Инвалиды в жизни - Типичный случай - 2012-08-26

О. ЖУРАВЛЕВА: В Москве 17 часов 15 минут, это программа « Типичный случай». Меня зовут Ольга Журавлева. Заголовок у нас сегодня общий: Инвалиды в жизни. Хотелось бы сконцентрироваться на конкретной ипостаси этой проблемы. Вполне типично возмущаться тем, что у нас для инвалидов ничего нет, речь идет обычно о колясочниках, тем более что почувствовать себя колясочником может каждый, кто когда-то на колесах в чем-нибудь выходил на улицу, типа детской коляски. Сейчас уже появляются вот эти желтые обозначения для слабовидящих. Есть еще инклюзивное образование, когда речь идет о детях с некоторыми отклонениями, которые в принципе могут учиться в общеобразовательной школе. Тогда возникает мой вопрос: вы бы не стали возражать или может быть хотели, чтобы ваши дети играли, учились или где-то занимались с детьми с определенными особенностями, с видимой инвалидностью, скажем так. Необязательно с теми, у кого поражен опорно-двигательный аппарат, бывают разные всякие штуки. Если ребенок может где-то учиться, то он интеллектуально соответствует, имеет возможность, но у него физические проблемы или если он каким-то иным образом развивается. Не стали бы возражать против того, чтобы с такими детьми играл ваш здоровый ребенок. Насколько мне известно, есть у нас инклюзивные школы и детские сады. Их очень мало и очень редко. Возможно, читали на сайте историю одного из детских садов, которую Диана Гурцкая рассказывает, где здоровые и не очень здоровые дети вместе в детском саду воспитывались. Что касается школ, то помню: несколько лет назад, по-моему, 3года назад, занималась этим вопросом Ирина Ясина, когда проблема была уже не с детьми и не с родителями, а с самой системой. Когда мальчик в начальной школе, которая находится чаще всего на нижних этажах, т.е. пока у него класс был на первом этаже, мальчик на коляске мог заниматься со всеми вместе. Естественно, за исключением физкультуры. Когда нужно было ходить из класса в класс и подниматься этажами выше, в школе он учиться уже не мог. Ирина Ясина, входившая в общественный совет при президенте, боролась за то, чтобы ребенку дали учиться с тем же классом, в той же школе, с детьми, которые его знали, которые с ним прекрасно общались. Естественно, наши школы для этого не предназначены, поэтому это была большая борьба. Коля пишет: « Видимо, инвалидность отталкивает». Мы с вами взрослые люди, мы понимаем: если человек выглядит нездоровым, то это еще не значит, что он заразный. Если у ребенка какие-то отклонения, у нас на сайте был замечательный пост женщины, которая гуляя с собственным ребенком, встретила мальчика, больного гидроцефалией, с мамой. Когда ее ребенок с этим мальчиком стал играть, ну, не можешь бегать, значит, будем как-то еще. Мама больного ребенка расплакалась и задала ключевой вопрос: « Вы хотите с нами играть?» И возникла вполне типичная ситуация. В массе своей мы с ними не хотим играть по разным причинам. Некоторые из этих причин озвучат наши гости. Мы им задавали эти вопросы. Первым номером выступит Глеб Павловский.

Г. ПАВЛОВСКИЙ: В 50-е годы, когда улицы были полны инвалидов, может это странно звучит, но тогда в этой бедной стране, каким тогда был Советский Союз, в 50-ые послевоенные годы, инвалиды были полностью интегрированы социально в общество, они были нормальными участниками общества. Им было безумно тяжело. Для них не существовало ничего, они делали себе эти деревянные площадочки на подшипниках, которые мы им доставали, воруя с заводов. Они воспринимались как нормальные люди, хотя, прямо скажу, это были не самые приятные в общении граждане. Поэтому у меня нет ощущения, что инвалид – какая-то ненормальная часть среды. Такое ощущение возникло, кто рос позже. В 60-70-ые инвалидов спрятали. Вот тут начались проблемы с инвалидами. Сегодня наше общество не любит никакое меньшинство, у нас сегодня общество, которое с презрением и отталкиванием относится к любому меньшинству. Это его свойство поощряется, поэтому инвалидов едва терпят.

О. ЖУРАВЛЕВА: Историю про инвалидов войны, которых сначала было много, а потом не стало совсем, вспоминали наши многие гости. Сейчас на эту же тему поговорит Антон Носик.

А. НОСИК: В силу полученного высшего медицинского образования и каких-то других причин, я склонен считать, что все люди, живущие на свете, в той или иной степени инвалиды. Если сегодня они чувствует себя в полном расцвете, мы же не знаем, кто и какую завтра сломает ногу, с кем завтра произойдет какая-то беда, а всех нас в конце жизни ждет старость, дряхлость. Поэтому отношение общества к слабым людям – это показатель цивилизованности этого общества. Если общество считает возможным слабого толкнуть, пнуть, унижать, то это омерзительное и обреченное общество. Любая страна в мире более приспособлена к инвалидам, чем Москва, потому что в Москве существуют карманные организации инвалидов, созданные при Лужкове, задача которой состояла в том, чтобы отгораживать Лужкова от критики по поводу неудовлетворительного состояния всех приспособлений для инвалидов. Я помню, когда мы устраивали акцию, проверяли приспособление для инвалидов-пандусов. Задача наша состояла в том, чтобы привлечь внимание к отсутствию этих пандусов, чтобы их построили. Нас обвинили чуть ли не в заговоре и работе на ЦРУ инвалиды, прикормленные Лужковым, которые сочли, что это пиар-акция. Проблема, на которую мы указали, оказалась для всей этой организации инвалидов, ее члены, руководство могли бы от нее страдать. Николай Усков тоже высказывает свое мнение по этому поводу.

Н. УСКОВ: Я не буду называть имена, это не очень корректно, но я знаком с некоторыми инвалидами, с детьми - инвалидами. Я очень рад, когда мой сын с ними играет. Мне кажется, это очень важный опыт терпимости и доброты для него. Он должен воспитывать в себе эти качества. Кстати, он с этим справляется. Небольшой разговор о том, что все люди разные: кто-то нуждается в нашем сочувствии, заботе и поддержке, в общем, сделало моего сына гораздо лучше. Я считаю, что инвалиды есть, они живут рядом с нами, они не должны чувствовать себя инвалидами. Они не должны страдать там, где мы можем им помочь. Организация элементарных условий для независимого функционирования человека с ограниченными возможностями – это долг любого здорового цивилизованного общества. Мне кажется, что наше общество довольно равнодушно, но постепенно это меняется.

О. ЖУРАВЛЕВА: А теперь внимательно послушайте позицию Эдуарда Лимонова. Он как раз говорит о том, как он относится к тому, чтобы дети общались с детьми с какими-т проблемами.

Э. ЛИМОНОВ: Когда я пришел в сознание, сразу после войны. У нас был единственный уцелевший дом, он находился напротив вокзала. Весь он был в руинах. Инвалидов было очень много, там находился продовольственный магазин напротив нашего окна. Были инвалиды безрукие, безногие, на тележках. Они такие с матом, сизые и пьяные. Они мне очень нравились. Я считал, что это яростная часть общества. Конечно, они все получили свои увечья на фронте. Я помню, что народ их крайне уважал, хотя они пользовались этим: масло брали без очереди. К тем инвалидам я испытывал огромное почтение. С современными инвалидами я мало сталкиваюсь, я все-таки предпочитаю здоровых людей, я даже старых людей не люблю, хотя сам в возраст почтенный вхожу, но я терпеть не могу старых, от них смертью пахнет. От инвалидов тоже смертью пахнет. Я бы не хотел, чтобы мои дети учились в одном классе вместе с инвалидами. Я все понимаю, но в юности надо видеть вокруг себя здоровых и сильных людей.

О. ЖУРАВЛЕВА: Сам Э. Лимонов, как вы только это слушали, видел разных людей в жизни, но очень человек сложный, особенный и прямой. Я хочу, чтобы вы проголосовали то долго, как мы начнем разговор уже с вами, о вашем опыте. Сейчас смски очень интересные приходят. Я бы хотела вам задать такой вопрос: вы в глубине души согласны с Эдуардом Лимоновым, что смотреть неприятно, пахнет смертью, может не стоит детям на это смотреть. Если вы согласны с Лимоновым, то 660-06-64. Если нет, то 660-06-65. « Сочувствие и напоминание, что он инвалид, для него самое больное. Надо с ним общаться так, чтобы он чувствовал, что он ровня тебе»,- пишет Дементий. Я согласна, но в нашем случае, когда мы это инклюзивное ощущаем, редко сталкиваемся в общественных местах с инвалидами, иногда реакция шоковая. Кто-то пишет: « Мне неудобно смотреть». А еще труднее объяснять ребенку. У меня у одной знакомой мамы была такая проблема, что как раз на занятиях театрализованных инклюзивных дочь должна была танцевать с мальчиком с проблемами. Девочке неприятно, ей обидно, что достался такой партнер. Она все время рыдает. А девочка хочет красоваться, когда танцует, это понятно вполне. Мама впала в ступор. Она не знала, как девочке объяснить, что эта такая история естественная и прямая. « Дочь ходила на музыкальные занятия с детьми-инвалидами. Пела с ними в концерте. Все было хорошо». У кого-то было хорошо. Был ли какой-то эпизод в вашей жизни, который бы изменил взгляд на эту проблему.

О. ЖУРАВЛЕВА: В Москве 17.36. Это « Типичный случай». До того, как мы ушли на перерыв, я задала вопрос: согласны ли вы с Лимоновым, что с детства лучше быть окруженным здоровыми детьми. Не знаю, может зрители Сетевизора и слушатели по радио – это вообще разные люди. Разброс потрясает. Согласились с Лимоновым, позвонили 17.8%, 82.2% не согласились, а в Сетевизоре 58% согласились. Совершенно разные люди. Мне кажется, что в конце передачи нужно будет еще раз проголосовать. Здесь какие-то таинственные тайны. Кто-то либо вопроса не понял, либо настолько разные люди. « Общество отторгает не только инвалидов с физическими увечьями, но и тех, у которых внешняя инвалидность незаметна, инвалидов общего заболевания. Стала таким человеком». Алексей пишет: « У меня врожденная гидроцефалия, были проблемы в школе. С памятью проблема до сих пор, но я бы не хотел созданий разных гетто. Нужно пытаться как-то жить и учиться вместе, все-таки 21 век на дворе. Дремучесть нашего народа про новые мысли о вреде общения с инвалидами, даже опасности заражения чем-то просто раздражает». « Учусь на специалиста по социальной работе. Проходила практику в центре реабилитации инвалидов. Было трудно общаться, не показывая сочувствия, а им хотелось общения на равных». Мне кажется, что дети гораздо здоровее реагируют, чем взрослые. Есть несколько блогов для родителей, для тех, кто интересуется, для родителей детей-инвалидов, такие мамы, у которых кто-то из детей инвалид, которые занимаются этим всерьез. Там как раз говорится о том, что маленькие дети до 3-х,4-х лет не различают: больной/здоровый. Особенно не видят разницы между такими-то особенностями и другими, воспринимают это как естественную вариативность мира. Когда дети становятся старше, если они не сталкивались раньше с подобным, то могут начать задавать вопросы. Естественно, это тоже можно разрешить на уровне родительском. А вот то, что нужно объяснять, очень интересно сформулировано: мальчик, девочка в коляске с большой головой не играет со всеми, потому что все люди разные, но не все умеют ходить, говорить, видеть. Есть люди рыжие, а есть брюнеты, так и тут. И лучше постараться в объяснениях избегать слова «больной». Болезнь – это что-то проходящее, а дети-инвалиды такими будут всегда. Не такой. Вопрос формулировок тоже важный, конечно. «У меня есть знакомый, инвалид по зрению, - пишет Сергей из Тюмени, - когда я с ним встречаюсь или он мне звонит, я чувствую себя обязанным и стараюсь рассказать ему о чем-то интересном, общаюсь с ним как с полноценным человеком». Ну, все-таки, согласитесь, Сергей, вот, как вы пишете, вы все-таки по-другому относитесь. Вы видите некий смысл. Любовь говорит: «О профилактической медицине надо говорить, а не о приспособлениях на улице». Любовь, и о том, и о другом, абсолютно обо всем. Вот бывает так, что не пили, не курили, плохо ничего не делали, и вот так вот получилось, что дальше? Говорить о профилактической медицине уже поздно в этот момент. «Мне не нравится, что люди, которые ничего не знают об инвалидности, считают нас несчастными. Это не всегда так, по возможности живу обычной жизнью». Валера пишет: «Общаться надо со здоровыми: не курящими, не пьющими, положительными». Валера, это вы пошутили, правда? Самих инвалидов спросите, каково, например, будет ребенку-инвалиду учиться среди 20 здоровых ребят?» Юрий, ну, вот те инвалиды, которые пишут, говорят, что сложно, но не хочется жить в гетто. Это нормально, человек хочет с другими детьми общаться, и в любом возрасте. Психологически ему это очень важно. «Если бы только пандусы и дремучий менталитет, вдумайтесь, инвалида на машине или на коляске не пропускают не только на территорию суда, бывает и такое, что инвалиды судятся», - дальше оборвалось, к сожалению. «В 9 лет основательно погорел, ожег лица 3 степени. Так вот, даже в советской школе никаких проблем не испытывал, а вот работать до сих пор совершенно не дают под разными предлогами». О, как, типичный случай дискриминации. «Если что, совершенно здоров, так что же говорить о реальных инвалидах». Да, действительно, согласна с вами, интересная история. Сейчас еще одно мнение хочу вам дать послушать. Мне кажется, что Дмитрий Орешкин тоже очень какие-то важные вещи сказал на эту тему.

Д.ОРЕШКИН: Лермонтов в одном из своих текстов написал, что у него внутреннее недоверие к людям, которые утратили какой-то свой член, потому что, как будто, это отражается на их человеческой сущности. Я думаю, как беспощадный наблюдатель, он во многом прав. У нас есть подозрения к инвалидам. С хорошим человеком такого не будет, а раз с ним случилось такое, значит, наверное, он в чем-то виноват перед богом и перед людьми. Это сидит очень глубоко. Поэтому у нас в Советском Союзе инвалидов не было. Я помню обрубки послевоенные, когда они ездили на деревянных саночках с колесиками из подшипников по рынкам и жили подаянием, естественно. И я теперь знаю, что в свое время по приказу товарища Сталина их собрали и отправили на смерть в специальные лагеря, чтобы не отравляли благополучную картину социалистического общества. Это проявлялось во всем. И в деревнях, если что-то случилось с человеком, он сидел за печкой, не вылезал, в лучшем случае, на завалинку. И пятиэтажки хрущевские, которые делались без лифтов, тоже исходили из того, что все люди нормальные могут подниматься на 5, на 4, на 3 этаж. Отсутствие пандусов на улице. Это все материальное выражение того, что у нас в стране инвалидов нет, а они есть, и они люди. Сейчас мы очень медленно начинаем понимать, что они не просто люди, а они нуждаются в большей заботе, в большей любви и внимании. Детей, которые страдают физическими недостатками, если, конечно, не имеется в виду ментальная инвалидность, мне кажется, было бы полезно учить в обществе других детей. Понимая, как устроена наша школа, где и полноценному ребенку бывает очень трудно сохранить чувство достоинства, если он чем-то отличается от других, если он слабее, если не играет в футбол так, как все остальные, тяжело. А уж как будет этим ребятам тяжело, я себе и представить не могу. Мне кажется, что в этом смысле есть прямой резон посмотреть на запад. Там этих детей любят, усыновляют и берегут. У нас все-таки есть такое ощущение, что это какой-то брак, и от него надо как-то избавиться. И у детей, и у родителей тоже, я думаю, что многие родители бы протестовали. Поэтому только в качестве эксперимента, только добровольно, и только в очень хороших педагогических коллективах.

О.ЖУРАВЛЕВА: Это Дмитрий Орешкин со своим, я бы сказала, особым мнением по этому вопросу. Пишет Тамара: «Раздражает ваша позиция. Инвалиды всегда будут не такими, хоть в 19, хоть в 21 веке». Это правда. «Мой внук Гамас, у него косоглазие. Учился в обычной школе, его там за человека не считали». Тамара, иногда за человека не считают ребенка вообще безо всяких физических недостатков. Это то, о чем говорил Дмитрий Орешкин, потому что педагоги, потому что родители, потому что все окружающие должны этим заниматься днем и ночью, с утра до ночи. То же самое косоглазие, у меня было в детстве, и в юности огромное количество знакомых с этой проблемой разной степени. Кому-то операцию сделали, он стал таким же, как все остальные, а к кому-то просто привыкаешь. В голову бы не пришло. Отсутствие конечности, или, там, кисти. Вот, я попала в такой детский коллектив, огромный, в свое время, где никому и в голову не пришло как-то иначе относиться к девочке, у которой нет одной руки. Что она не может выступать со всеми вместе, что она не может там. Единственное, когда все держали маленьких, старший отряд вел за левую руку, она вела за правую. Строй был немножко нарушен. Ну, и никому в голову не приходило ничего спросить, попросить, чтобы не выходила или еще что-нибудь. Это здоровый педагогический коллектив, видимо. Вот так вот он сработал, вот в этом конкретном случае. Он, в принципе, везде так должен работать. Да, вы вспомнить про детей с энурезом, которых только что не убивали в разных детских замкнутых коллективах. Хотя, энурез – тоже заболевание, его можно вылечить, и вообще, им надо заниматься. Ну, понятное дело, это палка о двух концах. «Жила в одном доме с девочками - инвалидами, ДЦП. Училась у них мужеству и жизнестойкости». Вот, здесь был очень важный момент о том, что нужно постоянно с детства как-то с этим учиться жить. Если это начинать случайно, резко столкнувшись, общество не научится в середине. Ну, вот есть Максим из Северодвинска, который пишет: «Нельзя с детства преподносить патологию, как норму, я согласен с Лимоновым». Максим, а вы согласны с тем, что люди стареют, болеют? Это разве не нормально? Тогда ребенок столкнется еще с большими удивительными вещами в жизни. Можно, в принципе, ребенку с детства говорить, что он будет жить вечно, можно еще что-нибудь придумать, если с ним что-нибудь случится, это будет катастрофа, это будет конец всему. «Может, я скажу кощунство, но считаю, что если у младенца явные отклонения, его надо усыплять, он нужен только родителям, а что будет с ним, когда родители уходят из жизни? В нашей стране он не нужен никому и нет условий для его нормальной жизни. Ладно, если он, как цветочек, ничего не понимает, а если у него только физическое уродство?» Дим, вы считаете, что нужно убивать людей, если у них физическое уродство? Хорошо подумайте, правда, вот, хорошо подумайте. А вы, кстати говоря, обращали внимание, где речь идет о пособиях для инвалидов, есть особенные положения, когда у ребенка-инвалида, оба родителя инвалиды. Это те никому не нужные, которые нашли друг друга и поженились, и у них еще ребенок-инвалид родился. Вот уж точно, сразу всех взорвать. Подход интересный, но я с ним не согласна. 363-36-59, вы бы хотели, чтобы ваши дети вместе с инвалидами росли, играли, учились, вообще с ними как-то сталкивались в каких-то своих занятиях? Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

О.ЖУРАВЛЕВА: Здравствуйте, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Александр, Волгоград.

О.ЖУРАВЛЕВА: Александр, скажите, пожалуйста, детям нужно общаться с разными детьми, в том числе, и с инвалидами?

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что у меня большой опыт, и я сам являюсь инвалидом. И учился и в школе-интернате для слабовидящих детей в Саратове, заканчивал ВУЗ Волгоградский. Перед этим был председателем Волгоградской региональной организации. В моей памяти есть, что такое инвалиды Советского времени, как к ним относились, и что мы делали, и что мы делаем сейчас.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, Александр, вы уже в эфире, поэтому, если можно, скажите, самое главное. Как вы считаете, нужно ли действительно учиться отдельно? Не чувствовать себя ущербным среди здоровых?

СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, дело в том, что, учитывая положение школ, в которых они находятся сейчас, то данная школа для инвалида ничего дать не может. Когда я учился в Саратове, извините, у нас была школа-интернат, при школе была музыкальная школа. Мы получали музыкальное образование, затем поступали в музыкальное училище, консерватории. Получали обычное образование по всем параметрам: химия, физика, литература.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, понятно, да, все полное.

СЛУШАТЕЛЬ: Полное. На данный момент у меня был человек, которому 18 лет, он у меня жил в офисе, в школе не учился, до 18 лет просидел в деревне. И я не мог найти взаимопонимание ни от областной администрации, ни от соцзащиты, ни от комитета народного образования. Слава Богу, только жильцы области определили его в Липецкую школу, где он проучился полгода и, конечно, 18 лет парню, что с ним будет.

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот эта реальная действительность

О.ЖУРАВЛЕВА: Александр, но если предположить, что мы на это будем ориентироваться, мы, как общество, мы хотим, чтобы все люди имели равные возможности для образования, для общения, для всего на свете. Если мы будем строить все необходимое, создавать среду удобную, нужно ли здоровым и нездоровым учиться вместе?

СЛУШАТЕЛЬ: В принципе, если делать именно тенденцию на это, то, конечно, надо. Учитывая ту ситуацию, в которой сейчас находиться наша страна и общество, то лучше, чтобы люди получали образование отдельно. Тогда они могут себе строить жизнь как-то.

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно, Александр, спасибо большое за звонок. Ну, это то, о чем говорил Дмитрий Орешкин, что медленно, но нужно идти в этом направлении. Дуглас пишет: «Сам я африканец, живу здесь более 20 лет. Моя 12-летняя дочь мулатка. Ей в школе очень непросто». Дуглас, естественно. Я вам скажу, я вообще с парадоксом столкнулась. В одном классе, мальчик кореец, девочка японка. Японку все обожают, она любимая подружка, и вообще, любимый фетиш класса, то есть, а у нас, вот, есть такая Эллис. А корейца не любят. Нормальный московский кореец с соответствующей фамилией, с соответствующими чертами лица, с простым русским именем. Но его почему-то все гоняют. Ну, вот так складывается. Еще раз, это чисто педагогическая проблема, потому что найти одного изгоя в классе, по любому принципу, ничего не стоит. «Ия Саввина тащила груз такого ребенка, может быть, и поэтому, она была таким великолепным человеком и актером», - пишет Константин. Тяжелая эта история на самом деле. «Дети очень жестокие, - пишет нам Юля, - в моем классе издевались даже над теми, у кого небольшие недостатки. Педагоги учат милосердию и толерантности. У самой мама - учитель, нужно, чтобы родители объясняли и сами уважали не таких. Дети берут пример с них. Все имеют право на жизнь». Юля, вы очень важную вещь написали, что нужно, чтобы родители своим примером это демонстрировали. Если вы хотите, чтобы ваши дети стали добрее, не гнобили, не обижали, значит, вы должны сами это как-то демонстрировать, наверное. «Почему закон разрешает рожать инвалидов». Сергей, какой вы милый. Вас с вашими проблемами моральными свойствами, ведь разрешили же вам жить, видите, а людям с физическими недостатками разрешают. Артем пишет: «А кто сказал, что инвалиды хуже, чем нормальные, может наоборот?» По-разному, я думаю, что разные. Александр пишет для человека с ожогом, по-моему, Аркадия: «Такая же проблема. Ищу работу с не общением с клиентами, иногда удается». Да, есть виды работ, где общаться с клиентами не надо. Юля пишет: «Женщина-инвалид из моего города рассказывала, что в СССР им было запрещено выходить на улицу во время праздников и парадов». Да, такое тоже возможно. Все зависит, конечно, от начальства на местах, но и такое тоже возможно. Я помню, ходили всякие темные слухи о визите президента в интернат для детей с разными всякими заболеваниями, где слишком высоких детей нарочно посадили на коляски, чтобы они там не маячили. Наоборот, больше инвалидов продемонстрировали. 363-36-59, как вы относитесь к этому? Кстати, если вы сами сталкивались с этой ситуацией, как родитель, сами, как инвалид, будучи ребенком, расскажите. Алло, здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

О.ЖУРАВЛЕВА: Здравствуйте, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Александр, Москва. Мне кажется, что с инвалидами надо начинать общаться с детства, чтобы они участвовали в общественной жизни. Потому что у меня, как пример, было так: когда я был маленьким, я отобрал игрушку у девчонки, спросил её, почему ты её взяла без спроса? Потом спросил её, что, ты немая? Выяснилось, что она действительно немая. Вот, это было лет в 6, сейчас мне 23, и это до сих пор я помню, и мне кажется, что гораздо сложнее понять, как общаться с инвалидами. Гораздо больший моральный вред им можно нанести, когда ты никогда с ними не общался, и не знаешь, как это делать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, вы правы, Александр, спасибо большое. Это, вот, личный опыт, это большая штука. «Эх, учились бы у нас в школе мулатки», - пишет Евгений из Пензы. Светлана пишет: «Вот американцы, например, обожают разного рода уродов. Сара Пэйлин предпочла родить неполноценного ребенка, а не сделать аборт. Может быть, это тоже перебор? Или нам надо к этому стремиться?» Светлана, ну если смотреть на людей, как на уродов изначально, и на собственного ребенка. Да ну его, урода. То, вопрос вы решаете, конечно, сами. «Шарахаются, в основном, от физического уродства, а не от инвалидов. Осталось на генетическом уровне, когда уродов убивали», - пишет Лариса. Была у меня, кстати говоря, в классе, в достопамятные советские времена девочка, у которой мама работала нянечкой, как раз, в таком интернате. И она девочку свою приводила на работу к себе. Вот, кстати, мудрая была женщина. Елена потом, будучи человеком таким, она реагировала естественно. Она говорила, что удивительно, что совсем тяжело больные и плохо соображающие, скажем, интеллектуально, они очень красивые. А те, которые, как раз, выглядят очень плохо, они очень здорово соображают, и с ними можно общаться. Вот, она для себя такое сделала открытие. Но про то, что они противные, гадкие, или еще какие-то, я такого не слышала. Может быть, потому что она довольно в юном возрасте с этим столкнулась и увидела, мама, видимо, так ей это представила. Я думаю, от мамы многое зависит. «Большинство инвалидов с комплексом того, что им все должны. Мне не интересно с ними общаться», - Иван Семечкин. Вы уже третий раз присылаете это сообщение. Мне кажется, вам очень хочется с кем-то пообщаться, но характер у вас так себе. Хотя, вы вроде бы, не инвалид. «У нас в школе учились инвалиды нормально. Надо вместе», - Александр, Томская область. Молодец. Сергей Павлов, это вопрос? Нет, я не против, разные бывают обстоятельства. Здесь интересуются: «За то, что он кореец или за что-то еще?» Не знаю, мне моя дочь объясняла, что это, как в хижине дяди Тома. Есть люди, которых, просто гнобят. Ну, не знаю, как у них там во втором классе это складывалось, но, видимо, вот так они себе это представляли. «На любой израильской парковке всегда есть места для инвалидов. Не инвалидам запрещено их занимать, если даже больше нет мест», - нам сообщает Габриель. Габриель, не только в Израиле, во многих странах. Я вам больше скажу, у меня во дворе есть два парковочных места для инвалидов, но, вот только инвалидов я никогда в своем дворе не видела. Не больших, не маленьких. Не знаю, у нас, например, по лестнице подняться до лифта невозможно никак. Даже если ты просто плохо ходишь, хромаешь. Вот уже в этом случае вам трудно добраться до лифта, поэтому если есть возможность, лучше не выходить из дома. Так что, места то есть, но не в этом дело. Еще раз хотела бы задать все тот же самый вопрос, но боюсь, не уложимся, давайте все-таки уложимся. Давайте уложимся, после всего, что вы слышали, давайте так сформулируем, должны ли все дети, которые могут вместе учиться, учиться вместе? Разные, и больные, и здоровые, и всякие разные. Многие говорят, что здоровым это на пользу. Должны ли все дети учиться вместе? Если да, то 660-06-64, если нет, потому что, там, будут обижать, потому что плохой пример, то 660-06-65. Еще прекрасная смс: «Ведь уродом можно стать в любом возрасте», - напоминает Катя. Верно, это на память тем, кто нам писал сейчас всякие удивительные вещи, что всех надо убивать заранее. Вот еще прекрасное смс: «Должны все!» Ну, с вами согласились позвонившие, 84% считают, что да, всем хорошо бы жить вместе. Большое спасибо. Это «Типичный случай», меня зовут Ольга Журавлева, всего доброго.