Вокруг открытых данных - Иван Бегтин, Леван Квирквелия, Артем Ермолаев - Точка - 2017-09-03
03.09.2017
Александр Плющев
―
Московской время 21 час почти уже 5 минут. Вас приветствует Александр Плющев. В эфире программа «Точка». Сегодня мы решили в очередной раз поговорить об открытых данных. Уже несколько лет мы периодически возвращаемся к этой теме. Но сегодня так получилось, что поводом к сегодняшнему разговору, к разговору, я надеюсь, весьма позитивному, стал скандал. В конце лета, ну, летом стало известно, что неофициальное приложение для контроля за успеваемостью школьников Москвы, независимый электронный дневник, который разрабатывал Леван Квирквелия, молодой человек весьма. Вот. Так вот этот Леван заявил, что столичный департамент информационных технологий препятствует ему использовать API единой системы электронных дневников. Ну, попросту говоря, как раз не дает пользоваться открытыми данными. Был скандал. Был… Глава департамента информационных технологий Правительства Москвы Артем Ермолаев комментировал это и так далее. Мы договорились с Артемом Ермолаевым, что мы соберемся, во-первых, поставим точку в этом самом скандале, а, во-вторых, что большее количество времени посвятим… посвятим собственно открытым данным и тому, что может в городе из этих открытых данных появиться. Ну, а как вы понимаете, что появляется в Москве, равно или поздно появляется где-то в других городах. Иногда в других городах пораньше. В общем, есть, о чем поговорить. Артем Ермолаев здесь, в студии. Добрый вечер!
Артем Ермолаев
―
Добрый вечер!
А. Плющев
―
Так же я позвал виднейшего специалиста по открытым данным Ивана Бегтина, члена экспертного совета по… при Правительстве России. Добрый вечер, Ваня!
Иван Бегтин
―
Добрый вечер!
А. Плющев
―
Ну, и по телефону вот у нас Леван Квирквелия, разработчик приложения «Независимый электронный дневник». Тоже приветствую! Добрый вечер!
Леван Квирквелия
―
Добрый вечер!
А. Плющев
―
Левана мы отпустим через некоторое время. Сейчас мы разберемся с тем, что было. В результате-то, значит, получается сейчас у нас один электронный дневник – да? – единственный, который вот одобрен департаментом информационных технологий. Получается так, Артем?
А. Ермолаев
―
Да, абсолютно верно. Дело в том, что электронный дневник, мы начали проект достаточно давно, где, по-моему, в 2013 году. Их в городе было большое множество. И постепенно мы приходили к единообразию, к тому, чтобы электронный дневник стал один, причем мы говорим сейчас даже не о приложении, а о сочетании «электронный дневник», «электронный журнал». Это то, что, собственно говоря, используют и учителя… То есть не только ученики для того, чтобы смотреть свои отметки и домашнее задание, но в 1-ю очередь используют учителя, чтобы вести успеваемость, и самое главное – вести свою не только… не то, что называется отчетность, а свои расписания, ставить домашние задания определенные и это все делать, исходя из определенного сценария. Мы соответственно долго шли к тому, чтобы перевести его там на единый и перевели. И в этом году все школы почти без исключения работают на единой городском решении, которое позволяет всем работать в одной среде. Действительно раньше было возможно подключаться к городской системе разным производителям, ну, как, например, Леван. В связи с тем, что мы не только перешли на единый городской дневник, но и на единую систему авторизации mos.ru, мы приняли решение, я в данном случае непосредственно, на время отключить все приложения и за исключением только городского бесплатного, который получает любой житель, а именно приложение московской госуслуги, которое позволяет пользователю не только смотреть за отметками, но и другие операции делать, скачивание которых больше миллиона этих приложений, и соответственно люди им пользуются. Забегая, сразу говорю, вперед, что как только мы хотя бы там 2-3 месяца… система проработает более стабильно, потому что мы сейчас уделяем максимум внимания авторизации всех пользователей, работая с этим приложением, то в виду того, что теперь новое единое программное обеспечение, раньше действительно было 2 или 3, то мы в дальнейшем разработаем API и опубликуем API, чуть позже, я думаю это ближе там к концу года, может быть, к началу следующего, в рамках которого разработчики точно также смогут вернуться к использованию своих приложений.
А. Плющев
―
Ну, я вот просто хотел бы… Как это выглядело со стороны? Как это выглядит, не знаю, со стороны пользователей или со стороны наблюдателей, что у Вас были данные, у Вас была возможность, которую… к которой Вы дали доступ там третьим лицам, разработчикам.
А. Ермолаев
―
У меня… У нас не были данные. Мы создали большую систему…
А. Плющев
―
Ну, да.
А. Ермолаев
―
… внутри сначала. Да? То есть мы все усилия на то, чтобы появилась вообще сама система, которая уже к этому в дальнейшем…
А. Плющев
―
Разрабатывались приложения. Затем в результате чего-то, я не знаю, Вы решили унифицировать, значит, вот эти… вот эту систему. Да? Систему решили каким-то образом унифицировать, в результате чего те, кто уже сделал свои приложения, свои бизнесы на этом построил, Вы их отключили. Потом сказали, может быть, мы потом когда-нибудь включим, когда, значит, приведем все это в порядок.
А. Ермолаев
―
Не совсем так. Дело в том, что мы не то, что приведем в порядок. Когда система будет работать стабильно для всех и будет… мы удовлетворим все внутренние потребности в 1-ю очередь учителей, учеников и родителей. И тогда мы уже сможем давать доступ к… что переходят с одной платформы на другую. Ее нужно время для того, чтобы она устоялась. Мы не отказываемся. Надо смотреть немножко в другом масштабе времени. Просто это как переход из точки А в точку Б.
А. Плющев
―
Хорошо. Хочу дать Левану слово, потому что он тоже участник этой истории, чтобы он тоже сказал, что он думает по этому поводу, какова сейчас судьба его приложения. Насколько я понимаю, оно не должно работать.
А. Ермолаев
―
Нет, оно работает.
А. Плющев
―
Леван, расскажите нам.
Л. Квирквелия
―
Да. Добрый день еще раз! Добрый вечер! Вот я немножко удивлен. Вы мне в ответе на статью писали, что… больше не будет. И я вообще заметил такую позицию ДИТа о том, что мне уже вот 3-й раз получается, меняет причину отключения IP. И я вообще не могу понять, что происходит. Это очень странная позиция государственного органа, хотя хотелось бы, если по отношению к бизнесу, видеть какую-то поддержку, потому что вряд ли такие работы, которые создавались, были созданы за месяц. Наверняка планы были задолго до… ведь… системы тендеров, и ДИТ мог мне сообщить до лета. То есть ответ на то, что Вы говорите. Я бы хотел отметить, что вот Вы говорите о том, что Вы создаете единую систему, но стоит обратить внимание еще на тех людей, которые пользуются Вашей системой. Это не только учителя, но еще и дети. ДИТ сейчас стоит в такой позиции, что все дневники должны быть у Вас. Вы управляете данными, но получается так, что дети пользуются одним единственным приложением от ДИТ, которое работает очень плохо. Как пример: размещать домашнее задание и расписание человека на разных страницах – это вообще неправильно, это вообще неудобно. И после того, как я рассказал людям о том, что мое приложение закроется, я получил тысячи отзывов о том, что они не хотят переходить на государственный дневник. То есть я получаю такую мысль о том, что ДИТ не волнуется о детях, о том, как им придется пользоваться приложением. А…
А. Плющев
―
Спасибо. Спасибо большое, Леван. Значит, вот Ивана Бегтина, члена экспертного совета при Правительстве России, я пригласил не только как эксперта, ну, в общем, как эксперта, – да? – ну, и как, в общем, даже некоторого арбитра в этой ситуации. Скажи, Иван, ты… у тебя гигантский опыт работы с открытыми данными, с властями, с бизнесом. Вот частный случай есть. Что ты думаешь по этому поводу?
И. Бегтин
―
Ну, добрый день! Да, я, конечно, много чего думаю. И я бы не сказал, что здесь есть идеальная правота у каждой из сторон. Ну, начнем с того, что действительно API – это не совсем открытые данные, а тем более вот это API с дневниками. Это некоторая эко-система для разработчиков, в которую, ну, погружаются разработчики, начинают играть по этим правилам.
А. Плющев
―
Спасибо тебе за объяснение, потому что никто еще не пояснил в этой передаче, что такое…
И. Бегтин
―
Да.
А. Плющев
―
API.
И. Бегтин
―
Открытые данные, они в основном оперируют в основном не имеющими персональной привязки. И, как правило, здесь мы говорим, что часто это удобно не через API, а в виде специальных наборов данных опубликовано. API здесь… я так понимаю, что здесь все это все-таки гораздо более персонифицировано, и у нее есть конкретные пользователи с возможностью авторизации. Это есть специфика. И разработчики, которые делают приложение на нем, это гораздо более сложно, чем работать на открытых данных, на немножко других условиях. Если вы выкладывали данные, потом перестали их выкладывать, как правило, у кого-то сохранилась копия. Ну, например, там у меня есть копия всех данных, которые когда-либо публиковались на сайте портала открытых данных Москвы или на федеральном портале. Даже если они оттуда исчезнут, она у меня сохранится. Но API – это вот некоторый режим доступа. И такой режим доступа к информации, к сервисам, которые хранятся, есть не только у государства, есть у большого количества крупных компаний, у «Яндекса», «Гугла», ну, огромного количества, ну, компаний-лидеров, компаний, которые предоставляют разного рода сервисы. И в мире было довольно много случаев, когда владелец вот этой эко-системы менял условия игры, отрубая доступ для сторонних разработчиков. Ну, одна из самых известных историй – это «Twitter», который в определенный момент отрубил доступ ко всему своему API. У него раньше было несколько способов доступа, потом он их сильно поограничивал, особенно доступ массовый. И они на самом деле довольно сильно, ну, это сдулись. Есть, наоборот, другой пример – «Facebook», который вообще никогда его не открывал. Эти правила игры, как правило, ну, разрушают бизнес, те, кто был… ну, кто это использовал. Вот. В принципе если вставать немножко на сторону ДИТа, – да? – то у ДИТа никогда не было формальных обязательств давать API к персонифицированным данным. Больше того, при некотором большом устойчивом желании можно было вообще им категорически запретить, исходя из того, что там есть персданные, там Роскомнадзор у нас, другие карательные органы, которые очень любят всех за это хорошенько долбить. Вот. Если посмотреть на… с другой стороны, то самая ключевая проблема, она глобальная проблема для всех наших госорганов – это, ну, проблема отсутствия диалога с сообществом, с потребителями. То есть с одной стороны нам аргументируется то, что мы открываем данные, там мы открываем сервисы, а кому они нужны? А с другой стороны когда эти, кому они нужны, появляются вот в независимости на самом деле от того… там от интенции, от того, чего хотят эти люди: там заработать денег, создать социальный продукт, с ними не ведется диалога. И вот это было особенно показательно в постели Ивана… где было видно, что позиция ДИТа массово осуждалась. Это вопрос, ну, скорее я бы сказал так, социально-этический. Вот. И он возникает, ну, например, правительство Великобритании, у которого есть своя программа и команда «AlphaGo», которая переделывает все их порталы, делает API-сайты, вот одна из их особенностей, они непрерывно ведут диалоги с разработчиком по десятью разным каналам: через службу поддержки, через их блог, через открытую разработку кода, через вовлечение разработчиков в работу. Там есть, ну, некоторая целенаправленная работа. Аналогичную работу проводит команда «18…» в Соединенных Штатах, вот которая занимается ровно тем же самых.
А. Плющев
―
То есть если я правильно понимаю, значит, главная проблема – это в том, чтобы там в данном случае московские власти, а вообще если в широком смысле, то, мы о России говорим, власти России разных уровней, они не очень… не должным образом взаимодействуют как со своей аудиторией, там со своими пользователями, со своей там оформляемой паствой, так и с разработчиками, с бизнесом, то есть с посредниками, которые стоят между ними и людьми.
И. Бегтин
―
Ну, смотрите, вот разработчики – это, ну, вот в категориях, терминах открытого правительства это одна из референтных групп открытости государства. В данном случае эта референтная группа оказывается ему пошла по боку. У нас есть массовые потребители, для которых, ну, действительно будет, отдадим Москве должное, она делает много конечных приложений.
А. Плющев
―
Особенно с помощью которых можно взять у потребителей деньги.
И. Бегтин
―
Ну, безусловно. Но как бы что бы ни было мотивацией они…
А. Ермолаев
―
Мы не берем денег.
А. Плющев
―
Нет, нет. Вы не берете. А кто там обслуживает парковки, вот это все, штрафы берет, вот все приложения очень хорошо работают вот эти. Чем больше денег отдаешь, тем больше, лучше работают приложения.
И. Бегтин
―
Если бы Вы сказали коротко сказать, то я бы сказал, проблема на самом деле глубокая, настоящая проблема, потому что в Москве слишком много денег.
А. Плющев
―
Об этом как-нибудь отдельно. Не запретная тема тем не менее. Спасибо. Я Левана благодарю. Леван Квирквелия, разработчик приложения…
Л. Квирквелия
―
А я бы хотел…
А. Плющев
―
Хотел добавить? Хорошо. Минутку буквально. И на этом мы с дневником закончим.
Л. Квирквелия
―
Насколько я понимаю, Артем Валерьевич сказал, что по сути претензий ко мне никаких нет. И то есть я могу продолжать работать со своим приложением.
А. Ермолаев
―
Леван, смотри, мне вообще глубоко импонирует, ты большой молодец, то, что… то, что ты создаешь. У тебя есть некоторые завышенные ожидания. Ты считаешь, что ты один разработчик, который… и весь департамент должен работать исключительно под твои запросы. Значит, то, что ты сделал, ты большой молодец, еще раз говорю. И мы заинтересованы поддерживать тебя и ребят аналогичных. Просто нужно время для того, чтобы мы сейчас перешли на эту платформу. Я действительно говорю, что мы API откроем, и будет API. Здесь в принципе никакой проблемы.
Л. Квирквелия
―
А тогда через сколько… тогда…
А. Ермолаев
―
По поводу… Да, я сейчас закончу. По поводу… по поводу претензий. Важно, что вот то, что мы там переписывались, тебе говорили, важно, чтобы ты тоже какие-то уроки из этого извлек, особенно связанные с тем, что при создании своих приложений нужно действительно учитывать… И вся вот эта история, которую мы там обсуждали, да, действительно errare humanum est – человеку свойственно ошибаться. Да, ты там ошибся и показал ненужный контент пользователям. Тем не менее важно, чтобы вот эти уроки были учтены, и в дальнейшем ты точно также соблюдал бизнес-этику, то есть как и Вы требуете это от нас, потому что, конечно же, история, которая тогда была, она не самым лучшим образом на нас отразилась.
А. Плющев
―
Спасибо большое…
Л. Квирквелия
―
Да, я понимаю…
А. Плющев
―
Да, благодарю Левана. Леван Квирквелия, разработчик приложения «Независимый электронный дневник». Я лишь одно еще… хотел один аспект той истории. Вы говорили просто о судебных исках, которые были поданы. Они реально поданы? Сколько их?
А. Ермолаев
―
Нет, мы досудебные сделали разбирательства. Дело в том, что особенно это возбудило наших коллег-законодателей, которые… Ну, нужно понять, вот Иван абсолютно правильные вещи говорит. Мы сейчас формируем менталитет, когда приучаем государства быть… максимально вести диалог и все открывать. Исторически, ну, не было так, чтобы государство открывали. Мы идем… Москва идет в авангарде. Мы первые, кто на это пошли. И наши все многие говорили: «Не открывайте, потому что это неправильно. И вообще чем меньше открываешь, тем лучше». И когда у нас сталкивались вот какие-то такие сюрпризы, как тогда вот с дневником, то, конечно же, пошел поток тех, кто был против открытия. И они инспирировали в том числе и появление различных вот этих предсудебных исков, которые мы досудебно разрешили, и объяснив, что это был технический сбой. То есть это можно доводить… не доводя до суда. То есть это досудебные разбирательства, которые мы в большей степени закрыли. И остался… Ложечки вернулись, а осадочек остался. Тем не менее мы продолжаем что-то периодически еще отписываться тем или иным обеспокоенным родителям.
А. Плющев
―
Учебный год только начался. Вот Дмитрий, видимо, уже воспользовался Вашим электронным дневником, что написал, что возмущен требованием мобильного телефона в электронном дневнике: «Напишу в прокуратуру». Ну, кстати, вопрос о персональных данных действительно очень чувствителен. Вот это… Там действительно требуется мобильный телефон для регистрации?
А. Ермолаев
―
Да, безусловно. Но дело в том, что, смотрите, мы и так владеем персональными данными как владелец… мы знаем фамилию, имя, отчество ребенка…
А. Плющев
―
Ну, да.
А. Ермолаев
―
… родителей. Мы и так все эти данные знаем. Нас ежегодно строжайшим образом в отличие от многих других разработчиков проверяет ФСБ, СТЭК, прокуратура, все органы на предмет соблюдения персональных данных с чем-либо еще. И мы как раз как гаранты, мы все эти требования соблюдаем. И с точки зрения персональных данных для нас ничего нового здесь нет.
А. Плющев
―
Давайте о других возможных приложениях открытых данных, тем более что этот случай, как говорит Иван, не совсем уж открытые данные, – да? – поговорим. Какого рода еще данные могут стать, ну, вот основой для каких-то новых бизнесов, для того, чтобы мы получали какие-то новые услуги, для новых сервисов и так далее. Ну, может быть, вот Иван, который хорошо знаком опять же с международным опытом в этом нам расскажет, действительно ли Москва сейчас впереди, как сказал Артем Ермолаев.
И. Бегтин
―
Я бы сказал и да, и нет, если коротко.
А. Плющев
―
Так.
И. Бегтин
―
Да. То есть во многом – да, – впереди. То есть я помню, как портал открытых данных Москвы появился гораздо раньше федерального, но будем честными, он гораздо лучше до сих пор сделан федерального, который можно просто вот выбросить и забыть про него. Вот. Ну, и лучше других порталов субъектов Федерации. На нем действительно раскрыто гораздо больше информации. Там, например, у нас есть тендерный комитет, ну, города Москвы. Это комитет конкурентной политики. Он публикует там контракты меньше 100 тысяч. Это единственный орган, который собственно регулирует закупки субъектов Федерации и раскрывает информацию такой детализацией. Они не обязаны это делать. Вообще ни один субъект или на федеральном уровне этого не раскрывается. Это уникальная ситуация. Вот. Есть еще некоторое количество примеров. Действительно, что на портале открытых данных Москвы много чего публикуется. Действительно отдадим должное, что ДИТ, он очень технократичен, и кроме вот открытых данных, опубликованных, есть еще так называемый регламентированный режим доступа к данным: программные интерфейсы, API, где-то к данным, где-то к сервисам, к которым подключаются разработчики. Вот и что… Ну, некоторая, может быть, не до конца формализованная, не до конца стратегически описанная, но политика в Москве в этом направлении есть. Там я, например, с ней очень часто не согласен, поэтому говорю, что вот это вот там недостаточно, но в принципе она есть. Это на самом деле само по себе это… если отрейтинговать российские регионы по готовности к использованию открытых данных, Правительство Москвы, ну, примерно на 1-е место. Но есть множество оговорок. Да? То есть почему, например, до сих пор нельзя похвастаться большим количеством бизнесов, которые бы на открытых данных Москвы возникли.
А. Плющев
―
Да.
И. Бегтин
―
Да. Ну, начнем с того, что вообще в принципе наше государство – это не только Правительство Москвы, а все без исключения очень мало делает для популяризации использования данных именно в коммерческой сфере. Если мы посмотрим на программы free, РВК, инкубатор в Москве, инкубатор в Петербурге, всех старт-апов и так далее, там нет никого представителей государства, ну, вот полноценно и целенаправленно в непрерывном режиме поощряющих использование данных для чего бы то ни было, для решения задач государства, для решения социальных задач, ну, или для, ну, создания некоторых бизнесов. К сожалению, целенаправленной политики в этой нет, ну, уже давно. Это сильно отличает нас от такой же модели в Корее, в Японии, ну, вот в Соединенных Штатах, где такая политика есть. Потом не хватает очень многих данных, которые… Ну, наоборот, какие-то данные у нас очень подробно раскрываются, какие-то не раскрываются вообще. Вот у нас при всех разговорах, ну, вот которые я говорил, про коррупцию, тем не менее финансовые данные самые открытые. Ну, вот…
А. Плющев
―
Как раз… как раз почему и разговоры-то ведутся. Потому, что можно данные посмотреть.
И. Бегтин
―
Ну, да. Ну, то есть можно сказать, что наше государство там в лице законодательной, оно само сделало все, чтобы эти разговоры шли.
А. Плющев
―
Ну, да.
И. Бегтин
―
Потому, что вообще-то если я вот наблюдаю много порталов открытых данных по всему миру, я могу сказать, нет нигде такого дательного уровня и раскрытия данных по госрасходам. Просто вот тотального нигде. Это уникальная ситуация даже по всяким стандартам, рейтингам и там в 5-ке и 10-ке лидеров, а по всяким нестандартным, если считать по раскрытию документов, ну, есть некоторые аномальные уровни. А есть, наоборот, удивительные вещи, ну, какие-то связаны с федеральной властью, какие-то с региональной. Там у нас крайне трудно получить данные по преступности. Уже детализация не то, что до дома, не то, что преступления, до района. Просто это позиция МВД. Ну, там жёсткая, непримиримая. Есть…
А. Плющев
―
А почему?
И. Бегтин
―
Ну, потому, что там палочная система, если коротко.
А. Плющев
―
А! Понятно.
И. Бегтин
―
Ну, да.
А. Плющев
―
Хорошо.
И. Бегтин
―
Да. Есть экологические данные. Наличие их сразу создаст огромное количество приложений. Просто их доступность, особенность детализации до точки замера. Есть данные по транспорту, в которых мы много раз слышали о том, что в Москве их копится гигантское количество по трафику, по замерам, по опросам.
А. Плющев
―
Ну, вот, кстати, очень… очень долго же продолжалась эта история с приложением «Яндекс.Транспорт», которое было в Московской области, но не было в Москве. Помните, по движению этих самых автобусов, троллейбусов там и так далее? Артем должен помнить эту историю.
А. Ермолаев
―
Да, безусловно. Значит, тем не менее сейчас, если уж Вы заговорили о «Яндексе», у «Яндекса» в приложении все эти данные есть.
А. Плющев
―
Да, да.
А. Ермолаев
―
Более того там…
А. Плющев
―
Нет, я… Я просто помню, долго как-то не могли получить доступ.
А. Ермолаев
―
Вопрос стоял исключительно в настройках. Поймите, здесь есть несколько условий раскрытия данных. В 1-ю очередь мы говорим о том, что нужно не только технически состыковать системы и обеспечить, чтобы с нашей стороны, со стороны государство мы обеспечивали соответствующую нагрузку… могли выдержать соответствующую нагрузку запросов вот этих представлений данных. Это… Это лишь малая часть, хотя тоже безусловно важная, потому что с точки зрения динамического объема передачи данных это тоже тем не менее нагрузка. Более важная составляющая – это как эти данные используются, и обеспечить механзм организационно-правовой, по которому данные не будут искажаться, не… в них не будет вставляться ненужная реклама, и многие-многие другие аспекты, которые должны быть проработаны и другой стороной точно также приняты, потому что мы там сейчас поговорим, и до этого с Вами обсуждали вне эфира, что, значит, для нас к примеру ключевым, наверное, там в следующем году уже скорее будет раскрытие данных по медицине. То есть это речь идет об электронной медицинской карте и доступа к ней как коммерческих приложений, так непосредственно других частных, допустим, клиник, которые бы могли туда вступать. Ведь это такая дилемма, которая очень большая, и здесь над ней надо будет… потому, что здесь не просто персональные данные, здесь медицинская тайна. И здесь нужно… очень важно прописать, чтобы ничто туда не вставлялось. То же самое как мы, к примеру, когда мы сделали возможность, что записаться к врачу сейчас можно не только напрямую через московские приложения, но можно и через там «Mail.ru» и целый ряд других. Им ставится определенное условие, что никакой рекламы в момент записи не было, потому что бы не…
А. Плющев
―
Дискредитировать…
А. Ермолаев
―
… дискредитировать эту историю. Да. Потому, что она может быть совершенно…
А. Плющев
―
Ну, я прервал Ивана на моменте, когда он про транспорт говорил как раз.
И. Бегтин
―
Ну, я бы здесь как раз с Артемом довольно сильно не согласен. Вот. И я прекрасно помню историю как раз, когда в «Яндексе» на одном из советов по открытым данным подписывали соглашение, ну, по сути кулуарное соглашение «Яндекса», по-моему, и правительства Татарстана о получении данных. Вот. Ну, это вообще… Ну, для меня это было, например, как красная тряпка. То есть если мы говорим про открытые данные, с какой стати у нас коммерческая компания подписывает соглашение о получении данных в конфиденциальном режиме для себя. У нас вообще-то нет, если мы говорим, например, про нормативно-правовую базу, нормативно-правовой базы, которая бы позволяла это. Вот. К счастью, для некоторых госорганов у нас нет закона, который бы требовал раскрытия всех этих договоров, кулуарно подписанных с коммерческими компаниями о предоставлении информации. Но и нет четкой госполитики. И поэтому вот, например, у меня вопрос, почему там ДИТ Москвы там предоставляет данные «Яндексу» и не предоставляет их всем. У меня есть, конечно, несогласие по поводу трансляции рекламы. Я готов согласиться с тем, что реклама может быть там не корректной, но это вопрос… Это не должно регулироваться тем, кто их отдает. Это может регулироваться там Роскомнадзором, антимонопольной службой, которая отвечает за контроль за рекламой, прокуратурой, следственными органами. Но смысл-то как раз открытости в том, что данные можно использовать. И рекламная модель монетизации – это модель монетизации приложения…
А. Плющев
―
Да, иначе бизнес-то и не заинтересовать, мне кажется. Либо он платную модель вводит доступа – да? – либо он рекламу туда пихает. Все.
И. Бегтин
―
Там на самом деле гораздо больше моделей, если говорить там… Есть много бизнесов, которые построены на аналитических срезах, на данных. Вот у меня тоже есть бизнес, использующий данные. Это по сути довольно глубокая обработка открытых данных, ну, мы предоставляем каким-то сервисам. Есть социальное использование. Вот мы, например, создали проект «Госзатраты», вот комитет гражданских инициатив, у него нет коммерческого применения. Там, ну, у него есть применение социальное – это антикоррупционный, ну, проект даже без того, как мы… проводим. Или там мы проводим ежегодный конкурс «BudgetApps» вот тоже с разработчиками. Ну, это некоммерческий проект. Он призван как раз заниматься… Это элита России и обучение, ну, поощрение новых бизнесов. Но я говорю немножко о другом, о том, что в принципе сам вопрос о том, что государство хочет держать под контролем то, что оно может раскрывать, он некорректен. И есть… есть определенные правила регламентированного доступа. Я согласен. OPDT Institute, например, в Великобритании, он тоже разделяет чисто открытые данные и данные в разных градациях. Когда, например, данные доступны только, ну, по некоему предварительному соглашению предквалификации для доступа. Но эти правила прописаны. Их надо прописывать также жестко, так, как прописываются правила участия в тендерах. Если эти правила нечеткие, когда «Яндекс» сюда может прийти, а маленькая компания там из 1-2-х разработчиков не может, объясните, почему им не дали доступ.
А. Плющев
―
Видимо, те, кто отдают данные, в данном случае московское правительство, считают тех квалифицированными, а этих нет.
А. Ермолаев
―
Ну, я сразу хочу оговориться, чтобы просто… А то мы сейчас там уйдем на какую-нибудь… И это зависит. Во-первых, мы точно не делаем кулуарных договоренностей. Есть публичная оферта, по которой мы ее… эти данные раскрываем. И она опубликована. И по ней, если ты подключаешься к этим данным, у тебя есть несколько вариантов подключиться к данным, как ты правильно говорил. 1-е – это взять дата-сеты. То есть просто файлом скачивать. 2-е – это непосредственное подключение по API, протоколу, который мы сейчас обсудили. И для того, чтобы это делать, ты просто подписываешься под публичную оферту, условия которой есть.
И. Бегтин
―
Как «Яндекс» получает, например, данные вот сейчас в «Яндекс.Транспорте» по Москве? Он по оферте это делает?
А. Ермолаев
―
Он подписывает тоже, конечно же, эту оферту. Это же публичная оферта, она выложена. Поэтому он ее точно также подписывает. Еще раз. Соглашение с «Яндексом» это не тот документ, по которому мы ему открыли. Соглашение с «Яндексом» было совершенно вообще о другом. И я… О… Это как… Сотрудни… Соглашение о сотрудничестве.
И. Бегтин
―
Артем, можно сразу попросить в рамках вот эфира, – да? – это соглашение вряд ли является конфиденциальным. Больше того соглашение запрещено государственным органом. Просьба опубликовать полный его текст на сайте.
А. Ермолаев
―
Да не вопрос. Я…
И. Бегтин
―
И все соглашения, которые были подписаны.
А. Ермолаев
―
Я проблем опять-таки в этом не вижу. Просто здесь нужно спрашивать опять-таки две стороны, потому что я должен буду спросить про это… у «Яндекса». У нас…
А. Плющев
―
Давайте прервемся сейчас на 2 минуты. После продолжим.**********
А. Плющев
―
Мы продолжаем здесь вокруг открытых данных говорить с Артемом Ермолаевым, главой департамента информационных технологий правительства Москвы; Иван Бегтин, членом экспертного совета при российском правительстве. Ну, вот те вещи, о которых говорят здесь уважаемые гости, эксперты, они, может быть, не совсем видятся нашим радиослушателям, ну, не совсем их касающимся. Но в конечном итоге все равно выходит, что это на самом деле непосредственная штука, в которой они заинтересованы. Куда не плюнь там, тут образование, тут медицина, тут, значит, транспорт и так далее. И все это приводит… открытие данных и их, скажем так, рачительное, правильное, верное использование приводит к созданию совершенно новых каких-то вещей. Ну, я не знаю, вот тот же «Яндекс.Транспорт». Там можно спорить на счет того, там правильно, неправильно договор оферты и прочее. Ну, программы типа, – да? – условно говоря, бизнесы типа «Яндекс.Транспорта» удобны, когда ты выходишь из метро и видишь, через сколько подойдет твой автобус, и стоит ли его ждать или пойти пешком. Удобно. Вот. Ну, и так далее. И такого на основе различных открытых данных совершенно бесконечное количество можно понаделать. Вот Артем начал говорить о том, что может в медицине, – да? – в медицине какое-то использование. Какие еще сферы вообще, ну, вот чтобы наши слушатели более-менее понимали, вот у Вас… что у Вас есть или что у Вас там готовиться, или что у Вас уже делается, я не знаю, в этом смысле?
А. Ермолаев
―
Ну, знаете, мы регулярно наращиваем объемы этих данных, причем как статических, так и динамических. Действительно для нас ключевой задачей будет электронно-медицинская карта и дать возможность работать с данными по ней как коммерческим приложениям, так коммерческим поликлиникам. По-прежнему пользуется большим спросом все эти данные, связанные со штрафами. И на нем, пожалуйста, растет достаточно много частных приложений, большое количество.
А. Плющев
―
Приложений гигантское количество.
А. Ермолаев
―
Да, значит…
А. Плющев
―
Кто только… Честно, мне кажется, только ленивый не это самое…
А. Ермолаев
―
Да.
А. Плющев
―
… предлагает через него…
А. Ермолаев
―
… именно это нас и пугает в том, что все ударились в одну плоскость, но не идут ни в какую другую. И здесь я с чем согласен-то с Иваном? В том, что нам действительно нужно выстраивать диалог, потому что, представьте себе, Москва являясь лидером по количеству данных, там 850 или сколько? Наподобие слоев, дата-сетов. То есть наборов, наборов данных мы имеем. Мы их регулярно пополняем. Мы не просто их делаем, мы создаем механизмы их актуализации, поддержания. И это огромная машина. И минимум 30 процентов оказывается вообще не востребовано. Тем не менее мы все равно заставляем механизмы работать, актуализировать их и так далее, и так далее, и тому подобное. А это все деньги. Это все люди. Все это ресурсы, которые мы должны обеспечивать. И нам нужно найти решение, которое позволяло бы действительно инвестировать государственные деньги в раскрытие тех данных, которые действительно повлекут за собой раскрытие новых ниш для бизнеса, которые будут с одной стороны удовлетворять и бизнес, и самое главное – наша-то потребность не только в части бизнеса, а чтобы москвичам это было удобно, потому что москвичу получить 1001-е предложение по штрафам, ну, я…
А. Плющев
―
Уже не надо.
А. Ермолаев
―
Да. Но только мы будем в это по-прежнему инвестировать, поддерживать. Поэтому нужно найти то самое решение, еще раз соглашусь с Иваном, только совместно с отраслью, которая даст нам точный road map, что мы будем раскрывать, зачем и почему, и что это даст не только бизнесу, еще раз подчеркиваю, но и самим москвичам. И здесь большой вопрос, чтобы мы находили баланс, потому что действительно есть сложности иногда с массивом данных, потому что его физически у нас нет. Его собрать – это будет стоить там зиллион денег, ну, потому что все на бумагах держим далеко и пока это отцифруем. То есть объем инвестиций с эффектом полученного будет несопоставимый. Поэтому вот этот диалог нужно вести. И мы к нему готовы и, на мой взгляд, мы его вели. Да, нам, наверное, интенсифицироваться, но тем не менее такая проблема существует.
А. Плющев
―
Иван, вот мы как общество, я не знаю, как… как просто вот каждый рядовой человек, мы в каком прежде всего… в каких данных прежде всего заинтересованы? Ты сказал про преступность. Действительно, наверное, мы заинтересованы в том, чтобы это знать, и в том, чтобы это как-то систематизировать. Да? Мы должны понимать там, с чем, условно говоря, хорошо, с чем плохо, как, каковы тенденции, как они меняются, ну, и так далее. Много всего. Я там с ходу, может быть, не соображу. Какие еще… какие еще вещи, вот с которыми может быть также плохо как и с данными по преступности, нам сейчас жизненно необходимы?
И. Бегтин
―
Ну, их довольно много. Если быть честными, то да, конечно, кроме преступности это вся остальная социальная сфера. Это образование. Это здравоохранение. Ну, опять же вот там я…
А. Плющев
―
«С чем же тогда хорошо?» - хочется спросить.
И. Бегтин
―
Ну, с финансами у нас хорошо. Да. То есть с раскрытием информации по финансам, ну, много есть оговорок. Да. Но опять же я там смотрю за замыленным взглядом. Если сравнивать с другими странами, у нас все хорошо. Да, там у Москвы не очень хорошо с раскрытием бюджета. Вот его нет в машиночитаемом виде, в нормальном виде. Но это нюансы. Да? Там закупки раскрываются нормально. Если…
А. Ермолаев
―
Ну, есть budgetmos.ru. Почему-то… Но он…
И. Бегтин
―
Я бы его вот просто снес и заново переделал. Плохой. Если коротко.
А. Плющев
―
Есть, но плохой. Вот так.
И. Бегтин
―
Да.
А. Плющев
―
Эксперт сказал.
И. Бегтин
―
Ну, да, потому что сейчас вот то, что мы там разговаривали с Минфином, там гораздо лучше уже публикуются на едином портале бюджетной системы…
А. Ермолаев
―
Давайте будем честны. Бюджет и массовый потребитель …
И. Бегтин
―
Да.
А. Ермолаев
―
… ну, все-таки если мы начнем кабы как…
И. Бегтин
―
Согласен. Да.
А. Ермолаев
―
… публиковать, ну, нет…
И. Бегтин
―
Нет.
А. Плющев
―
Не в этой… не в этой передаче только. Публикуйте, где угодно.
И. Бегтин
―
Смотрите, я бы начал на самом деле системно. К сожалению, ни в одном регионе, органе власти у нас, вообще на самом деле на самом верху даже на уровне правительства нет такой должности как ЦДО, chief data officer. Сейчас в некоторых органах власти приближаются к тому, чтобы появился chief information officer или ЦТО, technical officer. То есть это человек, который отвечает за информационные технологии. Ну, то есть сейчас это, ну, вот например, там на уровне Артема Ермолаева, который является главой департамента, но если б его назначили там заместителем мэра или еще лучше – сразу мэром. У нас был бы технократ мэром. Тогда я понимаю, – да? – тогда у нас есть шанс на то, что технологии будут. До тех пор, пока этого нет, – да? – у этого есть некоторые нюансы и ограничения в 1-ю очередь от того, что многие решения там Департамента информационных технологий условно там в Москве, он равен всем остальным департаментам. Его влияние ровно настолько, насколько влияние там руководства Москвы на всех остальных, на принуждение, например, к тому же раскрытию или интеграции. И у нас до сих пор нет государственной стратегии, которая называется «Государство как платформа», ни на уровне Москвы, ни на уровне Федерации. И открытые данные там являются частью, потому что вот, например, об API, о которой мы уже говорили, – это часть государства как платформы. Там не обязательно данные. Там будут просто сервисы, которые стыкуются интегрируются. Если мы говорим про… опять же про то, что можно открывать в Москве, 1) это, конечно, все проверки Роспотребнадзора, московских проверяющих служб, все проверки ресторанов, кафе с оценками, с детальной информацией. Это можно делать как в рамках реформы контроля надзора в России, так и в рамках там, ну, какого-то московского проекта раскрытия информации.
А. Ермолаев
―
Извини, сразу перебью…
А. Плющев
―
Я сразу себе приложение представил…
А. Ермолаев
―
Нет…
А. Плющев
―
… которое там…
И. Бегтин
―
Конечно.
А. Плющев
―
Вот ты смотришь по проверочкам.
А. Ермолаев
―
Я тоже… я тоже так думал, но когда мы, странная вещь, открыли dataset по поводу, где, условно говоря, некачественный бензин на основании проверок, которые… Мы думали, что будет бум, что все им будут пользоваться. Ничего подобного. Он даже в топ-100 не попал. То есть мы иногда становимся заложниками своего предположения, что нужно. Почему еще раз говорю, что нужно найти действительно механизм, когда будет гарантировано, что это действительно востребовано.
И. Бегтин
―
Ну, смотрите, такие механизмы, ну, если мы об этом говорим, такие механизмы есть, – да, – если хорошо мы отойдем тогда, я перестану абстрактно говорить, как там надо то, надо то, скажу конкретнее, как это выявляется, что нужно. Да? Для этого проводят 1) опросы разработчиков. Проводятся они непрерывно, но с некоторыми обещаниями, что в этом направлении еще будет вестись работа. Вот.
А. Ермолаев
―
Со стороны разработчиков будет вестись.
И. Бегтин
―
И со стороны разработчиков, и со стороны государственных органов, хотя бы по диалогу с разработчиками, что и как им надо. 2-е – это безусловно работа по некоторой стратегии того, как что открывается. Вот вопрос, который задавал Леван, типа того там тендерная процедура отсюда долго, почему об этом раньше не сказали. Я готов даже предположить, что, может быть, не сказали не со зла. Ну, может быть, так… так сложилось. Но вопрос-то в том, что почему нет там, например, хотя бы стратегии ДИТа. Да? Мы будем запускать такие-то, такие-то, такие-то API. Мы будем раскрывать такие-то, такие-то, такие-то наборы. Я первым же обращусь там по тем контактам, которые на стратегиях будут указаны, ну, и начну там что-то писать. Ребята, давайте поработаем вместе, чтобы вот это появилось. Например, у меня есть проект, в котором мы собираем информацию по госфинансам, по госгрантам. Есть комитет общественных связей Москвы, у которого много грантов там было выдано за прошлые годы. Вот, к сожалению, такой тендерный комитет раскрывает детально, – да? – а комитет по общественным связям, ну, не дает он данные по грантам, не публикует пока. Мне хотелось бы получить эти данные, но не для себя, а для того, чтобы их можно было использовать. Вот. Поскольку мы анализируем, например, там информацию по некоммерческим организациям. Таких примеров довольно много. Вот. 2-й способ, который опять же используется для анализа примеров, – это на самом деле посчитать экономику уже созданных приложений на данных Москвы. Почему вот пример с Леваном так вот, ну, был как-то выразителен, да? Он просто, ну, явно себя заявил: «Я использую данные API. Я использую там данные таких-то сайтов. И вот Вы про меня теперь знаете. Я самый крутой, там замечательный разработчик. Представляете, что из тысячи разработчиков, которые используют там данные Москвы, Московской области, всех остальных и не светятся вообще. Вы их нигде не увидите, не встретите. И не светятся они по 2-м причинам: 1) у них все хорошо. Ну, то есть они зарабатывают деньги. А 2) они знают, что если они выйдут на свет, то у них есть 1-й дискурс, что их склонирует кто-то бизнес-модель. Зачем рассказывать об этом? А 2-й, ну, будем честно, так сказать, честно они опасаются, что если они скажут государству о том, что вот мы на ваших данных там 20 миллионов в год зарабатываем…
А. Плющев
―
Оно скажет: «Делись».
И. Бегтин
―
Ну, и перекроет им доступ.
А. Ермолаев
―
… зачем?
И. Бегтин
―
Ну, конкретные люди. Да? Это бывает все-таки. Этого нельзя исключать. Я такие опасения слышал, вот прям открытым текстом они звучали. Может быть, они не обоснованы.
А. Ермолаев
―
Нет, а в чем смысл? Вот давайте… Если это легальный бизнес… То есть мы открываем данные изначально, Москва идет, для того, чтобы действительно бизнес рос. Но я бы хотел, чтобы мы все-таки из плоскости только бизнеса, который потом… чем больше бизнес зарабатывает, тем больше нам платит налоги. Это нам интересно. Но я бы хотел бы, очень хотел бы из этой плоскости только для бизнеса уйти еще в пользу для граждан, потому что это крайне важно. И…
А. Плющев
―
Ну, бизнес сам по себе тоже важен для граждан, потому что он все-таки работает-то для чего-то. Есть В2В, безусловно. Но есть и В2С.
И. Бегтин
―
Ну, давайте измерим собственно эффект для граждан. Вот, например, вот мы сейчас проводим вот подобные исследования по… глобально по всем финансовым данным в России. То есть вот те самые казбук, КБК, ИК и так далее. Вот мы обнаружили, что есть бизнесы, ну, примерно… ну, если говорить общий доход их – это несколько сотен миллионов рублей в год выручка. Не про прибыль пока говорим. Которые зарабатывают на данных по юрлицам, по госзакупкам, по субсидиям, по разным реестрам организаций, по всему остальному. То есть проверки контрагентов, риск-менеджмент, ну, и так далее. И плюс аналитические системы, плюс мониторинг цен. Ну, смесь государственных и частных данных. Мы примерно можем оценить вклад госданных открытых в эту их выручку. Вот. Мы замеряем этот сектор. И сейчас вот когда я уже разговариваю там с Казначейством, с Минфином, ну, потом буду говорить, я думаю, с Депфинов Москвы, говорить: «Ребят, ну, если вы публикуете вот эти данные, вы видите, вот у нас есть экономический эффект. Можете сказать от вашей… от того, что вы сделали есть вот такая-то польза». И сейчас-то проблема в том, что… Ну, будем честными, насколько я знаю, ДИТ таких замеров не делал, какой социально-экономический эффект есть от уже открытых данных или от тех, которые могут быть открытыми.
А. Ермолаев
―
Мы ведем, смотрите, у нас порядка 500, наверное, подписанных там публичных оферт и соглашений. То есть порядка 500 разработчиков, которые делают это не парси-сайты, – да? – как некоторые пытаются делать, а которые идут официальным путем. И мы, конечно же, смотрим, что коллеги делают. Значит, мне не очень понятно, как они могут делать это минуя нас, ну, то есть там иногда можно действительно. И есть технологии, которые это позволяют. Не совсем законно. К ним будут вопросы. А мы действительно видим. И то, что я выношу из сегодняшней встречи, то что действительно надо создать этот механизм открытого окна, но точнее не просто окно, в котором послал: «Хочу такие-то данные», но нужна некоторая оценка, возможно голосование, возможно хоть тот же самый «Активный гражданин» привлекать для того, чтобы проводить в рамках него какое-то масштабное голосование или краудсортинговый проект, в рамках которых по крайней мере будет и бизнес, мы сначала опросим, который потенциально заинтересован, а потом пользователей, которые нам скажут, какова же оценка… Просто не хотелось бы уходить в оценку… Я действительно глубоко тебя уважаю и считаю, что ты большой молодец с точки зрения экспертизы, но ты тоже можешь быть субъективен. И нам нужно иметь чуть-чуть больше общую картину.
А. Плющев
―
Позволите? Просто у Вас замечательный диалог, но я вместе со слушателями в него вмешаюсь. Они тут о конкретных как раз вещах говорят и спрашивают. Я просто перечислю, кто из Вас захочет, тот ответит и что-то скажет. Но вот Максим, например, спрашивает, есть ли данные по мусору по бытовым отходам. Тогда Артем про московский, а Иван, может быть, про федеральный. Сейчас я все перечислю. А потом опять же он же спрашивает, мне кажется, Максим: «А есть хоть какие-то данные по домашним животным в Москве по ветклиникам?» Так от Виктора… От Виктора другой вопрос, другого рода. Вот сейчас давайте.
А. Ермолаев
―
Давайте, значит, тогда бегло по отходам. В 1-ю очередь – да, – эти данные мы сейчас активно начинаем отцифровывать. Все данные в Москве, они все достаточно сложные, формируются то есть не просто сами данные, но еще географические координаты каждого мусорного контейнера, чтобы была возможность привязаться к геолокации ко всему остальному. Эти данные мы сейчас действительно актуализируем и приводим к тому, чтобы в обозримом будущем их можно было бы выдавать во вне в 1-ю очередь, потому что… на данный момент организация отхода, а потом уже где-то складирование. То, что касается ветклиник, буквально на прошлой неделе беседовали с комитетом по ветеринарии, там, конечно, сейчас полная бумага. То есть по поводу животных точно нет, потому что у нас, ну, нет культуры чипирования еще животных, и этих данных… Нет инвентаризационного номера никакого, потому что это абсолютно серый рынок. Вот по государственным клиникам…
А. Плющев
―
Регистрация-то есть все равно животных.
А. Ермолаев
―
Это…
А. Плющев
―
Чипирования нет, но регистрация-то есть.
А. Ермолаев
―
De juro или de facto?
А. Плющев
―
De facto.
А. Ермолаев
―
De facto их нет. Но это копеечное количество. Но просто спросите у своих знакомых, у которых собака, они вообще где-нибудь ее регистрировали.
А. Плющев
―
Мы своего регистрировали.
А. Ермолаев
―
Ну, отлично. Хороший пример. В большинстве случаев это не так. И потому, что достаточно большой серый рынок. Тем не менее мы как раз сейчас работаем над тем, чтобы ветеринарию как и здравоохранение поставить на тот поток, чтобы в дальнейшем дать соответствующие… Я даю слово Ивану, чтобы он, наверное, по России сказал.
А. Плющев
―
Да, да. Будут еще вопросы от слушателей.
И. Бегтин
―
Ну, я могу сказать, что в странах, конечно, это очень сильно зависит от страны, от формы ее управления. То есть в тех странах, где, ну, много власти, полномочий у субъектов Федерации, и система довольно давно выстроена, там, конечно, данные по мусору раскрываются, а основном, правда, не непосредственно по его сбору, а по маршрутам мусорных машин. У них там определенный маршрут, и они собирают мусор. И эта информация публикуется вот в большинстве порталов открытых данных американских или канадских городов, которые я видел. Это одна из популярных тем. Местонахождение каждого мусорного бака я такого не видел вот, но наверняка такие наборы данные есть, но они не то, чтобы являются самыми популярными. Это скорее интересует людей, которые мониторят качество инфраструктуры городской среды. Вот. Но часто они работают с этим не в формате открытых данных, а, ну, запрашивают госорганы.
А. Плющев
―
Ну, да.
И. Бегтин
―
Ведь у нас и так произошло, у нас произошла, что тема открытых данных, она пошла сверху в значительной степени, частично снизу. Но изначально не было создано культуры запроса данных. И, ну, вот я приведу пример. Есть данные, когда тебе нужно получить данные, которые необязательно публиковать, а это нужны в исследовательских целях очень конкретных.
А. Плющев
―
Ну, да.
И. Бегтин
―
В Великобритании можно получить данные по каждому человеку, персонифицированные, персональные с 10 физических терминалов, разбросанных по разным частям страны. Ты, исследователь, пишешь заявку о том, что вот там я пишу диссертацию, там не знаю, о преступности среди там 15-летних неграмотных подростков и физически приходишь, за компьютером работаешь с данными переписи, где ты можешь смотреть информацию на каждого человека. У тебя ограничение примерно такое же как у адвоката при ознакомлении с делом. То есть ты не можешь вынести в электронном виде.
А. Плющев
―
Ну, понятно.
И. Бегтин
―
Есть такой режим доступа. Есть режим доступа, когда данные запрашивают разные исследовательские центры. То есть, ну, например, мы хотим провести исследование, которое может затрагивать какие-то там интересы, там раскрывает данные, но мы подписываем соглашение о конфиденциальности. Эти вещи тоже четко регламентируются. Они регламентируются обычно в устоявшейся академической среде и тех госорганах, которые есть. Это было примерно лет 20, даже больше, но с момента развития информационных систем. И вот в последние годы как раз вот, когда развернулась тема открытости государства, открытых данных, просто вот эта практика в значительной степени стала переходить в про-активную открытость. Уже вопрос возник: «Ребята, зачем мне к вам приходить, спрашивать, просто публикуйте вот это. У нас таких вот там сотни».
А. Плющев
―
Ну, понятно.
И. Бегтин
―
Да. И, ну, конечно, вот там по животным – да, – данные кое-где раскрываются. Они есть, но не то, чтобы массово. Что массово раскрывается? Безусловно это данные по экологии. Это вот, ну, одно из…
А. Плющев
―
И чего у нас пока нет? Чего не хватает?
И. Бегтин
―
Да. Гораздо более подробно раскрываются данные по образованию, по образовательным учреждениям. То, чего у нас Москва действительно, ну, благодаря Роском… Рособрнадзору, который запретил везде публиковать рейтинги школ, вот у нас Москва – единственный регион, где можно хотя бы какую-то информацию по сравнению школ увидеть.
А. Плющев
―
Я с… Я когда был удивлен, что в Соединенных Штатах публикуется расовый состав учеников в каждой школе. Очевидно, я не знаю, надо ли это публиковать. У меня до сих пор нет ответа, но там это так.
И. Бегтин
―
Ну, я бы как минимум публиковал, например, наличие там бассейна, там специализированных программ.
А. Плющев
―
Само собой.
И. Бегтин
―
Да. Вот сейчас я, например…
А. Плющев
―
Дай я вопрос задам – прости, – еще один. Виктор спрашивает: «Я захотел разработать приложение для Москвы, используя открытые данные. Куда могу обратиться за документацией по доступу к данным?»
А. Ермолаев
―
Apidata.mos.ru, apidata.mos.ru. Там все есть.
А. Плющев
―
Все быстро. Да. Вот прости, прервал тебя, а не следовало бы.
И. Бегтин
―
Да. Ну, я, в общем-то, о том, что данные, они уже сейчас очень активно, ну, просто вообще в принципе активно используются. То есть, конечно, времени у нас осталось мало…
А. Плющев
―
Ну, минутка.
И. Бегтин
―
Да. Поэтому если совсем коротко, то я считаю, что сейчас главное, чего не хватает ДИТу – это, ну, вот эта устоявшаяся коммуникация с сообществом.
А. Плющев
―
Ну, то, что сказал Артем. То же самое. Да.
А. Ермолаев
―
Да. То есть мы готовы к диалогу и будем его развивать и дальше. То есть…
А. Плющев
―
Если чуть-чуть эта передача тоже помогла, это слава Богу, хорошо. Да. Спасибо Вам. Благодарю я и наших гостей, и Артема Ермолаева, главу департамента информационных технологий правительства Москвы; Иван Бегтин, член экспертного совета при правительстве России. И в 1-й части с нами был также Леван Квирквелия, разработчик приложения «Независимый электронный дневник». Надеюсь, что и разработчиков и… приложений, и открытых данных, и всех вещей, которые так или иначе нам… делают нашу жизнь более удобной будет больше с каждым днем. Спасибо Вам большое! Встретимся с вами в следующей программе «Точка» в воскресенье в 21 час как всегда.