Как это выглядит с моей стороны
Тут Елена Филина написала пост о том, как всё плохо после того, как Владимир Кара-Мурза вышел из Антивоенного комитета. Снова встал вопрос об отсутствии общности среди оппозиции российской.
Я в принципе согласен, что ситуация плохая, но мне не понравилось, что Лена назначила Антивоенный комитет виноватым в этом, и поэтому хочу рассказать, как это выглядит с моей стороны. Мне кажется, что это текст о том, как на самом деле, но это моя личная оптика. Согласен, что может быть и другая.
Вообще, проект с ПАСЕ начался три года назад. Продвигали его представители антивоенного комитета. И с самого начала устами Волкова ФБК заявила, что это неинтересно, что у этого нет перспективы.
И они, собственно говоря, дистанцировались. То есть надо сказать, что была проделана большая работа. Назначен докладчик по российской оппозиции. Был создан доклад. Этот доклад обсуждался на заседании ПАСЕ. В итоге этого доклада было описано четыре ключевые организации и какое-то количество еще, через запятую, разных активистских движений, на которые имеет смысл обращать внимание.
Из этих четырех организаций, понятно, две были общественные. Это «Форум Свободная Россия» Каспарова и наш Антивоенный комитет. Общественные в том смысле, что никто из публичных людей не получает зарплаты там.
Для нас это не является источником существования. А является нашей ответственностью, что ли. То есть, той самой коллективной, индивидуальной ответственностью за то, что Российская Федерация начала агрессию против Украины.
И две организации — Free Russia Foundation и ФБК — это такие некоммерческие организации, где люди, те, кто представляют организацию, они же являются сотрудниками, то есть получают зарплаты. Это тоже, кстати, было отмечено в докладе.
Надо сказать, что принят этот доклад был не то чтобы гладко, существовала и влияла на многих украинская делегация, которая в принципе не хотела, чтобы то или иное представительство российской оппозиции присутствовало. Была достаточно большая работа проведена, с ними разговаривали, убеждали. И убедили в том, что в результате появилось четкое понимание, что в ПАСЕ могут присутствовать представители российской оппозиции — только те, которые однозначно выступают в конфликте Кремля с Украиной на стороне Украины.
И для того, чтобы этот пункт имплементировать как некое обязательное правило, ПАСЕ, а не мы, приняли решение взять подписи, которые уже существуют, их существует около 15 тысяч, под Берлинской декларацией, как базу. Здесь очень важно, что они не хотели, чтобы люди, желая попасть в ПАСЕ, подписывали какой-то документ. Они хотели бы, чтобы люди, которые еще до того, как шла речь о ПАСЕ, публично заявили свою позицию.
И другого очевидного способа заявить позицию, как подписать Берлинскую декларацию, будем честны, на сегодня не существовало. И мы звали на Берлинскую встречу всех обсуждать текст, но ФБК демонстративно проигнорировало. И еще раз из уст Волкова звучало о том, что это бессмысленное, бесполезное дело, пусть люди занимаются, если им это так нравится. То есть ФБК не раз (и все это знают) говорила, что никаких совместных действий с АК не будет.
Вторая линия моего рассказа — это Володя Кара-Мурза, который вышел из тюрьмы, и Женя, его жена, участвовала в большинстве мероприятий Антивоенного комитета. Он был членом Антивоенного комитета с самого начала. Когда он вышел, он, видимо, оценил сразу ситуацию, что существует, условно говоря, два лагеря, которые между собой, мягко говоря, находятся в ситуации недопонимания. И принял решение, что будущий лидер — это человек, который умеет договариваться и с одной, и с другой стороны. Это было принято в целом положительно, по-моему. Большинство признали, что так должно быть.
Яшин тоже занимал такую позицию публично. На прошлом форуме Антивоенного комитета он присутствовал, выступал. Мне даже говорил: почему ты не приехал, ты же член. У меня были свои обстоятельства. Ну, так или иначе, эта стратегия — быть и там, и здесь — она не скрывалась. И какой-то баланс соблюдался. И мы с этим жили. То есть это была стратегия, политика осмысленная, осознанная, наверное, правильная.
В вопросе платформы в ПАСЕ Володя сразу занял активную позицию. И, безусловно, все понимали, что его участие очень важно в этой работе. Но он сразу сказал, что считает Берлинскую декларацию документом, аффилированным с Антивоенным комитетом, и поэтому ему кажется, что это решение ПАСЕ неочевидное. Как минимум неочевидное.
Здесь тоже не было никаких у нас проблем. Мы заявили о том, что у нас разные взгляды на эту ситуацию, но при этом и Володя это понимал, и все понимали, что резолюция ПАСЕ уже принята, переголосовываться она, видимо, не будет, поэтому надо принимать это как должное. Но с другой стороны, мы понимали, что то, что касается ФБК — скорее всего, они, зацепившись за ситуацию с Берлинской декларацией, попытаются процесс торпедировать.
И, собственно говоря, то, что первое напряжение, которое было, это некая такая неожиданная информация, причем информация от Юлии Навальной о том, что мы встречались с президентом ПАСЕ в составе я, Яшин, Кара-Мурза. И нам что-то объяснили и предложили своих представителей и при этом никаких условий не ставилось. Все насторожились, так как боялись, что будут торпедировать процесс, так как именно ФБК долго говорил до этого, что бессмысленно, не нужно. А Волков дообъяснил, что Берлинская декларация — это бумажка. К сожалению, Каспаров всерьез воспринял хвастовство Волкова. Пустую болтовню.
При этом всякий человек, который понимает, как устроена ПАСЕ, знает, что не может президент ПАСЕ своим решением взять и отменить пункт в резолюции, которая принята Ассамблеей.
Я вам так скажу, что даже у нас в Антивоенном комитете, у нас там всего 23 человека, невозможно, не проголосовав, поменять в заявлении, которые мы часто принимаем, букву никому без того, чтобы не возобновить голосование.
И Гарри конечно, насторожился, потому что стало понятно, что идет стратегия на торпедирование самого решения. Каким образом это будет сделано, например, с помощью переноса? Найти аргументы, по которым перенести принятие решения о платформе, а там как получится.
Это очень опасный прецедент был бы. Во-первых, потому что нынешний президент ПАСЕ, который внес большой вклад в создание этой платформы, уходит в конце января. Во-вторых, ситуация такая, что нет гарантий переголосования, особенно это касается украинской делегации. Более того, почувствовав в этих сомнениях, что отвергается Берлинская декларация, естественно, они будут уверены, что отвергается именно четкая позиция по Украине и, таким образом, будут против.
А надо сказать, что сегодня ситуация такая, что так как Украина — это страна, которая терпит агрессию, влияние ее депутатов на другие парламентские фракции очень велико. То есть фактически перенос означал бы похоронить идею. И да, действительно, люди, которые вложили в эту идею много сил, были как минимум взволнованы. Но, кстати, это предположение потом подтвердилось, потому что выступление Милова на заседании в ПАСЕ, собственно говоря, было именно об этом, что давайте перенесем, у нас есть некие разногласия, поэтому давайте перенесем создание платформы на пару месяцев.
Я, конечно же, ни в коем случае не оправдываю тон, с которым Каспаров наехал буквально на Кара-Мурзу. Это недопустимо, с моей точки зрения. Другой вопрос, что и вот такая кулуарная интрига, что ли, за спиной товарищей — она тоже, с моей точки зрения, недопустима.
То есть, понятно, что Володя, который до этого все-таки был как бы и там, и там, воспринимается нами как наш товарищ и знал всю подноготную, поэтому должен был понимать, что большие риски заключаются в том, чтобы впускать в процесс ФБК. Это не значит, что не надо было делать, участие Юли важно, но хорошо было бы предупредить. Поэтому случилось то, что случилось.
Я очень переживаю. В этот момент, когда Гарри начал свой спич, скажем так, мы говорили с Володей о новой ситуации в искусстве и достаточно увлечённо обсуждали эпоху метамодернизма, и мне казалась атмосфера как-то… В общем, атмосфера дружбы была… и мы даже не сразу поняли, к кому он обращается.
Ну, так или иначе, мы имеем то, что имеем. И ситуация действительно была спасена самими ПАСЕ, потому что когда Милов от имени Free Russia Foundation заявил о том, что они считают необходимым перенос, то президент парламентской ассамблеи сказал, что нет, этого не может быть, что резолюцию приняли депутаты огромного количества стран, и она будет выполнена.
И он считает, что это последнее важное дело, которое он сделает перед тем, как снимет с себя полномочия. Очень важно, что при этом присутствовала и Петра, которая будет следующим президентом, и она, в общем, фактически признала важность того, что происходит.
Надо сказать, что это действительно был исторический момент. И так ситуация как бы была спасена. Но, видимо, не совсем, потому что мы получили заявление Кара-Мурзы о том, что он выходит из Антивоенного комитета — это потеря.
Но я хочу подытожить, что мы имеем в результате.
Первое. Платформа будет при ПАСЕ создана. Да, она будет представлять не всех россиян и даже не всех уехавших из России россиян. Она будет представлять только тех, кто занял четкую позицию в отношении агрессии России против Украины. Я знаю, что есть другие россияне, которые занимают другую позицию, несмотря на то, что они антипутинские. Ну пусть они создают свою какую-то платформу, которая их представляет, для которых не всё так однозначно.
Второе. До 5 января все могут подавать заявление на то, чтобы попасть в эту платформу. При том, что подаются списки от организаций, решения будут приниматься по отношению к людям конкретно, персонально. И я надеюсь, и Володя Кара-Мурза, и Яшин в списке будут.
И тут я должен сказать, что на этом заседании появилось третье условие, которого не было в резолюции, что это должны быть известные люди, которые отвечают сами за себя, и что есть, ну после — обжегшись, я не знаю, знаете вы или нет — на проблеме с белорусской делегацией, но обжегшись на ситуации с Белоруссией, они хотят, чтобы были только публичные люди, потому что публичный человек отвечает перед общественностью своей репутацией, и это для него гораздо важнее, чем что бы то ни было. Например, корпоративная солидарность.
Мне, кстати, забавно, что в кулуарах после заседания сказали, что было бы странно, если бы европейский парламентарий поддался бы на аргументы сотрудника американской некоммерческой организации, имелся в виду Милов.
То есть, мы имеем вот этот третий пункт, известные личности, до 26 числа это будет сформировано, а дальше начнется процесс, и этот мы тоже проговаривали, ассоциаций. То есть парламентская платформа начнет выстраивать отношения с общественными организациями разными, деятельностные отношения в рамках собственной работы.
Третье. Да, мы имеем очередной, как говорят, срач в российской оппозиции и, наверно, еще какое-то количество людей отвернется от всех, скажет: чума на оба ваших дома. То есть это потеря, безусловно, но, с моей точки зрения, если платформа докажет свою эффективность, то эту ситуацию мы восстановим.
И вот когда кто-то еще повторил тезис об отсутствии единства в российской делегации, то президент парламентской ассамблеи сказал, что он в составе греческой делегации сегодня работает вместе с человеком, который в свое время хотел его посадить. То есть ему не удалось, но он хотел его реально посадить. И что в парламентаризме такая ругань, обвинение друг друга во всем, чем угодно — это обычная практика. Ничего хорошего, но случается постоянно, и особого внимания не обращают. И что если вы хотите единства, то вам к Путину. И что в демократических силах единства не бывает. Вот такой финал.
То есть я что хотел бы сказать, Лена. Что я согласен с тобой, что ситуация наша плохая. И в первую очередь она, конечно, плохая, потому что война продолжается. Потому что на нас ответственность за эту войну. Плохая ситуация. Но вот то, что Антивоенный комитет ответственный за это, с этим я абсолютно не согласен.
Легкие ответы на вопрос, кто виноват, мне кажется, надо отложить до лучших времен.