Биополитика, доведённая до абсурда
Внезапно соединилась вещь, которая раньше не соединялась в голове. Подход российских властей к набору контрактников зеркально повторяет логику маткапитала и при этом является ее дополнением. Там жизнь, здесь смерть. Со всем этим государство работает строго бихевиористски, по принципу «стимул-реакция».
Не растет рождаемость — повысим сумму маткапитала, введем его для первого ребенка, добавим льготы по ипотеке и т. д. Не набирается достаточно солдат — будем повышать сумму единовременной выплаты, пока не добьемся нужных цифр (сейчас она в некоторых регионах превышает 1,5 млн рублей).
Аналогичным образом для граждан Украины, оставшихся на оккупированных территориях или бежавших в Россию, создается система позитивных и негативных стимулов. Российское гражданство позволяет работать и получать всевозможные выплаты, но оно остается «условным»: по специально принятому закону его можно отнять за неправильное мнение или поведение.
Инструмент российского правительства — бихевиоризм, а руководит им своеобразная демографическая бухгалтерия: рост населения должен превышать потери. Причем этот вид бухгалтерии напрямую связан с другим, самым обычным — подсчетом бюджетных трат и доходов. В представлениях российских властей деньги напрямую конвертируются в жизни, причем важен исключительно баланс демографического бюджета — каждая конкретная смерть не имеет значения, если сумма смертей меньше простимулированного деньгами или осуществленного с помощью войны демографического прироста.
Аналогичным образом государство, вероятно, воспринимает состав населения. Число «плохих» граждан сокращается (заключенные умирают на войне, нелояльные оппозиционеры уезжают), зато растет число «хороших», демонстрирующих правильное поведение благодаря кнуту, прянику и (во вторую очередь) пропаганде.
Таким образом Путин создает, ни много ни мало, новый российский народ и делает это строго внешними инструментами бихевиоризма и утилитаризма. Что в голове у каждого конкретного человека — непознаваемый (да и не имеющий значения) «черный ящик», и в целом каждый конкретный человек — только и исключительно единица в финансово-демографической бухгалтерии. Вот такая биополитика, доведенная до абсурда.
* * *
Арендт писала:
«Если дела человеческие предоставить им самим и не вмешиваться в них, то они могут следовать лишь закону, властвующему над жизнью смертных и подгоняющему ее неотвратимо от часа рождения к смерти. Именно тут и вступает в действие способность поступка; он прерывает автоматическое течение повседневности…
Без этих способностей нового начала… жизнь подобная человеческой, «спешащая» от рождения к смерти, была бы обречена на то чтобы снова и снова опрокидывать все специфически человеческое в крушение и гибель. Против этой постоянно существующей опасности встает возникающая из поступка ответственность за мир, показывающая, что люди хотя и должны умереть, но именно поэтому они рождаются не для того чтобы умереть, а напротив, чтобы начать что-то новое, пока жизненный процесс не истрепал исходный лично-человеческой субстрат, пришедший с ними в мир. <…> C точки зрения автоматических процессов, вроде бы однозначно определяющих мировой ход вещей, всякое деяние представляется каким-то курьезом или чудом. Естественнонаучно говоря, тут снова и снова с некой даже закономерностью совершается что-то «бесконечно неправдоподобное». Что в этом мире существует совершенно посюсторонняя способность совершать «чудеса» и что эта чудодейственная способность есть не что иное как поступок. <…>
Чудо, вновь и вновь прерывающее круговращение мира и ход человеческих вещей и спасающее их от гибели, вложенное в них как зародыш и определяющее как «закон» их движение, есть в конечном счете факт натальности, рожденность, онтологическая предпосылка того, что вообще может быть такая вещь как поступок. <…>
«Чудо» заключается в том, что вообще рождаются люди и с ними новое начало, которое они способны проводить в жизнь благодаря своей рожденности. Лишь когда эта сторона действия осмыслена вполне, могут иметь место такие вещи как «вера и надежда».