Стыдная работа - Типичный случай - 2010-10-24
О. ЖУРАВЛЕВА: В Москве 17 часов 12 минут. Это программа «Типичный случай». Меня зовут Ольга Журавлева. И сегодня моей напарницей будет моя постоянная напарница Яна Маргасова.
Я. МАРГАСОВА: Здравствуйте еще раз! Недолгим было расставанье.
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, расставание было недолгим, но мы рады встрече. И расскажу, что такое у нас за «Типичный случай» сегодня. У нас случай, на самом деле, действительно, типичнейший. Называется «Стыдная работа», но на самом деле мы сколько ни говорили с коллегами, и с Яной, и с разными знакомыми, бывали такие истории, которые запомнились -когда человек по какой-то причине не говорил, кем он работает.
Я. МАРГАСОВА: Но при этом, согласись, что, пройдя в нашем с тобой пути А-Т, - имеется в виду «Послужной список» - мы не встретили ни одной профессии, о которой нам было бы стыдно рассказывать, или с кем бы мы общались с сожалением: надо же, бедненький, работает в такой профессии..
О. ЖУРАВЛЕВА: Не знаю, но, например, водители общественного транспорта в свое время достаточно вяло отреагировали. Но связано это, скорее всего, с аудиторией – не так уж, видимо, были мы популярны среди них. Или , может быть, они не такие общительные , разговорчивые. Но была масса профессий – почтальон была профессия, и люди о ней рассказывали с удовольствием, с восторгом. Были лесорубы, кузнецы – кто угодно. Я не говорю, что это плохие профессии, но они, скажем так, не считаются суперпрестижными в глянцевых журналах.
Я. МАРГАСОВА: Ну, и в них отсутствует, к сожалению, баланс затрат труда и заработной платы. Может быть, поэтому.
О. ЖУРАВЛЕВА: И наши слушатели, кстати говоря, и читатели нашего сайта «Эхо» - я туда обычно вывешиваю блог – они в целом почему-то все сконцентрировались на том, что стыдно просто получать плохую зарплату. Вот это самое стыдное вообще.
Я. МАРГАСОВА: Это же крылатое выражение «не бывает плохой работы…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, «бывает плохая зарплата». Я, кстати, напомню номер для связи +7 985 970 4545 – это смс для ваших историй про работу, которой вы, может быть, стыдились, или кто-то из ваших знакомых почему-то стыдился признаваться, что работает там-то и тем-то. 363-36-59 – это наш эфирный телефон. И есть у нас еще довольно много интересных размышлений от наших гостей «эхомосковских», которых мы записывали в течение недели. Это, естественно, люди, состоявшиеся сами по себе. Мы им задавали вопрос по поводу работы у родственников, которой бы они стеснялись, если бы кто-то из родственников эту работу исполнял. Что бы для них было неприемлемо, неловко, неудобно? Согласитесь, бывают ситуации, и все зависит, естественно, от круга. С гостями чуть позже, а вот что мне в блог написали. «Мне стыдно быть научным работником»… по-моему это какая-то чупеха.
Я. МАРГАСОВА: Это еще такой популизм, потому что, на самом деле, человек может гордиться как раз своей ученой степенью, и он может достичь высот в этом. Единственное, опять-таки он может быть недоволен уровнем заработной платы, и поэтому он будет кричать, что ему стыдно носить это гордое звание научного работника.
О. ЖУРАВЛЕВА: Я просто все время пытаюсь примерить на себя. Вот человек пишет: «Работал учителем, официантом, садовником. Теперь дворником. И никогда не стеснялся. Хорошая работа – это та, которая хорошо оплачивается и доставляет моральное удовлетворение. Когда я приезжаю в Россию , – а Альберт это наш постоянный слушатель из Португалии, - мать напоминает: только никому не говори, что работаешь дворником. Я всем спрашивающим говорю, что ты работаешь в муниципалитете». Вот вспомни: клининговые компании, они чем занимаются? Уборкой они занимаются! И когда человек стесняется признаться, что он работает уборщиком, он говорит: в клининговой компании работаю. Но это же глупость какая-то… Чего плохого-то? Тем более, что есть высокооплачиваемые работы в этой области. «Немного пришлось поработать инспектором рыбоохраны. - пишет другой наш слушатель. – До сих пор стыдно, когда в угоду планам и протоколам приходилось штрафовать за мелочь пионеров и пенсионеров, а уважаемых «браконьеров в законе» трогать не позволялось». Человеку стыдна сама суть работы, стыдно вспоминать, что он этим занимался. «Когда учился в вузе, подрабатывал в разных местах, - пишет Илья, - в том числе около года работал оператором стиральных машин в Метрострое. Зарплата была большая, сама работа была не для слабонервных, требовала физических усилий, но вот стеснялся потом говорить об этой работе. Говорил, что работал чернорабочим, что, казалось бы, менее стыдно». Вот странно. Без уточнения, чем именно занимался. Подозреваю, что стирка ассоциируется с женской работой, и поэтому.
Я. МАРГАСОВА: Прачка.
О. ЖУРАВЛЕВА: Да! Какие странные мысли иногда, оказывается, посещают… Кому-то стыдно быть причастным к насилию, кому-то к грязи, кому-то стыдно мало зарабатывать, кому-то стыдно, что профессия не престижная по каким-то там меркам для его круга, например. «Я знаю, что отец одной моей знакомой, - пишет Анечка, - стеснялся говорить, кем он работает. Была – сейчас, наверное, это автоматизировано – такая профессия «боец скота». Лично мне понятно, почему он стеснялся. Но вот у тебя, скорее, какая профессия вызывает неприятное чувство, недоумение?
Я. МАРГАСОВА: Ты знаешь, Не то, чтобы я была такой белой и пушистой, но вот с ходу у меня возникает только ассенизатор. И в этом я присоединяюсь как раз к сообщению Сержа. Не то, что я считаю ее стыдной, но она…
О. ЖУРАВЛЕВА: Не романтична как-то.
Я. МАРГАСОВА: Она совсем не романтичная, да, она грязновая, да. Она с запахом! То есть, для меня именно человек с этой машиной и таким шлангом гармошкой… у меня вопрос: как он пришел, почему он стал этим работать? Но вот вопрос самой себе: а, может быть, он много получает? Или, может быть, у него замечательный график работы и еще какое-нибудь молоко за вредность?
О. ЖУРАВЛЕВА: А в свободное время он играет на скрипке.
Я. МАРГАСОВА: Да. Правда, у меня нет какого-то списка стыдных профессий. И если моя подруга скажет, что…
О. ЖУРАВЛЕВА: … что она работает охранником в тюрьме, как ты к этому отнесешься?
Я. МАРГАСОВА: Я спрошу: почему?
О. ЖУРАВЛЕВА: Это понятно, да. Но у тебя никакого чувства не возникнет. Я от тебя такого не ожидала, - подумаешь ты про себя. Я понимаю, что ты воспитанная девушка и не скажешь это в лицо
Я. МАРГАСОВА: Понимаешь, подругу я знаю. Если бы она была скрипачкой, а потом… я бы испугалась: что случилось с человеком? Мы с тобой будем говорить о тюремных охранниках в «Послужном списке», но я буду считать, что какие-то шаблоны… характеристики у нее проявились в жестокости или…
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, почему? Можно быть хорошим тюремным охранником. Не обязательно же быть жестоким по отношению к заключенным.
Я. МАРГАСОВА: не знаю. Но я как обычный человек, думаю, что это страшные люди.
О. ЖУРАВЛЕВА: Смотри, что интересно. Серж ставит две профессии – проститутка и ассенизатор. Это не стыдно? Ассенизатор, на мой взгляд, совершенно не стыдно. Но проституток мы не рассматриваем! Мы не рассматриваем, граждане! Сразу говорю: вор в законе, проститутка, киллер – это не работа. Это преступная деятельность. Потому что проституция в данный момент в нашем государстве – это незаконно. Поэтому мы просто сейчас выводим это за скобки.
Есть профессии с плохой репутацией, но с хорошей оплатой, между прочим. Такое тоже случается. И со всеми случается, когда жизнь, что называется, заставляет выбрать какую-то работу, но не мечты. Вот Диггер из Петербурга уже напоминает: «Сексот, мент, гаишник, золотарь, не говоря о художниках, ну, и, само собой, журналистах». Это, видимо, плохие профессии.
Я. МАРГАСОВА: Сексот вообще не профессия.
О. ЖУРАВЛЕВА: Хотя, может быть, зов сердца. Милиционеры бывают разные. Гаишники, я думаю тоже. Золотарь – это тот же ассенизатор.
Я. МАРГАСОВА: Хотя мы не будем кривить душой – гаишник все-таки сейчас вызывает…
О. ЖУРАВЛЕВА: Вызывает, да. «Стыдно было говорить, что работал слесарем на заводе». Почему? Вот я не могу понять – почему слесарем на заводе работать стыдно?
Я. МАРГАСОВА: У нас с тобой была тема «Сантехник»…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, и кто-то нам написал: «Вот если бы ваш муж работал сантехником?» Клёво! Если бы твой муж работал сантехником, я бы к нему с многими проблемами обратилась! Я, кстати, хочу сказать, что мужчины, у которых есть рабочая специальность, среди женщин, на самом деле, вызывают большое уважение. Потому что мужчин с руками становится меньше и меньше, скажу я вам по секрету. Я хочу представить вам мнение Андрея Архангельского , журналиста, которому наши коллеги – спасибо им большое! – тоже задали вопрос: какой профессии он бы постеснялся у своих близких?
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Я бы не понял моих близких, если бы кто-нибудь из них пошел работать в милицию, например. Я не представляю себе, чтобы кто-нибудь из моих близких начал бы работать в структуре МВД. И я не понял бы моих близких, если бы они имели дело вообще с какой-либо силовой структурой, помимо армии. В армии служил мой дедушка, полковник. Оба дедушки воевали. Но вот что касается других силовых структур – нет, я бы не понял моих близких, если бы кто-нибудь из них пришел работать… Но вряд ли это было бы возможно.
О. ЖУРАВЛЕВА: Естественно, человек в своем кругу представляет, что это было бы просто нереально. Но многие наши гости не то, чтобы лукавили, но просто, действительно, не могли себе вообразить, чтобы в их кругу могла появиться какая-то профессия, которая…на самом деле работа, которую они все-таки считают… ну, не вполне достойной, скажем так, своих близких. Наталья Басовская, известная нам не только историк, но и популяризатор, и автор книг, и преподаватель, профессор, она тоже размышляет на тему каких-то неловких профессий. И, кстати говоря, вспоминает очень интересные метаморфозы, которые происходят в общественном сознании.
Н. БАСОВСКАЯ: В принципе, я с безусловным уважением отношусь к любому занятию, которому посвящает себя человек, если оно связано с какой-то пользой для общества. Вот звучит пышно, но я на самом деле так думаю. И поэтому, кроме криминальных занятий, у меня ни одно не вызывает отторжение. Например, если бы мой близкий родственник, допустим, мой зять был бы дворником, я про себя была бы огорчена, что он немногого достиг в жизни, что ему очень неинтересно, скучновато, но, в принципе, я понимаю, что и дворники есть хорошие и плохие. Когда-то в советское время люди интеллектуальных занятий с презрением смотрели на продавцов. Это было. Были продавцы, которые что-то из-под прилавка продавали. Знакомый мясник – это было престижно! Он продавал кусок пристойного мяса – не кости! – по повышенной цене. И отношение к этой профессии было такое, слегка презрительное. Сейчас оно изменилось. И продавцы другие в основном. И я, например, вижу тех, кто очень творчески, очень дружелюбно относится к покупателям.
О. ЖУРАВЛЕВА: Я тут соглашусь с Натальей Ивановной Басовской, что, действительно, в моем, например, детстве профессия продавца в некоторых кругах, скажем так, была какой-то такой… отдельной. «Выглядишь, как продавщица». Или: «Говоришь, как продавщица». Сейчас есть, простите меня, такие леди, которые… Во-первых, есть просто чудесные совершенно. Вот у меня кассир, который работает в магазина рядом с домом, я просто их всех просто очень люблю, и они меня знают, мы здороваемся всегда. И нет никакого абсолютно отторжения. Моя одноклассница работала… я ее случайно встретила за кассой в магазине. Была очень рада ее видеть. У меня не возникло ощущения «ах, как плохо у нее сложилась жизнь». Ну, вот так у нее сложилась жизнь! У нее мама, по-моему, тоже работала там до этого. Нормально!
Я. МАРГАСОВА: Люди выбирают же не только престиж профессии – выбирают график, выбирают…
О. ЖУРАВЛЕВА: Да много всяких есть обстоятельств! В конце концов, если человеку хватает на жизнь, у него есть другие источники дохода, семья… Мало ли что!
Я. МАРГАСОВА: Да, и ему нужно свободное время для своего увлечения, вообще для семьи.
О. ЖУРАВЛЕВА: Читаю обалденные смс-ки. «У меня был поклонник. Когда узнала, что он работает в КГБ, сразу дала ему отставку», - пишет Наташа из Москвы. Натала, вы не поверите – у меня папа в КГБ работал. «Стыдно работать в ФСБ». «Тюремщик – гадко! Зэк в тюрьме по приговору и хочет оттуда, а он по доброй воле. Мразь аморальная!» - пишет Михаил. Михаил, но ведь, между прочим, преступников, совершающих антиобщественные и кошмарные преступления, тоже нужно охранять. Они сами там сидеть не будут. Это тоже такой феномен русской души, то, что наши классики замечали, начиная от Достоевского. Преступники это плохо, их могут судить всей деревней… Но когда человек находится в тюрьме или идет на каторгу - ему все сочувствуют. Вот он убийца, ужас-ужас-ужас!
Я. МАРГАСОВА: Загадочная русская душа…
О. ЖУРАВЛЕВА: Серж пишет: «Чистильщик ботинок на улице – это стыдно, унизительно».
Я. МАРГАСОВА: Ничего себе! А я вот как-то совсем по-другому на них смотрела.
О. ЖУРАВЛЕВА: У тебя как раз романтические представления об этой профессии.
Я. МАРГАСОВА: У меня, конечно, какие-то киношные чистильщики, но мне казалось…
О. ЖУРАВЛЕВА: Но нет ощущения, что это унизительно, да? А некоторым кажется, что унизительно был мастером педикюра! Хотя, казалось бы, и оплачивается нормально, и в теплом месте. Некоторым, правда, кажется, что быть акушером-гинекологом – это смешно. Или проктологом. Хотя, извините меня, вот профессия так профессия! Вообще, чтобы быть врачом, надо обладать определенными способностями.
Есть у меня еще такая заготовка домашняя. Алексей Соломин подвел итоги опроса, который провел портал Job. Вопрос мы сформулировали, конечно, сердито. «Какой профессии вы бы скорее стеснялись, из какой области?» И вот что получилось. Рассказывает Алексей Соломин.
А. СОЛОМИН: не каждый россиянин готов рассказать при первом знакомстве о своей работе. Многие ее откровенно стесняются. Но не 31 процент опрошенных на сайте super job. Для них стыдной работы нет. Все зависит от условий труда и зарплаты, и личного интереса, - указал дизайнер из Тольятти. Если платят достойно, то стыдится нечего, - считает петербургский менеджер по продажам. Начальник из Магадана отметил, что «даже в каменном веке работа грела и кормила человека». Греет она и ассистентку из Москвы, которая призналась, что мнение новых знакомых ей безразлично, а вот перед старыми, кто ее давно знает, стыдно. А еще стыдно перед собой. 69 процентов нашли чем смущаться и дальше распределились следующим образом. Работы, связанный с грязью, нечистотами: мусорщик, прозектор, ассенизатор – постеснялись бы большинство – 44 процента. С плохой репутацией, например, артист стриптиза – 30 процентов. Специалист по снабжению из Москвы назвал работу – цитата - «проститута стриптизера» тяжким трудом и заявил, что любой другой работы с хорошим заработком не стыдился бы. Впрочем, по мнению руководительницы отдела персонала из столицы, работа, связанная с политиками, депутатами и чиновниками, тоже подпадает под характеристику с плохой репутацией. 34 процента постеснялись бы работы с низким социальным статусом – курьера, домработницы и расклейщика объявлений. Вариант деятельности, связанной с насилием, например, тюремный охранник или забойщик скота, вызывал бы стеснение у 31 процента респондентов. Хотя оператор cool-центра из Петербурга, поработавшая в СИЗО, утверждает, что это совсем не стыдная профессия, и она, наоборот, ею гордилась. Есть и те, кто за стыдную работу категорически бы не взялся. Руководитель отдела маркетинга из Москвы, в частности, отметила, что, имея два высших с отличием, наверное, лучше бы утопилась.
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот такие вот мнения были высказали.
Я. МАРГАСОВА: Я вспомнила свою историю студенческих лет, когда наша однокурсница сказала, что познакомилась с замечательным молодым человеком. И когда мы спросили, кем же он работает, она сказала: «Он работает в морге». Мы просто… У меня волосы дыбом! Мне стало страшно. И когда я увидела, что он приехал за ней на машине, американская, универсал, затонированная… Это все было в таком образе, каком-то демоническом… и я долгое время думала, что она встречалась с демоном каким-то. А она сказала, что у него замечательное чувство юмора, и вообще он добряк.
О. ЖУРАВЛЕВА: Хороший человек. Да. «Работаю токарем-наладчиком станков с числовым программным управлением. Работа почему-то не престижная, но для меня интересная. Я через нее самовыражаюсь и не стыжусь». Евгений из Самары, вы молодец! «Секретный сотрудник – сексот». Мы поняли. Дело в том, что когда он такой секретный, он еще кем-то работает. «А как же поколение дворников и сторожей?» - спрашивает Аня. Вот! Как раз непрестижная работа в свое время была… малооплачиваемая, кстати, достаточно грязная, скажем так, - «хочу быть кочегаром и работать сутки через трое» и так далее – она была поднята на совершенно другой уровень, она стала романтичной. Хотя, казалось бы, чем нянечка в больнице или санитар в морге от этого отличается?
Я. МАРГАСОВА: Оля, мне кажется, что не любая профессия непрестижная, она стыдная. То есть, это разные понятия, на мой взгляд.
О. ЖУРАВЛЕВА: Андрей из Екатеринбурга: «Девушки, вы или наивные или лицемеры! Таких профессий много. Почти любая, которая не интеллектуальная». Андрей, ну, вы такой интеллектуал… Знаете, много есть неинтеллектуальных профессий, замечательных. Но это совершенно не значит, что человек сам не умеет думать, поэтому он работает именно здесь. Мы уже говорили: есть время, есть заработок, есть масса всего. А сейчас у нас есть новости.
НОВОСТИ
О. ЖУРАВЛЕВА: В Москве 17 часов 35 минут, и мы продолжаем говорить о профессиях, которые мы почему-то стыдимся, стесняемся признаться, просим не говорить знакомым, и сами стараемся не говорить. В студии Ольга Журавлева и Яна Маргасова. И, конечно же, сейчас будут ваши звонки. Я только набросаю несколько реплик с смс. Пишут: «Стыдно делать дело, которое не нужно людям и направлено только на обогащение». Вообще-то таких дел не так много, кроме воровства, грабежа, разбоя и каких-то еще махинаций – все остальное людям нужно. Кстати, вот одна история все-таки подтверждает вот эту теорию. «Стыдно вспоминать – работал в гадательном салоне у Лонго. Обманывал наивных москвичей. Михаил из Москвы». Вот это, действительно… Хотя мы прекрасно знаем, что есть люди, которые своим гаданиями и разговорами психологический комфорт людям дают за эти деньги.
Я. МАРГАСОВА: Несколько есть сообщений о том, что стыдна работа, которая ниже твоей квалификации. «В 1992 году физик, лауреат госпремии работал в поле». Очень стеснялся.
О. ЖУРАВЛЕВА: В социальном центре. То есть, это центр социальной поддержки.
Я. МАРГАСОВА: Мне кажется, что люди часто стыдятся работы, если они потеряли… слетели либо с высокой должности, когда ушли на понижение.
О. ЖУРАВЛЕВА: Это понятно. Но вот Амир пишет: «Мой друг стесняется того, что работает в аппарате «Единой России».
Я. МАРГАСОВА: Но ведь продолжает работать.
О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, так… продался за деньги, как говорят.
Я. МАРГАСОВА: Тогда не стесняйтесь!
О. ЖУРАВЛЕВА: «Библиотекарша», - пишет Дима. Дима, вот скажите мне как на духу – что стыдного в библиотекарше? То, что ей мало платят? Или что у нее какое-то вредное дело, или как? Или у нее низкая квалификация?.. Не понимаю! «Работа вообще от слова «раб». У меня труддеятельность в удовольствие и на пользу себе и людям», - пишет Эдуард. Эдуард, мы вами восхищаемся. «Работал топ-менеджером, сейчас таксист. Прежним коллегам, наверное, постесняюсь сказать – просто не поймут. Хотя мне нравится», - пишет Димыч из Екатеринбурга. Я очень рада за Димыча, потому что, когда человек вдруг понимает, что ему не хочется нервничать-надрываться, а хочется жить в свое удовольствие, и на жизнь хватает… 363-36-59 – расскажите, были ли у вас такие истории, когда вам приходилось стесняться либо своей работы, либо работы своих близких. Если да, то почему. Алло!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Меня зовут Николай Владимирович.
О. ЖУРАВЛЕВА: Николай Владимирович, для вас есть такая вот работа, которой бы вы стеснялись?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, например, палач. Я не представляю, как это…
О. ЖУРАВЛЕВА: А ведь они были, когда была смертная казнь.
СЛУШАТЕЛЬ: Были, да. И я плохо себе представляю, как можно вообще с такой профессией жить, иметь семью… и как дети….
О. ЖУРАВЛЕВА: Обычно палачи все-таки никогда не говорили , кем конкретно они работают. Они говорили, что работают в структуре такой-то.
СЛУШАТЕЛЬ: Я про Францию читал – во времена их революций палачи очень популярная профессия была, что вы!
О. ЖУРАВЛЕВА: Это давно было.
СЛУШАТЕЛЬ: А про себя – было у меня на заре моей трудовой деятельности такое, что я… не то, чтобы стеснялся этой работы, но до сих пор вспоминаю с ужасом свои первые три года трудовой деятельности. Я работал преподавателем в ПТУ еще в 80-х годах.
О. ЖУРАВЛЕВА: Моя мама там преподавала тоже, в ПТУ!
СЛУШАТЕЛЬ: Я ничего не хочу сказать, что это плохо… Боже упаси! Я и Макаренко тогда начитался, и Успенского – повышал свой уровень. Но я чувствовал, что это не для меня. Боже, какой там контингент был! Причем, не только детей, но и преподавателей тоже. Это вот когда в школы не могли устроиться…Я не говорю, что это плохо, это правильно – детей не надо бросать, и хорошо бы, чтобы и сейчас у нас так было, чтобы дети были под присмотром. Но это было не для меня!
О. ЖУРАВЛЕВА: Спасибо за вашу историю! Вот, действительно, есть категория тяжелой работы… Вот наш корреспондент Владимир Роменский страшно гордится тем, что работал грузчиком. Но если учесть его довольно субтильное телосложение, это вызывает просто восторг и упоение!
Я. МАРГАСОВА: Мне кажется, что именно вывод «работа не для меня» побуждает к дальнейшим поискам…
О. ЖУРАВЛЕВА: Ко мне вопросы пришли: «А почему вы пошли в журналисты? Для славы? Чтобы блистать красотой и сексуальностью? И денег? А не врачом за 10 тысяч в месяц». Отвечаю, почему я не пошла врачом, хотя у меня бабушка, например, врач. Честно скажу: у меня с химией была такая беда, что я понимала, что никогда…! Я не очень способная в этой области, с естественными науками у меня фигово очень. «Работаю уборщицей в библиотеке. Знакомая, увидев меня, отшатнулась, будто увидела меня пьяной, валяющейся на улице. А мне нравится приводить в порядок бедлам. Знакомые, кто не шарахается, все равно недоумевают», - пишет Ольга. Ольга, я вас понимаю. Я люблю кропотливую, бессмысленную работу типа перебирания крупы или вышивания крестиком. Вот меня она совершенно завораживает. А убирать в бедламе – очень люблю! Кирилл из Челябинска: «Могильщиком как-то не очень». Не знаю, некоторым очень. Наоборот, уже шекспировское что-то в этом есть, величественное. «А что, артистом хорошо?» Можно подумать, что все сто процентов артистов обалдеть как зарабатывают? Не знаю. «Я библиотекарь. Иногда стыдно, конечно, из-за зарплаты. Очень обижает, что нас до сих пор представляют серыми мышками, но мы давно уже другие», - пишет Марина. Марина, не очень умные люди так себе представляют. Почему вас волнует мнение неумных людей. «Когда был студентом, временно подрабатывал грузчиком. Не стеснялся, так как знал, что временно. Кстати, очень популярная профессия», - пишет Антон.
Я. МАРГАСОВА: Более того, она хорошо оплачивается. Тяжелый труд вообще хорошо оплачивается.
О. ЖУРАВЛЕВА: «Мама работала альфальтировщицей. Очень стеснялся», - пишет Миша. Кстати, это о том, как дети стесняются профессии родителей.
Я. МАРГАСОВА: Опять-таки, почему стесняются? Стесняются в сравнении с другими, а не внутри себя стесняются этого.
О. ЖУРАВЛЕВА: Очень интересно, как люди со своей колокольни судят, как они рассуждают, когда говорят, что профессия стыдная. Люди на определенном уровне им кажется, весь мир прекрасен, мы любим тех людей и на все согласны, они просто на себя ничего такого не примеряют. Вот послушаем немного немало ректора МГИМО. Анатолий Торкунов рассуждает на эту тему
А. ТОРКУНОВ: Не хочется банальностей говорить, но мне кажется, что если дело делается хорошо, то любая профессия мне симпатична. Я долго жил в старинном московском дворе. У нас на лестничной площадке жила дворничиха тетя Тоня. Потрясающий совершенно человек, которого обожал , любил и ценил весь двор. У нас во дворе всегда было чисто, выметено, всегда была собрана листва. Она все время была на посту, и вызывала всеобщее уважение, независимо от того, кто жил в этом доме – и профессоров, и рабочих ЗИЛа, и инженеров, и таких же уборщиц. Так что, я уверен, что если человек делает и любит свою профессию… он может ее даже не очень любить – я не знаю, можно ли любить профессию уборщицы - но ведь у каждого человека свои запросы, свои пожелания по жизни. Не могу назвать ни одной профессии, которой я бы устыдился. Тем более, что прошел в студенческие годы сам через многие профессии – ездил в стройотряды, и каменщиком, и канавы рыл и так далее. И ничего – считал, что это все хорошее, интересное дело.
О. ЖУРАВЛЕВА: Не знаю, интересная ли профессия уборщицы, но канавы рыть – дело интересное! Любое дело, когда втянешься, может быть интересным. Опять таки, если это не противоречит какому-то твоему внутреннему вообще состоянию. Вроде бы, как я уже читала, боец скота. Меня даже спросили – зачем это нужно. Ну, как? Некоторые мясо едят, вы не поверите. Но живьем его не едят. Большинство не ест его живьем. Поэтому кто-то должен забивать скотину, разделывать тушу. Сейчас, наверное, эта проблема решается каким-то другим путем. Но все равно там какие-то люди в этом участвуют – включают рубильник… я уж не знаю, что они там делают. Если вся семья убежденные вегетарианцы, то, наверное, такая работа была бы странной в этой семье, и в этом бы никто не признался. Мне так кажется. И тем более, если бы были пропагандисты вегетарианства, они бы не пошли. Само собой. Вот еще интересная история. «Мне 23 года. Из провинции. Работал два года в Москве барменом. Зарабатывал хорошо, считал – престижно. Переехал домой, работал и барменом и продавцом. Стрёмно, и денег мало! Последние два года в летний сезон копаю червей и сдаю в рыболовные магазины. Деньги хорошие, но минус в сезонности, полгода только востребовал. И конечно только близким знакомым говорю, чем занимаюсь». А я не знаю, вот как бы я среагировала. «Ты чего делаешь? – Червей копаю на продажу. – Ну, и как?» К червякам я не испытываю никакой неприязни, поэтому нормально все. «Я не хотел бы быть чиновником, - пишет нам Петрович, - ассенизатором, палачом, военным на должностях ниже генеральской, водителем, работником морга и могильщиком». Чего плохого в водителе, я не понимаю? Могильщиком ладно, допустим, своя мистика. «Человек подрабатывал у богатых жлобов водителем. Сам он был на порядок умнее и образованнее своих работодателей. Он, когда мне о них рассказывал, как будто говорил об обезьянах». - То есть, у него не было комплекса неполноценности. Или он так его реализовывал! – «Они его ни в грош не ставили, а он смеялся в душе над убогими богатыми дебилами. Это я к тому, что референтная группа должна быть соответствующей». Да-а-а. «Мне всего 24 года, стыдился работал официантом, курьером, грузчиком. Все как-то криво смотрят, ты просто чувствуешь сверлящие взгляды в спину. Про девушек вообще молчу». Я скажу вам, Кайзер, у вас референтная группа неправильная. Я вот знаю прекрасных людей, которые работали официантами, грузчиками и курьерами. Я сама работала референтом на телефоне и чашки помыть и не вижу в этом ничего унизительного. Борменталь пишет: «Напомню, что профессия, которая считалась даже в СССР не очень – страховой агент – коим являюсь уже 12 лет и не стесняюсь этого только потому, что зарабатываю в год около 100 тысяч иностранных денег». То есть, если бы платили меньше, можно было бы стесняться. Что стыдного в страховом агенте? Не могу этого понять.
Вот кстати, Геннадий Гудков, его выступление для меня неожиданное. Я напомню, что это депутат госдумы. Вот ему задали тоже вопрос, какой бы работы он стеснялся у родственников.
Г. ГУДКОВ: У меня два сына, и уже растут внуки. Я очень часто встречаю людей, которые говорят: помогите нам устроиться на государственную службу. Мы готовы даже заплатить. Я говорю: слушайте, а вы зачем готовы заплатить? – Ну, как же, мы будем на теплом месте, отобьем эти деньги. Нам надоело горбатиться, в бизнесе нам надоело. Я понимаю, что это очень распространенная точка зрения. Вот у меня сегодня такой разговор был. Меня это коробит! Вот если бы вдруг мои сыновья или мои внуки сказали, что мы хотим пойти на госслужбу, но не служить государству, а отработать вложенные деньги – а такое сегодня есть, к сожалению, должности продаются направо и налево, сплошь и рядом – мне бы, наверное, было очень стыдно. Я бы считал свою жизнь напрасно прожитой. Мне кажется, можно хорошо жить, можно хорошо устроиться, можно хорошо встроиться в систему, можно встроиться в какую-то команду, но одновременно с этим ты продаешь сам себя, свои принципы, свои взгляды, свою совесть. И если бы мне когда-нибудь кто-нибудь из моих родственников сказал бы так, наверное, для меня это бы было самым большим поражением в жизни. Если человек работает, крутится, вертится – он заслуживает уважения, какую бы он работу ни делал. И я думаю, что проститутка значительно честнее ворующего чиновника. Значительно! И честнее, и чище.
О. ЖУРАВЛЕВА: Честно сказать, меня совершенно поразила позиция депутата госдумы, который именно в этом контексте подумал о стыдности какого-то выбора пути. Что нам пишут! Какие чудесные сообщения приходят по смс! Жалко, что все прочитать не успеваем. «Стыдно совсем не работать», - пишет Сергей из Коломны. «Мечтала быть стюардессой, а работала прорабом. С годами даже гордиться стала», - пишет из Москвы Валентина. И кстати говоря, очень интересно, что человек по-разному воспринимает профессии. Для каких-то это низ падения человеческого, а для кого-то это, наоборот, здорово и симпатично. «Когда учился в школе, мыл машины – время такое было. Одноклассникам предпочитал не говорить», - пишет Даниил из Иркутска. Мы так завидовали людям, которые что-то зарабатывали в нашем 8-10 классе! Нам казалось, это так круто самому зарабатывать! Это был 1990 год. «Кстати, до сих пор еще есть отдел зачистки имени Шарикова», - пишет Диггер. Имеется в виду, ловля животных. Опять же, если отлов положен животных, то да, кто-то должен это делать. «Стыдно работать менеджером в строительстве. Все знают, что откатываешь», - пишет Лариса. Ну, не все же откатывают на самом деле… «Окончил военное училище в 87-м, два года служил лейтенантом. Ужасно стесняюсь, когда во мне узнают бывшего военного». Олег, почему? «В начале 60-х мой второй класс одноклассница поразила: мой папа - директор трамплина! Весь класс хихикал», - пишет Павел. «Очень стыдно за знакомых, которые работают в милиции. Особенно за тех, кто в ГАИ», - пишет Андрей. «Работаю в иностранном посольстве. Стыдно, что не решаюсь рассказать про их разведдеятельность», - пишет Юрий. Я думаю, что он шутит. «Я работаю смотрителем в музее, занимаюсь журналистикой. Вопрос о должности для меня страшный, хотя ничего стыдного в этом нет. Это презрение к рабочему воспитывается». Дарья, ну, вы то не рабочим работаете – смотрителем музея. Я - сотрудник музея. А вот Наташа пишет вдогонку Геннадию Гудкову: «Стыдно работать депутатом госдумы!» Вот вам привет!
Я. МАРГАСОВА: Я очень боялась, когда меня спрашивали, кем работают мои родители. У меня папа тогда работал в военной прокуратуре, а мама работала на почтамте. И если речь заходила о каком-нибудь английском топике, то я предпочитала говорить, что папа инженер, а мама учительница. Потому что я жутко боялась переводить все это на английский язык, и вообще боялась дополнительных вопросов, потому что в школе это непонятно. Я никогда не хотела, чтобы все сказали, что у Яны Маргасовой какие-то непонятные родители.
О. ЖУРАВЛЕВА: То есть, учителем и врачом работать нормально? Инженером.
Я. МАРГАСОВА: Это просто, это не требует дополнительных объяснений. Сказал – и забыл.
О. ЖУРАВЛЕВА: Помнишь, у нас была профессия «каменщик»? Так человек говорил, как в детском саду, когда дети начинали говорить, кем папа работает, его дети гордились страшно: наш папа – каменщик, он строит дома! И все дети им завидовали. Это нормально, потому что понятно, что человек делает, как делает, можно пойти посмотреть. И на детском как раз уровне это замечательно, по-моему. Особенно в детском саду. Когда понятие «инженер» вообще ни о чем, между прочим.
Граждане, здесь я предлагаю задаться вопросом. Вот мы очень много говорим о том, что все зависит от того, кто вас окружает, кто вам смотрит в спину косо оттого, что вы работаете кем-то не тем, как вам кажется. «Работаю автомойщиком, 36 лет. Мне стыдно», - Михаил, Тольятти. Чего стыдного, господи? Нашли вы работу в Тольятти. В Тольятти многие, знаете, работают на заводе и возможно зарплату не получают по разным причинам. «Кондуктором работать стрёмно». Непонятно… «Работаю промышленным альпинистом. Физически тяжелая. Смотрят с восхищением». Вот! Все зависит от подхода. «Дуремаром, могильщиком, техничкой, бойцом скота – кем угодно. Главное, не угнетать не могущих сопротивляться»,- считает Михаил из Томска. А боец скота разве не угнетает тех, кто не может сопротивляться, если уж на то пошло? Да, действительно…
Предлагаю проголосовать со следующим вопросом, как раз о вашей референтной группе, скажем так. Как вам кажется: большинство вашего круга знакомых – он, конечно, у всех разный, но, допустим, одноклассники, товарищи, соседи, неважно – достигли профессионально в работе большего, чем вы сами? Если да, ваши знакомые достигли большего в профессиональном плане, звоните 660-06-64. Если вы достигли того же, или, может быть, меньшего, звоните 660-06-65. У меня просто иногда возникает вопрос, что людям кажется, что им смотрят косо вслед, что их девушки не любят - как Паниковского, - и все такое. Мне кажется, что некоторые люди просто живут в плену каких-то удивительных иллюзий.
Я. МАРГАСОВА: Но может быть, вы сами мечтали о большем, а получилось чуть меньше.
О. ЖУРАВЛЕВА: Поменяйте восприятие? Тоже вариант. Помнится, мы когда референтов новых принимали на работу, некоторые приходили: а что, я буду мыть чашки? А что в этом такого удивительно? Вот я мою чашки до сих пор. За собой мою, могу и за тебя помыть – не вопрос. Я не вижу в этом жуткого позора и падения, а некоторые видят. Пока вы голосуете, мы принимаем звонки на тему «Приходилось ли вам стыдиться какой-то работы». Алло!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Меня Евгений зовут, я из Волгограда.
О. ЖУРАВЛЕВА: Расскажите, есть такая профессия, которой вы стеснялись?
СЛУШАТЕЛЬ: Да, пять лет я проработал в этой профессии. Школьный учитель.
О. ЖУРАВЛЕВА: А почему вы стеснялись ее?
СЛУШАТЕЛЬ: Как вам сказать… В нашей стране мужчина школьный учитель… не знаю… - немножко волнуюсь, извините – это как…ну, стрёмно. Даже не по деньгам, не по зарплате.
О. ЖУРАВЛЕВА: А вам нравилась сама работа, дети?
СЛУШАТЕЛЬ: Конечно, я работал добросовестно.
О. ЖУРАВЛЕВА: Но вам удовольствие доставляла сама работа, общение с детьми?
СЛУШАТЕЛЬ: Сама работа? Доставляла.
О. ЖУРАВЛЕВА: Но вам было стыдно, что вы учитель?
СЛУШАТЕЛЬ: Да, но именно… понимаете, я о чем. Представьте ситуацию – везешь класс куда-нибудь в трамвае. И там много родителей, мамочек. И вот окружающие думают, что не ты классный руководитель, а кто-то из них. А дети обращаются к тебе по имени-отчеству, и тут все понимают, весь вагон… для них это как восьмое чудо света!
Я. МАРГАСОВА: А ваше окружение , ваши знакомые, или новые знакомые, которые узнавали, что вы работаете учителем, они тоже как-то удивлялись?
СЛУШАТЕЛЬ: Понимаете, может, в открытую они этого не говорили, но как-то это чувствовалось.
О. ЖУРАВЛЕВА: Понятно. Спасибо вам, Евгений! На самом деле, это ужасно грустно. У нас в начальной школе мужчина-учитель преподает, Сергей Александрович его зовут. Прекрасный совершенно! Интересный. Мне понравилось, и я всем мамам сказала : «здорово!» Это же здоровье коллектива, если там не все сплошные девушки! Я завидовала тому классу, у которых он руководитель классный.
Я. МАРГАСОВА: А я горжусь тем, что я когда-то работала учителем музыки. Причем, может быть, я так об этом рассказываю, но те, кто это слышат, тоже приходят в восторг.
О. ЖУРАВЛЕВА: Мне моя одноклассница недавно похвасталась: она работает в той же школе, и ей дали классное руководство. Ну, здорово! Английский преподает, молодец! Я ею горжусь. Она всегда была очень добрым, контактным, светлым человеком. 363-36-59 – ваши истории. Какой работы вы стыдились? Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Анатолий Леонидович.
О. ЖУРАВЛЕВА: Какой профессии вы бы постеснялись? Какой работы?
СЛУШАТЕЛЬ: Научным сотрудником.
Я. МАРГАСОВА: Почему?
О. ЖУРАВЛЕВА: Да бросьте! Что, кто-то сказал: ха-ха, вы неудачник?
Я. МАРГАСОВА: Это же умнейшие люди!
СЛУШАТЕЛЬ: Не то, что неудачник, но это самая низкооплачиваемая работа в стране.
О. ЖУРАВЛЕВА: Во первых, не самая низкооплачиваемая. Вы можете поработать почтальоном.
Я. МАРГАСОВА: Все-таки вы стесняетесь работы или зарплаты?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну… доцент получает 8 тысяч. Стыдно даже перед студентами. Есть дети, которые работают в ларьке, получают в 3-4 раза больше.
О. ЖУРАВЛЕВА: Понятно. Спасибо. Этот тезис высказывался неоднократно. Но стыдиться того, что ты ученый и получил хорошее образование и можешь вести научную работу… я, убейте меня, этого не понимаю! Если тебе не хватает на жизнь, ты идешь и выбираешь какую-то другую работу, но вот «я стыжусь»… Мне кажется, что это какая-то поза ужасная - вот у нас в стране стыдно быть ученым. Ничего себе! А Нобелевскую дали не нашим, которые в Черноголовке работали? Там полный город таких, кстати говоря. Вы меня не убедите никогда вообще, что вот оно так, собственно, и бывает.
Я хочу огласить итоги голосования. Оно было кратким, но довольно интересным. Я спрашивала: как вам кажется, ваши знакомые добились большего, чем вы? Вот если человек стыдится своей работы, значит, вокруг него все крутые. Вам кажется, что знакомые добились большего , ответили «да» 42,5 процента. Все-таки ощущают себя адекватно и на равных 57,5. Это приятно. Хотя разброс в общем небольшой.
Я. МАРГАСОВА: Все работы хороши – выбирай на вкус.
О. ЖУРАВЛЕВА: «Да, доцент правда получает 8 тысяч». Да я понимаю, Илья, но это не повод стыдиться! Да, я такой вот, я бессеребренник! По-моему, это повод для гордости. Если ты при этом не бессеребренник, «а я ничего делать больше не умею», ну, это какой-то другой, наверное, вопрос. Не знаю…
Я. МАРГАСОВА: Мне кажется, что если меньше себя сравниваешь с окружающими, если тебе нравится твоя работа…
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот ты себя с кем сравниваешь? С Анжелиной Джоли?
Я. МАРГАСОВА: Да не сравниваю! Мне нравится моя работа.
О. ЖУРАВЛЕВА: Да, хотя, конечно, новостникам я завидую. Они каждый час, а иногда и каждые полчаса приходят новости читать. Мы сейчас послушаем. Это был «Типичный случай». Яна Маргасова, Ольга Журавлева. Спасибо! До свидания!