Что произошло с Ираном?
Как так вышло, что страна с впечатляющей историей и культурой превратилась в один из главных центров распространения антизападной, антиамериканской, антисемитской пропаганды?
В VI веке до нашей эры персидский царь Кир захватил Вавилон и сделал его центром своей огромной империи. Вавилонское царство, разрушенное Киром, держало в угнетении многие завоеванные народы, которых цари Вавилона переселяли из родных мест, чтобы сломить возможное сопротивление. Среди тех, кто томился в «Вавилонском пленении», были евреи — история Плена, многочисленных событий, связанных с жизнью в Вавилоне, псалом «На реках Вавилонских сидели мы и плакали» — все это описано в Ветхом завете. А ещё там есть книга пророка Исаии, один из авторов которой с восторгом превозносит царя Кира, называя его помазанником Господним.
Прошли века. Персидское государство пережило много взлётов и падений. Здесь менялись династии, сюда приходили завоеватели, здесь распространялись разные верования. Долго главной религией тут был зороастризм, прекрасное учение, пронизанное добром и светом. Зороастрийцев часто называют огнепоклонниками, но это не совсем верно — огонь для них священен, как и другие стихии, но поклоняются они великому Ахура Мазде, носителю добра, который борется со злом и в конце концов обязательно его победит.
В III веке н.э. на территории Персии, которая в тот момент называлась государством Сасанидов, проповедовал пророк Мани, пытавшийся объединить разные религии в одну, синкретическую — в его учении видно влияние и зороастризма, и христианства, и буддизма. Увы, жизнь пророка Мани закончилась трагически — он был казнен, но его учение сохранилось, и его влияние сегодня историки находят во многих средневековых ересях.
Пройдёт время, Персия становится мусульманской, входит в состав Арабского халифата. Благодаря её положению на перекрёстке важнейших торговых путей здесь всегда будут жить самые разные этнические и религиозные общины. И здесь всегда будут жить евреи. Жилось евреям в Персии по-разному, но явно легче, чем в Западной Европе. И они всегда воспринимались как естественная составляющая здешнего мира. Не даром в «Тысяча и одной ночи» рядом с индийскими, персидскими, арабскими сказками, есть сказка об израильском царе Булукии. В «1001 ночи» действуют самые разные евреи — от легендарного Сулеймана ибн Дауда — то есть царя Соломона — до еврея-гадальщика и других.
Каким же образом Иран, государство с великой историей, поразительной древней культурой, земля, всегда лежавшая на перекрёстке множества торговых путей, а потому знавшая, понимавшая, принимавшая самые разные культуры, сегодня превратился в страшное государство, раздувающее огонь войны на Ближнем Востоке, поддерживающее кровавых террористов и держащее мир в напряжении благодаря своей ядерной программе?
И не надо мне говорить о «нетерпимости мусульман» и тому подобных вещах. Посмотрите на историю той же Персии в средние века — насколько терпимее здесь была жизнь, чем, например, в Европе в эпоху Крестовых походов.
Что-то мрачное и тяжелое происходит в Иране уже не первое десятилетие, и я не знаю, где та точка, с которой всё началось.
Может быть, в XIX веке, когда Персия уже давно потеряла свой статус великой державы и оказалась игрушкой в «Большой игре» — борьбе Великобритании и России за влияние на Востоке? Может быть, тогда стала здесь накапливаться ярость и ненависть?
Может быть, ненависть к Западу и как следствие (почему-то так обычно бывает) — к евреям — это результат попыток модернизации страны в ХХ веке?
В начале ХХ века Персия находилась в тяжелом состоянии. Здесь нашли нефть! И это стало основной для богатства немногих и страданий многих. Персия сразу же превратилась в лакомый кусочек, великие державы жаждали установить здесь своё владычество. Страну сотрясали политические бури, восстания, рядом с её границами шли сражения Первой мировой, которые в какой-то момент перешли и на территорию нейтральной Персии, прочно находившейся под контролем Великобритании и России. Потом сюда будут долетать и события гражданской войны в России.
А с 1921 года начинается политическая карьера офицера Реза-хана, который в конце концов в 1925 году провозгласит себя шахиншахом Ирана — и вскоре, кстати, заставит весь мир принять это название вместо привычной Персии.
Я пытаюсь понять — что в Иране пошло не так? Реза Пехлеви, конечно, правил как диктатор. Но он проводил модернизацию и сразу же провозгласил, что его страна будет свободна от «влияния духовенства, восстаний кочевников и этнических противоречий». При этом, как и многие другие восточные реформаторы, он считал, что «в каждой стране существует свой государственный строй, в нашей — это правление одного человека».
Железные дороги, европейская система образования, освобождение женщин, привлечение западных инвестиций, реформа судебной системы. Женщин призывали не носить хиджабы, дочь шаха появилась на трибуне во время спортивного состязания с непокрытой головой. Западная одежда приветствовалась. В стране появились женщины-юристы и женщины-медики. Рестораны и отели, не разрешавшие мужчинам и женщинам появляться вместе, наказывались суровыми штрафами. Шах запретил самобичевание во время религиозных праздников, приказал поставить стулья в мечетях. Всё это, естественно, привело с одной стороны к формированию нового слоя западно-ориентированных городских жителей, а с другой — к конфликту с духовенством.
В 1935 году в Мешхеде, втором по численности городе Ирана, начались волнения. Мулла произнёс пылкую речь, осуждающую «еретические» действия шаха, после чего множество базарных торговцев и крестьян из окружающих деревень укрылись в мавзолее одного из почитаемых святых. Они кричали: «Шах — новый Язид». Так звали одного из средневековых халифов, которого впоследствии считали незаконным правителем.
В течение четырех дней армия и полиция не решались ворваться в мавзолей и осквернить святое место. Ситуация «разрешилась», когда в город перебросили войска из другой части страны, те ворвались в мавзолей и разогнали протестовавших, оставив после себя десятки убитых и сотни раненых. Вот цена модернизации — и предвестие будущих, куда более кровавых столкновений.
Как и многие реформаторы в слабой стране, шах, кажется, считал, что национализм даст возможность народу осознать свои силы. И, как и многие националисты, он симпатизировал фашистам, и в результате в 1941 году Великобритания и СССР ввели в Иран войска и вынудили его отречься от престола — иранская нефть была слишком важна для ведения войны, чтобы позволить контролировать её государю, склонявшемуся к союзу с Гитлером.
Сын свергнутого шаха — Мохаммед Реза Пехлеви — провёл совершенно беспрецедентные по своему масштабу реформы, затронувшие почти все сферы жизни Ирана — экономическую, социальную, культурную… Вот про политическую скажем отдельно.
Шах, обладавший огромными ресурсами благодаря процветавшей добыче нефти, резко ускорил модернизацию и европеизацию страны, количество университетов за время его правления возросло с 7 до 22, множество студентов получали хорошие стипендии для учёбы на Западе, Тегеран стал абсолютно европейским мегаполисом.
При этом шах объявил, что собирается создать в Иране «Великую цивилизацию», и начал грандиозные социальные программы. Он хотел сделать здравоохранение доступным для всех слоев населения, он развивал образование, он приказал кормить детей в школах и сделал ещё много хорошего, а обещал вообще златые горы.
Одновременно с этим, конечно, продолжала разыгрываться националистическая карта — в армии было проведено мощное перевооружение и начала развиваться атомная промышленность… Результатами этих конкретных реформ иранские власти прекрасно пользуются до сегодняшнего дня.
А кроме этого…
Сколько уже примеров — от Петра I до Ататюрка — знает история, когда экономическую и социальную модернизацию пытаются проводить в отрыве от модернизации политической. У Запада хотят заимствовать одежду и вооружение, обычаи и компьютеры — но не права человека.
В 1957 году, очевидно, ощущая недовольство среди различных слоёв населения, шах создал тайную полицию — наводивший на всех ужас и вызывавший ненависть САВАК. Агенты САВАКа наводнили всю страну, с инакомыслящими жестоко расправлялись. По данным различных правозащитных организаций, в тайной полиции людей избивали, пытали электричеством, засовывали в задний проход осколки стекла, вырывали ногти и зубы… Кстати, в Иране при шахе началась, увы, знакомая нам сегодня практика — публичных покаяний. Многих противников режима заставляли записывать на видео признание в своей «вине» и раскаяния, а затем какие-то из них обнародовали, а какие-то просто хранили, чтобы в будущем держать человека на поводке.
А почему, собственно говоря, в стране, где правительство так заботилось о своих подданных, все больше разрасталось сопротивление?
Вот в этом-то и суть проблемы. С одной стороны, конечно, европеизацией были недовольны исламские фундаменталисты, и чем дальше Иран шёл по пути реформ и сближения с Западом (и, кстати, с Израилем!), тем сильнее была их ярость. Аресты, пытки и казни создавали мучеников.
Параллельно с этим всё больше развивались левые движения, удивительным образом распространение марксистских идей соседствовало с усилением идей исламских.
А чем жёстче власти преследовали своих противников, тем больше они отталкивали тех, кто был либерально настроен и видел, что в процветающей стране с правами человека как-то плоховато…
Когда в 1978 году разразилась исламская революция, это оказалось неожиданностью для большинства экспертов, все были уверены, что режим шаха, основанный на добыче нефти, национализме и социальной политике — совершенно непоколебим.
Но оказалось, что те самые созданные для приближения к «Великой цивилизации» университеты стали пристанищем для тысяч фундаменталистов — и марксистов. Что жестокие репрессии не приводят к успокоению. Наоборот, поворотным моментом в развитии событий считается «Чёрная пятница» — кровавый расстрел демонстрации в сентябре 1978 года. Вот после этого на улицы вышли уже сотни тысяч.
А попытка ПОСЛЕ «чёрной пятницы» смягчить режим, объявить амнистию, как водится, оказалась запоздавшей и никому не нужной. Смертельно больной шах бежал из страны, а лидер исламской революции аятолла Хомейни торжественно вернулся из изгнания. Моментально выяснилось, что умеренные прозападные политики никому не нужны. В стране были возрождены законы шариата, женщин заставили закрыть лица и запретили выходить из дома без сопровождения родственников-мужчин, начались казни, аресты… Главными врагами после того, как с властью шаха было покончено, оказались «коллективный Запад», Америка и Израиль. В 1979 году вроде бы как «толпа», а в реальности, конечно, хорошо подготовленные и организованные люди захватили посольство США в Тегеране и держали дипломатов в заложниках больше года. Эта драма оказалась не только демонстрацией мощи Ирана, но ещё и унижением американцев, которые даже не смогли правильно организовать операцию по спасению своих людей.
А дальше выяснилась ещё одна крайне важная вещь. Оказалось, что можно вернуться в средние века в одной сфере жизни общества, но сохранить крайнюю модернизированность других. В общем-то, получилась та же схема, которую пытались проводить два последних шаха, только без европеизации. Режимы разные, а подход один: берём у западной цивилизации только то, что нам нужно, а остальное делаем по-своему.
В Иране по-прежнему мощнейшая промышленность, а ядерная программа, судя по всему, сохраняется и процветает несмотря на все запреты, на жалкие попытки инспекторов МАГАТЭ что-то контролировать, несмотря на обещания иранских властей отказаться от обогащения урана.
Мы знаем, что в Иране есть большая оппозиция, которая пытается противостоять нынешней власти, но ей это не удаётся. Мы знаем, что во власти конкурируют более или менее консервативные силы. Но при этом, пока что, кто бы ни был у власти в Иране, США и Израиль остаются главными врагами, а ХАМАС и Хезболла получают огромную поддержку.
И я с ужасом думаю о том, что власти Ирана постоянно добиваются того, чего хотят. Ядерные разработки были начаты ещё в 50-е годы с помощью США в рамках программы, чьё название сегодня звучит как дикое издевательство: «Атом миру». Думаю, что «мирный атом» ещё при шахе не был таким уж мирным, а уж после прихода Хомейни все переменилось. Сегодня Иран добывает уран, обогащает уран и клянется, что ядерных боеголовок у него нет, а международные инспекторы то подтверждают эти мирные намерения, то выражают в них сомнение. Программа развивается.
Нападение ХАМАС на Израиль привело к срыву каких-либо попыток улучшения отношений между Израилем и арабскими странами. Когда снова возникнет возможность переговоров? Страшно даже подумать, как далеко она отброшена, как за прошедший год радикализировался Ближний Восток — и арабские страны, и Израиль.
Ответные меры Израиля в Газе и в Ливане привели ещё к одному следствию, любезному сердцу иранских властей — невероятному взлёту антисемитизма по всему миру. Как бы ни говорили защитники Газы, что они просто хотят остановить войну, но в самых разных странах происходят нападения на еврейские центры, в Лондоне полиция приходит к людям, у которых в окне висит израильский флаг, и говорит, что не может обеспечить их безопасность, а на митингах призывают к уничтожению всех евреев. К возвращению заложников, которое могло бы привести к перемирию, почему-то не призывают. Происходит ровно то, чего хочет Иран.
Руководство Хезболлы уничтожено, но это дало Ирану «моральное» право нанести ракетный удар по Израилю — предвестие страшного будущего.
И снова я возвращаюсь к тому вопросу, с которого начала — как так получилось? Где что-то пошло не так? В какой момент прекрасная страна с высокой культурой превратилась в один из главных центров распространения антизападной, антиамериканской, антисемитской пропаганды, да ещё с перспективой создания ядерного оружия?
Потому что столкновение модернизации и традиционного общества оказалось слишком тяжелым? Потому что модернизация проводилась без политических реформ и без учёта свобод и прав человека? Потому что нефть открывает перед всеми правителями Ирана, кто бы они ни были, огромные возможности, в том числе, возможность вечно торговаться с Западом? Потому что в принципе мир вступает в эпоху религиозного фанатизма и религиозных войн?
Как написал много веков назад великий персидский поэт Омар Хайям:
Были б добрые в силе, а злые слабы —
Мы б от тяжких раздумий не хмурили лбы!
Если б в мире законом была справедливость —
Не роптали бы мы на превратность судьбы.