Последнее интервью Юрия Финка перед арестом - Юрий Финк - Разворот (утренний) - 2010-05-22

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Сейчас мы вас познакомим с человеком, в этой студии находящимся, который является, если угодно, в хорошем смысле жертвой вот этого смягчения.

И.ВОРОБЬЕВА: Я просто хотела сказать, что нам писали смски о том, что «да, конечно, Медведев что-то там делает, но реальных дел не видно». Вот, есть реальное дело.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Есть реальное дело. Человек, который вышел на свободу, благодаря тем самым поправкам в уголовно-процессуальный кодекс в отношении экономических преступлений. Они вступили в силу в начале апреля, и через 3 дня после того как поправки стали настоящим законом суд, основываясь на этих изменениях, освободил бизнесмена Юрия Финка, который сейчас у нас здесь в студии в прямом эфире. Доброе утро, Юрий.

Ю.ФИНК: Доброе утро.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Мы рады, что вы не в камере Бутырской тюрьмы, а в студии радио «Эхо Москвы». Мне кажется, здесь как-то поуютней и получше.

Ю.ФИНК: Ну, да, конечно.

И.ВОРОБЬЕВА: (смеется) Хотя бы немного.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Здесь же в студии адвокат Татьяна Пешехонова. Доброе утро.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Доброе утро.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Давайте, вот, с этого начнем. Действительно, вы – птенцы гнезда вот этого медведевского смягчения? Так, корявенько получилось, но, я думаю, понятно.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, это правда. 13 апреля 2010 года Тверским районным судом города Москвы в составе председательствующего федерального судьи Ковалевской Александры Борисовны было вынесено постановление о назначении судебного заседания по итогам предварительного слушания, и с учетом фактических обстоятельств и положений статьи 108-й, части первой в редакции закона от 7 апреля 2010 года, вступившего в силу 9 апреля 2010 года, в отношении моего подзащитного Финка Юрия Михайловича мера пресечения «заключение под стражу» была отменена. Юрий Михайлович в зале судебного заседания был освобожден из-под стражи, и в отношении Юрия Михайловича была избрана мера пресечения «подписка о невыезде» и надлежащим поведении.

И.ВОРОБЬЕВА: 108-я статья, прошу прощения, это та самая...

Т.ПЕШЕХОНОВА: Уголовно-процессуального кодекса.

И.ВОРОБЬЕВА: Это вот та самая статья, в которую были внесены поправки?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да. Которая теперь позволяет бизнесменам, обвиняемым в экономических составах преступления, связанных с предпринимательской деятельностью, быть до приговора суда по обвинению на свободе, находиться на свободе. Фактически эти поправки запрещают судам арестовывать фигурантов уголовных дел по экономическим составам преступления.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Юрий, скажите несколько добрых слов в адрес человека, благодаря поправкам которого вы на свободе.

Ю.ФИНК: Я бы хотел сказать самые добрые слова о президенте нашей страны Дмитрии Медведеве, потому что эта проблема назрела очень серьезно. Ведь, сегодня для того, чтобы посадить человека, ну, практически до этой поправки не требовалось никаких реальных действий.

И.ВОРОБЬЕВА: Предпринимателя, то есть – не человека, предпринимателя.

Ю.ФИНК: Да. Достаточно было как мне следователь мой рассказывал...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Бизнесмен – не человек.

Ю.ФИНК: ...»достаточно иметь двоих свидетелей для того, чтобы было уголовное дело и для того, чтоб вы сидели». Конечно, эта поправка, если она, конечно, будет соблюдаться судами. Потому что я не хочу сказать, что так все радужно. Ведь, после того как меня освободили в зале суда, я должен сказать, что судья Ковалевская, федеральный судья Ковалевская Александра Борисовна совершила, может быть, не очень корректно сказано, мужественный поступок. Потому что немедленно на нее началось оказываться очень серьезное давление. Тут же дело было рассмотрено Мосгорсудом, и были отменены...

И.ВОРОБЬЕВА: То есть кассация?

Ю.ФИНК: Да, конечно.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Прокурорская жалоба была.

Ю.ФИНК: Да, была прокурорская жалоба.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, можно я добавлю?

Ю.ФИНК: Я сейчас скажу. И, конечно, предпринимаются все средства, меры для того, чтобы меня вновь взять под стражу и отправить в Бутырку.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, можно?

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Да. Адвокат Татьяна Пешехонова.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Немножко расскажу о ситуации. 14 апреля 2010 года сразу же был принесен кассационный протест.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: На следующий день?

Т.ПЕШЕХОНОВА: На следующий день. 22 апреля в канцелярии Тверского суда мы получили письменное уведомление о том, что кассационное представление будет рассматриваться 17 мая в 13:10 в Мосгорсуде. Но 22-го вечером и мне на сотовый телефон, и Юрию Михайловичу позвонили с канцелярии Тверского районного суда и сообщили, что, оказывается, кассационное представление, рассмотрение переносится на 28 апреля. Мы, естественно, поинтересовались, что за практика такая?

И.ВОРОБЬЕВА: Практически на месяц раньше.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, на 3 недели. Поинтересовались, что за практика. Никогда назначенная дата не изменялась. Секретарь пояснила, что был звонок с Мосгорсуда от какого-то судьи – к сожалению, фамилию мы не знаем, нам остается только предполагать – который в резкой категоричной форме дал указание перенести рассмотрение кассационного представления на 28 апреля 2010 года. Здесь у нас, конечно, возникли обоснованные сомнения, что дело будет рассмотрено объективно.

И.ВОРОБЬЕВА: Вам это помешало как-то, что перенесли на 3 недели раньше? Давайте вот так.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, конечно. Срок рассмотрения не менее чем за 14 дней, да? Срок. То есть пошли на нарушение при рассмотрении сроков. Ну, кроме того, перед 28 апреля, 27 апреля мы получили кассационную жалобу. И несмотря на то, что день оставался до рассмотрения кассационного представления кассационной жалобы, все-таки, суд вышел в кассационные инстанции на рассмотрение, но нами было заявлено ходатайство от отложении.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Когда все теперь будет?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Уже состоялось 12 мая.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: И? А, ну, судя по тому, что наш гость здесь в студии.

И.ВОРОБЬЕВА: Да-да-да.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Нет. Наш гость здесь в студии может оказаться временно.

Ю.ФИНК: Временно доступен.

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да, временно доступен. Потому что 12 мая кассационная инстанция, выйдя за пределы доводов кассационной жалобы, рассмотрела кассационную жалобу. Но я еще раз повторяю, в кассационную жалобу вставился вопрос...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: И что?

Т.ПЕШЕХОНОВА: ...об отмене. Ставился вопрос об отмене постановления Тверского суда только в части, которая говорила о том, что освободить из-под стражи и меру пресечения изменить на подписку о невыезде. Только в этой части просили отправить на новое рассмотрение в ином составе суда. Но кассационная инстанция вышла за пределы рассмотрения кассационной жалобы, отменила постановление полностью и передала рассмотрение уголовного дела на стадию предварительного рассмотрения в ином составе суда. То есть фактически у судьи изъяли уголовное дело, которое должна была рассматривать, и передали иному судьи.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Когда будет новое рассмотрение? Неизвестно?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Дата еще не назначена.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но вы не исключаете того, что пребывание на свободе будет ограничено?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да.

Ю.ФИНК: Да, конечно. Я буду вновь взят под стражу.

И.ВОРОБЬЕВА: Я правильно поняла? Просто мы до эфира, вот я видела эту бумагу. Я правильно поняла, что Мосгорсуд усомнился в том, что Юрий Михайлович занимается предпринимательской деятельностью?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да. Что суд сделал преждевременный вывод о том, что деятельность Юрия Михайловича является предпринимательской.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: То есть практически то же самое, что вчера в Мосгорсуде произошло с Михаилом Борисовичем Ходорковским, когда было открытым текстом заявлено, что он не занимался предпринимательской деятельностью, а поэтому вот эти поправки в УПК его и Лебедева не касаются.

И.ВОРОБЬЕВА: Вот так. Вот таким образом можно избежать.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Так. Теперь попробуем разобраться. Были ли вы предпринимателем? Я напомню, что у нас в студии Юрий Финк, который экс-директор компании «Дженерал Телеком», в частности. Там несколько компаний. Чем вы занимались?

Ю.ФИНК: Я всю жизнь был музыкантом, я был барабанщиком в самых популярных коллективах, но при этом я когда-то закончил физико-математическую школу в Бауманском.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Сфера телекоммуникационная?

Ю.ФИНК: Нет, я в самых различных областях технических и не технических имею очень много (НЕРАЗБОРЧИВО).

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Основное достижение в бизнесе?

Ю.ФИНК: Основное достижение – это создание систем безопасности связи транспортных средств. То есть обеспечение транспортной безопасности. Эти были все разработки...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Для РЖД, для авиации?

Ю.ФИНК: Для авиационного транспорта, железнодорожного, автомобильного и морского транспорта.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Примерно можете сказать оборот компании?

Ю.ФИНК: Оборот компании, последние разработки, которые я внедрил на железной дороге – это несколько миллиардов рублей в год.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: «Несколько миллиардов рублей в год». Ну, можно это считать предпринимательской деятельностью или нельзя – может быть, суд в этом разберется. Теперь, как бы, я предлагаю постепенно снимать розовые очки.

И.ВОРОБЬЕВА: Давайте.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: В которых мы вели и слушали этот эфир последние 15 минут. Юрий Финк накануне записал видеообращение, которое сбросил в интернет. Видеообращение адресовано президенту Дмитрию Медведеву. И насколько я понимаю, Юрий, слова в этом обращении немного не совпадают вот с теми словами благодарности, которые у нас прозвучали в начале разговора.

Ю.ФИНК: Да, конечно.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Речь о другом.

Ю.ФИНК: Если мы говорим о законотворческой, как бы, деятельности нашего президента, то здесь все правильно. Но, к сожалению, реальная жизнь – она говорит совершенно о другом. Выпустив меня на свободу и дав мне возможность полноценной защиты, это одна сторона моей проблемы. А совсем другое – есть оппоненты, которые совершили рейдерские действия, захватили мой бизнес, отобрали мою собственность, сегодня покушаются с помощью правоохранительных органов на мою интеллектуальную собственность, то есть завладение патентами. И понятно, что для них я не должен находиться на свободе и они предпринимают все возможное, чтобы я опять находился в СИЗО. Потому что это дает им возможность в первую очередь продолжать захватывать бизнес, а самое главное, перевод авторского права на себя. Это самое главное. Потому что мои патенты лежат – я как уже говорил – в основе многомиллиардных контрактов с РЖД, в авиации и на других транспортных средствах. И, конечно, сегодня они предпримут все для того, чтобы переквалифицировать обвинительную часть, изменить материалы уголовного дела. Ведь, на сегодняшний день очень много материалов из уголовного дела исчезло в процессе предварительного следствия, в процессе ознакомления с материалами в прокуратуре. Несмотря на то, что стоят подписи неизвестных людей на этих документах.

Я не хочу сейчас вдаваться в подробности самого процесса – наверное, это, все-таки, будет некорректно. Пусть в этом разберется суд.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Давайте мы поступим следующим образом.

Ю.ФИНК: Но я бы хотел, все-таки, продолжить о том, что мои изобретения позволили осуществить внедрение очень масштабно. И это было, действительно, заметно, отмечено на различных конференциях научно-технических. И то, что сегодня мне инкриминирует суд в плане совершенных преступлений, это сегодня не доказано.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Вот, за 20 минут мы так ни слова не сказали, в чем вас обвиняют и почему вы около года провели за решеткой?

Ю.ФИНК: Изначально цель рейдеров была захват бизнеса, захват документации компании – это им удалось. Обвиняли меня на начальном этапе всего-навсего в подделках собственной подписи, в якобы подделках печати и продаже собственных акций, ну, как бы, незаконно.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Потом список обвинений расширился?

Ю.ФИНК: Потом, когда пришлось следствию частично закрыть уголовное преследование, для того чтобы вывести других фигурантов из этого уголовного дела, мне начали инкриминировать совершенно другие вещи – например, там, хищение акций, которые нанесли, якобы, ущерб в особо крупных размерах. Для того, чтобы подтянуть 159-ю статью, часть 4-ю, которая позволяет...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Правильно ли я понимаю, Юрий, что те люди, которых вы обвиняете в рейдерском захвате вашего бизнеса, они при помощи людей из силовых структур организовали вашу посадку?

Ю.ФИНК: Конечно. Это очевидно абсолютно. И самое главное, что это было подтверждено на предварительном следствии. Следователь Федянин...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Сейчас, секундочку. Значит, о технологии. Потому что, вот, я себе слабо представляю. Я и с бизнесом не очень близко общаюсь, с правоохранительными органами тем более, чему очень рад. Каким образом бизнесмен, пусть даже достаточно крупный, может заказать милиционеру, прокурору или фсбшнику арест и такое, уголовное уничтожение своего конкурента, своего противника? Вот, об этой технологии, в которой, я думаю, вы теперь так, разбираетесь, будучи жертвой этой истории, я надеюсь, вы нам расскажете во второй части нашего разговора, а впереди на «Эхе» краткие новости и «Культурная афиша».

НОВОСТИ

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: У нас гости – предприниматель Юрий Финк, недавно освобожденный из СИЗО по президентским поправкам, его адвокат Татьяна Пешехонова. И мы продолжаем. Теперь, точнее, начнем разбираться в том, как один предприниматель при помощи силовых структур может упечь другого предпринимателя, своего конкурента, просто неугодного за решетку, как это произошло в случае с вами, Юрий?

Ю.ФИНК: К сожалению, это очень простая примитивная процедура. Достаточно иметь хорошие связи с правоохранительными органами, именно с теми людьми, которые достаточно коррумпированы. И, конечно, это связи не однодневные. Это многолетние связи устоявшиеся, построенные, в первую очередь, на финансовых отношениях

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Подождите: то есть это не искренние дружеские контакты?

Ю.ФИНК: Нет, конечно. Обязательно в основе всего лежат деньги, и очень большие деньги. Для того чтобы меня посадить в Бутырку и реально осуществлять следственные действия, а, вернее, следственное бездействие. Со слов сотрудников банка, был потрачен не один миллион долларов – это известно всем, они этого не скрывали даже. И ни один рейдерский захват – я утверждаю – может быть, за исключением какой-нибудь палатки, где торгуют пирожками, где можно просто физически захватить палатку, ни один рейдерский захват не обходится без участия правоохранительных органов. Я об этом говорю ответственно.

И.ВОРОБЬЕВА: Но в случае, когда большие суммы, участие правоохранительных органов, ведь, идет на высшем уровне. Правильно я понимаю?

Ю.ФИНК: Конечно, да. Потому что если, вот, взять мои следственные действия, в отношении меня, то следователь Федянин откровенно при свидетелях всегда подчеркивал, что он не занимается расследованием, он выполняет указания высших руководителей для того, чтобы собрать материалы, подготовить обвинительное заключение и передать в суд.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Какая структура вообще вами занималась?

Ю.ФИНК: Мною занимался Следственный комитет МВД России, мною занимались, я не знаю, наверное, следователей 9, следственная группа Мещанского ОВД, ЦАО. Мое уголовное дело передавалось от одной группы другой. Отследить это уже невозможно.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но посмотрите, Юрий. Это разные структуры. Ну, относительно разные, да? Это разные люди, разные подразделения. Неужели их всех ваши конкуренты купили?

Ю.ФИНК: Нет, не обязательно покупать всех. Есть просто исполнители, которые используются втемную. Они просто могут возбуждать, вести какую-то работу. Но есть указания. И эти указания в виде постановлений, например, заместителя руководителя Следственного комитета Алексеева – они достаточно прозрачны, и в них не надо читать между строк. Там просто один из руководителей Следственного комитета просто дает указание на самый низ следователю следственного отдела, там, допустим, ОВД по ЦАО, где он говорит, что «материалы уголовного дела полностью доказывают виновность подследственного, доказывают его вину и необходимо передать документы в суд».

И.ВОРОБЬЕВА: Подождите. А решения суда еще не было, а вина ваша уже доказана?

Ю.ФИНК: Да, она уже доказана. И эти постановления – они все подшиты в уголовном деле. Я бы не осмелился обвинять какого-то руководителя Следственного комитета, не читая документы. А самое главное, что эти рейдеры – они не приходят к вам утром, в 8 утра и говорят «Отдай». Они заранее к этому готовятся. Они пытаются вначале просто вымогать деньги, допустим, как в моем случае было. Это суммы огромные – вот, у меня вымогали 800 миллионов рублей. Когда я твердо говорю «Нет», они говорят «Мы тебя посадим». И они рассказывают весь механизм.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Юрий, скажите, пожалуйста. А рейдеры – это кто? Просто нехорошие люди со стороны, с улицы приходят, стучатся в вашу дверь и говорят «Знаете, нам нравится ваша компания. Ну-ка, поделитесь с нами»?

Ю.ФИНК: Нет. Рейдеры – это серьезные организации. В моем случае это Фондсервисбанк, и руководитель этого банка – Валомник Александр Давидович. Рейдеры внедряют в компанию своих людей, подкупают.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Как они вообще на вас вышли? Или вы на них вышли? Как это происходит?

Ю.ФИНК: Это происходит случайно. Какие-то знакомства. Компания открывает счет в банке. Мои компании обслуживались в этом банке на протяжении 10 лет.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: А, то есть у вас были кредитные отношения?

Ю.ФИНК: Конечно, да. И эти отношения не просто кредитные. Начинаются какие-то товарищеские отношения, банк предлагает своих сотрудников в компанию, своих людей. Как бы, доверяешь банку, эти люди занимаются финансовыми потоками. И, конечно, рейдерский захват – он готовится задолго. Невозможно компанию, которая занимается серьезными проектами как наша компания – это обслуживание практически всей авиации, это работа с силовыми структурами, это работа в горячих точках. Понятно, что в один день захватить такую компанию невозможно. Но! Когда у тебя есть время не один год и возможность, как бы, купить, коррумпировать чиновников правоохранительных органов... Я говорю, просто купить сотрудников моей компании, подготовить их показания, заранее подготовить все следственные действия. Конечно, это происходит одномоментно, захват компании.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Я правильно понимаю, что вот эта компания, которая в том числе внедряла к вам своих сотрудников, которых вы принимали, в общем-то, был добровольный процесс – что они потом стали или троянским конем, или «пятой колонной», которые изнутри работали на вашего противника?

Ю.ФИНК: Конечно. Абсолютно. И если это банк... А в данном случае это самое простое решение, потому что в этом банке открыты все счета компании, в этом банке весь оборот денежных средств. И если сотрудник этого банка или представитель этого банка работает в компании, конечно, он держит руки на пульсе, а самое главное, он перекрывает кислород в 8 утра.

И.ВОРОБЬЕВА: Юрий, скажите, а был какой-то конфликт, может быть, финансовый конфликт, еще что? С чего-то же все началось. Или это, вот, ну, хотя бы видимость какая-то? С чего-то началось?

Ю.ФИНК: Нет. С банком никогда конфликтов не было, и этому свидетельствуют показания сотрудников банка на предварительном заседании суда, Тверского районного суда. Конфликтов никогда не было. Но подготовка к захвату компаний всех моих и моего бизнеса, конечно, велась заранее.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но Фондсервисбанк утверждает все равно наоборот. Это я посмотрел заявление или письмо этого банка, которое поступило пару месяцев назад в «Новую газету». И там говорится, что это именно Финк в борьбе за крупный заказ от РЖД использовал методы, характерные для рейдерских компаний. Нанятые им люди угрожали физической расправой сотрудникам, поступали звонки с угрозами в адрес президентов Фондсервисбанка и так далее. Наверное, никто не чист?

Ю.ФИНК: Нет, это все, я считаю, абсолютный бред. Дело в том, что это, как бы, выхвачен один фрагмент из моего бизнеса. Ведь, с РЖД моя компания работала еще с 90-х годов, когда еще не было отношений с Фондервисбанком. И контракты, связанные с внедрением моей системы контроля безопасности и связи на пассажирских поездах, он длился уже с 1999 года, когда еще не было даже счета в Фондсервисбанке. И сегодня банк, себя позиционируя как расчетный банк, там, космической промышленности, он пытается, как бы, отмыться от своих рейдерских действий различными публикациями и очернением меня в СМИ. Поэтому я утверждаю, что это все неправда.

Банк давно знал о всех моих отношениях с любыми партнерами, клиентами компании, а это все практически авиакомпании, которые существуют на рынке авиаперевозок.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Один из наших слушателей, Алкид из Пензы спрашивает. Ну, я немножко переиначу вопрос нашего слушателя: «Как можно противодействовать рейдерским захватам?» Какой заслон нужно поставить, или, там, законы? Что?

Ю.ФИНК: Первое что. Должна быть очень жесткая статья за рейдерство. Это должно быть серьезное наказание.

И.ВОРОБЬЕВА: Определение рейдерства какое-то же должно быть? Определение в законе.

Ю.ФИНК: Конечно. Оно должно не просто определяться как экономические преступления. Я, вот, в Бутырке видел людей, которые, по сути дела, подозреваются в рейдерстве, но они проходят по статье «Мошенничество». Нет. Рейдерство – это должно быть как убийство. Потому что захватив компанию, рейдеры практически убивают людей. Ведь, возьмите даже мою семью. У меня есть дети, у меня есть жена, есть родственники, которые все переживают. Переживают о том, что против меня незаконно ведутся следственные действия. Риск незаслуженно получить большой срок.

Ведь, статья, которая вменяется мне, это от 5 до 10 лет. И каждый раз на судебном заседании по продлению следователь не говорит, что «он подозревается», он говорит, что «он совершил преступление и наказание ему до 10 лет». В этот момент присутствуют мои дети в зале суда, мои родственники. Конечно, для них это просто убийственно.

А самое главное, что, отнимая компанию, я лишаюсь всех средств. А когда моя компания находится в этом банке порядка 10 лет, понятно, что в один день перекрываются все денежные потоки, обнуляются счета. В один день это все делается, потому что к этому идет подготовка. И я считаю, что за рейдерство должно быть очень жесткое наказание. И оно должно очень четко трактоваться в Уголовном кодексе.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Скажите, чего вы хотите добиться своим видеообращением к президенту?

Ю.ФИНК: Я не хотел обращаться к президенту. Я такой человек, которого сломать невозможно. Если говорить о моем пребывании в Бутырке, у меня никаких претензий к тюрьме, я прекрасно все понимаю. Я готов к любым лишениям, я такой, боец, боец за правду. И я, конечно, все докажу. Но меня вынудили все мои друзья. У меня очень много друзей в шоу-бизнесе. Известные артисты, мне все в один голос говорили: «Юра, сегодня настал час Икс». Когда все прочитали кассационное определение Мосгорсуда о том, что документы изымаются у судьи, которая приняла правильное, честное решение, а это федеральный судья Ковалевская, передаются другому судье... Я уже знаю имя этого судьи, я сегодня не хочу называть, поскольку это документально не подтверждено. Но все мне сказали: «У тебя один шанс. В нашей стране есть один арбитр в этой игре, и этот арбитр – президент нашего государства Дмитрий Медведев». И меня просто уговорили сделать обращение, в котором я рассказал правду. И я сказал, что это единственный мой шаг и единственное обращение к президенту с надеждой, что будет положен конец всему этому беспределу и начнется полноценное честное разбирательство в моем уголовном деле.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: На ответ надеетесь какой-нибудь?

Ю.ФИНК: Нет, на ответ я, конечно, не надеюсь. Я надеюсь на другое – что услышит и увидит общественность, и будет хоть какой-то резонанс.

И.ВОРОБЬЕВА: На то, что поручение даст Дмитрий Медведев разобраться с вашим делом хотя бы, я так понимаю.

Ю.ФИНК: Я на это не рассчитываю.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Скажите – у меня вопрос сейчас к адвокату, скорее, Татьяне Пешехоновой. Ответьте на вопрос Дмитрия из Пензы: «На какую компенсацию от государства можно рассчитывать, отсидев год в СИЗО?»

Т.ПЕШЕХОНОВА: Если содержание Финка в СИЗО будет признано незаконным и необоснованным, компенсация, конечно, положена, но о сумме компенсации я сказать сейчас не могу. Ну, это совсем небольшие деньги.

И.ВОРОБЬЕВА: То есть признано незаконным, то есть он должен быть признан невиновным, правильно я понимаю?

Т.ПЕШЕХОНОВА: Да. И только тогда, когда будет вынесен в отношении Финка оправдательный приговор, либо если дело будет возвращено в прокуратуру либо следственные органы для устранения процессуальных нарушений, в отношении Финка будет прекращено по реабилитирующим основаниям. Только тогда об этом можно будет говорить.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Скажите, за то время, что вы находились в Бутырской тюрьме, от вашего бизнеса личного что-то осталось?

Ю.ФИНК: Для меня ничего не осталось. Остались только патенты, за которые началась новая борьба. Как ни странно, возбуждено уголовное дело по, якобы, тому факту, что я присвоил интеллектуальную собственность, принадлежащую моему коллективу. Это просто смешно. Я понимаю, что открытие может сделать коллектив. Но изобрести что-то, чтобы родилась идея, коллектив сделать не может. Я об этом говорю утвердительно, я – автор, ну, почти сотни патентов.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: У меня теперь к вам вопрос как к недавнему заключенному Бутырской тюрьмы. В то время когда вы находились под арестом, случилась трагическая история с юристом Сергеем Магнитским. В общем, его история прижизненная, ваша – они в чем-то пересекаются и в чем-то похожи. Во-первых, было ли что-то тогда в тюрьме известно об этой смерти?

Ю.ФИНК: Конечно. В тюрьме известно всё всегда.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Информация расходилась.

Ю.ФИНК: Она мгновенно расходится по всей тюрьме. И Сергей Магнитский, как говорят, сидел на том же самом продоле (это коридор), камера его была этажом выше напротив. Конечно, в тот момент никто ничего не знал, потому что в тюрьме все равны, очень много проблем различных. Но как только это случилось, конечно, тюрьма узнает немедленно. И вся. Потому что в первую очередь на это реагирует персонал тюрьмы, и раньше чем это поступает в СМИ, тюрьма знает все в деталях и в подробностях.

И.ВОРОБЬЕВА: Каким образом реагирует персонал?

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Что изменилось в их действиях?

И.ВОРОБЬЕВА: Да. Вот, что-то меняется?

Ю.ФИНК: Конечно, какое-то пошло послабление. Но я хочу подчеркнуть – я думаю, что это вообще проблема отдельной передачи, мое отношение к тюрьме. Я в 1996 году создал и был президентом...

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Мне кажется, отношение может быть только однозначным, Юрий.

Ю.ФИНК: Нет, не совсем. Я в 1996 году учредил и основал фонд помощи заключенным и проделал очень большую работу помощи различным женским колониям, детским. Я хорошо знаю все эти проблемы.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Какая коллизия.

И.ВОРОБЬЕВА: Да. Вот, я тоже хотела сказать.

Ю.ФИНК: Ну, понятно, что это все круг. Я бы хотел особо подчеркнуть, что нельзя впрямую винить тюрьму. Тюрьма – она есть тюрьма. Другое дело, что это должны быть отдельные решения государства по строительству новых тюрем, создания других условий. Я, например, хочу сказать по делу Магнитского. Вообще не должно существовать тюремной медицины, ее просто не должно быть. Должна быть обыкновенная гражданская медицина.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: А вам доводилось за это время сталкиваться с медиками?

Ю.ФИНК: Да, конечно. Рассчитывать на серьезное оказание медицинской помощи просто невозможно. Но я такой человек, который привык к трудностям, я смотрю телевизор. И когда я вижу, что бабушка, которая стоит в аптеке, у нее нет денег купить самые необходимые лекарства, когда показывают больницы в 200 километрах от центра Москвы, у меня язык не поворачивается сказать, почему мне не создали медицинские условия в тюрьме. Это для меня самое последнее.

И.ВОРОБЬЕВА: А остальные заключенные? Может быть, кто-то у вас там плохо себя чувствовал, ему требовалась медицинская помощь?

Ю.ФИНК: Эти люди вообще не должны по закону находиться под арестом и под стражей. Но я бы хотел сказать следующее. Я уже сказал, что не должно быть тюремной медицины – это очень важный момент. Но! Поверьте мне, вот, на таком лексиконе, всем процессом в тюрьме рулит именно следователь.

И.ВОРОБЬЕВА: Следователь?

Ю.ФИНК: Следователь, да. Потому что тюрьма – она, в общем-то, ко мне относилась хорошо. За год я никогда не видел никакого оскорбления в свой адрес. Я поменял, если я не ошибаюсь, 15 камер. Это вообще уникально.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: А говорят, что это один из способов давления на заключенных.

Ю.ФИНК: Конечно, да. Очень многие люди ломаются. Очень многие. Есть в тюрьме так называемый малый спец, да? Это камеры 8 квадратных метров, где 4 человека находятся, рядом стол и рядом эта так называемая чаша Генуи. Это тяжелейшие условия, конечно, просто невозможные для нормального человека. Но! Это все заказывает следователь – я об этом говорю утвердительно.

Сами тюремщики, если так можно говорить, среди них огромное количество нормальных людей. Огромное количество! Подонки есть везде. Если вы внимательно посмотрите, вы найдете подонков в своем доме, может быть, даже в своем коллективе. Каждый человек по-разному определяет, что такое, как бы, плохой поступок. Но! Я, вот, на своем опыте, я утверждаю, что всем управляют следователи. Следователь заказывает, в каких условиях вы будете находиться, оказывать вам медицинскую помощь или не оказывать. Это все делает следователь.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: А, вот, смотрите. Вот, вроде бы, Бутырская тюрьма – это следственный изолятор. Предполагается, что человек там находится до суда, а с ним там ведутся определенные следственные действия. Наверное, вы со своим следователем там общались регулярно, он навещал вас через день.

Ю.ФИНК: Я вообще не понимаю, что такое определение «следственный изолятор» в нашей стране. Просто не понимаю. Следственный изолятор Бутырка, как и другой следственный изолятор, это самая настоящая крытая тюрьма, крытого типа особо строгого режима. Ведь, когда вам выносят постановление «Взять под стражу», вы еще даже не подсудимый. Как бы, нет никакого приговора и определяющего степень вашей вины.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Подозреваемый.

Ю.ФИНК: Вы – подозреваемый. Но вы помещаетесь в особо строгие условия. Это условия, которые сопоставимы, я считаю (вот, я сидел в условиях), это люди с пожизненным сроком. Это очень суровое решение. И даже те, как бы, люди, которые говорят «я – преступник», да? Это люди, которые совершают мелкие преступления, кражи, там, воровство. Они в тюрьму заезжают на 1,5-2 месяца. И они мечтают как можно скорее получить приговор и уехать в зону. Потому что в зоне для них...

И.ВОРОБЬЕВА: То есть не подавать кассацию, не ждать ничего – просто сразу.

Ю.ФИНК: Да. Это просто санаторий за колючей проволокой. И я считаю, что человек, который на предварительном следствии лишен свободы, он должен быть лишен только свободы, но ничего остального. Все остальное у него должно быть – работа с документами, возможность работы. Потому что в тюрьме невозможно работать с документами – у вас нет доступа к информации, у вас нет ничего. И самое главное, у вас нет никаких условий, чтобы нормально мыслить, нормально жить. Вы обязаны все это иметь кроме свободы. Вы должны быть ограничены только в свободе.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Юрий, напоследок я задам вам вопрос откровенно провокационный. Наверное, в прямом эфире его не следовало бы озвучивать, но я, все-таки, спрошу и вас, и вашего адвоката. Если вы не исключаете того, что ваш нынешний статус может быть пересмотрен, и не исключено – не дай бог, конечно, никому не желаю оказаться в тюрьме – может быть принято такое решение. А чего дожидаться на свободе, простите? Можно же, там, есть Украина, есть белорусская граница, эмиграция, скрыться. Чичваркин, Лондон – пожалуйста.

Ю.ФИНК: Нет. Я очень люблю свою страну, я очень много сделал для своей страны.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Не, я не подначиваю – я спрашиваю.

Ю.ФИНК: Я понимаю. Нет, я никогда не ударюсь в бега, я никогда не скрывался от следствия, ходил на все допросы, на очные ставки. Я абсолютно готов доказать, что это все фальсифицировано.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Чичваркин тоже готов, но он делает это из Лондона, будучи на свободе. Хорошо кормлен, прекрасно выглядит.

И.ВОРОБЬЕВА: Да. Имеет возможность работать с документами, опять же.

Ю.ФИНК: У каждого своя судьба Я – человек, как бы, очень правильной линии жизни, я никуда скрываться не буду. Я готов опять сесть в Бутырку. Я понимаю, что цель – меня сгноить в тюрьме, я отдаю себе отчет. Я, скорее, не понимаю другого. Я много создал для транспортной безопасности страны, и вот сейчас прозвучали новости об авиакатастрофе в Индии. Так вот, моя система, которая была внедрена и построен ситуационный центр, она позволяет в реальном времени контролировать полет воздушного судна. То есть контролировать полностью ту информацию, которая поступает в так называемые черные ящики. И после любой авиакатастрофы совершенно не требуется поиск этих черных ящиков. А в последнюю секунду будет известно все – о параметрах работы всех агрегатов воздушного судна и о действиях экипажа.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Но, раз вы лишились своего бизнеса, наверное, все это будут внедрять совсем другие люди. Но не пропадет ваш скорбный труд.

Ю.ФИНК: Нет. К сожалению, не будут внедрять, потому что я, все-таки, надеюсь на патентное право, на то, что у меня не смогут отобрать авторские права на мои изобретения. А самое главное, люди не понимают, что железо все не решает. Еще есть помимо всего интеллектуальная собственность и так называемое программное обеспечение, то есть тот продукт, без которого не могут существовать современные инновационные технологии.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Спасибо большое. Сегодня гостем утреннего «Разворота» был человек, который провел... Сколько? Около года, да, ведь?

Ю.ФИНК: Ровно год.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Ровно год в Бутырском следственном изоляторе. Был освобожден около месяца назад, благодаря президентским поправкам в Уголовно-процессуальный кодекс, но, вот, теперь опасается, что его могут больше не признать предпринимателем и вернуть обратно в тюрьму. Юрий Финк, предприниматель, в прошлом известный музыкант – группа «Цветы» - ведь, это все... Я помню.

Ю.ФИНК: Группа Стаса Намина.

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Да. И его адвокат Татьяна Пешехонова. Спасибо. Это был утренний субботний «Разворот» на радио «Эхо Москвы». В студии Владимир Варфоломеев и сегодня эксклюзивно Ирина Воробьева.

И.ВОРОБЬЕВА: Счастливо!

В.ВАРФОЛОМЕЕВ: Пока.