Только бежать уже некуда
В начале шестидесятых годов 19 века в Российской Империи отменили крепостное право. А в южных штатах Америки – рабство. При этом экономическое состояние большинства бывших крепостных ухудшилось, а значительная часть бывших рабов оставалась в зависимости от бывших хозяев и фактически эксплуатировалась на тех же, совершенно рабских условиях. В общем и там, и там справедливо, по общему мнению, не получилось.
При этом Америка в середине 19 века считалась бедным и отстающим государством. С точки зрения просвещённых европейцев там вообще нормального государства не было. Потому что правительство там ни на что не влияло и ничего не могло контролировать в пространствах почти целого континента, кроме почты. Что можно требовать от такого правительства? Рабство запретили, наконец, и на том спасибо. Другое дело европейские государства! Где от властей предержащих, как уверяли европейские интеллектуалы, можно и нужно требовать справедливости. А когда в результате реформ справедливость не наступает, то власти, реформы и реформаторов нужно критиковать, требовать ещё «более лучшей» справедливости и никогда в этой благородной борьбе не останавливаться.
А тем временем наиболее умные, наиболее сообразительные и, что важно – ни от кого не ожидавшие установления окончательной справедливости европейцы самого всякого этнического происхождения собирали свои пожитки с заначками и отправлялись в Америку. Подальше от всех правительств, постоянно желающих улучшать управление. И от интеллектуалов, призывающих бороться с несправедливыми улучшениями правительств, ухудшающими неравенство. Уезжали люди в Америку, где, как им рассказывали, вот этого всего нет. Хотя там, куда они приезжали и поселялись навсегда, порой вообще ничего не было, кроме целинного куска земли и опасности со всех сторон. Так в стране с ни на что не годным государством со всей Евразии собирались люди, которым только и надо было, чтобы о них никто не заботился и не мешал.
А уже в последней трети того же 19 века выяснилось, что в Америке проще, чем в Европе, обзавестись хозяйством, заработать себе и детям достаток, дать им образование. Что там выше зарплаты и уровень жизни. А ещё там чем угодно можно заняться, не спрашивая ни у кого не это разрешений. И с той поры в Американские Штаты хлынули уже потоки уставших от бесплодной борьбы за всяко понимаемые справедливости европейцев. Чтобы без проблем там заняться, чем мечталось: фермерством, строительством, творчеством, изобретательством, наукой.
Последними в страну, которая из бедного и дикого края света на задворках Европы неожиданно превратилась в самую богатую и передовую, потянулись европейские интеллектуалы. Чтобы поучать простоватых американцев, как надо устраивать себе правильное, справедливое государство. Особенно много их туда понаехало, когда в Европе их стараниями что-то пошло не так.
С тех пор минуло больше ста лет, но европейской идее социальной справедливости, привитой к некогда здоровому американскому обществу свободных предпринимателей, ещё не удалось до конца заглушить творческий импульс, создавший богатство Соединённых Штатов. И проесть его распределительным равенством пока не удалось.
А мне не удаётся до сих пор добиться от читателей признания очевидного: стремительное развитие экономики с возрастанием материального благосостояния всех граждан начинается только там, где нет государства, способного всем навязывать подавляющее предпринимательскую инициативу управление рыночными отношениями. Как только оно этого добивается, используя идею о необходимости справедливого регулирования, так сразу экономический рост тормозится.
Людей, которые это понимают, не стало меньше, чем полтора-два века назад, когда они могли уехать в Америку от правительств-реформаторов и интеллектуалов-борцов. Только бежать уже некуда – свободных от сильных государств континентов на планете больше нет.