Тревожный чемоданчик
В 2012 году я ставила в Эстонии спектакль «Русские, они такие». Документальный спектакль. Было взято более 200 интервью у русскоязычных жителей Эстонии. Люди были разделены на разные группы по возрасту, наличию высшего образования, социальному статусу, наличию работы, городу проживания, владению эстонским и другими языками, кроме русского.
Интервью для спектакля обрабатывали драматурги Зензинов, Marina Krapivina Крапивина и Скульская.
Это было невероятно интересное исследование.
Кстати, спектакль был построен как интерактивное телевизионное шоу.
Во время спектакля на сцене и в зале были установлены камеры. Если не ошибаюсь, камер шесть. Запись сохранилась. Ее до сих пор каждый год показывают по эстонским каналам.
Но это все преамбула.
Когда я уже работала с текстом, который мне отдали драматурги, в одном из монологов, один из героев спектакля рассказывал о том, что у него был собран «тревожный чемоданчик». И этот чемоданчик у него стоял в прихожей до 90х годов.
Потом, когда я читала необработанные интервью, оказалось, что таких рассказов не один. Несколько человек, которые были в группе 60+ говорили о тревожном чемоданчике.
А потом я вспомнила, что нашла подобный «тревожный чемоданчик», правда это был не чемоданчик а выцветший рюкзак цвета хаки. Я рылась на антресолях в старых чемоданах, в них хранились старые бабушкины платья и костюмы из чесучи, пересыпанные нафталином, запах стоял невозможный, но фасоны были потрясающие. Эти вещи сидели как-то особенно.
Так вот среди старых чемоданов я нашла походный небольшой рюкзак, в нем было белье, носки, кальсоны, какой-то теплый свитер в ромбах и шарф. Я подумала, что это папа приготовил для рыбалки.
Мой папа прошел ссылку. Когда ему было 15 лет, его отца, моего дедушку расстреляли, а бабушка с двумя сыновьями была отправлена в ссылку с полной конфискацией имущества в 48 часов.
Возможно потому, что в моей семье есть все. И жертвы и палачи, и палачи, ставшие жертвами. И герои, и антигерои. Я так остро с самой юности реагирую на все, что происходит вокруг.
С тех пор, как папа стал мне рассказывать.
Я помню, я была совсем маленькая, когда услышала от папы, что дедушку расстреляли.
Расстреляли?
Это как?
В самой прекрасной стране на земном шаре, как мне говорили в школе, как я слышала из телевизора и радио.
Это как, расстреляли?
А потом я нашла папины дневники, которые он писал в ссылке.
А потом, первый раз услышала от мамы: «Юля, не надо нигде ничего говорить из того, что ты услышишь дома».
Все повторилось.
И не только в России.
Эзопов язык, это наше будущее.
Надо брать уроки владения.
Хотя самого Эзопа это не спасло.
Захотят угандошить, угандошат, не поперхнутся.