Андрей Смирнов - 2021 - 2021-02-19
К. Ларина
―
Добрый вечер. Начинаем программу «2021». Как обычно, ведут ее Ксения Ларина, это я, и Виталий Дымарский.
В. Дымарский
―
Это я.
К. Ларина
―
Приветствуем вас, дорогие друзья. Сегодня у нас в гостях один из наших любимых гостей, извините за тавтологию – это режиссёр, человек, мыслитель Андрей Сергеевич Смирнов. Андрей Сергеевич, приветствуем вас. Здравствуйте.
А. Смирнов
―
Добрый вечер. Здравствуйте
В. Дымарский
―
Здравствуйте, Андрей Сергеевич.
К. Ларина
―
Давайте сразу о главном на сегодняшний день.
В. Дымарский
―
Ну, давай. А что для тебя главное?
К. Ларина
―
Не для меня. Вся страна и вся Москва озабочена только одной темой.
В. Дымарский
―
А я догадался. Ну, если вся Москва, то я знаю – памятник Дзержинскому.
К. Ларина
―
Это что такое вообще, Андрей Сергеевич? Как вы объясните эту коллизию?
В. Дымарский
―
Реванш за 91-й год?
А. Смирнов
―
Как же это можно объяснить? Я думаю, что Прилепин Захар после этого станет нерукопожатным, потому что это возмутительная совершенно наглость. Это неужели допустят до того, что будет по этому поводу голосование?
К. Ларина
―
А уже пошло.
А. Смирнов
―
Это возмутительно. Это все плоды того, что было недоделано в 90-е года. Это ясное дело. Но чтоб до такой степени опять во тьму спустилась вся толпа… Допустить это невозможно. Как на это реагировать? Застрелиться что ли?
К. Ларина
―
Сейчас голосование идет между Дзержинским и Александром Невским. Третьего варианта нет.
В. Дымарский
―
Вообще, это бред, конечно, полный.
К. Ларина
―
Да.
В. Дымарский
―
Надо поставить третий вариант – никого туда не поставить.
К. Ларина
―
Нет такого варианта.
А. Смирнов
―
Александр Невский причем?
В. Дымарский
―
Ни при чем.
А. Смирнов
―
Откуда взялся Александр Невский?
В. Дымарский
―
В этом году ему, по-моему, 800 лет, если я не ошибаюсь.
К. Ларина
―
А он все как новенький.
А. Смирнов
―
А его хотят поставить на место Феликса что ли?
В. Дымарский
―
Да.
К. Ларина
―
Да. Варианты такие. Андрей Сергеевич, докладываем. Сегодня запущено голосование. Москвичи могут выбирать между Дзержинским и Невским. Третьего варианта не дано. Ваш голос кому вы отдаете?
В. Дымарский
―
Я знаю, кому не отдает, это точно.
А. Смирнов
―
Вы знаете, я уверен, что когда-нибудь, может быть, лет через 100, может быть, мы не увидим, но когда-нибудь состоится все-таки настоящее обновление России. А какое у России может быть будущее кроме парламентской демократии и либеральной экономики? Я убежден, что никакого. И вот в той новой России, я уверен, этот огромный особняк страхового общества «Россия», где сегодня помещается ФСБ, все равно будет разобран по кирпичику, и на этом месте будет траурный сквер памяти жертв коммунистических репрессий. Я в этом уверен.
К. Ларина
―
Почему не получилось – к тому, что вы уже сказали, – что не отрефлексировали, не справились в конце 80-х – начале 90-х годов? Почему не получилось? Ведь уже снесли памятник и поставили все свои оценки этому прошлому. И все равно ничего не получилось.
А. Смирнов
―
Потому что легкомысленно отнеслись ко всей идеологии этого страшного режима. Суд на Компартией превратили в издевательство. Господин Зорькин что из него сделал? Практически оправдали. Что они оправдали? Они оправдали массовый террор против собственной нации. Вот что такое оправдание Коммунистической партии. Весь идеологический багаж остался застывшим.Мы сегодня продолжаем по всей России ходить по Ленинскому проспекту, улицам Дзержинского… Ну, только Сталина убрали. И то есть охотники вернуть ему памятники. А в принципе, идеологическая база этого страшного режима, уничтожившего десятки миллионов разных наций, вся эта идеологическая база осталась нетронутой. Полным-полно в Фейсбуке и вообще в интернете кретинов, которые рассказывают о том, как хорошо было при советской власти, как чудесно жили их родители. Они совершенно серьезно это пишут. И количество этих дебилов на моих глазах увеличивается. Что же вы удивляетесь? Это есть плоды. Мы вернулись в совок во многом.
Конечно, сегодня российскому обывателю жить гораздо легче, чем жилось при совке. Он в этом не отдает себе отчета. Но это так. Начиная с того, что жратву можно купить без борьбы, войны и доставания. Глагол «достать» исчез из нашей жизни, потому что можно пойти и купить. И не только в этом, но и в идеологическом смысле. Все равно, конечно, легче жить. И поехать за границу можно куда угодно или вообще удрать из страны. Всех этих возможностей не было при совке. Но обыватель сегодня не отдает себе в этом отчет. А идеологически мы вернулись в совок.
В. Дымарский
―
Андрей Сергеевич, а вот мне кажется, все-таки не идеологически мы вернулись в совок. Потому что смотрите, ведь нынешнюю власть трудно назвать прокоммунистической, да?
А. Смирнов
―
Она, безусловно, не прокоммунистическая.
В. Дымарский
―
Да, не прокоммунистическая. Значит, совок берется не идеологический, а инструментальный, я бы сказал. Они смотрят, что было эффективно. Эффективны были репрессии, эффективным был КГБ. Теперь у нас будет эффективно работать на власть ФСБ. Здесь, мне кажется, не идеология, а просто такая практическая жилка наших силовиков.
К. Ларина
―
Инструмент, правильно.
В. Дымарский
―
Инструмент, конечно.
А. Смирнов
―
Независимого суда как не было, так и нет. Суд работает по телефонным звонкам. Полиция… Я не хочу даже обсуждать действия полиции и российской Национальной гвардии в этом году. Об этом столько сказано, и столько сделано ими, что смешно это обсуждать. То есть репрессивный механизм во многом повторяет практику совка.
В. Дымарский
―
Конечно. Я и говорю, что практику повторяет.
А. Смирнов
―
Отношения власти с народом сегодня такие, как в совке.
К. Ларина
―
Давайте на этом сделаем паузу. Вернемся буквально через секунду.РЕКЛАМА
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «2021». Андрей Смирнов сегодня наш гость. Ксения Ларина и Виталий Дымарский – ведущие этой передачи. Мы начали с правильной темы и это, наверное, главное – это абсолютный реванш и возвращение в советскую систему тоталитарную во всех смыслах. Видны все инструменты, которыми пользуется нынешняя власть, для того чтобы усмирить. Но меня – наверное, Виталий со мной согласится – поскольку мы все-таки говорим с человеком, который представляет мир художника, мир интеллигенции… Андрей Сергеевич, тогда скажите мне, как расценивать…
А. Смирнов
―
Я извиняюсь. У меня вы стали пропадать куда-то. Вот сейчас слышу, да. Но что вы говорили до этого я не слышал.
К. Ларина
―
Неважно. Мой вопрос. Так называемые добровольные помощники репрессивной машины среди интеллигенции – чем это объяснить? Могу конкретно спросить. Вот Никита Сергеевич Михалков выступает с инициативой вернуть процедуру лишения российского гражданства за инакомыслие, за нанесение идеологического вреда Родине. Как это объяснить?
А. Смирнов
―
Я прошу прощения, но я отказываюсь обсуждать этого персонажа. Он находится вне поля моего обсуждения.
К. Ларина
―
Хорошо. А инициативу мы можем обсудить? Это же, я думаю, многие поддержат.
А. Смирнов
―
Вы знаете, мне кажется, что с некоторых пор инициативы Никиты Сергеевича невозможно обсуждать. Они находятся за пределами нормального человеческого поля. Нет, я отказываюсь входить в обсуждение подобной инициативы.
К. Ларина
―
Но это реальность. Вы знаете, мы просто об этом говорили буквально недавно. Бог с ним, он это ртом озвучил. Но это как бы на поверхности лежит, что рано или поздно это может произойти.
В. Дымарский
―
И это не только он.
К. Ларина
―
Этого очень не хватает.
А. Смирнов
―
Прошу прощения, чего не хватает?
К. Ларина
―
Лишения гражданства в качестве еще одной меры воспитания.
В. Дымарский
―
Еще одного инструмента, еще одной меры воспитания молодого поколения, которое подбивают, как выясняется, на неправомерные действия.
А. Смирнов
―
Мне кажется, что тут уже достаточно целого ряда инициатив Государственной думы. Куда же еще и Никиту обсуждать? Это как-то свыше человеческих сил нормальных, по-моему.
В. Дымарский
―
Давайте, может, мы еще вернемся к интеллигенции. У меня еще вопрос, который среди тех, которые мы уже обсуждали до нашего маленького перерыва, по поводу того, что совок возвращается и так далее. Вы знаете, на что я обратил внимание, Андрей Сергеевич? Смотрите, вот эти силовики, проще говоря ФСБ, они даже при советской власти находились – то, что называлось КГБ – они все-таки находились под политическим контролем. Такое впечатление, что сейчас они бесконтрольны, что просто они сами принимают решения и сами их исполняют. Нет такого?
А. Смирнов
―
Я недостаточно знаю их практику сегодняшнюю. Ну, то, что я слышу после митингов, после всех событий, которые были в этом году, я просто не берусь об этом судить. Но в средствах массовой информации я не раз и не два читал в нынешнем году о тому, что фактически силовики руководят государством.
В. Дымарский
―
Об этом и речь. Главное, что выход не очень понятен из этой ситуации. Ну, посмотрим. Я не знаю. Может быть, выборы так называемые. А вы ждете, что в этом году что-то произойдет на тех же выборах, что может хоть что-то сдвинуться из этого замороженного состояния?
А. Смирнов
―
Я лично за последние 20 лет на выборы не ходил ни разу и не вижу смысла туда идти.
К. Ларина
―
Почему?
А. Смирнов
―
Я голосовал при Горбачеве. При советской власти один раз меня заставили проголосовать родители. Потому что там был скандал на «Мосфильме», и отец меня заставил пойти и проголосовать. Но я голосовал при Горбачеве, я голосовал при Ельцине. С тех пор я не виду смысла.
К. Ларина
―
Почему? Объясните. Вы очень граждански активный человек и неравнодушный человек. Я все время вспоминаю ваш документальный сериал, который так и не был показан по телевизору – «Свобода по-русски. История российского парламентаризма», который, по сути, мотивация к участию в жизни страны абсолютная, о чем вы там рассказываете. Но вы при этом 20 лет не ходите на выборы. Объясните.
В. Дымарский
―
Какой другой путь есть изменения ситуации?
А. Смирнов
―
Не знаю. Я плохой пропагандист. Никого не убеждаю. Но я не вижу смысла ходить на выборы, потому что я принадлежу к крайней небольшой социальной группе, от которой никакого прока от того, что она ходит на выборы, потому что цифры в результате дает крохотные совершенно. Я не могу судить о том, насколько эти выборы честные, насколько действительно там есть наблюдатели. Но цифры, которые я вижу после этого, убеждают меня в том, что мой голос никому…
К. Ларина
―
Если говорить об эмоциональном состоянии сегодняшнем, о настроении, то, судя по тому, как вы сейчас с нами разговариваете, это скорее такое тотальное разочарование и в обществе, и в институтах. Так это?
А. Смирнов
―
Нет, я не могу сказать про тотальное разочарование. Потому что все-таки это не совсем совок. Все-таки элементы свободы какой-то есть. Все-таки среди средств массовой информации есть «Новая газета», среди радио есть то же «Эхо Москвы». Какие-то есть ручейки, по которым можно получить достоверную информацию и можно услышать достойных людей. А достойные люди в России, несмотря ни на что, есть. И есть имена, которым я безусловно доверяю той информации, которую они с собой несут. Поэтому выключаться вообще из общественной жизни так называемой, мне кажется, не стоит. Но от того, что ты идешь на выборы и отдаешь свой голос, я не вижу никакого прока.
К. Ларина
―
Андрей Сергеевич, вопрос конкретный. Алексей Навальный для вас кто сегодня – герой или выскочка, или, может быть, агент Госдепа, или агент Кремля?
В. Дымарский
―
Зюганов сказал, что трех разведок.
К. Ларина
―
Да. Как вы вообще расцениваете его как политика, как личность?
А. Смирнов
―
Для меня это очень сложный вопрос.
К. Ларина
―
Попробуйте.
А. Смирнов
―
Я не разделяю позиции Навального. Мне не нравится вот эта борьба с коррупцией, которая заключается в том, что шарят в чужих карманах. И там есть какая-то установка заранее полного недоверия тем, кто добился богатства. Я знаю людей богатых, которые достойные, которые достойным образом себя вели. Например, я знаю провинциальных некоторых миллионеров, которые на картине «Жила-была одна баба» многие из них мне помогали. Я даже получил премию, приз за эту картину от Союза агропромышленников России. И мне эта премия очень дорога. И среди них есть абсолютно достойные люди, занимающие нормальные человеческие позиции, достойные, заслуживающие уважения.Поэтому мне не нравится вот этот тотальный поиск коррупционеров, который ведет этот Фонд борьбы с коррупцией. Но обстоятельства, я бы сказал, безусловно, сделали Навального героем. Человека чуть не убили. он чудом выжил. Мало того, ведь он знал, куда он едет. Нет, он поехал в Россию и попал туда, куда следовало ожидать, что он попадет. Я надеюсь, что все-таки у этой власти хватит ума не засовывать его в тюрьму на долгие сроки и все-таки у них хватит ума его выпустить, я надеюсь.
Поэтому как к общественному деятелю, как к герою я отношусь к нему с безусловным уважением. Мне, безусловно, досадно, что его держат в кутузке. И я бы требовал его освобождения, потому что уголовные дела, которые ему лепят, конечно же, именно слеплены. Поэтому я ему желаю свободы, желаю возможности участвовать в общественной жизни в России и продолжать свою деятельность. Как кто-то писал у вас же на «Эхе Москвы», что если бы Навальный был у власти, я бы был в оппозиции. Я так же.
К. Ларина
―
У власти он вряд ли окажется в ближайшее время. Это совершенно очевидно. А сюжет с отравлением на вас какое произвел впечатление?
А. Смирнов
―
Чудовищное. Какое еще может быть? Мало нам историй Скрипалей или Литвиненко… Ну что это обсуждать?!
К. Ларина
―
Я хочу понять просто, у вас сомнения в том, кто участвовал в этом преступлении?
А. Смирнов
―
Нет.
В. Дымарский
―
Потому что судя по опросам, люди начали сомневаться.
К. Ларина
―
Да.
А. Смирнов
―
Нет, у меня лично сомнений нет. Почерк нам знаком.
В. Дымарский
―
Ну да.
К. Ларина
―
И как? Посмотрите, люди ко всему привыкают. Привыкают к тому, что власть практически публично допускает саму мысль, что они могут кого-то убить, типа, хотели бы убить – убили бы. Это говорят самые высшие наши должностные лица. Это публично допускается.
В. Дымарский
―
А раньше говорили о том, что если предатель, то надо его убивать.
К. Ларина
―
Собаке собачья смерть, да. Вот эти все установки – что это такое?
А. Смирнов
―
И что это обсуждать? Можно это обсуждать?
К. Ларина
―
Нужно.
А. Смирнов
―
Этот вопрос не подлежит обсуждению, потому что черное есть черное, белое есть белое. Участвовать в обсуждении этого, Ксюша, я лично не собираюсь.
В. Дымарский
―
Я понимаю Андрея Сергеевич, что это за пределами...
А. Смирнов
―
Оценки все тут возможны только однозначные.
В. Дымарский
―
Это за пределами морали просто лежит уже.
А. Смирнов
―
Безусловно.
К. Ларина
―
Делаем перерыв. Возвращаемся через несколько минут.НОВОСТИ / РЕКЛАМА
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер. Программа «2021». Ксения Ларина и я, Виталий Дымарский. У нас сегодня в гостях замечательный кинорежиссер, актер Андрей Сергеевич Смирнов. Андрей Сергеевич, вот возвращаясь к тому, о чем мы говорили перед перерывом. Как вы говорили, что тут обсуждать? Хорошо, согласен. Наверное, действительно это все лежит где-то в другой плоскости, не в человеческой, я не знаю, в какой.
А. Смирнов
―
Оно за пределами морали просто.
В. Дымарский
―
За пределами морали вот то, что мы сказали. Но у меня такой вопрос. Я все время еще удивляюсь. Помимо того, что творит наша власть, а почему же у нас люди то поддерживают или не реагируют? Это никак не сказывает на общественных построениях. Вернее, сказывается. Ну да, вот молодежь. Но сейчас проведите выборы… Выборы ладно, у нас нет выборов. Но соцопрос какой-нибудь. И вам все равно скажут, что там 70% за начальника и так далее. Что с людьми, что с обществом?
А. Смирнов
―
Вот этот вопрос, мне кажется, вполне заслуживает обсуждения. Мне кажется, что последние несколько лет то, что у нас происходит, показывает совершенно ясную картину. А именно, новое поколение молодежи, которая не в такой мере, как все остальные, разложена советским воспитанием и советской реальностью. Среди ребят, которых хватали на митингах и кого сажали, кого выпускали, не один трезвый голос я лично слышал и видел в интернете. Там ребята очень неглупые, отлично отдающие себе отчет, в какой стране они живут и какие общественные мнения здесь возобладали.Но в целом это еще ярче иллюстрирует жуткую моральную отсталость нашего общества. Я думаю, что России надо еще, наверное, лет 100 приличного образования, чтобы вот рядовой обыватель стал гражданином. Потому что 100 лет его… Он и при царской-то власти не был гражданином (массовый крестьянин, скажем). А крестьян было 80% по переписи в 17-м году. А сегодняшний давно не верит ни во властные структуры, ни в общественные мнения, не считает нужным подавать свой голос, а предпочитает помалкивать.
Да и то сказать, в провинции во многом заставить сегодня человека проявить свою общественную активность трудно, потому что он не верит в благость этих проявлений. Общество, по сути, глубоко отсталое. Может быть, из 10 граждан 1 действительно гражданин, по крайней мере ведет себя – занимает какие-то прогрессивные позиции, исправно платит налоги, не пытается всех обжулить и так далее.
Ну вот, например, я только что обнаружил, что год или два назад благодаря гранту из президентского фонда была издана 3-томная история России под редакцией известного историка Андрея Зубова. Мне даже в голову не приходило, что могла выйти такая книга. Вот она у меня тут лежит.
В. Дымарский
―
Это прекрасная.
К. Ларина
―
Да, да, да. У меня тоже она есть.
А. Смирнов
―
Это огромное событие. Такой книги не было в России. Это настоящая история России, где весь советский период, начиная с Октябрьской революции, целый том Сталину посвящен, целый том послекоммунистическим переменам. Это написано 45 ведущими историками России. И не только ими. Там есть и зарубежных двое-трое историков. И все это под блестящей редакцией Зубова.Это изумительный текст, где абсолютно взвешенные оценки, начиная с того, когда анализируется, например, поражение белых в Гражданской войне. Поразительно совершенно описана Отечественная война. Там масса информации, о которой подумать нельзя было здесь. Адекватные оценки и того, что происходило в послесталинское время, хущевское и так далее. И даже нынешние перемены. Вот подобная книга должна быть в каждой сельской школе. Вот когда в России пацана сельского начнут учить вот по таким учебникам, вот тогда у нас появятся граждане.
К. Ларина
―
Так, Андрей Сергеевич, реплика, которую я хотела у вас уточнить, по поводу Андрея Борисовича Зубова. Вы читали его отзыв на фильм «Жила-была одна баба» у него в Фейсбуке?
А. Смирнов
―
Читал. И был польщен.
К. Ларина
―
Потрясающий. Это просто такой невероятно важный текст и очень точное понимание смысла этого произведения. Так что пользуясь случаем, хотим нашим слушателям сказать, что помимо фильма существует 5 серий. И вы можете их в сети найти и посмотреть этот фильм.
В. Дымарский
―
Больше того, я могу сказать еще, что существует еще введение в этот фильм, который не был показан по телевидению.
К. Ларина
―
По поводу Тамбовского восстания, да?
В. Дымарский
―
Да. Который не был показан по телевидению, но мы сумели показать его только на сайте «Эха», да?
А. Смирнов
―
Но я не могу не сказать спасибо «Первому каналу», который в годовщину столетнюю Тамбовского восстания показал все 5 серий по «Первому каналу». За что я очень благодарен руководству «Первого канала».
К. Ларина
―
Ну так вот вопрос, Андрей Сергеевич. Есть фильм о Тамбовском восстании и вообще этой трагической истории Гражданской войны и уничтожении собственных граждан, то что сняли вы. Сейчас появился фильм Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи!», посвященный восстанию в Новочеркасске и расстрелу этого восстания советской властью.Объясните, пожалуйста, как это совмещается с тем, о чем мы сейчас говорили до этого? С одной стороны, прославляется совок, прославляются его худшие варианты, прославляется сила, прославляется Дзержинский, Сталин и прочая мерзость. А с другой стороны, такие фильмы снимаются и смотрятся. Мало того, на «Оскар» выдвинули – гордятся, типа, этим фильмом. Как это совместить?
А. Смирнов
―
Слава богу, государственной цензуры нету с горбачевским времен. С ельцинских, вернее. Только благодаря этому я две свои последние картины сделал. Ни один цензор не притрагивался к этому. То же самое у Кончаловского. Он свободный художник. Взял написал сценарий и сделал прекрасную картину.
К. Ларина
―
Но постойте, на «Оскара» все-таки они поставили не «28 панфиловцев» и не фильм «Зоя», прости господи, а фильм «Дорогие товарищи!». Значит, они понимают разницу.
В. Дымарский
―
Они понимают, куда они выставляют.
К. Ларина
―
Наши чиновники от кино же понимают.
А. Смирнов
―
Это не чиновники, это оскаровский комитет, куда входит несколько человек – Никита Михалков…
К. Ларина
―
Меньшов.
А. Смирнов
―
Меньшов, да.
К. Ларина
―
Какой-нибудь там Шахназаров. Мы знаем всех этих людей.
А. Смирнов
―
Да, да, да. Но отдадим должное картинам…
К. Ларина
―
А почему они так делают? Почему они не фильмы «Зоя» и «28 панфиловцев»?
В. Дымарский
―
Потому что они знают, что хорошо сделано, а что – плохо. При всем при том они это понимают.
А. Смирнов
―
И вы у них спрашивайте, а не у меня.
К. Ларина
―
Окей. То есть как бы пропаганда – для своих, а настоящее кино – для Запада. Как это и было опять же при совке.
В. Дымарский
―
Друзьям – все, врагам – закон. Андрей Сергеевич, а вот все-таки возвращаясь к разговору о людях, об обществе. Да, трудно не согласиться с вами. Но все-таки в то же время даже во время этих протестных акций глядя на молодежь, видно, что это совсем уже другие люди, что с ними уже нельзя так обходиться, как обходились с нами.
А. Смирнов
―
Да, да, да. Конечно.
В. Дымарский
―
Наверное, в этом все-таки какая-то надежда. Но видите как, их забивают дубинками, их забивают не знаю еще чем…
К. Ларина
―
Электрошокерами.
В. Дымарский
―
Электрошокерами, газами и так далее. В конечном итоге, значит, у них должен проснуться страх, и они опять будут в той ситуации, в том положении, в каком мы много лет прожили?
А. Смирнов
―
Да, это так. Что тут сказать можно?
К. Ларина
―
А мне кажется, наоборот. Постойте, товарищи, раз у нас сегодня гость говорит мало, а мы много. Мне кажется, наоборот, то, что я вижу, вот я вижу, как выходят из этих застенков эти молодые люди, и на вопрос: «Пойдете ли вы еще?», они все как один говорят: «Да», потому что их бесит, что их заставляют бояться. Я это слышу в каждом монологе: «Я не могу. Меня бесит, что меня заставляют бояться. Я не хочу бояться. Я живу в своей стране».
В. Дымарский
―
Ну да. И это, конечно, все-таки поколение, выросшее уже в условиях относительной свободы. С этой точки зрения, вот смотрите, перед нами совсем свежий белорусский опыт.
К. Ларина
―
У нас уже свой такой же.
В. Дымарский
―
Нет, в Белоруссии он был более масштабный, я бы сказал. И ничего.
А. Смирнов
―
Более всеобъемлющий.
В. Дымарский
―
Да. И ничего. Казалось бы, вот-вот, все уже. Против лома нет приема.
А. Смирнов
―
Да. Ну и что вы хотите обсудить? Тут опять-таки, мне кажется, обсуждать нечего. Тут все ясно.
К. Ларина
―
Это вам ясно. А вот людям неясно.
В. Дымарский
―
Как нормальным людям, как нормальной части общества возобладать над мракобесием?
А. Смирнов
―
А как оно может возобладать, когда эта нормальная часть общества составляет очень небольшую, в сущности, ничтожную часть. Ну, процентов 15, может быть. 20% – уже вряд ли. Я так думаю, во всяком случае.
В. Дымарский
―
Вот вы говорите, вы не ходите на выборы. Сейчас мы вам выговор сделаем. Хорошо, 20%. Вот если бы эти 20% пришли бы на выборы, если бы какой-нибудь кандидат условный от оппозиции, не знаю, Иванов, Петров, Сидоров набрал бы 20% голосов, я вас уверяю, что это уже другая ситуация.
А. Смирнов
―
Где ж вы возьмете? У нас даже оппозиционная партия последняя и та рас… Ну что, осталось только «Яблоко». Правой партии нету. Соединиться правое движение с «Яблоком» так и не смогло. У нас незрелое общество. У нас нет организованной оппозиции, которая бы имела место в парламенте.
К. Ларина
―
Разгромили все.
А. Смирнов
―
Ее нету сегодня. Ее уже 10 лет как нету. И оно что-то не возникает.
К. Ларина
―
А как она возникнет, Андрей Сергеевич, если все разгромлено?
А. Смирнов
―
Не считать же оппозицией коммунистов или ЛДПР, партию, которая была организована на деньги КГБ, которая называется «либерально-демократическая», но абсолютно чужда как либерализму, так и демократии.
В. Дымарский
―
Видите, каждый раз перед выборами начинаются какие-то политические игры. Смотрите, появляется «Новые люди» партия. Сейчас партия Прилепина «За правду».
К. Ларина
―
«Залупинцы» их называют.
А. Смирнов
―
Они пусть голосуют по поводу Дзержинского и этим ограничат свою общественную активность. Хотелось бы, во всяком случае.
В. Дымарский
―
Не хотелось бы, чтобы по поводу Дзержинского они там активничали. Вообще бы не хотелось. Но они есть. Что тут сделаешь? И вот вам будет обновленная Дума – «За правду», «Новые люди», может, еще кого-нибудь там допустят. Ведь, в конечном итоге, это не выборы, а решение кабинетное, кто будет в Думе, кто – не будет.
А. Смирнов
―
Конечно.
В. Дымарский
―
Сегодня кто-то мне прислал замечательную фразу Булгакова: «Люди, которым надо принимать таблетки, принимают законы».
А. Смирнов
―
Хорошая фраза. К сожалению, абсолютная актуальная. Парламент, на который ни один здравомыслящий человек даже не заглядывает, а чем там занимается парламент, что там обсуждается. Потому что целый ряд законов этого парламента останутся на века. Они не будут действовать, но как пример сюрреализма и абсурдизма останутся блестящим памятником.
В. Дымарский
―
Слушайте, что с ними там творится по поводу войны и по поводу истории войны? Я уже запутался в этих законах всех, что можно показывать, то изображение, символику, уже нельзя опровергать Нюрнберг, нельзя опровергать это, нельзя опровергать пакт.
К. Ларина
―
Нельзя сравнивать нацизм с коммунизмом.
В. Дымарский
―
Нельзя сравнивать, нельзя отождествлять, нельзя приравнивать, нельзя ставить на одну доску. Такое впечатление, что они каждый раз новый глагол придумывают, и новая статья под этот глагол.
А. Смирнов
―
Так и есть, конечно.
К. Ларина
―
А как вы это объясните, Андрей Сергеевич, что эти бесконечные битвы на поле…?
В. Дымарский
―
На историческом поле. И в первую очередь война.
А. Смирнов
―
Как это можно объяснить? У нас как какой-нибудь жулик общественный, как какой-нибудь прохиндей, так он горячий пропагандист победы и поклонник фронтовиков и так далее. Это же конек, опробованный во времена совка, прекрасно работающий и сегодня. Это при том, что до сих пор нет точной цифры, сколько народу мы потеряли на войне. До сих пор не ясно, это 40 млн или 50 млн, четверых наших за одного немца положили или шестерых. Еще на этот вопрос они как-то не отвечают.
В. Дымарский
―
Не до этого. Главное – не допустить.
А. Смирнов
―
Как можно, интересно знать, не проводить параллели между Гитлером и Сталиным, между нацизмом и коммунизмом, когда дите не может избежать того, чтобы дойти до мысли, что это одно и то же?
В. Дымарский
―
Опасно.
К. Ларина
―
Андрей Сергеевич, вы сейчас работаете над сценарием, действие которого происходит в очень опасное время для сегодняшней пропаганды – это осень 52-го – 9 марта 53-го (день похорон). То есть это еще одна смерть Сталина перед нашими глазами, судя по всему, развернется. Вы ж понимаете, что вы опять попадаете не просто в нерв, а в глаз нынешней пропаганде.
В. Дымарский
―
В лоб.
К. Ларина
―
Поскольку почему-то для них именно эта тема и этот период являются наиболее болезненными. Уж тут это их очередной Сталинград. Почему вы взялись за это?
А. Смирнов
―
Хороший вопрос, Ксюша. А за что же мне браться, интересно знать? Мои фильмы все связаны с историей совка. За пределы совка я уже не вылезал – я уже старый. А это эпоха моей жизни. Если бог даст мне сделать еще одну картину, если хватит здоровья… Потому что мне вот-вот будет 80 лет. Уже надо в богадельне сидеть. Но я попробую снять. И конечно, это будет фильм о жизни в совке.
К. Ларина
―
Если это похороны Сталина, это и про вас тоже, и про вашу юность?
А. Смирнов
―
В каком-то смысле. Вообще-то, у меня будут в кадре не похороны Сталина. Это любовная история.
К. Ларина
―
Это вы всегда, я знаю, прикрываетесь. Знаем мы ваши любовные истории.
А. Смирнов
―
Нет, любовная история будет.
К. Ларина
―
Но на фоне исторических событий всегда.
А. Смирнов
―
Будет играть очень красивая актриса. Я знаю кто, но не скажу. И основное действие будет связано с ее жизнью.
В. Дымарский
―
А съемки начались или вы еще только в процессе сценария?
К. Ларина
―
Нет, сценарий еще.
А. Смирнов
―
Господь с вами. У меня еще полсценария только написано. Я минимум до осени еще буду возиться со сценарием.
К. Ларина
―
Уже сказал Андрей Сергеевич, что у него год юбилейный и буквально сейчас все это произойдет. Мы буквально за месяц до 80-летия нашего героя беседуем с ним и портим ему настроение праздничное.
А. Смирнов
―
Да. Насчет праздничного настроения.
В. Дымарский
―
Нет, почему? Я пытался чуть-чуть Андрея Сергеевича обратить в прошлое и даже перед нашим эфиром напомнил о нашей школе, в которой мы вместе с Андреем Сергеевичем учились. Вот юбилей – это время воспоминаний.
К. Ларина
―
И еще один юбилей буквально тоже вот сейчас в феврале, насколько я помню – это выход «Белорусского вокзала». Получается, полтинник, 50 лет.
А. Смирнов
―
Ксюша, 50 лет назад в феврале в это время примерно «Белорусский вокзал» вышел на экран.
К. Ларина
―
Кто бы мог подумать, что такая длинная жизнь будет у вашего фильма, да?
А. Смирнов
―
Мы никак не ожидали, те кто делал.
В. Дымарский
―
Андрей Сергеевич, а вы больше не хотите к войне обратиться?
А. Смирнов
―
А поздно. Я уже не успею.
В. Дымарский
―
Ну вот Сталина похороните…
А. Смирнов
―
Дайте мне это сделать. Если это получится, я уже буду счастлив.
К. Ларина
―
Ну что, мы должны заканчивать. У нас такой путаный сегодня разговор. Наш гость больше в основном смеялся…
В. Дымарский
―
Над нами.
К. Ларина
―
…И поражался нашей наивности.
А. Смирнов
―
Ксюша, вы хотите обсуждать вещи, которые ну невозможно обсуждать.
К. Ларина
―
Андрей Сергеевич, огромное спасибо. Но мы с вами не прощаемся надолго. Я вам приглашаю уже заранее в программу «Дифирамб». Придете? Через месяц. Если будем живы. А мы про творчество поговорим.
В. Дымарский
―
Там уже не о чем будет спорить.
К. Ларина
―
Что вы так скривились? Давайте.
А. Смирнов
―
Вы знаете, Ксюша, нет.
К. Ларина
―
Я про Михалкова не буду спрашивать больше никогда, клянусь.
А. Смирнов
―
На любую другую пойду, а на «Дифирамб» не пойду, потому что так называемый юбилей – это будут четверо моих детей и брат. Вот этим ограничится. Я бы не хотел обсуждать его при любой аудитории.
К. Ларина
―
Хорошо, не буду. Я переназову программу ради вас.
А. Смирнов
―
Давайте месячишко подождем, а потом я к вашим услугам.
К. Ларина
―
Ладно, давайте. Обнимаем вас.
В. Дымарский
―
Всего доброго, Андрей Сергеевич. Спасибо.
А. Смирнов
―
Всего доброго, Виталий.
К. Ларина
―
Пока.
А. Смирнов
―
До свидания, Ксюша.
В. Дымарский
―
Счастливо.