Разговоры о важном: Закон и справедливость. Ко Дню Конституции
Елки-палки… 15 декабря, в мой день рождения, за две недели до Нового года, учителя по всей стране должны будут «порадовать» всех детей «Разговорами» — о таком важном, что даже и не понимаю, с чего начать.
Тема «Разговора» — «Закон и справедливость. Ко Дню Конституции Российской Федерации».
Ой, действительно, в Российской Федерации же ещё есть Конституция…
Я вообще-то, когда готовлюсь писать об очередном «Разговоре», стараюсь читать его сценарий, смотрю предлагаемые видео — ну, по крайней мере, пока душевных сил хватает. Но закон и справедливость…
И как же авторы сценария постарались, сколько там всего накрутили — и красивую притчу о нехорошем богаче, который хотел обмануть слугу, и какое-то путешествие на машине времени, чтобы ребята могли оценить, как во все времена в Российском государстве ценили справедливость (а сами не хотите слетать в 1937-й?), и дебаты «милость или справедливость», и даже в дополнительную литературу поместили «Преступление и наказание».
Ребята, вы о чём?
Не буду я разбирать ваш мерзостный сценарий, не буду спорить с вашими продажными спикерами, я просто постараюсь сдержать бушующие в моей душе чувства и выскажусь максимально сухо, по пунктам.
Взбесившийся принтер
Во-первых, ни один закон из тех, что были приняты за последние как минимум двадцать лет, не может считаться по-настоящему легитимным по той простой причине, что утверждала все эти законы Государственная дума — она же взбесившийся принтер. А считать этот принтер законным представителем народа нельзя по той причине, что все выборы в него, уж как минимум с 2007 года, проходили с такими масштабными нарушениями, что они просто автоматически должны быть аннулированы, а вместе с аннулированными выборами должны потерять своё значение и все принятые за это время законы.
Это, кстати, тот простой шаг, который должен будет быть сделан после смены режима. Он, увы, приведёт к временному хаосу, но я не понимаю, как может быть иначе.
Что касается нарушений на выборах, то они заключаются:
а) в использовании административного ресурса, то есть в огромном давлении власти на информационное пространство и на сам процесс выборов, когда огромное преимущество уже во время избирательной кампании получают провластные кандидаты;
б) в устранении всеми правдами и неправдами сначала только некоторых, а затем уже практически всех оппозиционных кандидатов. Для этого на них находили или фабриковали компромат, для этого была создана сложная система сбора подписей в поддержку кандидатов, которая в 2012 году была ещё больше усложнена, а комиссия, принимавшая списки, применяла совершенно фантастические придирки для того, чтобы аннулировать нужное количество подписей — вроде того, что не принимала подпись, если после адреса не стояла точка;
в) если неугодный кандидат всё-таки прорывался на выборы, то уже во время процесса голосования проводились самые разнообразные махинации — от банального вброса фальшивых бюллетеней и принудительного голосования бюджетников (некоторым из них приказывали прямо присылать фото своего бюллетеня) до «каруселей», когда по разным участкам возили фальшивых избирателей, голосовавших по открепительным талонам;
г) общественные наблюдатели на самых разных выборах оказывались резко ограничены в правах, а иногда даже подвергались физическому насилию. То, что сегодня в России уничтожены все общественные организации, осуществлявшие реальный процесс наблюдения, что выдающееся общественное движение «Голос» закрыто, а его председатель Григорий Мельконьянц брошен в тюрьму по надуманному обвинению, — всё это крайне показательно;
д) позже и этого оказалось мало. Было придумано электронное голосование, которое дало возможность перевести фальсификации на совершенно иной уровень и осуществлять их в грандиозном масштабе;
е) а для внесения поправок в Конституцию был придуман сложнейший алгоритм, который, с одной стороны, просто запутывал дело, а с другой — вообще по сути исключал возможность их неприятия, и при этом ещё создавал совершенно новое и абсолютно нелегитимное понятие «общероссийского голосования», которого нет ни в законах, ни в Конституции и, соответственно, не существует процедуры общественного контроля за ним;
ж) ну и о чём вообще говорить в стране, где уже были убиты многие общественные деятели, в том числе такие выдающиеся руководители оппозиции, как Борис Немцов и Алексей Навальный. В стране, где людей бросают в тюрьму за простейшее выражение своих взглядов. О каком законе и справедливости тут может идти речь?
Где справедливость?
И уже поэтому ни один представитель нынешней власти — любой её ветви — просто не имеет права произносить слово «справедливость».
Да какой ещё ветви? Ах да, на бездуховном Западе уже три века предполагается, что главный механизм, обеспечивающий закон и справедливость, — это разделение властей. А у нас законодательная власть превращена в карикатуру и покорно штампует любые законы, которые ей подсовывает власть исполнительная.
А судебная власть лишена какой-либо независимости, так как царит в ней не верховенство закона, а телефонное право: что начальство скажет, такой приговор и вынесем.
Сплошь и рядом приговор, над которым судья якобы долго работает, слово в слово воспроизводит текст обвинения. То есть что из прокуратуры прислали, то судья и скопировал.
Судьи слушают возражения адвокатов и даже самые убедительные просто пропускают мимо ушей. Обвиняемые заявляют на суде, что их пытали, а всем всё равно. Два разных свидетеля, незнакомых друг с другом, дают показания одинаковыми словами — наплевать. Приговор-то уже вынесен где-то далеко-далеко от зала суда.
А общество не может по-настоящему выражать своё мнение ни по каким вопросам, не говоря уж о важнейшем — прекращении захватнической войны…
А те самые поправки, за которые люди голосовали и в электронном виде, и «на пеньках», под маркой борьбы с ковидом, и целыми ротами, школами, больницами, — эти поправки эксперты называют «конституционной катастрофой», так как они подвели юридическую базу под существующую сегодня в России диктатуру.
Это закон? Это справедливость?
Судьба Маши Москалёвой, которую разлучили с отцом, а отца ещё и посадили просто потому, что она нарисовала рисунок в защиту мира, — это что, милость или справедливость? Наверное, милость — могли бы отца и на подольше закатать.
Судьба Алексея Горинова, которого убивают в тюрьме за то, что он публично заявил, что грех устраивать праздник, когда погибают дети, — это справедливость?
Я уж не говорю о тех, кто погибает под бомбёжками — что в Украине, что в России… где для них справедливость?
Где справедливость в вашем коррумпированном мире, построенном на откатах, воровстве и круговой поруке? В мире, где люди боятся обратиться за помощью к полицейскому, потому что он их не охраняет, а угнетает, где тысячи невинных людей мучаются в тюрьмах, домах престарелых, детских домах, психоневрологических учреждениях.
Нет её. И не смейте про неё говорить.
Как бы я провела урок?
Дорогие учителя! Я обычно стараюсь придумывать для вас какие-то стратегии, которые могли бы помочь вам провести этот чёртов «Разговор» и не замараться. Но в данном случае это невозможно. Не проводите его! Пожалуйста! Конец полугодия, надо выставлять оценки — сошлитесь на это и просто проведите урок. Или готовьтесь к Новому году. Или выйдите с детьми подышать зимним воздухом.
Но только не это. Не проводите это занятие. Потом не отмоетесь.