Как марафонец пахнет потом, так карнавал – похабством
О спорт, ты мир.
А почему, собственно?
Потому что спортивные соревнования – сублимация войны. В нашем племени мужики самые свирепые, а девки самые красивые. Ща докажем! Можно доказывать охотой за головами или захватом колоний, а можно – выигрывая чемпионаты и олимпиады.
При этом у профессионального спорта куча недостатков. Он ломает судьбы, и когда нашу старшую дочь лет в семь предложили отдать в спортивную гимнастику, мы отказались без тени сомнения. Это была бы жизнь На Результат, а к тридцати годам эта жизнь бы закончилась. Подсчитывая число медалей или сравнивая секунды, хорошо бы об этом помнить, а равно и о том, что естественные пределы человеческого организма уже давно достигнуты и идет соревнование скорее фармакологов и антидопинговых служб, нежели спортсменов. Я не смотрю олимпиаду.
О карнавал, ты стабильность.
Потому что это сублимация революций, и где, как не во Франции с ее кровавой историей это знать на собственном опыте. Высмеять, обстебать, обгадить всё, что дорого и свято, тупо поржать, пропердеться с горохового супу и пойти себе спать на завалинке. Это пошло, грубо, низко? Разумеется. Это так задумано. Как марафонец пахнет потом, так карнавал – похабством. И если вы говорите, что этот карнавал неправильный, пошлый и развратный, вы просто сообщаете миру, что майка марафонца воняет.
Смеялись не так? Не над тем? Не те? Значит, всё удалось. Так задумано.
Страны, в которых осмеивать святыни нельзя под страхом суровой кары, существуют. Вы легко найдете их на карте. Там не проводят Олимпиад, кстати. Обычно власть в этих странах меняется через кровавую баню и обрушение всего и сразу. Во Франции тоже так было, кстати, и не один раз.
И еще маленькая деталь.
“Тайной вечери” Леонардо ничто не угрожает. Только увидеть ее трудно, записываться надо минимум за месяц. А вот Троица Рублева выставлена для всеобщего поклонения и пародировать ее ни-ни, но… есть нюансы. Не уверен, что наши внуки смогут вообще ее увидеть.
Унижение самого высокого – это вообще древняя практика. При коронации византийского императора перед ним шел человек, который нес мешочек с прахом. Ты, царь, из праха возник и в прах обратишься, помни об этом в минуту высшей славы.
При триумфе Юлия Цезаря перед ним кривлялись фигляры и распевали непристойности:
“Прячьте жен, ведем мы в город
лысого развратника!
Деньги, занятые в Риме
прокутил ты в Галлии!”
И даже с намеком на гомо-опыт Цезаря в юности.
“Цезарь галлов покоряет, Никомед же Цезаря.
Нынче Цезарь торжествует, покоривши Галлию,
Никомед не торжествует, покоривши Цезаря!”
И Цезарь улыбался.