ЮРИЙ ШМИДТ, адвокат - День войны - 2004-07-06

Я очень хорошо помню первый день войны. Мне было 4 года, и мы жили на даче под Ленинградом. Мы очень долго готовились к одному торжественному событию. В дом, где мы жили, проводили радио, при большом стечении народа. В этом поселке радио еще не было, это было первое радио на весь поселок. Установили огромную тарелку. Собралось много народа, и когда техник сказал, что все готово, и радио включили, первое объявление, которое мы услышали, было объявление о начале войны. Естественно, я этого не понял, но помню побледневшие лица окружавших меня взрослых, как все засуетились, как мама схватила меня и сказала, что нам нужно срочно ехать в город, хотя это было начало лета, и мы приехали на дачу. А потом большой провал до начала блокады, вернее, до того, как сжалось кольцо блокады, и наступил голод. Я провел в блокадном городе все свое детство, пережил и мороз, и голод, и трупы на улицах, и трупы на лестницах нашего дома. То есть, я ощутил эту войну от первого до последнего дня, и помню хорошо, когда прорвали блокаду, первый вопрос, который задал, теперь хлебца будет больше, чем нам давали. И что же вообще произошло, какая жизнь у нас начнется. Мне все казалось, что она начнется сразу такая, как была до войны. Она, естественно, не наладилась сразу же, но эти страшные обстрелы, бомбежки, страшные посещения бомбоубежища, когда в любое время суток мама хватала меня, закутывала во что можно и шла со мной, это прекратилось.