Кто разжигает ненависть? - Алексей Уминский - 2013 - 2013-10-18
К.ЛАРИНА – Добрый вечер, здравствуйте! Это программа «2013». В студии ведущие передачи: Ксения Ларина и Сергей Шаргунов.
С.ШАРГУНОВ – Добрый вечер!
К.ЛАРИНА – И, сегодня в нашей студии отец Алексей Уминский – настоятель храма Святой Троицы в Хохлах. Добрый вечер, отец Алексей.
А.УМИНСКИЙ – Добрый вечер, здравствуйте!
К.ЛАРИНА – Наша тема: Кто разжигает ненависть? - знак вопроса. Понятно, что мы решили обратиться к этой теме на фоне событий московских, которые до сих пор отдаются эхом, и еще, наверное, к ним мы будем возвращаться, к сожалению. Но, тем не менее, - с Сережей мы говорили до передачи – конечно же, хотелось, чтобы…
С.ШАРГУНОВ – Расширить.
К.ЛАРИНА – Да, чтобы мы говорили не только о ксенофобии в межнациональных отношениях…
С.ШАРГУНОВ – Вообще, о межэтнической розни надо говорить больше, вообще, о той вражде, которая есть в обществе.
К.ЛАРИНА – Да. О той вражде, о той ненависти, о той агрессии, о той нетерпимости, которая развивается в нашем обществе по всем его сегментам, когда, действительно, такие очаги агрессии и войны, по сути, идеологической гражданской войны, они могут возникнуть на любом месте. Совсем не обязательно это будет Бирюлево или еще что-то. Это могут быть сторонники двух футбольных команд.
С.ШАРГУНОВ – Это может быть все, что угодно. Люди могут в Фейсбуке поспорить…
К.ЛАРИНА – Могут быть идеологические противники.
С.ШАРГУНОВ – Недавно женщина убила своего возлюбленного из-за Стаса Михайлова, к которому он ее приревновал.
К.ЛАРИНА – Да, вот – пожалуйста! Это, конечно, такой пример совсем дикий, но это факт. А У нас будет, как всегда голосование для наших слушателей. Одно уже идет, и я в шоке от этих цифр, которые я вижу, потому что я совсем другого ожидала. Голосование, которое у нас идет на Сетевизоре для пользователей интернета: Может ли ненависть к общему враги сплотить общество? Два варианта ответа: да или нет. Сейчас я вижу, что положительный ответ на этот вопрос очень сильно опережает другую кнопку.
А.УМИНСКИЙ – Ну, это очевидно, потому что за последнее время у нас нет примеров, когда бы мы видели, чтобы общество сплачивалось…, хотя есть небольшие примеры, конечно же…
С.ШАРГУНОВ – Волонтерство…
А.УМИНСКИЙ – Волонтерское движение, пожары…
К.ЛАРИНА – Действительно, помочь в беде…
А.УМИНСКИЙ – Когда люди, действительно… Но, вы посмотрите, как это, все-таки, неочевидно для всех.
С.ШАРГУНОВ – Очень эфемерно.
А.УМИНСКИЙ – Да. Это, все-таки, отдельные какие-то группы людей, общество, которое вдруг начинает колыхаться в одном ритме, когда вдруг все начинают как-то вместе дрожать от одной идеи – она всегда, к сожалению, эта идея – это идея ненависти.
К.ЛАРИНА – А, это нормальное общество, для которого идея объединения может быть только ненависть?
А.УМИНСКИЙ – Это очень больное общество, это очень страшное общество. Но, тем не менее, мы знаем, что такое общество – оно, к сожалению, при этом очень хорошо управляемо. Оно легко в этот момент может любую идею, которая, как бы, разрешает эту ненависть воспринять за истину, и, в такой толпе очень легко внушать определенные идеологемы. Были якобы те ответы на вопросы, которые эту ненависть, так или иначе… - как тесто квасят. Понятно, что ненависть не возникает просто спонтанно - она копится.
С.ШАРГУНОВ – Спонтанно. Ведь, согласитесь, что есть запущенные болезни, и, чем больше их запускают, чем острее они становятся, тем радикальнее возникают ответы различных людей.
А.УМИНСКИЙ – Именно так.
С.ШАРГУНОВ – То есть, без этих бед не было и подобной агрессивной реакции.
А.УМИНСКИЙ – Конечно же. Всякая агрессия, всякое такое проявление – это проявление болезни. Болезнь – она с чего-то начинается. Этот вирус ненависти, этот вирус злобы, агрессии в какой-то момент попадает на эту почву – что это за почва, надо разобраться – потом вскипает и все друг друга заражают, и это очень такая распространенная инфекция – легко очень заразиться.
С.ШАРГУНОВ – Настоящая гангрена порой.
К.ЛАРИНА – А, чем вы это объясняете?
А.УМИНСКИЙ – Объяснений очень много, вы знаете. Можно найти разное объяснение: социальное объяснение, можно найти политические, экономические – какие угодно.
К.ЛАРИНА – Люди все разные. И совсем это не зависит, простите, не от социального положения, ни от уровня образования, ни от профессии.
А.УМИНСКИЙ – Вы знаете – зависит.
К.ЛАРИНА – Зависит?
А.УМИНСКИЙ – Конечно. Уж, по крайней мере, от уровня образования точно зависит, мне кажется.
С.ШАРГУНОВ – Но, есть же страшная нетерпимость, наоборот, в интеллектуальных кругах. Может, она виртуальная, конечно. Какие партсобрания проходят в Фейсбуке! Вроде милейший человек, а такое пишет!
А.УМИНСКИЙ – Она по-другому проявляется. Сережа, каждый человек несет в себе некое повреждение изначально. Мы каждый о себе хорошо это знаем. В каждом из нас нечто такое таится, иногда вскипает, иногда просится наружу. Но, хватает у человека разума, хватает у человека культуры, хватает иногда, слава богу, веры, чтобы не дать этому «зверьку» освободиться и превратить тебя в зверя. Мне тут попалась на глаза очень хорошая статься Привалова Александра, вот, совсем недавно, где он рассуждает о том, что наше образование окончательно погибло. Он говорит о том, что, в общем, нацию формирует школа. И это, действительно, так. Собственно говоря, когда мы говорим о национальной проблеме, когда говорим о нашей, в том числе, идентичности: мы – они, кто мы такие – русские…
К.ЛАРИНА – Свой – чужой.
А.УМИНСКИЙ – Да, свой – чужой. Здесь, вообще-то, надо понять, что такое представление о русскости, которая нам известно, оно сильно отличается от любого другого самосознания. Ну, скажем, оно менее пещерно, и я скажу, почему. Делала всегда человека русская культура, и, собственно говоря, в таком огромном пространстве людей разной национальности, разных, в том числе, культур – русскими были часто не русские люди по титулу, по нации. Чаще всего можно было назвать русским человека, кто был носителем русской культуры: хорошо говорил на русском языке, знал русскую литературу, знал русскую историю, в том числе. И вот, сегодняшняя ситуация обусловлена именно этим - школа, к сожалению, не формирует нацию.
К.ЛАРИНА – А, кто формирует школы, тогда спросить?
А.УМИНСКИЙ – Ну, вот – это вопрос!
К.ЛАРИНА – Такой замкнутый круг получается.
С.ШАРГУНОВ – Вы имеете в виду, наверное, и отмену, прежде всего выпускного сочинения, сокращение русского языка, литературы.
А.УМИНСКИЙ – Да, конечно. Я имею в виду отмену русского языка, литературы. Непонятная история наша. На сегодняшний день, вообще, непонятно, что у нас за история.
С.ШАРГУНОВ – Постоянные эксперименты с образованием.
А.УМИНСКИЙ – Да. В этой истории, вообще, непонятно, что это была за страна? Кто в этой стране побеждал, кто проигрывал? Я имею в виду, как народ. Потому что, когда мы на сегодняшний день мы видим, что имя Сталина занимает третье место, а могло бы первое занять. Когда я недавно смотрю телевизор…
К.ЛАРИНА – Про Дзержинского?
А.УМИНСКИЙ – Про Дзержинского, да.
К.ЛАРИНА – Опять сначала.
А.УМИНСКИЙ – Да, там огромное число людей голосуют за то, чтобы памятник Дзержинскому поставить. Это говорит о том, что люди потеряли какие-то самые обычные ориентиры, самые простые вещи. Когда слово «палач» перестало звучать в негативном смысле, когда слово «палач»…
К.ЛАРИНА – Герой.
А.УМИНСКИЙ – … Стало равносильно слову «герой». И, в этом смысле, когда мы говорим, что ненависть объединяет – понятно, почему.
С.ШАРГУНОВ – Но, согласитесь, что это связано во многом с тем, что люди разуверились в тех прекрасных идеалах, которыми их поманили. У них возникло ощущение, что всюду зло и цинизм. Очень многие люди обожглись новейшими опытами, которые над ними поставили. Там, да – были 20-е и 30-е, но были и 90-е и «нулевые» - конкретика, реальность. Сколько матерей похоронили своих сыновей в Чечне? А, кто ответит.
А.УМИНСКИЙ – Конечно, с этим нет спора. Я говорю, что наша история началась не в 90-е годы, понимаете.
С.ШАРГУНОВ – Естественно. А вот, про культуру. Эта варваризация, которая повсеместно, с одной стороны. А, с другой - очевидное, все-таки, несовпадение даже на бытовом уровне культур в мегаполисе и в городах – об этом тоже ведь, хочется говорить в контексте последних событий, когда люди с одним укладом сталкиваются с совершенно другим течением. Разные течения сталкиваются – получаются взрывы. Как с этим быть, как это разруливать? Возможно здесь мирное, цивилизованное решение, или, когда государство устраняется, всегда будет бунт?
А.УМИНСКИЙ – Мне кажется, здесь вопрос, прежде всего, к государству, не ко мне. Что касается меня, как священника, я бы в этом смысле мог в большей степени сказать, что происходит, скажем, внутри церкви, внутри нашего сообщества, и как это, вообще, нас самих заставляет отвечать на эти вопросы. Для меня, скажем, это актуальней. Понятно, что сегодняшняя ситуация, которая происходит, это, конечно запущенная болезнь, в том числе, и государством. Ну, даже не в том числе – а, прежде всего. И, конечно, государство отвечает, и, конечно, государству надо искать какие-то срочные меры, причем, адекватные меры; не меры такие, когда надо всех по пятницам винтить, а адекватные меры к тому, чтобы те люди, которые уже здесь, с которыми можно каким-то образом работать. Ну, это отбросы общества или это, все-таки, люди?
К.ЛАРИНА – Вы имеете в виду тех самых, так называемых мигрантов?
А.УМИНСКИЙ – Тех называемых мигрантов. Есть замечательный епископ, мне лично знакомый, владыка Феофилакт, который служит в Владикавказе, он Пятигорский епископ. Казалось бы, регион такой сложный: Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия – это его епархия, там, на стыке культур, итак достаточно напряженных. Но, там еще огромное количество мигрантов, в том числе, нелегальных. Они уже несколько лет устраивают при приходах школы русского языка для всех. Бесплатные школы, куда собирают этих людей, которые для всех «чурки», черные» - не будут говорить еще как. Они по-русски почти не говорят, они почти ничего не знают. Их там чаем поют, с ними, как с людьми разговаривают. Их учат русскому языку…
К.ЛАРИНА – На территории Российской Федерации.
А.УМИНСКИЙ – Конечно, они – как мигранты. И они адаптируются, они понимают, что этой культурной среде к ним отнеслись по-человечески.
К.ЛАРИНА – Но, у нас же этот раздел идет не только по отношению к представителям других государств или бывших советских республик, но внутри страны. Сергей приводил результаты опроса, совершенно чудовищные, которые проводил ВЦИОМ перед Валдайским форумом, как раз, по поводу идентичности российской – люди считают чужими представителей Закавказских республик в составе России.
А.УМИНСКИЙ – При этом очень любят Сталина.
К.ЛАРИНА – Да. При том они считают врагами Дагестан, Чечню, чужими, не своими.
С.ШАРГУНОВ – Кстати, своей считают Южную Осетию, между прочим.
К.ЛАРИНА – А, своей считают Южную Осетию, Абхазию и Крым, понимаете?
С.ШАРГУНОВ – Это же объяснимо. Здесь можно смеяться над людьми, но это связано с конкретной практикой жизни.
К.ЛАРИНА – Мне кажется, что вопрос к государству, что люди не чувствуют масштабов страны. Ведь, все ограничивается масштабом своего города или района.
А.УМИНСКИЙ – Как-то об этом же было сказано одним русским поэтом: «Мы живем, под собою не чуя страны…»
С.ШАРГУНОВ – При этом, можно призадуматься, почему так происходит, почему, например, Северный Кавказ не воспринимается, как свой? Нет ли ощущения, что там какие-то свои порядки; нет ли ощущения, что люди, приезжающие оттуда, зачастую ведут себя, совершенно, не так, как принято?
К.ЛАРИНА – А, куда они приезжают? Они граждане своей страны. Такие же граждане.
С.ШАРГУНОВ – Это другой вопрос. Но, поведение-то – есть такой вопрос.
А.УМИНСКИЙ – Но, ощущают они лично себя, все-таки, гражданами своей маленькой земли. И в этом смысле, наше бывшее советское прошлое, которое пыталось нас всех заставить думать, что наша Родина – это Советский Союз, в данном случае – эта идея потерпела, конечно, колоссальное фиаско. Каждый остался на свое земле и сейчас пашет свой огород. Наверное, это правильно. Наверное, это хорошо, иметь свою национальную, культурную идентичность. Эти люди знают, по крайней мере, как, например, танцевать свои народные танцы, и танцуют их, выражаю свою идентичность своей собственной культуре. Не уверен, что, сейчас кто-нибудь из нас, здесь сидящих умеет какой-нибудь русский танец станцевать.
К.ЛАРИНА – Сейчас в школе в обязательном порядке на уроках пения будут петь русские народные песни.
А.УМИНСКИЙ – Это неплохо.
К.ЛАРИНА – Сначала гимн Российской Федерации, потом «Во поле березка стояла» и «Калинка-малинка» - и не отвертитесь!
А.УМИНСКИЙ – Это неплохо. Русские народные песни – они достойны того, чтобы их петь.
С.ШАРГУНОВ – Я когда-то учился в школе вот с Алексеем, как известно, тогда еще не пели, но начинали.
А.УМИНСКИЙ – В нашей школе существует и сейчас такой народный хор прекрасный, где дети с удовольствием поют русские песни и казацкие песни и украинские песни и учат танцы. Им очень нравится. Причем, в этот хор и этот ансамбль фольклорный входят дети… у нас в школе учатся дети разных национальностей и, как-то национальных конфликтов там нет.
С.ШАРГУНОВ – Как раз про культуру такая история. Понятно же, что русская культура, - что бы мы ни говорили о светском прошлом или о прошлом Российской империи, - все-таки русская культура. Это было нечто, что привлекает и, так или иначе, скрепляет. И, русский язык, в том числе. Даже сейчас приезжая в город Грозный или куда-нибудь в Ингушетию, я обнаруживаю, что там есть кружки среди литературно одаренных молодых людей, которые, тем не менее, что бы о них не писали Лермонтов и Толстой, гордятся изучение этих писателей. Даже, сейчас, когда это звучит почти пародийно на фоне реальных трагедий и реальных бедствий, которые, конечно, мы не можем замалчивать, все равно есть эта тяга. Может ли, вообще, культура вернуть свою роль в нынешней реальности?
А.УМИНСКИЙ – Мне кажется, что роль культуры в этом и состоит, и об этом надо сейчас думать всем людям – как эту культура нам вернуть. Не культуру в качестве идеологии, не в качестве инструмента организации всех стрем, а культуру, как возможность учить человека думать, как учить человека свободно мыслить, как учить человека брать ответственность за свои поступки. Вообще, наша русская культура глубоко связана с той свободой, которую дает человеку христианский взгляд на мир, христианский взгляд на человека. И, собственно говоря, это сейчас основная задача культуры: научить людей видеть друг в друге людей.
К.ЛАРИНА – Уважаемый отец Алексей, все ровно наоборот. Как известно, у нас сейчас новый год – 14-й – будет годом культуры. И мы уже знаем и слышали, каким образом собираются эту культуру отстраивать. О свободе я ни разу не слышала не одной фразы ни от кого из тех людей, которые сегодня составляют костяк этих организаторов года культуры. Наоборот, как раз, говорят о том, что нужно поменять культурную элиту, что сегодняшняя элита нас не устраивает, давайте другую возьмем.
А.УМИНСКИЙ – Чтобы люди не говорили, культура существует сама по себе.
К.ЛАРИНА – Отдельно от этого. У нас культура запретов теперь провозглашается.
А.УМИНСКИЙ - Она не существует в рамках союза писателей. У нас был союз писателей, у нас был Союз кинематографистов – ну, советские – Союз художников и так далее. Но, тем не менее, даже в рамках этой жесткой идеологии, культура существовала.И, была своя культурная элита - не та, которую выбирали на собраниях, а та, которая была по-настоящему элитой; те люди, которые по-настоящему умели выражать то, что сейчас является таким камертоном бытия, мне кажется. Такая культура – она вечна. Никуда от нее не деться.
К.ЛАРИНА – То есть, вы уповаете, все таки, на это пространство: мысли, свободы, культуры – то, что может объединить нацию?
А.УМИНСКИЙ – Да, объединить. И я даже уповаю на то, что церковь в этом смысле сможет сыграть свою объединяющую роль, как она, собственно говоря, призвана делать, как она играла это в свое время в России. Ведь, не только культура давала такую русскость этому пространству, которое называется Россия, но и христианство и церковь и знание Евангелия и заповедей божьих, которые звучали так, чтобы люди любили друг друга, прежде всего.
К.ЛАРИНА – Вот вам вопрос, как раз, к слову: «Отец Алексей, - спрашивает наш слушатель, - последнее время часто приходится слышать такие слова, как «православные активисты» для обозначения фашиствующей шпаны. Правомерно ли такое объединение? Кто-то благословляет погромщиков с православной символикой, с православной риторикой на разбойные действия?»
А.УМИНСКИЙ – Ой! Тут надо как-то немножко тоже, мне кажется, снизить пафос этого вопроса, потому что, действительно, существуют православные активисты. Среди них есть люди достаточно агрессивно настроенные, есть более адекватные люди. Да, существует такой, наверное, «православный комсомол» - молодые такие, лихие, которые хотят сейчас кулаками отстаивать некие свои собственные истины, не разобравшись в основах своей веры. Это, в моем представлении вещь достаточно опасная, потому что сегодня они, кажется, защищают православие, а потом уже среди православных будут искать тех, кто с ними не согласен и так же вот, выискивать…
К.ЛАРИНА – Кстати, мы такие случаи тоже знаем.
А.УМИНСКИЙ – Знаем. К сожалению, знаем.
С.ШАРГУНОВ – Причем, это носит постмодернистский характер. Сейчас создано какое-то новое движение, которое, кажется, занимается чем-то вроде клоунады – ну, вы слышали…
А.УМИНСКИЙ – А, эти макаронники замечательные?
С.ШАРГУНОВ – Некто господин Энтео. Я, конечно не разобрался даже, что это из себя представляет, но, тем не менее все это широко освещается прессой.
А.УМИНСКИЙ – А! Вы об этих говорите?
К.ЛАРИНА – У нас есть православные историки, которые картину «Иван Грозный убивает своего сына»…
А.УМИНСКИЙ – Это просто анекдотично, просто из серии анекдотов, когда культура должна статьи идеологией. Тогда, если культура станет идеологией, те, кто хотят такую элиту создать, они эту элиту уже имеют в лице тех людей, которые написали это замечательное письмо.
К.ЛАРИНА – Эти люди, которые себя позиционируют, как православные активисты – тут главное, конечно, то, что они православные – они ведь, тоже чьи-то прихожане. Они же к кому-то приходят? И, кто-то с ними должен про это говорить.
А.УМИНСКИЙ – Да. Мы начали разговор о ненависти, когда двигательной силой твоей правды, становится не любовь, а ненависть, тогда, конечно, ты никогда не будешь защищать истину. Но, эти люди считают себя православными, у них есть враги. Они считают, что раз есть враг, то, значит, врага надо уничтожать. Это совершенно дикое, пещерное, абсолютно нехристианское мышление. Им это до сих пор никто не сумел объяснить, к величайшему сожалению. И, мне кажется, что сегодня, вообще, очень серьезный вопрос стоит среди церковного сообщества, чтобы нам самим разобраться, что, вообще, в христианстве быть не может. Вот, например, может ли христианин быть антисемитом?
К.ЛАРИНА – Ваш ответ?
А.УМИНСКИЙ – Конечно же, нет, но мы знаем, что антисемитизм, в том числе, имеет некий такой православный флер: «Мы православные, они – наши враги, жидомасоны» и так далее. Может ли христианин быть сталинистом? Очевидно для меня, что нет. Но существует целая поляна, я бы сказал, людей, которые рассуждают всерьез о каких-то мифах: был ли Сталин верующим, посещал ли он блаженную Матрону. Ну, мало ли чего? Есть вещи, которые до сих пор внутри сегодняшней, современной церкви не отрефлексированы, не высказаны, до конца не разобраны, поэтому на этом поле сегодня может процветать все, что угодно.
К.ЛАРИНА – А, может ли христианин призывать к расправе?
А.УМИНСКИЙ – Сегодня мы видим, что оказывается, христианин может быть антисемитом, может быть сталинистом, может призывать к расправе, может быть еще неизвестно кем в контексте того, что сегодня кто только себя православным не называет, кто только себя православным не считает. Внутрицерковной дискуссии сегодня не хватает. И, мне кажется, сегодня, в связи с тем, что идут такие жесточайшие, напряженнейшиевнутриобщественные противостояния, наступил момент, чтобы церковь между собой как-то тоже разобралась.
К.ЛАРИНА – А, это возможно?
А.УМИНСКИЙ – Поговорить-то надо.
С.ШАРГУНОВ – А, вам не кажется, что призыв – он вряд ли к чему-то приведет, потому что ведь, любая попытка как-то артикулировать и отделить «чистых» он «нечистых» - я вот, попробую сформулировать это с Алексеем. Это все тоже попахивает двойными стандартами.
А.УМИНСКИЙ – Сережа, никто не должен отделять…
К.ЛАРИНА – Ты думаешь, что внутри церкви тоже будут искать своих врагов?
С.ШАРГУНОВ – Да нет, это напоминает просто «фейсбучную» полемику: «Вот, вы за Ельцина, за стрельбу по парламенту и за американцев, которые бомбят полмира!» - «А, вы за проклятого Сталина и антисемиты!» И, все разошлись по своим углам.
К.ЛАРИНА – Нет, ну есть вещи очевидные.
С.ШАРГУНОВ – Да, ничего они не очевидные! Вам, в этой студии они очевидны, а огромному количество людей не очевидны.
А.УМИНСКИЙ – Вопрос не в этом. Вопрос, именно, в том, насколько мы сегодня чутки к евангелию. Не к нашим политическим амбициям. Понимаете, в церкви могут быть люди разных политических убеждений. Могут быть монархисты, могут быть демократы, могут быть люди, которые, вообще, не интересуются политикой.
С.ШАРГУНОВ – Церковь – вообще, не про политику.
А.УМИНСКИЙ –Церковь не заставляет людей мыслить одинаково. Но, есть вещи, которые человек должен в равной степени принимать. Вот, Христос мог бы быть антисемитом? Вы понимаете, да? Любую идею, если с Христом сопоставить - если она доходит до абсурда, то тогда понятно, что она не может существовать в христианском обществе.
К.ЛАРИНА – Вот вам еде один вопрос к вашим вопросам. Сергей спрашивает: «По вашему мнению, чем отличается толерантность от христианской терпимости? И, может ли религиозный человек быть толерантным?»
А.УМИНСКИЙ – Вы понимаете, сейчас слово толерантность – оно немножечко расширено в своем значении. Мне кажется, сегодня, когда оно употребляется в светском контексте, оно означает некое приятие всего в равной степени, возможность существовать всему вне зависимости от нравственного контекста. В таком смысле христианин не может быть толерантным, конечно.потому что, существует понятие добра и зла, и греха, которые четко сформулированы нашей верой. Но, человек обязан быть терпимым не к греху, не к проявлениям каким-то зла – к этому он не может быть терпимым – он должен быть терпимым ко всякому человеку любой национальности, любых убеждений, любого, если хотите, внутреннего состояния. Люди могут быть разными: они могут быть хорошими и плохими, добрыми и злыми…
К.ЛАРИНА – То есть, это совместимые, все-таки, вещи: толерантность в том понимании сегодня…
А.УМИНСКИЙ – В том понимании, что, когда я говорю, с человеком, то человек для меня стоит на первом месте.
К.ЛАРИНА – Если он не преступник, если он не преступает закон.
А.УМИНСКИЙ - Даже если он преступник, он все равно может остаться человеком. Если даже мы на преступников перестанем смотреть, как на людей – вы понимаете, до чего мы дойдем? Если даже мы на преступников перестанем смотреть, как на людей.
К.ЛАРИНА – А, то, что касается сексуальной ориентации – не могу этот вопрос не задать, раз уж мы об этом говорим?
А.УМИНСКИЙ – Опять-таки, человек остается человеком. Его в этом смысле направленность, его выбор я не могу принять, как христианин, и буду считать это грехом, и буду считать, что это может привести его к погибели духовной. Но, как человек, он все равно для меня останется объектом разговора, если есть возможность говорить. Потому что, если я - священник, встречаю такого на своем пути, то, что я должен закрыть перед ним дверь? Наоборот, я должен, как можно шире ее открыть, чтобы этот человек стал доступен для моего голоса, чтобы он меня услышал, чтобы мы могли друг друга понять. Я его, если не пойму, почему он такой, например – я никогда не дам ему правильного совета, и никогда его не заставлю его услышать, почему я считаю, что это неправильно.
С.ШАРГУНОВ – У нас на новости перерыв.
К.ЛАРИНА – Так жалко останавливать такой замечательный монолог. Новости, да.
НОВОСТИ.
К.ЛАРИНА – Мы продолжаем…
С.ШАРГУНОВ – Мы продолжаем. Ну, что ж, друзья, Ксения Ларина, Сергей Шаргунов. Отец Алексей Уминский сегодня в студии.
К.ЛАРИНА – Я, кстати, хотела подвести итоги нашего голосования. Мы спрашивали вас на Сетевизоре, может ли ненависть сплотить нас?
С.ШАРГУНОВ – Ксении аж шокирована.
К.ЛАРИНА – Я шокирована, потому что 70% наших слушателей сказали – да.
А.УМИНСКИЙ – Я совершенно не удивлен.
К.ЛАРИНА – У нас еще будет второй вопрос, но продолжая эту тему, все-таки - какую альтернативу можно предложить? Мы знаем позицию Александра Андреевича Проханова, который все мечтает о «большой стройке», о Беломорканале, который…- кирка и тачка – они сплотят нацию. А, если серьезно?
А.УМИНСКИЙ – Если серьезно, если мы говорим о пространстве нашей Родины и о том, что, в общем, нас должно сплотить, мне кажется, нас должна сплотить наша история. А, для этого нам надо в этой истории, как следует разобраться. Нам надо очень серьезно просмотреть, вообще, и не бояться назвать трагические, позорные страницы трагическими и позорными; освободить этот груз этой лжи и груз такого подавленного сознания, которое выражается в ненависти, от этого всего. Потому что, когда нашими кумирами сегодня становятся палачи, то трудно ожидать, что нация будет объединяться в добре, а не в ненависти. Поэтому, здесь, мне кажется, сегодня, завтра - надо всегда говорить правду. Надо подвести итоги нашей истории и понять, что с нами случилось? Кем мы в результате стали? Что происходит с каждым из нас, и где то, что нас всегда делало русскими людьми? Есть куда возвращаться, все-таки, у нас. Такой огромный пласт русской культуры, русской святости, потрясающей русской святости, где можно находить примеры такой любви, такого самопожертвования, Такого героизма, который может любого человека восхитить и сделать по-настоящему достойным членом…
К.ЛАРИНА – Вы же видите, что все битвы самые кровавые, как раз, ведутся на арене прошлого – посмотрите.
А.УМИНСКИЙ – Конечно, именно. С этим прошлым надо разбираться. Пока мы не разберемся с этим прошлым, мне кажется, у нас нет другой возможности.
С.ШАРГУНОВ – Едва ли, едва ли. Заклеймить, написать…
К.ЛАРИНА – Или, что – создать единый учебник истории, либо провести свой Нюрнбергский процесс.
А.УМИНСКИЙ – Да – провести свой Нюрнбергский процесс! У нас до сих пор не осужден коммунизм, как страшные страницы истории. Во всех странах мира как-то люди сумели с этим разобраться. В Германии разобрались с нацизмом. В Польше разобрались с коммунизмом. Везде какие-то страницы – они перевернуты, и нация начинает что-то строить теперь. А, мы ничего строить не можем - у нас трупы не закопаны, у нас кладбище еще не…
К.ЛАРИНА – Да. Так это же каждого коснется, в том числе, и представителей церкви.
А.УМИНСКИЙ – Вы знаете, не надо бояться правды. Не надо бояться правды.
К.ЛАРИНА – А, вы же наверняка помните, когда такая попытка была предпринята – раскрыть архивы КГБ и называть всех своими именами – помните, как против восстали многие-многие…
А.УМИНСКИЙ – Для церкви это совсем не страшно, потому что тот исторический период, который церковь пережила, все-таки, и вышла из него – он собой покрывает все ошибки, все эти вещи, потому что, что-то осталось настоящего, церковь не умерла при этом. Поэтому не страшно открывать эти страницы. На них можно учиться. Пока мы этого вывода не сделаем, эти страницы не открыты, они так и будут продолжать свое такое, подспудное существование.
К.ЛАРИНА – Скажите, вот, 91-й год, 90хе годы, я имею в виду самое начало 90-х годов, после августа – эта попытка самоочищения, все-таки, была предпринята. Но, почему не получилось, как вы думаете?
А.УМИНСКИЙ – Не знаю, Ксения. У меня нет ответа на этот вопрос. Мне горько оттого, что это не получилось. Мне горько от того, что в нашей такой огромной, прекрасной стране не нашлось мужества, признавать свои ошибки, и мы сегодня это расхлебываем по полной программе.
С.ШАРГУНОВ – Все руководство было выходцами из КПСС, причем высокотитулованными.
К.ЛАРИНА – В том числе, Борис Николаевич Ельцин – тут не надо в него бросать камни – потому что он, как раз, ломал себя вместе со страной, понимаешь?
С.ШАРГУНОВ – Я больше всего боюсь крайностей, особенно в таком сложном разговоре, и, что мы перейдем к пропаганде, потому что понятно, что на любое историческое высказывание есть 200 контрответов. А, как быть с нетерпимостью нашей прогрессивной общественности? Вот, вы предлагаете сейчас разделить внутри церкви, всех назвать по именам…
А.УМИНСКИЙ – Я понял, Сережа, ни в коем случае…
С.ШАРГУНОВ – Вот, вернемся к проблеме с Бирюлево, к вопросу о правде.
К.ЛАРИНА – Вы передергиваете.
С.ШАРГУНОВ – Ну, конечно, я передергиваю. Стоит мне тонкий, слабый голосок подать, который хоть немножко будет диссонировать с вашим славных хором… Я сказал просто – про Бирюлево. Что здесь правда, как быть с неконтролируемой миграцией? Это, в том числе, радиослушатели "Эхо Москвы" нас бомбят с этими эсэмэсками, вопросами. Надо ли здесь что-то предпринимать, или пусть все возлюбят друг друга?
А.УМИНСКИЙ – Вы знаете, в Израиле существует такое министерство абсорбции, которое занимается тем, что всех-всех, кто приезжает в эту замечательную страну, оно окультуривает, дает возможность людям поучиться, вообще, правилам жизни в этой стране.
К.ЛАРИНА – Языку, кстати.
А.УМИНСКИЙ – Языку, культуре, традициям, истории. Почему в нашей стране такая простая идея никогда даже не возникала в голове?
С.ШАРГУНОВ – Причем, есть же даже разумная идея, что воссоздавать там, в республиках сначала эти центры, где люди могут, во-первых, изучить русский язык, а потом нужные специалисты могли бы приезжать. Ведь, если говорить о гуманизме, то это, в том числе, касается тех, кто приезжает. Они же здесь, - согласитесь, отец Алексей – на положении рабов. Именно поэтому они идут с большим кистенем на большую дорогу.
А.УМИНСКИЙ – Естественно, конечно.
К.ЛАРИНА – Здесь рука об руку с коррупцией – о чем мы говорим?
А.УМИНСКИЙ – Которые приезжают сюда в качестве рабов – конечно, из них последнее все выжимают. И, вообще, не самые лучшие приезжают, в том числе - и, люди, которые там не прижились.
С.ШАРГУНОВ – Конечно, и люди, находящиеся там, в том числе, в розыске.
А.УМИНСКИЙ – Конечно, все понятно. Поэтому, если государство фильтров не поставит, если не будет, действительно, создано школ, определенных министерств, конечно…
С.ШАРГУНОВ – Просто важно такие вещи проговаривать, коль скоро такой повод нас собрал в студии.
А.УМИНСКИЙ – Серьезнейшие вещи. Кстати, министром абсорбции в Израиле был такой Юлий Эдельшнейн – сын отца Георгия Эдельштейна, русского священника. Я с Юликом учился вместе в пединституте. Сейчас он спикер Кнессета израильского.
К.ЛАРИНА – Ах, вы агент «Мосада» еще вдобавок ко всему?!
А.УМИНСКИЙ – Вот, так вот – вы всем рассказали. Что мне делать теперь, я даже не знаю.
С.ШАРГУНОВ – Ну, так вот - благие пожелания. Как вы думаете, есть какой-то шанс, что все обернется не очередным ток-шоу на федеральном канале с громкими воплями и очередной зачисткой на пять дней?
К.ЛАРИНА – Это не может быть отдельно от проблем коррупции, ты же прекрасно это понимаешь.
С.ШАРГУНОВ – Это же дико выгодно, правильно? Это выгодно бизнесменом, аффилированными с ними чиновниками, это дешевая рабсила – это азбучные истины уже для всех.
А.УМИНСКИЙ – Да, конечно, мы об этом все время говорим…
С.ШАРГУНОВ – И, что значит - ждать новых взрывов?
А.УМИНСКИЙ – Да, ждать новых взрывов. Ждать следующих акций и таких формальных проверок рынков и общежитий.
К.ЛАРИНА – А, насколько связан бесконечный поиск врагов с проблемами социальными?
А.УМИНСКИЙ – Вы знаете, это, вообще, в натуре человека, к сожалению величайшему – так легче жить.
К.ЛАРИНА – Объяснять все свои беды происками американцев, евреев, либералов, гомосексуалистов
С.ШАРГУНОВ – Красно-коричневых советского периода…
А.УМИНСКИЙ – Соседей по квартире…
К.ЛАРИНА - …Соседей, гомосексуалистов…
А.УМИНСКИЙ – Как вы хотите, кого угодно, понимаете? Это, вообще, свойство, к сожалению поврежденной нашей человеческой природы.
С.ШАРГУНОВ – Рабской ментальности.
А.УМИНСКИЙ – Евангелие в этом смысле, оно разрывает этот порочный круг. Потому что, как в Евангелии читаешь, ты видишь, что Христос никому не дает возможности ни в ком видеть врага, вообще ни в ком. Он все время приводит в пример людей другой национальности. У него самаряне вдруг милосердные, или самарянка вдруг главнаябогословкаевангелистская, которой он открывает глубокие тайны бытия.
С.ШАРГУНОВ – Но, были же и торговцы в храме и горе вам – книжники-лицемеры. Главный враг – внутри человека.
А.УМИНСКИЙ – Но, они совсем не были… не другой национальности. Более того, там есть заповедь – за врагов молиться. То есть, даже, если он появляется в твоей жизни, этот враг - его надо победить своей любовью. То есть, Евангелия, вообще, не дает человеку возможности – это тяжелая, вообще, ноша – в ком-то увидеть врага. А врагов реально, на самом деле, довольно много, потому что в любом момент любой человек может стать твоим врагом.
К.ЛАРИНА – А, чем вы объясните такую кровожадность церкви по отношению к «Пусси Райот»?
А.УМИНСКИЙ – Именно, тем, что и христианам тоже очень тяжело жить по Евангелию. Все время хочется найти хоть какое-то оправдание тому, что у тебя должен быть, все-таки, враг. И, поэтому даже ссылаются на слова святителя Филарета, митрополита Московского, когда тот сказал: «Люби врагов своих…
С.ШАРГУНОВ – Бей врагов божьих, поражай врагов отечества…
А.УМИНСКИЙ - … Бей врагов отечества и ненавидь врагов божьих». Фраза была сказана в определенный, конечно, период, когда Россия вела войну на Балканах, когда русские войска освобождали территорию, захваченную Османской империей. Действительно, тогда это было грандиозное такое действие освободительное со стороны России по отношению к порабощенным народам. Но, если посмотреть на Евангелие и на Христа – я все время пытаюсь Христа поставить в центр проблемы - если на фоне Христа что-то оживает, значит это правильно; если умирает и доводится до абсурда – значит, что-то не так. Христос молится за тех, кто его распинает. Кто его распинает? Во-первых, враги отечества, потому что римляне его распинают; враги божии – потому что он богочеловек; и личные враги Христа. Он за всех молится, для него не остается ни одного врага. Есть только один враг – Сатана, злобный дух, который каждого человека пытается научить своему лукавству, своей ненависти, сделать его своим рабом. А, для Христа, оказывается – среди тех, кто назван: враги отечества, враги свои, враги божии – это все те самые люди, которые стоят у Христа и кричат: «Распни его!».
К.ЛАРИНА – Это, как раз, то самое большинство.
А.УМИНСКИЙ – Так он-то и учит это большинство: «Господи! Не вмени им этого греха. Не ведают, что творят». И рядом со Христом, оказывается, ты не имеешь право никого считать своим врагом. Вот, сейчас мы вспомнили эту историю с ненавистью по отношению к панк-молебницам этим. А, как они себя достойно ведут сейчас? Я могу совершенно не разделять их мнение, мне совершенно не нравится их выходка, более того, она меня коробит – отвратительный в моем понимании поступок. Но, я не могу не уважать людей, которые не дают себя ломать. Когда я сегодня услышал, что Алехина отказывается от сокращения срока, потому что она не имеет себе права позволить выйти на свободу, когда другая сидит. Это поступок достойных людей. Люди не перестают быть людьми. И, с другой стороны, на фоне этих волнений, в храм залетает толпа…
С.ШАРГУНОВ – А, что там было? Может быть, вы лучше знаете?
А.УМИНСКИЙ – Я только знаю по сообщениям прессы. Толпа пьяных – прости меня, боже! – уродов…
С.ШАРГУНОВ – И, как-то это дело, похоже - замяли. Нигде нет, ни по каким сводкам.
А.УМИНСКИЙ - …Врывается в храм…
К.ЛАРИНА – Там три было человека.
С.ШАРГУНОВ – От пяти до семи, говорят.
А.УМИНСКИЙ – Там арестовали трех, кто-то убежал. Они были совершенно пьяные. Сначала думали, что это какие-то кавказцы, потом оказалось, что это работники какой-то охранной фирмы, которые просто напились.
С.ШАРГУНОВ – Где-то про таджиков было написано.
К.ЛАРИНА – Там был один из Средней Азии, остальные близко к славянской внешности и со славянскими фамилиями.
А.УМИНСКИЙ – Да. Пришли в храм бесчинствовать, ругаться матом, приставили пистолет к голове человека. Казалось бы, и возмутись же ты тогда! Разгремись теперь этот гром, наконец-то, чтобы встать за нашу православную веру! И, знаешь, что мне понравилось? Реакция адекватная была на этот раз. Их просто вывели, то есть, арестовали, отвезли в кутузку. Священник сказал: «Не волнуйтесь. Они плохие. Ничего страшного». Вот, если бы такая реакция была тогда, сегодня бы не было ни той истерии, ни того страшного накала ненависти, противостояния в обществе, которое всех нас разломало за последний год. Вот, так же бы отнестись к этим людям, как к тем.
К.ЛАРИНА – И паства послушалась. Никто не стал требовать расправы.
А.УМИНСКИЙ – Никто не стал требовать расправы.
С.ШАРГУНОВ – А их отпустили, что ли?
А.УМИНСКИЙ – Да нет, они сидят, на них будет заведено какое-то уголовное дело по статье хулиганство, но не знаю, будет ли к ним применен новый закон об оскорблении чувств верующих?
К.ЛАРИНА – А, посмотрят, если выгодно – используют. Вы же видите – у нас события делают люди.
А.УМИНСКИЙ – Но, то, что сам настоятель храма повел себя мудро, не стал раздувать эту историю.
К.ЛАРИНА – Не стал звонить срочно, спрашивать, что делать.
А.УМИНСКИЙ – Не стал из этого делать новый виток ненависти и противостояния. Ведь могло быть… Какая замечательная история! Как можно себя опять защитить на фоне других! Не стал этого делать. Спасибо ему огромное за это.
К.ЛАРИНА – Я хочу задать следующий вопрос для вашего голосования. Это уже по телефону. Вопрос такой: Чем вы объясняете растущую агрессию в обществе? Социальными проблемами, или манипуляциями власти? Если вы считаете, что в этом виноваты социальные проблемы в обществе, то ваш телефон +7 495 660 06 64, если вы считаете, что это результат манипуляции властей, то – +7 495 660 06 65. Надеюсь, что пойдет голосование, но вопрос, который важен. Это из серии «кому выгодно». Про это говорили – что управлять легче.
С.ШАРГУНОВ – А, может быть и то и другое. А, может, бездействие властей и есть ее манипуляция, ее устранение. Как вы видите эту ситуацию, отец Алексей?
А.УМИНСКИЙ – Все сводить, конечно, к власти было бы очень примитивно. Понятно, что если у нас есть, то власти несут ответственность за все, что здесь происходит. Запущенная история, вообще, с людьми. Вы понимаете, когда в течение долгого времени человек в этом обществе ничего не значит, к человеческой личности относятся не просто без всякого уважения, а все время ее затаптывают и унижают везде, всегда и во всем, начиная от очередей в поликлинику и кончая тем, что человек на работе все время чувствует, что им манипулируют, что его в любой момент могут уволить, не заплатить ему зарплату; когда везде человек находится в состоянии унижения - у него всегда это унижение будет выливаться в агрессию. Мне кажется, одна из самых проблем сегодняшних – это то, что люди у нас все время находятся в полу-униженном состоянии. У нас продолжают ездить машины с мигалками на глазах у всех, сколько об этом ни говорят. У нас продолжают смеяться в лицо над своим собственным народом чиновники, которые не платят зарплаты своим гражданам и используют рабский труд других – это же тоже унижение большое. Когда люди не могут заработать деньги в своем собственном государстве и поэтому должны уезжать за границу.
С.ШАРГУНОВ – Когда люди не верят судам, когда не верят полиции.
А.УМИНСКИЙ – Сережа, это продолжение, конечно: когда люди не верят судам, когда люди не верят полиции, когда ничего нет такого, что давало бы человеку почувствовать себя…
С.ШАРГУНОВ – Страшное ощущение несправедливости.
А.УМИНСКИЙ – Про армию можно вспомнить, про наши тюрьмы – все это сейчас выливается.
С.ШАРГУНОВ – Конечно. Мне сейчас мой знакомый, мой товарищ, мужик-сосед рассказывает: его сын загремел в лагерь Клинцы. И там просто избивают всех, пропускают через строй. Один человек уже погиб. Вот, я буду говорить с нашими милейшими правозащитниками, можно ли что-то сделать? Отправить туда какую-то комиссию, как-то остановить эту историю. Полное бесправие.
К.ЛАРИНА – Подождите, но при этом абсолютно шизофрения. Вот, ты говоришь про правозащитников. Люди, когда у нас попадают в беду, они бьют во все колокола и прекрасно понимают, что они от власти ничего не добьются, они не пойдут ни к чиновникам, ни к милиционерам, они обращаются в общественные советы, общественные движения.
А.УМИНСКИЙ – Собственно говоря, эта ситуация показала, что только тогда, когда люди выходят на улицы, когда начинаются эта всплески агрессии – это же страшно!
С.ШАРГУНОВ – Это страшно.
А.УМИНСКИЙ – Государство само показывает тем людям, что они должны идти с железными прутьями, все громить вокруг себя, и только тогда они добьются справедливости. Вот и все.
С.ШАРГУНОВ – Это единственное, чего боится государство, с чем считается. А все эти голоса, петиции, воззвания, передачи –вникуда. Запросы, общественные советы…
К.ЛАРИНА – Послушай, они сначала воззвания пишут, а потом голосуют за тех же дикие законы, которые принимаются, при всеобщем одобрении. Уважаемый Алексей Анатольевич, - это вам обращаются, - Иван Бунин, покидая страну в начале 20-х писал, что «уезжает от всеобщего одичания и озверения». Как вы думаете, мы стали лучше с тех пор и откуда столько озверения в людях верующих, забывших о милосердии и громче других кричащих «распни!» по поводу и без повода?»
А.УМИНСКИЙ – Знаете, лучше мы стать не могли за это время. С тех пор, как Бунин уехал из России, Россия пережила страшных период истребления собственного народа, и самых лучших представителей своего народа. Поэтому лучше мы стать не могли никак за это время. У нас есть возможность сейчас стать лучше. Наконец мы живем в обществе, которое имеет все шансы стать свободным обществом. Мы живем в то церкви, которая имеет все шансы стать свободной церковью. Мы имеем возможность среди нас – верующих людей сегодня организовываться не по принципу «ищем врага», а вокруг Христа. У нас есть колоссальная сейчас возможность стать другими людьми. Другой вопрос, хотим ли мы стать другими людьми. Ведь, свобода – только кажется, что всем хочется свободы, потому что всем хочется другой свободы. Ведь, свобода – это ответственность за жизнь не только твою, но и за жизнь тех людей, которые тебя окружают. Свобода – это величайшая ответственность за жизнь. Это каждое мое слово, каждый мой шаг, который я делаю, я отвечаю перед богом и людьми – вот, что такое свобода.
К.ЛАРИНА – А, вы знаете, опять же – я все на опросы ссылаюсь, - что по всем опросам гражданские свободы для наших людей валяются где-то там, в конце списка, никого это на самом деле не волнует.
А.УМИНСКИЙ – Конечно, потому что…
С.ШАРГУНОВ – Потому что на своей шкуре чувствуют совсем другое и не связывают одно с другим.
А.УМИНСКИЙ – Свобода – она же даже, если и достается человеку несвободному по своей сути, он же ей не сможет распорядиться. Свободе учат.
К.ЛАРИНА – Вы же видите, как тянет обратно рабство. Мы говорим с вами про историю, про то, что необходимо, в конце концов, назвать вещи своими именами, но видите – все равно людей невероятно тащит туда. Им хочется в рабство – так спокойнее.
А.УМИНСКИЙ – В пещеру.
К.ЛАРИНА – В пещеру, где просты ответы на сложные вопросы. Никто не хочет отвечать ни за что. Кто этому научит? На кого опять уповать?
А.УМИНСКИЙ – Меня папа с мамой учили. И, как-то так всегда учили, что я до сих пор верю, что добро побеждает зло, а добрых людей больше, чем злых – не знаю, почему!
К.ЛАРИНА – Наверное, власть сама должна проявить какую-то политическую волю. Власть сама - плоть от плоти этого большинства.
А.УМИНСКИЙ – Мы находимся в тяжелой болезни, грубо говоря. Я еще могу сказать, что, когда спрашивают, почему верующие такие…, церковь такая – ну, церковь - это тот же самый народ.
С.ШАРГУНОВ – Отец Алексей, а вот, как услышать народ? Можно ли сделать шаг навстречу обездоленным, обычным, может быть, темным людям, забитым - не говорить, что они пребывают в мракобесии и непонимании? А просвещать, согревать, кормить.
А.УМИНСКИЙ – Мне кажется, что у церкви сегодня есть такая колоссальная возможность. В общем, это делается. Не так, как бы, массово, но существует достаточно много приходов и общин, которых сейчас становится больше и больше. Они маленькие такие общинки, которые начинают жить какой-то внутренней, очень хорошей жизнью, которые начинают искать возможность увидеть вокруг себя людей. Я знаю такие общины в Москве. Все-таки, Москва – это огромный город. В Москве около 400 храмов.
С.ШАРГУНОВ – Чем, беспризорниками занимаются?
А.УМИНСКИЙ – Таких общин, может быть, около 20-30, но вы понимаете…
С.ШАРГУНОВ – Потому что для народа слово «свобода» - это беспризорники, например, первая ассоциация.
А.УМИНСКИЙ – Ну, беспризорниками…
К.ЛАРИНА – Свобода – это оголтелый либерализм, это разврат.
А.УМИНСКИЙ – Наш приход занимается бомжами…
С.ШАРГУНОВ – Бомжи, беспризорники, криминальные разборки, отсутствие безопасности. Церковь здесь может что-то сделать?
А.УМИНСКИЙ – Она только это и делает. Сережа, а, кто сейчас это делает?
С.ШАРГУНОВ – Вот, вопрос!
К.ЛАРИНА – Есть волонтеры? Прекрасная энергия. Есть люди, которые не за деньги, а потому что по-другому не могут. И детей спасают, и больных лечат. Вот, доктор Лиза посмотрите, что делает.
А.УМИНСКИЙ – Доктор Лиза – верующая христианка. Вот, она, как раз, настоящая христианка, она, как раз, член церкви.Есть такие приходы, которые только и делают, что что-то делают для других, которые думают о том, чтобы помогать детям больным раком, которые больными занимаются не только детьми, но и инвалидами. В нашем приходе достаточно много таких людей, которые постоянно что-то делают. И эти приходы между собой объединяются. Эти приходы начинают привлекать не только верующих людей. В последнее время к нам приходят волонтеры из совершенно светских организаций, абсолютно не церковные ребята. Вот, мы в прошлое воскресенье провели такую благотворительную акцию для детей, которые находятся в сиротских домах. Это уже взрослые подростки, о которых эти волонтеры – еще раз хочется сказать, что это люди далекие от церкви, вообще, молодые ребята – учат тратить деньги.
С.ШАРГУНОВ – Ну, конечно, это важнейшая история для детдомовцев, потому что он выходит в мир – не знает, что делать.
А.УМИНСКИЙ – Вы понимаете, они получают – детдомовцы – деньги и тут же, теряют, и, вообще, все теряют…
С.ШАРГУНОВ – И квартиры свои продают и остаются на улице.
А.УМИНСКИЙ – И вот, они вместе с этими детьми делают какие-то вещи своими руками, потом их продают, а потом вместе с ними идут в торговые центры и учат их делать покупки. Прошлое воскресенье в нашем храме была такая акция: мы расставили столы, эти детские работы. Пришли эти совсем далекие для церкви ребята, и у нас получилось.
С.ШАРГУНОВ – Отец Алексей, без государства эта самоорганизация может сработать?
А.УМИНСКИЙ – Конечно.
С.ШАРГУНОВ – Вопрос на целую передачу, но полминуты.
А.УМИНСКИЙ – Может сработать. Именно таким образом рождается гражданское общество. Именно с этого…
К.ЛАРИНА – Лишь бы не мешали.
С.ШАРГУНОВ – Лишь бы не вопреки.
А.УМИНСКИЙ – Вы заметьте, Сережа, Ксения, вдруг неожиданно в нашем обществе вместе с этой ненавистью, вместе с этой раздробленностью стали появляться люди, которые объединяются по другим принципам: из любви к другим – их гораздо меньше, но они уже естественно.
К.ЛАРИНА – Спасибо вам за попытку светлого финала.
А.УМИНСКИЙ – Я очень постарался!
К.ЛАРИНА – Наше голосование тоже закончено. Конечно же, большинство наших слушателей – 82% считают, что в агрессии виноваты, прежде всего, власти, которым это выгодно, и, которые это используют в своих целях. Я думаю, что это, очевидно, думаю, что никто с этим не будет спорить. Спасибо вам большое, всегда рада вас видеть!
А.УМИНСКИЙ – И вам спасибо!