Обмен заключёнными. Как пришли к такой сделке
Исторический обмен заключёнными между западными странами и Россией остаётся главной темой обсуждения. Сегодня мы ждём пресс-конференцию освобождённых политзеков, а пока вспомним, как такой беспрецедентный результат был достигнут. Почему беспрецедентный? Потому что в нормальном мире настоящие государства заложников не берут, а если людей и обменивают, то обычно это обмен равнозначный. Меняют одних шпионов на других в рамках сложных взаимоотношений между спецслужбами. Обмен российских граждан на российских же граждан, политзаключённых на преступников — это нонсенс, но в кои-то веки нонсенс позитивный.
30 марта 21 года ФСБ заявляет, что накануне в Екатеринбурге был задержан корреспондент The Wall Street Journal Эван Гершкович. ФСБ утверждает: Гершкович собирал секретные сведения об оборонных предприятиях России и был взят с поличным. Сам Гершкович говорит, что приехал в Екатеринбург как журналист, чтобы взять интервью о том, как России удаётся поддерживать высокий темп восстановления танков для отправки в Украину. Но независимо от формулировки все плюс-минус понимают, что происходит: Гершкович — не первый гражданин США, попавший в российскую тюрьму по притянутому за уши обвинению. Такая стратегия позволяет России торговать заключёнными как заложниками. По сведениям The Wall Street Journal, Путин лично санкционировал и держал на контроле операцию по захвату Гершковича. Тут нужно проговорить момент, который для нас, россиян, недостаточно очевиден. Что случится, если абстрактного россиянина арестуют в не очень замороченной на законах стране по надуманному обвинению? А примерно ничего не случится. Какое дело нашему МИДу или тем более президенту до этого россиянина? Он влип — его проблемы, у МИДа лапки. Но если арестованный россиянин окажется торговцем оружием или киллером, работающим на российские спецслужбы — это уже другой разговор, за такого будут биться до последнего.
Так вот, в США всё не так. В США про любого гражданина, который попал в беду, президенту и Госдепу забыть не дадут. Если они ничего не будут делать, избиратели им это припомнят на ближайших выборах. А Эван Гершкович — не простой американец, который попал в тюрьму в другой стране, он журналист, и профессиональное сообщество про него не забудет. А ещё у Гершковича оказалось стойкая и боевая мама, которая выросла в Ленинграде примерно в то же время, когда там рос Путин. Она была очень мотивирована и не позволяла забыть о её сыне. Пока Гершкович был в тюрьме, она встречалась с множеством политиком, не только с Байденом и Шольцем, но даже Зеленским, и всех просила содействовать освобождению его сына. Вокруг освобождения Гершковича быстро поднялся большой шум. Журналисты начали связываться со своими контактами в Вашингтоне, и после очередного звонка в Белый дом госсекретарь Энтони Блинкин перезвонил и пообещал: «Мы его вернём».
В сущности, все варианты возвращения Гершковича сводились к обмену на того, кто нужен российскому правительству, но Штатам некого было предложить, в американских тюрьмах нет никого, кого хотело бы освободить российское руководство, хотя имя нужного Кремлю человека было хорошо известно, это Вадим Красиков, приговорённый к пожизненному заключению в Германии за убийство. Красиков — ветеран-афганец, офицер спецслужб, связанный с Путиным ещё с девяностых годов. Западные разведки предполагали, что в те времена он мог быть телохранителем Путина. В 19 году Красиков приехал в Берлин с документами на имя Валентина Соколова. В один августовский день он сел на велосипед, подъехал к человеку в парке и расстрелял его на глазах у десятков людей. Погибший оказался бывшим чеченским полевым командиром Зелимханом Хангошвили. После убийства Красиков переоделся, снял парик, сбросил в реку Шпрее пистолет и велик и уже совсем было засобирался по своим делам, но его заметили двое подростков, которые сообщили о преступнике полиции.
Убийцу поймали, и, кстати, Красиков продолжал утверждать, что он Вадим Соколов. Выяснить, кто он такой на самом деле, получилось при участии расследователя Христо Грозева, который установил, кем был обвиняемый, на основании открытых данных. В ходе дальнейшего расследования стало известно, что Красикова подозревают ещё как минимум в двух убийствах предпринимателей в России. И вот этого человека Кремль был готов обменять на Гершковича. Ещё раньше, в 22 году, Россия предлагала за Красикова бывшего американского морпеха Пола Уиллана, который приехал в Москву на свадьбу друга. А оказался в тюрьме по обвинению в шпионаже. Вообще-то любопытная деталь: Москва пытается выменять киллера из немецкой тюрьмы, но с торговым предложением всё время обращается не к Германии, а к Штатам, захватывает для обмена американских граждан.
Ни в 22 году, ни позже США не удаётся заинтересовать Германию сделкой, включающей освобождение убийцы из российской тюрьмы, но Россия продолжает свою политику торговли заложниками. Предпосылки для этой практики появились в 2008 году в Бангкоке. Тогда россиянин Виктор Бут, торговец оружием, судя по всему, связанный с российскими спецслужбами, согласился продать ракеты «земля-воздух» колумбийским террористам, чтобы те якобы сбивали американские вертолёты. Террористы оказались информаторами Управления по борьбе с наркотиками США, Бут попался и сел в американскую тюрьму.
В 2010 году бывший лётчик российских ВВС Константин Ярошенко был задержан в Либерии во время операции по предотвращению контрабанды героина. Для США это были операции по борьбе с транснациональными угрозами, для российского руководства — американские вмешательства в чужие дела, причём вне собственной юрисдикции. И ведь арестовали не кого попало, а тех, кто выполняет грязную работу для российских спецслужб, то есть, тех, за кого готово впрягаться российское государство. Но ни переговорами, ни давлением Москвы освободить Бута не удавалось. Тут не только Барак Обама, но и восхваляемый российской пропагандой Дональд Трамп были непреклонны: оба россиянина оставались в тюрьме.
В 18 году происходит перелом, Россия переходит к новой стратегии, неприемлемой для любого цивилизованного государства: начинает формировать обменный фонд из американцев, которых под любым предлогом сажают в тюрьму на какие-то совершенно несообразные сроки. Первым был Пол Уиллан. В 19 году Трэвор Рид, ранее служивший в охране вице-президента Байдена, а в 22 году — Бритни Грайнер, баскетболистка, её содержали в Шереметьево из-за вейп-картриджей, в которой было менее одного грамма гашишного масла, прописанного врачом. Все арестованные американцы получают огромные сроки, и правительство США встаёт перед дилеммой: как вытаскивать заложников, не поощряя автократа захватывать новых? В конце концов, в 22 году Рида меняют на Ярошенко, а спустя несколько лет Грайнер на Бута. Сейчас продолжим этот шпионский триллер и обсудим, как всё-таки захватили новых и что случилось дальше, но сначала небольшая реклама.
***
Продолжаем. Ярошенко с Бутом назад получили, но как получить назад Красикова? Итог задержания Гершковича: в 23 году правительство США ищет любые возможности, чтобы помочь Гершковичу и Уиллану, тот находится в российской тюрьме уже 5 лет, Уиллан. А в октябре список американских граждан, нуждающихся в защите от России, добавляется Алсу Курмашова, журналистка из Праги и гражданка США. Переговорщики из США предлагают обменять своих граждан на группу россиян, осуждённых в США за ненасильственные преступления, но такой вариант российскую сторону не интересует. Тогда начинают обсуждать другой сценарий: обмен американцев на российских агентов, пойманных в последние годы в Словении, Норвегии и Польше. С этими государствами у США уже есть предварительные договорённости. Российская сторона даёт понять: это уже лучше, но всё же американцы должны предложить нечто большее.
Во время пресс-конференции в декабре 23 года на вопрос об освобождении Уиллана и Гершковича Путин не говорит прямо, но всячески намекает: американская сторона должна услышать нас и принять соответствующее решение, которое устраивает российскую сторону. Во время интервью Такеру Карлсону Путин обозначивает свою позицию ещё чётче: в ответ на слова интервьюера на то, что Гершкович не шпион, Путин говорит, на кого готов обменять журналиста, цитирую: «Человек, который из патриотических соображений ликвидировал в одной из европейских столиц бандита», — говорит он. Догадайтесь, кто. Тем не менее, в Германии долго стоят на своём: отпускать такого опасного убийцу, как Красикова — совершенно неприемлемо. Более того, это очень опасный шаг с политической точки зрения, как потом объяснить избирателям, что руководство страны отпустило профессионального киллера?
Но сделка не сходит с повестки. Усилиями дипломатов и переговорщиков предлагается решение, которое может устроить всех: внезапно оказывается, что для Германии сделка станет морально оправданной, если в обмен на Красикова Россия освободит Алексея Навального. Алексей был не только признанным лидером оппозиции в России, но воспринимался как герой во всём мире, и особенно в Германии, где обстоятельства его отравления, приезда в страну, лечения и возвращения в Россию привлекли много внимания. Спасение из тюрьмы Навального могло оправдать освобождение убийц.
Так формируется пакетная сделка: канцлер Олаф Шольц лично обсуждает её с президентом Джо Байденом. С одной стороны Навальный и граждане США, с другой — Красиков и российские шпионы, задержанные в европейских странах. Мюнхенская конференция в этом году должна была стать одним из этапов этой сделки. Планировались переговоры Камалы Харрис с представителями Словении, директор ФБР должен был проинформировать глав разведок других стран. Новость о гибели Навального разбила все зарождающиеся надежды. Смерть Алексея стала тем более тяжёлым ударом, что надежда на его скорое освобождение была сильна. Теперь мы знаем, что убийство Навального стало ударом не только для родных Алексея и всех нас, но и тех, кто ждал спасения Эвана Гершковича и Пола Уиллана, потому что всё выглядело так, будто сделка сорвана.
Несмотря на все эти обстоятельства, к марту в Германии формируется новая переговорная позиция. Красиков всё равно необходимо для сделки по освобождению граждан США, и раз в эту сделку нельзя включить Навального, правительство Германии хочет освобождения максимально возможного числа политзаключённых. Правительство Германии решило спасти нескольких россиян от собственного государства, и спасло. Последние этапы сделки проходили на фоне серьёзной турбулентности в США, переговоры шли, пока демократы уговаривали Байдена сняться с выборов. Трамп заявлял, что стоит ему стать президентом — и уж он-то точно договорится об освобождении Гершковича. Байден, сидя на самоизоляции из-за ковида, контролировал продвижение переговоров.
За час до того, как было объявлено, что Байден выбывает из президентской гонки, он созвонился с премьером Словении, чтобы убедить его включить в сделку российских шпионов, осуждённых в этой стране. Про этих шпионов вообще можно снять отдельный фильм. Их десятилетние дети, ну, 9 и 11 их детям, вообще были не в курсе, что их родители россияне, думали, что он аргентинцы, живущие в Словении, родной язык у них испанский, а о том, что вообще происходит такое и что они связаны как-то с Россией, они узнали только в самолёте на пути в Москву. Ну, в общем, колёсики завертелись потом, дальше мы всё видели сами.
Теперь мы знаем, как сделка выглядела изнутри со стороны западных стран, которые вели переговоры. Но есть ещё один аспект, не менее важный — то, как этот обмен выглядел изнутри с точки зрения российской власти.
На первый взгляд, поведение российского государства не выглядит логичным. Никто из тех, кого вчера прислали в обмен на политзеков, не является каким-то важным прямо человеком. Они рядовые бандюки и работники спецслужб, в нашем режиме между ними нет особой разницы. Вроде бы странно, что за них так активно впрягаются, учитывая отношение нашего государства к своим гражданам. Казалось бы, пусть эти неудачники, которым хватило глупости попасться, гниют себе в западных тюрьмах, зачем за них отдавать столь ценный ресурс? В чём вообще смысл спасать всех этих провальных шпионов, хакеров и убийц? Но логика здесь, на самом деле, очень понятная, чисто мафиозная.
В развитых преступных организациях даже рядовые члены получают дорогих адвокатов, поддержку в тюрьме и помощь родственникам, пока сидят — ну, все вот эти вот плюшки. Не по доброте душевной и не потому, что очень щедры руководители группировок, а потому, что этой помощью обеспечиваются их верность и молчание. Когда провальные убийцы, шпионы, наркоторговцы, хакеры, прочие малосимпатичные личности знают, что их будут вытаскивать, они не сотрудничают со следствием, им не нужно облегчать свою участь, ведь какой бы срок им ни назначили, они его не отсидят. Поэтому такие огромные ресурсы тратятся на столь незначительных персонажей. Персонажи, может, и незначительные, а вот наговорить они могут много всего интересного.
Обратите внимание: после возвращения на российскую территорию про всех этих героев моментально забывают. Тот же Виктор Бут почти 15 лет выковыривался из США, ему строили образ великомученика, томящегося в американских застенках по сфабрикованным обвинениям, но когда он прибыл на родину, то дал пару интервью — и на том его публичная жизнь и закончилась. Как только эти люди перестают представлять угрозу своими потенциальными признаниями и показаниями, про них тут же навсегда забывают. На самом деле, тут они никому не нужны, нужно только, чтобы они молчали. Из-за этого вся картина выглядит ещё менее приглядно: молчание этих уголовников было оплачено судьбами российских граждан, взятых в заложники собственным государством, ну и иностранным журналистом. Картина неприглядная, но неудивительная.
Мы знаем, что российское государство содержит огромную преступную сеть, а точнее, множество таких сетей. Кто-то занимается политическими убийствами, кто-то коррумпирует западных чиновников, кто-то торгует оружием, кто-то возит наркотики, не из воздуха же они материализуются на российском дипломатическом самолёте. Структуры эти нужно защищать, а значит, вытаскивать каждого, кто знает, как они работают. Явная несоразмерность тут может работать в плюс, а не в минус. Когда очень заметных, важных для российского оппозиционного движения людей меняют на никому не известных уголовников, когда ради Красикова готовы отдать Яшина, это явный сигнал всем остальным Красиковым: мы за ценой не постоим, мы ради вас захватим кого угодно и выпустим кого угодно. Путин спасает не конкретных неудачников, а свои преступные сети. И это, конечно, тёмная сторона всей этой истории, в целом очень позитивной.
Вывезенные вчера в Россию люди не за переход дороги в неположенном месте сидели и не за пост в интернете. Путинские агенты совершают тяжкие преступления, и каждый такой обмен показывает: они могут творить беспредел и дальше, не опасаясь огромных сроков. Потому что захватят ещё кого-нибудь и поменяют. Но также это значит, что обменный фонд западных стран не иссякает. Путинских уголовников за рубежом достаточно, успевай только ловить. За них российскому государству снова придётся впрягаться. Никуда оно не денется, а значит, у тех, кто сидит сейчас в российских тюрьмах по политическим обвинениям, есть шанс выйти на свободу.
С одной стороны, всё описанное, конечно же, полная жесть и не лезет ни в какие ворота. Немцы должны отлавливать и отпускать российских бандитов, чтобы спасать законопослушных россиян от их собственного государства. Это запредельный абсурд, ужас и позор. С другой стороны, на путинское государство и его позор нужно обращать поменьше внимания, оно позорится уже непрерывно, а вот западные контрагенты в этом случае ведут себя очень круто, не считают, что на неадекватность нужно отвечать неадекватностью. Они спасают людей и ведут себя, как настоящие государственники, даже если их визави ведёт себя, как террорист.
Уже после того, как мы записали ролик, вышла пресс-конференция трёх вернувшихся политзаключённых. Давайте послушаем один из фрагментов, Владимира Кара-Мурзу, и до завтра!
Владимир Кара-Мурза:
«Я, безусловно, продолжу участвовать в российской политике, заниматься политической деятельностью, и мне, возможно, в каком-то смысле ответить на ваш вопрос, чем конкретно, поскольку на протяжении очень долгих лет моим основным направлением в политической работе в России было направление международное. В своё время мы вместе с Борисом Ефимовичем Немцовым активно участвовали в продвижении в целом ряде демократических государств, в том числе в Соединённых штатах, Канаде, Европейском союзе, Великобритании законов Сергея Магнитского, законов, которые ввели персональные, я подчеркну, персональные визовые и финансовые санкции в отношении чиновников путинского режима, причастных к коррупции и нарушениям прав человека. Мой 25-летний срок был в значительной степени таким, что называется, очень ярким сигналом в ответ на именно эту мою деятельность. Это было подчёркнуто недвусмысленно, потому что мне специально назначили судью, который сажал в тюрьму Сергея Магнитского в 2008 году, который был одним из людей, одним из первых людей, попавших под персональные санкции в рамках закона Магнитского в Соединённых штатах Америки. То есть, человек, который благодаря мне попал под санкции, вынес мне приговор. Это было сделано очень намеренно и очень демонстративно.
Когда мы с Борисом Немцовым работали над продвижением этих законов, над продвижением законов Сергея Магнитского, на каждой важной встрече с сенаторами, с конгрессменами, с депутатами парламента Борис Немцов всегда подчёркивал, что мы говорим именно о персональных санкциях. У него была такая фраза: «Страну не трогайте, негодяев наказывайте». И принцип законов Магнитского заключается в том, что лично те люди, которые, разумеется, на основании подтверждённых достоверных данных принимали участие в коррупции и нарушениях прав человека в своей стране, нарушали базовые демократические ценности с своём собственном государстве, эти люди больше не смогут вывозить наворованное и пользоваться или не пользоваться благами демократических принципов в странах Запада, потому что, я думаю, ни для кого не секрет, что чиновники путинского режима очень любят воровать в России, а тратить и хранить свои деньги на Западе, и закон Магнитского был призван положить как раз этому конец.
Мы видим в последние годы, особенно после начала войны, после вторжения Путина в Украину в феврале 22 года, мы видим отход от этого принципа многими демократическими странами, об этом сказал Андрей, и мы видим очень часто, что, ну, буду говорить абсолютно откровенно, очень часто санкции западных демократических стран оказываются направлены уже не против режима Путина и против конкретных преступников в высших рядах режима Путина, а против всей страны, против всех российских граждан. И это, во-первых, на мой взгляд крайне несправедливо, а во-вторых, контрпродуктивно, потому что даёт путинской пропаганде замечательный материал для того, о чём говорил Илья, о том, чтобы представить, что мы в кольце врагов, осаждённая крепость и так далее. Поэтому мне кажется очень важным, и я намерен уделять этому большое внимание в своей деятельности, работать над тем, чтобы санкции демократических стран в отношении путинского режима были именно санкциями в отношении путинского режима, и чтобы, знаете, как Салтыков-Щедрин говорил в своё время, что у нас большая проблема, у нас часто путают «отечество» и «ваше превосходительство». Вот на Западе многие люди тоже путают эти два понятия в отношении России, и я не скрою, было, ну, как минимум, очень странно, как максимум, возмутительно в письмах читать, когда присылали какие-то информационные дайджесты там, какие-то там цитаты, какие-то там выдержки из новостей, где приводились какие-то там выдержки каких-то, я подчеркну, каких-то определённых и довольно высокопоставленных политиков. Из этих выступлений следовало, то есть, они принимали полностью линию путинской пропаганды, что все в России за Путина, все в России за войну. Понимаете, очень было странно вот читать, что меня не существует, что Ильи не существует, что Андрея не существует, что ещё сотен наших товарищей, которые сидят в тюрьмах, не существует. Не существует тысяч людей, которые получили административные протоколы за антивоенные выступления, что не существует десятков тысяч людей, которые были задержаны полицией на антивоенных протестах в России с февраля 22 года, что не существует десятков миллионов людей, которые даже по данным официального государственного ВЦИОМа, всероссийского центра изучения общественного мнения, выступают в России против войны в Украине. Поэтому я вижу основной акцент своей деятельности именно в этой международной плоскости, в том, чтобы напоминать, нам странно, что об этом приходится напоминать, о том, чтобы напоминать людям в демократических странах, в свободном мире, о том, что Россия и Путин – это не одно и то же. И Андрей абсолютно правильно сказал, что санкции должны быть калибрированы таким образом, чтобы они были направлены именно на преступников и именно на режим Путина, а не на просто граждан Российской Федерации по принципу принадлежности к российскому гражданству.
Не менее важно, на мой взгляд. Наряду с тем, как бы негативным аспектом политики свободного мира в отношении России, когда мы говорим о персональных санкциях, очень важен образ будущего. Очень важен позитивный и конструктивный образ послепутинской демократической России, и говорить об этом важно уже сегодня. Андрей сказал о том, что очень неправильно, и я согласен с этим, просто сидеть и ждать, потому что, вот как я уже сказал, я по образованию историк, и у нас есть такая особенность в российской истории, у нас все крупные политические изменения наступают вот так, мгновенно, резко и неожиданно, когда никто этого не ждёт. И царская империя в начале двадцатого века, и советский режим в конце двадцатого века рухнули за три дня. Это не фигура речи, это в прямом смысле слова, в марте 17 и августе 91 года. Три дня.
Я вам абсолютно точно говорю, никто из нас не знает, когда это случится, но я вам абсолютно точно говорю, что в следующий раз будет так же, и крупные политические изменения в нашей стране наступят резко, внезапно и неожиданно, и очень важно, чтобы не только российское общество думало об этих переменах, готовило эти перемены, готовилось к этим переменам, но чтобы это понимание было и в свободном мире, на Западе, потому что тоже приходилось читать в этих тюремных дайджестах, которые мне присылали, о том, что слышится в странах Запада, в том числе от высокопоставленных политиков, такие нотки, что «ну давайте эту Россию вообще огородим забором, изолируем, закроем, пусть там она сама что-то делает, вот, а мы вообще сделаем вид, что её не существует». Знаете, вот я являюсь убеждённым сторонником мира, стабильности и безопасности в Европе. На мой взгляд, не может в принципе быть мира, стабильности и безопасности в Европе без участия крупнейшей страны Европы, которой является Россия. И если мы заинтересованы в этом лучшем будущем, если мы заинтересованы в этом мире, в этой стабильности, в этой безопасности Европы, это всё станет возможным только тогда, когда Россия станет нормальной, современной, демократической, цивилизованной страной. Я абсолютно не сомневаюсь, что это настанет, мне кажется, очень важно уже сегодня и российскому обществу, но и людям доброй воли в свободных демократических странах работать вместе для того, чтобы этот день настал немножечко побыстрее. И я вижу свою роль, учитывая многолетний опыт работы на международном направлении, делать всё, что в моих силах, чтобы этому способствовать».