Такая была пятница
А я все шел и шел мимо этой очереди. А она все не кончалась и не кончалась. А я все шел и шел.
Самые разные люди. Молодые, немолодые, старые. Обычные люди.
Только про это и получалось думать. Не про надежду, не про будущее, только про это: очень много людей. Обычных людей. Нормальных людей.
Про надежду и про будущее у меня вообще плохо думать получается в последнее время. У меня вообще плохо думать получается в последнее время. Плохо думать в последнее время. Плохо в последнее время.
Стоп.
Совсем уже перед кладбищем влез на какой-то пригорок – а там все холмы, холмы, – чтобы сфотографировать получившуюся из людей реку.
Рядом – старичок со старушкой. Местные, должно быть.
– Смотри-ка, и цветы эти им всем раздали, – говорит старушка.
– Подготовили! – выдыхает старичок.
Потом ни дышать, ни стоять не мог. Это не про пафос, не про возвышенные чувства и не про душевные страдания. Проблемы у меня с легкими, врачи вообще не велели из дому выползать, в конце концов совсем накрыло. Пришлось друзьям меня эвакуировать. Выводить туда, где не блокируют интернет и можно вызвать такси.
Таксист поинтересовался вежливо, почему так плохо с интернетом и зачем столько полиции. Я объяснил. Оказалось, он в курсе истории, но не знал, что похороны все-таки состоялись. Посочувствовал, послушал рассказ о событиях последних дней. Сказал:
– Опасно сейчас во власть. Везде. Не надо во власть. Кто там уже, не отдадут ее. Даже и в Америке так, я думаю.
Сил на споры не было, да и чего тут спорить.
– У нас Каримов вообще всех убивал, кто против него. Просто брал и убивал, – сообщил после паузы водитель.
– А Мирзиеев? – спросил я.
– Не знаю, дома не был давно, в России живу. Да тоже, наверное.
Еще помолчали.
– По-другому только у кыргызов, – продолжил беседу водитель. – Им когда не нравится президент, они все вместе собираются, камнями его и в тюрьму. То есть, получается, тоже опасно во власть. И там опасно. Только с другой стороны.
Такая была пятница.