Япония. Мир и война
Первый день в Японии прошел, с одной стороны, в борьбе с джетлагом (не очень успешной), с другой — в знакомстве с японской кухней. Завтрак в отеле был настолько разнообразным и вкусным, что подсчёт калорий пришлось отложить на неопределённый срок. Открыла для себя удивительное блюдо из яйца всмятку и бульона бонито, который делается из сушёного и копчёного тунца.
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
Потом, правда, мы пытались есть рисовые пирожки, которыми на наших глазах с восторгом лакомилось множество японцев, и… очень удивились, как они это едят. Ну ладно, будем дальше экспериментировать.
Днём выбрались на первую прогулку неподалеку от отеля — в сад Коисикава Коракуэн. Как важна для японцев природа, все мы знаем. И вот посреди города, рядом с широкими улицами и здоровенным торговым центром, находится сад, который начали создавать еще в XVII веке по приказанию Токугавы Ёрифусы, одиннадцатого сына того самого Токугавы Иэясу, установившего сёгунат и покончившего с междоусобными войнами.
Сын Токугавы Ёрифусы Мицукуни по совету китайского учёного назвал сад Коракуэн, что значит «получающий удовольствие впоследствии». Идея здесь заключалась в отсылке к фразе из одной китайской книги, где говорилось, что благородные люди «раньше всех горюют над горем Поднебесной и после всех наслаждаются её радостями».
И вот, очевидно, для таких благородных людей был создан сад, где в миниатюре воспроизводились различные известные места Японии — храмы, озеро, пейзажи. После падения сёгуната Токугава в XIX веке последний владелец парка передал его государству. Император Мейдзи придавал паркам большое значение, при нем даже началось их переосмысление «на европейский лад» — они теперь воспринимались не только как священные пространства, охраняющие от болезней и зла, но и как места для прогулок. Но с парком Коракуэн он поступил не очень хорошо, передав часть его территории… артиллерийской фабрике.
Увы, Япония модернизировалась и одновременно милитаризировалась. К счастью, часть парка сохранилась и его использовали для приема иностранных гостей.
Сегодня по парку гуляет множество людей, таким образом, как бы посещающих множество прекрасных мест, находящихся в разных частях Японии. Красота там, действительно, необыкновенная. Поразительные пейзажи, деревья, которым, судя по всему, с помощью специальных усилий придается особая изысканная форма, копии храмов, мостики. Постройки здесь пострадали во время Второй мировой войны, но сейчас этот парк — воплощение мира и спокойствия.
Чтобы дойти до парка, мы прошли по улицам с бурным движением (то, как много людей в Токио, ощущается каждую минуту). Рядом огромные толпы играли в Pikmin Bloom и бегали повсюду в бумажных «коронах» на головах, изображавших, наверное, те цветы, которые участники игры выращивают и ищут в дополненной реальности.
А в саду было спокойствие и тишина, хотя и здесь людей гуляло довольно много.
И этот сад, созданный самураями, потом ставший местом для производства оружия, чудом уцелевший во время бомбежек Токио, кажется прекрасным поводом, чтобы поразмышлять о том, что происходит с воспоминаниями о былой войне и с милитаризмом.
Я вчера читала в Токио лекцию «Как работает пропаганда». Тема, как легко догадаться, невероятно актуальная для нас сегодня. И в то же время — тема, исключительно важная для истории Японии. В 30-е годы, когда Страна Восходящего Солнца была крайне агрессивным, до предела милитаризированным и авторитарным государством, то пропаганда здесь находилась на оооочень высоком уровне.
Я много раз писала и говорила о том, как, на мой взгляд, разлагающе воздействует на российскую жизнь та пропаганда самоубийственного поведения и культ смерти, которые осознанно развивались властями в советское время, особенно во время и после Второй мировой, и, увы, которые продолжают использоваться властью и сегодня. Представление о том, как прекрасно умереть «За родину, за Сталина» или «За Путина и русский мир», как мне кажется, во многом лежит в основе сегодняшней нравственной катастрофы.
И здесь, конечно, очень интересен вопрос о том, что происходило с Японией, где идея о прекрасной смерти за императора и великую Японию оказалась наложена на возрождение самурайского культа и, наверное, ярче всего проявилась в создании во время войны отряда пилотов-камикадзе. Их самоубийственные полёты и атаки на американские авианосцы, конечно, не могли изменить ход войны, но зато работали, как тогда предполагалось, на укрепление боевого духа…
Насколько Япония избавилась от самоубийственной риторики и пропаганды войны и смерти? Это сложный вопрос. Судя по очень интересной главе в книге Николая Эппле «Неудобное прошлое», полного очищения и перерождения не произошло.
Японская армия, практически державшая в своих руках власть в стране в 30-е годы, сегодня превращена в «Силы самообороны». И ни одной войны после 1945 года страна не вела.
Те, кто организовывали и проводили в 30-40-е агрессивную политику, захватывали Китай, Сингапур, Филиппины и многие другие земли, были отданы под суд (впрочем, далеко не все: многие злодеи оказались слишком ценными и опытными работниками, и избежали наказания). Япония принесла на государственном уровне извинения тем странам, против которых совершалась агрессия. Было осуждено зверское отношение к военнопленным, и даже прозвучали извинения в адрес тысяч женщин, которых принуждали оказывать сексуальные услуги японским военным.
Но при этом милитаристский дух в Японии по-прежнему очень силен. Храм Ясукуни был построен в 1869 году при том самом императоре Мэйдзи, который модернизировал Японию — и передал часть сада Коракуэн артиллерийской фабрике. В этом храме поклоняются душам воинов, погибших за Японию и императора. Они практически приравнены к святым. И здесь, среди многочисленных табличек с именами погибших солдат, есть и имена тех, кто был казнен в 1948 году по приговору Токийского трибунала за военные преступления.
После окончания войны храм Ясукуни большого внимания к себе не привлекал, пока в 1975 году его не посетил тогдашний премьер-министр. С тех пор каждое паломничество сюда очередного премьера (а в начале 2000-х они происходили довольно часто) или депутатов парламента (в 2014 году — 146 депутатов, в 2015 — 70), вызывает взрыв возмущения в странах, пострадавших от японской агрессии.
Как это понять? Как сочетается с мирной политикой и демилитаризацией храм, где не просто чтят память, а поклоняются как святым тем, кто завоевывал другие страны? Можно ли это считать просто сохранением памяти о погибших? Или это говорит о том, что настоящего очищения и преображения в Японии не произошло?
Я не знаю. В саду Коракуэн есть ощущение абсолютного мира и покоя. Возможно ли сосуществование в одной стране столь разных представлений?