Идёт большая историческая лотерея
Изданы дневники Ольги Берггольц, которые начинаются в 1923 году, когда ей было 16 лет. Позади – детство в Угличе, куда ее увезли из петроградского революционного голода, впереди – голос ленинградской блокады, большой террор и тюрьма, комсомольские публикации с обличением Хармса и Введенского.
Я читаю первый год дневников, в которых юная Берггольц предстает набожной девушкой-поэтессой. Она с восторгом пишет о приближающейся Пасхе и приводит плохие стихи о том, как большевикам не удастся отобрать у народа бога. Я думаю о том, что юность, на какой бы исторический период, она не выпала, всегда впитывает в себя реальность, превращает самые дикие времена в норму, ведь у молодого человека нет другой жизни.
Постреволюционный Петроград, недавняя столица империи, в котором едва кончился голод и начинается НЭП, в дневнике выглядит не руиной, но единственным возможным миром. Эта чистота восприятия, превращение аномального в естественное, повторялась затем много раз. Детство моего поколения и первые выводы о том, как устроен мир, пришлся на транзит 1989-1993, когда марширующие в выдуманное будущее пионеры в белых рубашках оказались ларечниками, продающими сигареты поштучно, а по телевизору шло сначало “Лебединое озеро”, затем Олимпиада в Барселоне, где спортсмены представляли вымышленное государство Объединенной команды, а затем танковые бои в центре Москвы.
То, чем теперь занято российское государство, является настоящим растлением детей, которые приходят в сознание в мире, где идет бесконечная и беспричинная война против бесчисленных врагов, и где на основу постсоветского цинизма и разобщенности намазан густой слой черной ненависти. Этот и есть привычный мир для тех, кто растет сегодня, судьба толкает этих подростков в будущее, где они вооружатся этим опытом созданной в 2022 году нормы. Идет большая историческая лотерея: поскольку Российская Федерация есть машина по мучению людей, кому-то из сегодняшних детей суждено стать мучениками, а многим палачами.
