Про отмену Кашина
Прочитал новость о том, что организаторы книжной ярмарки в Берлине отменили встречу с Кашиным. Сам Кашин объясняет это интригами в среде российской оппозиции (вполне допускаю, что так оно и есть), но организаторы ссылаются на многочисленные обращения украинцев. При этом ссылаются очень интересно: мол, сами мы, конечно, за Кашина, но если украинцы против Кашина, то мы с ними спорить не будем.
Видит Бог, я не член фан-клуба Кашина, как и он не мой фанат. И все-таки я не считаю ситуацию нормальной. И, кстати, совсем не потому, что украинцы потребовали «отменить Кашина». В конце концов, они в своем праве. После всего случившегося они реально хотели бы всех нас «отменить», и их трудно в этом желании упрекнуть. Несогласие у меня вызывает добровольный отказ от права поспорить с украинцами там, где есть повод и основание спорить.
В тех немногих русскоязычных пабликах, куда мне приходится захаживать, до сих пор на удивление много украинцев. Несмотря ни на что, они туда приходят и участвуют в общей дискуссии. При этом подавляющее большинство на редкость вменяемые — спорят по делу, с достоинством и с пользой. Они имеют, конечно, что сказать по поводу этой войны, и, не стесняясь, говорят с прямотой и откровенностью, которую мы, русские, заслужили.
Но есть и те, кто приходит в общий чат с одной единственной целью — рассказать всем, как именно и до какой степени они ненавидят всех русских и пожелать, чтобы Россия со всеми русскими исчезла. Среди пришедших много тех, кто на самом деле пережил трагедию, и поэтому искренен в своих чувствах, ненавидит честно и люто. Они несут в себе гигантский заряд боли и обиды, обильно изливая ее на всех, кто встречается им на пути.
Самая часто встречаемая реакция у вменяемой части русскоязычных пабликов на такие «интервенции ненависти» состоит в том, что «украинцев нужно „пожалеть“ и „понять“. Мол, то, что между нами, простыми чатными смердами, считается недопустимым, им позволительно, потому что они пострадали от зла, творимого нашими соотечественниками. Короче, если „Маргарита сошла с ума“, то только „от горя и бедствий“.
Не уверен, что это правильно и что пойдет на пользу самой Украине и украинцам. Чем бы ни были продиктованы сегодня те взгляды на русских и Россию, которые высказывает пусть на самом деле и крайне малочисленная, но зато очень активная часть украинского социума, я не могу абстрагироваться от того, что в любом нормальном классификаторе идеологий такого рода взгляды должны быть прописаны по тому же адресу, где уже более столетия располагаются самые спорные в истории человечества теории. Добровольно отказываться от дискуссии в такой ситуации — значит оказывать украинцам медвежью услугу.
Готовность оспорить право на слепую ненависть по национальному признаку ни в коей мере не меняет не только моего отношения к войне, в которой, в отличие от Трампа, я четко разделяю, кто агрессор (Россия) и кто жертва (Украина), но и не снимает с меня как с русского интеллектуала ответственности за осмысление тех причин, которые привели русскую культуру в целом к такому краху.
Я полагаю, что украинцев нужно уважать, что украинцами нужно восхищаться, что им необходимо сочувствовать, но ЖАЛЕТЬ их (в том числе, не высказывая прямо и честно свое несогласие с ними там, где это несогласие имеет место быть) нельзя. Это их унижает и одновременно развращает.
Жалость — недостойное чувство, оно возвышает того, кто жалеет и принижает того, кого жалеют. Украинцы, совершившие революцию достоинства и отстаивающие ее завоевания три года с оружием в руках, заслуживают большего.
