Соцсети стали уханьскими лабораториями
Интернет больше не нуждается в реальных людях. Уже сейчас на ботов приходится около половины всего интернет-трафика. К 2026 году 90% всех онлайн-материалов будет создаваться алгоритмическими моделями. Футуролог Тимоти Шоуп прогнозирует, что к 2030 году 99,99% всего контента будет создано алгоритмическими моделями, а интернет превратится в зеркало, которое отражает лишь то, что хотят видеть алгоритмы. Нейросетевой критик напишет рецензию на нейросетевого музыканта, а журналист-бот возьмет интервью у такого же бота эксперта. Замкнутый круг. Живой человек, случайно или по ошибке заглянувший в эту метавселенную, почувствует ледяное одиночество и страх.
Мы – луддиты цифровой эпохи. Нам остается бить кулаком по клавиатуре, блокировать ботов и писать воззвания, требуя вернуть живой интернет – с его ЖЖ и милыми соседскими форумами, – но, боюсь, этот поезд уже не остановить.
20 век начинался с констатации Ницше, что Бог умер. В 21 веке умрет юзер. Мы построили этот храм свободы и общения, населили его духами, а теперь они же выставляют нас за дверь. Живой человек стал помехой в интернете. Бракованной деталью системы. На смену ему пришли безликие боты, научившиеся имитировать наши мысли, эмоции, чувства. Теория “мертвого интернета”, еще вчера казавшаяся паранойей отдельных конспирологов, сегодня воспринимается как зловещее пророчество.
Соцсети стали теми уханьскими лабораториями, где зародился этот смертельно опасный для человека вирус. Нейросети научились писать сообщения, ставить лайки, задавать тренды и даже устраивать между собой баталии, известные в России как срачи. Каким будет интернет будущего, можно понять на примере новости о кончине совы Дуо, которую скорее всего сгенерировал ИИ. Новость породила огромное количество мемов и постов, но, изучив самые залайканные посты и треды, журналисты пришли к выводу, что раскручивали тему в основном корпоративные аккаунты, которые ведут нейросети. Как говорится, коготок увяз – всей птички пропасть.
Web 2.0 начался с обещания новых безграничных возможностей для общения, а закончился самой низкой вовлеченностью пользователей за всю историю существования интернета. Люди больше не хотят ни постить, ни делиться, ни комментировать. Исследования показали: все больше и больше пользователей предпочитают пассивно потреблять свои ленты.
Meta, который принадлежит фейсбук и инстаграм, отреагировала на пассивность своих пользователей созданием технологии, которая позволит создавать контент при помощи ботов. Вице-президент Meta Коннор Хейс рассказал Financial Times, что боты будут иметь собственные биографии и смогут генерировать и делиться контентом автоматически и без участия людей. Бот куда надежнее человека: он не болеет, у него не бывает депрессий и кризисов идей.
Расследование Substack, проведенное разработчиком программного обеспечения Conspirador Norteño в прошлом году, показало, что уже сейчас алгоритм рекомендаций Фейсбука отдает предпочтение сгенерированному ИИ контенту, а не оригинальному.
Моя лента – полагаю, как и ваша, – последние годы превратилась в сущий ад. На один реальный пост, написанный живым человеком, приходится десять-пятнадцать штампованных. Это и реклама, и видео каких-то кулинарных блогеров, которых я в жизни никогда не смотрел, и репосты из псевдоновостных групп, кишащих ботами.
В твиттере есть довольно популярный аккаунт на 130 тысяч подписчиков, который можно перевести как “Безумный фейбуковский ИИ-отстой”, где высмеивают доверчивых бумеров с их склонностью лайкать сгенерированные ИИ пасторальные картинки. Обычно это какие-то дома в лесу (мечта любого пенсионера), говорит 190-летний Теодор, который ведет этот аккаунт. «Больше всего лайков получают посты, нацеленные на пожилых людей, с использованием солдат, американских флагов, образов Иисуса». Поскольку русский фейсбук не похож на американский, и публика здесь собралась политизированная, Meta в виде исключения может подсовывать вместо умиротворящих картинок лесных хижин, например, статьи цифровой Асии Несоевой об ужасах жизни в регионах.
Пользователи сами оставляют себя в запертой эхо-камере наедине с ИИ. Каждый их лайк, каждый клик множит в фейсбуке подобный контент.
Не только боты стали похожи на людей, но и люди – на ботов. Это было встречное движение.
Недавно я познакомился с бизнесменом Димой, владельцем одной компании, которая в соседней с нами земле Баден-Вюртемберг прокладывает оптоволоконные сетями. Поклонник современных технологий и Илона Маска, в прошлом году он резко сократил штат с 80 человек до 30, и теперь на звонки в его фирме отвечает ИИ-секретарша, что для Германии, где ценится аналоговое общение, а многие люди гаджетам до сих пор предпочитают бумажные газеты, где проще терпеть ненужного сотрудника и платить ему что-то вроде пособия, чем его уволить, а многие СМИ отказываются от развития в соцсетях, потому что тогда надо сокращать целый штат пенсионеров айтишников, заточенных под сайт, а у них бессрочные контракты, – короче, для Германии это решение не просто смелое, а в чем-то даже дерзкое, в духе DOGE, бросающее вызов всему укладу. По образования Дима физик, но в душе – неисправимый лирик. Любит странною и нежною любовью творчество Шамана. До такой степени любит, что решил записать целый альбом в его стиле, – ссылку давать без разрешения не буду, – и теперь всех своих знакомых заставляет его слушать. Я тоже не избежал этой участи, и могу сказать, что, на мой скромный взгляд, копия в чем-то даже превосходит оригинал. Голос, чтобы вытягивать высокие ноты, Дима обработал в нейросетях, все партии музыкальных инструментов сгенерировал там же. Лирические тексты, чтобы “очеловечить”, прогнал сразу через два ИИ – сначала Chat GPT, потом Claude.
Интернет будущего обойдется без реальных людей, как Земля обходится без динозавров. Виртуальные клоны научатся самостоятельно, без нашего пригляда, дружить и ссориться друг с другом. Но и в этом зазеркалье не у всех будут равные стартовые возможности. Кто богаче, и в состоянии оплатить подписку на передовую модель ИИ, те будут производить контент. У кого денег нет, те будут его потреблять.
Осталось придумать, чем занять эти 8 миллиардов оставшихся и без работы, и без интернета человек.
