«Это» должно умереть, прежде чем мы все пойдем дальше
Те, кто по какой-то причине интересуются моей работой, наверное заметили, что я “самовыпилился” из ежедневной эмигрантской политической активности.
То есть я по-прежнему занимаюсь контрпропагандой – мои медийные ресурсы одни из самых заметных на этом рынке
По-прежнему вовлечен в правозащиту – нас не так много осталось – команд, работающих и в России и в Украине, и на Западе. Единственное – мы занимаемся только реально “политическими” и “антивоенными” делами.
По-прежнему ведем расследования и исследования российской действительности с проекцией на “после Путина”.
Но вот политические баталии на оппозиционной площадке – нет. Иногда огрызнусь – и опять тишина.
Хотя “секта” уверена: я претендую на то место, которое по праву принадлежит им – место Путина.
Как же можно не хотеть “сладкий пирожок”, правда? Особенно если за сам факт “правильного хотения” дают деньги, и не мало – миллионов 60-100 долларов за минувшие 10 лет.
Так вот, можно и не хотеть занять это место.
Я считаю место Путина вредным. Чтобы его занимать, надо врать и воровать (или покрывать воров) каждый день, ну а предавать своих… по выходным.
Чтобы это перестало быть обязательным, надо быть представителем единомышленников, а не всех и каждого. Единомышленников не может быть много – страна большая и разная, а значит остальных надо или заставлять силой, или искать компромиссы и строить коалиции.
То есть или врать, или стрелять, или искать компромиссы. Первое и второе делали большевики, делает Путин и пытаются делать все секты.
Третье – не предусматривает “места Путина», а требует терпимости и сотрудничества.
В коалиции участники не должны быть друзьями и даже могут быть договорившимися врагами, но их слово должно чего-то стоить. Много стоить.
Сейчас слово известных оппозиционных “политиков” не стоит ничего, так же, как мало стоит слово Путина.
А когда их ловят на прямой лжи, то некоторые “независимые” СМИ и уважаемые журналисты/блогеры стыдливо щурят глазки и молчат. А потом радостно обсуждают следующую ложь.
В общем “это” должно умереть, прежде чем мы все пойдем дальше. Ну или уже не пойдем. Немного времени у нас еще есть.