Так в растерянности, прерываемой вспышками крови, и пройдет 21 век
Писатели-фантасты всегда представляют будущее так, что оно имеет единое смысловое поле и скреплено каким-то принципом. Это может быть принцип освобождения (Ле Гуин), принцип выживания (Лю Цисинь), принцип власти (Оруэлл) или принцип удовольствия (Хаксли).
А что если никакого единого смыслового поля, принципа в будущем нет. И более того, оно уже наступило, это – настоящее.
В конце концов, люди сейчас успешно живут в интернет-пузырях. Например, для кого-то гендерный прогресс и феминизм, а для кого-то гендерный откат и патриархальный ренессанс. Это что-то вроде субкультур, существующих на уровне репрезентации, ютуба и тиктока. А ведь все это может крошиться и фрагментироваться дальше, до полной потери ориентиров.
Характерно, что идеологические смысловые поля создаются насилием (как сейчас в России), а ведь должно быть наоборот – идеология сокращает необходимость в насилии…
Тем не менее, сейчас горизонты смысла утверждаются именно насилием или сопротивлением ему. Но это в конечном счете несвойственная насилию функция, и в будущем насилие, вероятно, будет лишь увеличивать дезориентацию.
Это будущее трудно описать средствами фантастики, потому что у него нет какого-то одного императива. Даже простое воспроизводство человеческой жизни таким императивом не является.
Крики, срачи, гиперагрессивная партийная риторика, бессмысленные взаимные обвинения (например, сейчас демократы придумали называть Трампа “weird” и очень гордятся. Это буквально бессмыслица), конспирологический бред, нескончаемые потоки дезинформации, разнонаправленный скепсис, – все это оборачивается великим confusion, растерянностью человечества.
Возможно, на первый план снова выступит императив выживания (изменение климата никто не отменял), а может, и не выступит.
Так в растерянности, прерываемой вспышками крови, и пройдет 21 век.