Мы это как минимум умеем
Первое, что я услышала, когда выползла из комнаты утром – это крики с первого этажа. Кричали про Трампа и Зеленского. В Грузии вообще разговаривают громко, и у меня выработался имуннитет на эмоциональные разговоры – я перестала каждый раз думать, что собеседники в шаге от мордобоя. Но даже тут было тумач. В конце концов, когда я услышала крики “русети! русети!” – не выдержала и пошла вниз. Я русети – принимаю, мол, огонь на себя.
Оказалось, что племянник Ираклия предъявлял за шмот Зеленскому, а Ираклий говорил, что пожалуй, война не лучшее время выбирать костюм.
Мы славно попили кофе глядя на аджарские сугробы и дали свою экспертную политическую оценку тому пиздецу, что произошел, пока мирные жители спали, а мафия в лице Трампа и Венса – нет.
Но наши аналитические потуги пусть останутся между нами.
Мне кажется, за день я наизусть выучила ключевые отрывки со встречи в Овальном кабинете и конечно, посмотрела запись всей встречи – с многократными “мы с президентом путиным очень хорошо поговорили”, тем самым вопросом про костюм и безрадостным финалом.
И знаете что? Я так и не нашла момента, в котором Зеленский был груб или недипломатичен, момента, за который он должен извинться или даже что-то отдалённо похожее на то.
Но ощущения – до боли знакомые. В какой-то момент мне начало казаться, что Трамп посмотрит с экрана прямо мне в глаза и скажет голосом провинциального мента “а вы, гражданочка, чего же нарушаете? путина не любите, в грузию уехали. плохи ваши карты дела, очень плохи”. Трамп так не сказал, а вот Михаил, дорогой мне, Беньяш – довольно точно по поводу этого ощущения высказался.
Всё, котятки мои, очень плохо.
Но замечу, что у российской антивоенной диаспоры, которая частично сегодня идёт маршем по Берлину, в кой-то веке есть дефицитная в мире компетенция. Мы очень хорошо знаем, каково это.
Когда с позиции силы с тобой говорит откровенное зло, когда тебе в лицо врут о тебе же и большинство верит в эту ложь, когда в преступлении делают виноватой жертву, когда обвиняют в непримиримости, забывая добавить, что примириться предлагали с убийцей.
У нас есть опыт взаимодействия с этим дерьмом, опыт, переливающийся всеми красками – от “слишком короткой юбки” до “да ну какие там репрессии, давайте памятник сталину поставим”.
Мы не умеем это побеждать, но мы умеем видеть уши подобного “сильного зла”, за какими бы рассказами о необходимости мира оно не пряталось.
А ещё мы умеем продолжать говорить, что дважды два это четыре, сколько бы стран, счетов, работ, чатов и школ для детей нам не пришлось сменить. Иначе не было бы никакой российской антивоенной диаспоры.
И всё что мы сейчас можем сделать – это продолжать говорить о том кто жертва, а кто агрессор.
Продолжать делать что можем и что должны.
А потому – подберём же сопли и упавшие челюсти и продолжим – работать, писать политзаключённым, донатить и помогать. Мы это как минимум умеем.
