачем-то с цитатами из Годара высказывался о том, что следователи по делу моей жены подонки. Доказательствами моей вины стали видеоролики на платформах YouTube и Rutube, расследование началось в Орле, где находились серверы Rutube. Местный Следственный комитет не испытал горячего желания заниматься особо важным делом, и после некоторой паузы в Москву приехал следователь из Новгорода.
Элемент комедии был связан с тем, что по этой статье уголовного кодекса (легкой!) меня нельзя было отправить в СИЗО, по ней вообще существовал минимум судебной практики и в основном она использовалась для затыкания ртов адвокатам, у которых предварительно требовали “подписку о неразглашении”.
Атмосфера такова, мне 27 лет, я первый год преподаю в Высшей школе экономики и работаю в Фонде эффективной политики – началась, прости господи, избирательная кампания Дмитрия Медведева. Я прихожу на допрос в Следственный комитет по Басманному району в статусе подозреваемого.
– Рассказывайте о том, как вы готовили преступление, – говорит молодой следователь.
– Ну это очень просто, – отвечаю я, – давайте внесем в протокол: то, чем вы сейчас занимаетесь – это оказание давления на меня и попытка воспрепятствовать мне защищать свою жену. И приписку сделайте, 51 статья Конституции. Нормально?
– Ага, – говорит следователь, – записал. (Печатает одним пальцем). – У меня вот тут вам еще документ, подписка о невыезде, избираю вам такую меру пресечения, подпишитесь, пожалуйста.
– Простите, – говорю я. – Не намерен подписывать, мне завтра еще в Новгород ехать.
– Но как же так, – удивляется следователь. – В таком случае мне придется сейчас вызвать понятых, чтобы они оформили ваш отказ (делает большие глаза).
Приходят понятые, и мы оформляемся.
– А теперь, – говорит следователь. – Мы с вами поедем обыскиваться!
– Но позвольте, – отвечаю я. – Как же вы собираетесь предпринять это действие, если я не задержан.
– А вы разве не хотите поехать на обыск добровольно?
– Ни в коем случае.
Возникает пауза.
– Конечно, это у меня в первый раз в практике, – говорит следователь. – Но тогда я оформлю вам привод с полицией.
– Шикарно, – подхватываю я. – Я пока напишу на вас жалобу дежурному прокурору о превышении полномочий и моем незаконном удержании после допроса. Займемся бумагами!
– Зачем вы так со мной, я же только на время в Следственном комитете, я будущий адвокат, – говорит следователь.
Мы пишем бумаги, я отправляю смс (смс, 2008 год!) родителям: “Вынесите ноутбуки соседям”.
Бумага уходит прокурору, приезжает патруль полиции, и мы едем обыскиваться по адресу прописки. Так у моих родителей впервые проходит обыск. Изъять удается CD-диск (CD-диск!) со свадебными фотографиями. Компьютеров, с которых я мог бы совершить преступление в Орле, в квартире не обнаружено.
– Хорошо, – говорит следователь. – А теперь мы поедем по вашему фактическому адресу. И тоже будем обыскиваться!
Я выкладываю ключи от своей квартиры у родителей, и мы снова с полицейскими едем в Переведеновский переулок, там недалеко.
Мы поднимаемся на этаж, и следователь говорит:
– Ну что же, открывайте дверь!
– Есть проблема, – говорю я, – кажется, я где-то забыл ключи. Вы можете попробовать вскрыть дверь, это займет какое-то время, но главное, что я не вижу никаких оснований в том, чтобы вскрывать дверь без собственника в отсутствии срочной нужды. Вероятно, собственник подаст в суд на превышение полномочий.
– Как же так, – говорит следователь.
– А вы приходите завтра, – советую я. – Я буду с утра дома.
– Но вы же уничтожите улики, – возмущается следователь.
Я думаю о том, что у меня на столе в этой квартире стоит специально приготовленный для обыска старый ноутбук с чистой системой, и что вся сцена (я читал о такой в советской книге для детей, Ленин и жандармы) имеет исключительно дидактический смысл.
Я пожимаю плечами. На следующее утро следователь проводит у меня обыск, и не получает даже старого ноутбука.
В тот же день он едет с ордером на обыск в здание Фонда эффективной политики. Глеб Олегович в войлочных тапках бежит, едва касаясь ковролина, и кричит:
– Мартынов потек на допросе! Он раскололся и сказал им, где работает!
Происходит паника. Визит следователя во время предвыборной кампании Медведева фреймируется как война башен.
Это были милые, добрые времена. Следователь, думаю, стал в итоге адвокатом, и его профессия уничтожена. Судьба этого уголовного дела туманна.