Табель о рангах - 2013-07-07
На отчетной неделе прогрессивная общественность праздновала юбилей Франца Кафки. Гениальность которого парадоксальным образом становится всё больше и больше с течением времени. Впрочем, у гения парадокса так парадоксально и должно быть.
Хотя говорят же, что большое видится на расстоянии. Но парадоксальным образом это большое видится все больше и больше не только с определенного расстояния, но и с одной, определенной точки зрения.
Наверное, нигде сейчас так часто не вспоминают Кафку по актуальным текущим вопросам, как в нашей стране. В стране, где идут один за другим диковинные суды и процессы, словно списанные с великого произведения этого великого писателя.
Сейчас грядет еще один такой процесс, судя по всему. Будут судить Евгения Урлашова - пока еще мэра Ярославля. Судить не за взятку, а за якобы покушение на взятку. За деньги, которые передали не ему, а какому-то загадочному посреднику. И нам уже рассказали про якобы его деньги, которые якобы нашли почему-то у соседа. А потерпевшим стал прямой политический конкурент Урлашова.
Впрочем, я допускаю, что оппозиционный политик Урлашов проявил такую же порочную слабость, как и многие другие, вовсе не оппозиционные люди – и банально воровал. Такие случаи тоже бывали и еще будут. Но я всегда спрашиваю: а почему этих других не ловят?
Вот уже широко распространилась эта статистика, что девять из десяти условно оппозиционных мэров в итоге были отстранены или попали под уголовное преследование, а условно прокремлевские мэры попадаются только в самых крайних случаях.
То есть все оппозиционеры воруют, а все, которые за власть – честные? Над такой мыслью даже неловко шутить и смеяться. Поэтому может быть Урлашов и жулик, но я более чем уверен, что даже если он и жулик, то сажать его будут уже точно не поэтому.
Если у Евгения Урлашова кафкианская жизнь еще только начинается, то у Алексея Навального процесс о краже леса по заниженным ценам подходит к концу. И чем ближе конец, тем веселее и бредовее становятся подробности суда.
Кульминация наступила как раз в день юбилея Кафки, с которым Навальный судью Блинова и поздравил. Судья аккурат отказался от экспертиз, которые могли бы собственно и оценить материальный ущерб от действий Навального и ответить на вопрос, были ли это ущерб вообще.
Не провести такие экспертизы – все равно что отказаться при расследовании убийства провести экспертизу оружия и вскрытие трупа. Но судья в экспертизе отказал. А прокурор заставил всех ржать, повторив основной тезис защиты. Только вот то, что является бесспорным доказательством невиновности, с прокурорской точки зрения является несомненным доказательством вины. Черное торжественно провозгласили белым и, видимо, за это Навальному срок и впаяют.
Но Кафка же не только абсурдный, но и довольно ироничный автор. И в канву празднования его юбилея замечательно легло полное большой внутренней иронии заявление мэра Собянина, который великодушно попросил муниципальных депутатов ставить подписи за Навального.
Это и называют в обиходе жульничеством. Ведь если Навального приговорят, то Собянин ничем не рисует. И может хоть подписи ему обещать, хотя пост первого заместителя.
Транслируя это заявление, гражданам сообщили, что Навальный собрал жалких 20 подписей. Хотя даже нотариально заверенных подписей у него к тому моменту было полсотни. Но про эти полсотни нигде ведь не сказали и не собирались говорить. Разве это не жульничество?
К тому же все это смотрелось еще и довольно глупо, после того, как за час до заявления Собянина всю эту комбинацию выложили в интернете. Господи, чего ж вы так боитесь-то? Эту бы изобретательность, да в мирных целях!
Нашим гражданам всё глубоко до фонаря. И именно поэтому даже при самом честном подсчете Навальный получил бы намного меньше Собянина. И Собянин безо всяких красивых, но глупых и жульнических действий, мог бы выйти и торжественно сказать, что получил поддержку большинства москвичей, а его соперники не пользуются спросом.
И продолжил бы наш замечательный мэр Сергей Семёныч править городом с мандатом в кармане. Но когда жульничество входит в привычку – остановиться трудно.