Евгений Ройзман - Персонально ваш - 2018-12-12

А.Соломин — 15

Е.РОЙЗМАН — Здравствуйте!

А.НАРЫШКИН — Добрый день!

А.СОЛОМИН — Позвольте буквально два объявления для слушателей «Эха Москвы». Это может быть вам интересно. Сегодня в 19 часов — во-первых, для жителей Москвы это будет актуально — будет встреча в рамках нашего проекта «Хранители», который мы делаем вместе с журналом «Дилетант» и Третьяковской галереей. Будет встреча с гендиректором Третьяковской галереи Зельфирой Трегуловой и Алексеем Венедиктовым в книжном магазине «Москва». Она носит название: «Почему такие очереди на выставки живописи?» Обсудим, в том числе, эту громкую выставку Архипа Куинджи, которая сейчас проходит в Третьяковке.

Обязательно приходите, если у вас есть такая возможность, в книжный магазин «Москва», главный магазин в столице.

А кроме того, сегодня Алексей Венедиктов будет в специальном эфире для YouTube. Мы его условно пока называем #дайДудя — это хэштег такой этого эфира. Вы можете задать свой вопрос в чате этой трансляции Алексею Венедиктову. Самый острый вопрос, самый необычный вопрос, самый интересный вопрос потом получит приз от Алексея Венедиктова. Это в 6 часов.

А.НАРЫШКИН — Венедиктов — в 6 в нашем YouTube.

Вас хочется поздравить с Конституцией, с днем рождения. Вы к ней как относитесь? И тишина…

Е.РОЙЗМАН — Вы меня, что ли, спрашиваете?

А.НАРЫШКИН — Ну, конечно.

Е.РОЙЗМАН — Слушайте, ну как — я хорошо, на самом деле, к Конституции отношусь. Другое дело, что она к реальной жизни имеет очень мало отношения. А так-то чего? Замечательно всё.

А.СОЛОМИН — Как вам кажется, в данном случае она требует какой-то детализации, какого-то изменения, приведения к реальной жизни?

Е.РОЙЗМАН — Первое, что она требует… Когда заговорили — там Зорькин, потом другие, — что надо корректировать и так далее, — считаю, что корректировать можно очень просто: нужно убрать всего одну фразу, одно слово. Там есть, что человек может занимать место президента не более двух сроков подряд. Так вот надо убрать для начала слово «подряд».

Е.Ройзман: Конституция при желании меняется, если не в течение одних суток — ну, в течение трех

А.НАРЫШКИН — И заживем сразу — правильно я понимаю?

Е.РОЙЗМАН — Ну, вообще, сменяемость. Основа демократического государства — это регулярная и бескровная сменяемость власти. И Конституция… сначала игра с двумя словами «подряд», потом увеличение президентского срока на 6 лет. На самом деле, надо понимать, что Конституция при желании меняется, если не в течение одних суток — ну, в течение трех суток можно поменять Конституцию. Мы это видели.

А.СОЛОМИН — Конституционным большинством в парламенте.

Е.РОЙЗМАН — Да, там две трети и две трети субъектов должно проголосовать за. Но вы же понимаете, если сейчас будет внесена поправка, что один президентский срок должен равняться 18 годам, то Дума за него проголосует, и это изменение Конституции пройдет.

То есть никаких иллюзий по этому поводу у меня нет как у человека, который 4 года провел в Государственной думе и сколько-то наблюдает за происходящим. Поэтому нет никаких иллюзий. Конституция стала не охранной грамотной для жителей страны, она стала неким инструментом. И мы видим, когда то затачивают, то притупляют, пользуются, когда надо.

Сейчас некоторые статьи конституции, если их вывесить на щитах, на баннерах, как у нас в Екатеринбурге в свое время сделали, они звучат как экстремистские лозунги.

А.НАРЫШКИН — Я вас только не совсем понял. Вы описали технологию, как Конституцию можно менять, совершенствовать. Я не понимаю, почему если Владимир Путин остается больше сроков во главе государства, чем нужно, скажем так, неформально, то почему… мы же не можем все беды в России объяснять именно этим фактом?

Е.РОЙЗМАН — Слушайте, все беды не можем, но какие-то определенные — можем совершенно. Во-первых, уже об этом говорили не раз — если человека изо дня в день кормить черной икрой, ему это надоест. Но тут-то кормят не черной икрой. Поэтому власть должна меняться. Власть, которая не сменилась, она начинает застаиваться, начинается настоящая коррозия власти, и у власти остается только одна задача: всегда оставаться у власти. Неконкурентная власть, она недееспособна. Вы же понимаете, о чем я говорю. Или надо расшифровывать? Давайте. Мне не лень.

А.СОЛОМИН — День Конституции. У многих идея — сделать это выгодным днем, чтобы это был по-настоящему государственный праздник, чтобы у людей было трепетное отношение к основному закону страну. С вашей точки зрения, это сейчас оправдано, необходимо для укрепления государственности или гражданственности, скорее?

Е.РОЙЗМАН — Конституцию, конечно, надо культивировать. Надо культивировать уважение к Конституции, преклонение перед Конституцией. Но поскольку у нас выстроена вертикаль власти, это должно происходить с самого верха. И к Конституции должен постоянно обращаться президент и именно показывать ее значимость и серьезность, и реагировать на все ограничения и все положения, которые в Конституции заложены.

Но когда мы видим, что по стране проходят массовые митинги, и людей просто на голом месте начинают задерживать, какие-то казаки с плетками, еще что-то... Это когда есть 31-я статья Конституции — что граждане имеют право собираться мирно и без оружия.

Смотрите, насколько эта статья девальвирована. К ней уже никто всерьез не относится, причем не относятся всерьез те, кто стоят у власти. Те, кто выходят на улицу, пытаются этой статьей прикрыться, объяснить: «Вот смотрите: вот статья, здесь всё прописано». Людей не слушают, Конституцию игнорируют на глазах у всей страны и всего мира. Таких примеров можно привести достаточно.

А.НАРЫШКИН — Но не так много людей на самом деле прикрываются 31-й статьей Конституции. Вот Людмила Алексеевна — вчера с ней прощались в Москве — когда она выходила вместе с Лимоновым и другими на Триумфальную площадь и говорила о том, что есть право собираться. Сейчас таких людей нет. По-моему, уже расстались с мыслями о том, что Конституция кому-то что-то гарантирует.

Е.РОЙЗМАН — Послушайте, я вам только что сказал ровно то же самое. И мы попадаем сейчас в тупиковую ситуацию.

А.СОЛОМИН — Все согласны. Сенаторы — вот как раз перед нашим эфиром стали падать «молнии — внесли в Государственную думу проект «о наказании за публикацию в интернете материалов, выражающих явное неуважение, — это цитата, — к государству, органам власти и Конституции», — это передает агентство РИА «Новости».

Е.РОЙЗМАН — А как его будут замерять это неуважение? Как они будут смотреть там сарказм, юмор? Я считаю, что это какая-то неюридическая совершенно норма и такой закон невозможно прописать. Ну, кто-то перейдет на эзопов язык, он может оказаться еще гораздо жестче. Я вообще считаю, что за такие неисполнимые инициативы нужно отправлять депутатов на принудительное медицинское освидетельствование и безжалостно отзывать мандат.

А.НАРЫШКИН — Вообще, смешно — в законопроекте наказание какое может быть: для граждан — до 5 тысяч рублей, для юридических лиц — до миллиона с конфискацией предмета административного правонарушения.

Е.РОЙЗМАН — Совершенно дикая инициатива.

А.НАРЫШКИН — Ну, это относится к СМИ все-таки, это поправки к закону о СМИ. То есть редакции, видимо, обяжут дополнительно проверять, перепроверять информацию… И не совсем понятно, как работать будет.

А.СОЛОМИН — Это другая часть. Я это даже еще не затронул. Это еще и наказание за фейковые новости, за распространение в СМИ общественно значимой информации, распространенной под видом достоверных сообщений, то есть недостоверной информации, которая распространяется под видом достоверных сообщений. И здесь, я так понимаю, тоже будет проблема с определением.

Е.РОЙЗМАН — Очень сложно сделать внятную квалификацию. На этом фоне еще интересно это запрещение выставлять светящиеся экраны с курсами валют. Вообще, мысль, конечно, уводит в какие-то космические глубины.

А.НАРЫШКИН — Политик Евгений Ройзман в эфире. Я вас хочу к Людмиле Алексеевне вернуть, точнее к тому, что Путин вчера на церемонию приехал. Вы ему верите, в искренность того, что он захотел, действительно, с ней попрощаться? Посчитали коллеги: 2,5 минуты он вроде бы был, вся эта процедура заняла.

Е.РОЙЗМАН — На самом деле, это политика жеста. Как бы то ни было, что бы у него не было в голове, это все равно жест уважения, это демонстративный жест уважения. И понятно, что он будет использоваться в каких-то конкретных целях. Но это был демонстративный жест уважения. Так же, как встречи его в свое время с Солженицыным.

А.СОЛОМИН — И был на открытии памятника Солженицыну.

Е.РОЙЗМАН — Да, это жест уважения. Кстати, по Солженицыну. Когда было принято решение о памятнике, активизировались… кто только не активизировался. И конечно, в том, что касается Солженицына, меня больше всего задела история, когда какие-то безмозглые нодовцы повесили чучело Солженицына. И у меня первая мысль: ну, представляете, Солженицын, фронтовик, мало того, что он фронтовик, он очень грамотно воевал. Он командовал дивизионом шумовой разведки, и его силами, за счет его умения считать, за счет его интеллекта было подавлено несколько очень агрессивных немецких батарей. То есть у него ордена, награды, они не просто так.

Ну, и кроме всего прочего, это русский писатель, это Нобелевский лауреат. Это тот человек, за счет деятельности которого русских уважают во всем мире. Вот где уважают еще, где осталось уважение, это за счет таких людей как Солженицын, за счет таких величин. И так относиться и поливать грязью, обзываться — это, конечно, нехорошо.

Я еще раз хочу повторить: Солженицын — фронтовик, воевавший сильно и честно и Нобелевский лауреат, замечательный русский писатель. Понятно, «Раковый корпус» — это произведение, которое взорвало систему. Они ему этого простить не могут, потому что многие из тех, кто сейчас у власти, их наставники или они даже сами в свое время преследовали Солженицына и его читателей. Но времена поменялись, и сейчас можно относиться к этому по-другому.

И «Один день Ивана Денисовича» — это просто гимн русскому человеку, это одна из самых лучших вещей, которая была написана о русском человеке. Солженицын заслужил всяческого уважения.

А.СОЛОМИН — А не кажется ли, что вот этим людям, к нодовцам — он же периодически проявляют себя в мероприятиях: обливают Людмилу Улицкую, разрушают мемориал Немцова — может быть, их тоже, как вы предлагали депутатов?.. Это же типичный психиатрический случай, не более того. Это не гражданский протест. Это просто кучка сумасшедший.

Е.РОЙЗМАН — Я к этому отношусь так же. Мало того, что у них, что у SERB , у них какая-то фекально-уретральная фиксация совершенно четко. У нас был замечательный случай в Екатеринбурге, когда приехал Навальный, и тут пикетировали нодовцы, флагами махали. Ну, а Навальный, он же открытый. Он вышел, говорит: «Ну, чего? Хотите поговорить — давайте поговорим». И тут один из местных лидеров нодовских свою кучку оглядел и говорит: «Так. У нас кто-то адекватный есть здесь, чтобы разговаривать?»

А.СОЛОМИН — Если честно, даже не хочется ни злиться, ни обижаться на этих людей. Просто воспринимаешь их как сумасшедших, которых по какой-то причине не лечат. Не знаю…

Е.РОЙЗМАН — У меня приблизительно такое же отношение. Их мало на самом деле. Они очень громкие, агрессивные, но их мало и за ними никто не идет, потому что думающих людей гораздо больше.

А.СОЛОМИН — Евгений Ройзман, политик в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы будем периодически возвращаться к истории последних дней. Вот Совет по правам человек обновленный начал работу. Вчера Владимир Путин провел заседание после участия и в открытии памятника Солженицыну и в церемонии прощания с Людмилой Алексеевой. Все-таки это события, мне кажется, близкого ряда по духу.

Е.Ройзман: К Конституции должен постоянно обращаться президент и именно показывать ее значимость и серьезность

Потом вот Совет по правам человека, в которого среди прочего потребовал от прокурора проверить арест Пономарева и высказался по делу «Нового величия», например. Он не получает, видимо, всей информации, обязательно проверит. Вот вы говорите, такой жест. Это тоже продолжение этого жеста или это все-таки пересмотр какого-то отношения президента к внутренней политики?

Е.РОЙЗМАН — Слушайте, президенту 7-й десяток, он воспитывался в совершенно определенной системе и у него совершенно устоявшиеся ориентиры в жизни, приоритеты, поэтому иллюзий у меня никаких не. Но посмотрите день какой у президента: прощание с Людмилой Алексеевой, Совет по правам человека при президенте, открытие памятника Солженицыну. Здесь не хватает только вишенки на торте: надо было заехать еще в кутузку ко Льву Пономареву, передачку заслать ему, что-нибудь еще — и тогда день бы был полностью в комплекте.

Что касается Совета по правам человека при президенте. Это, конечно, абсолютно декоративный орган. Но если меня спросят: А что лучше, чтобы его не было или он был? — я, наверное, вздохну и скажу: Ну, пусть будет. Ну, просто как частное лицо.

Понимаете, ситуация приблизительно так выглядит: горит дом — а тут собрали людей, чтобы они красиво горшочки с геранями красиво по подоконникам расставили. Им говорят: «У вас дом горит!» Они говорят: «Да, но если мы сейчас этого не сделаем, то эти горшочки с геранью погибнут». Вот примерно такая ситуация. Им говорят: «Так дом горит — надо дом спасать!» Они говорят: «Да, а тогда про горшочки никто не подумает, и вообще никого не будет, если нас не будет». Вот приблизительно такая ситуация.

А.СОЛОМИН — Не совсем. Позвольте я поспорю.

Е.РОЙЗМАН — Да нет. я просто сталкивался.

А.СОЛОМИН — У вас такая аналогия, а у меня, например, другая аналогия: горит дом, а эти люди ходят с маленькими ведерками воды и пытаются потушить пожар. Да, у них ничего не получится, но они…

Е.РОЙЗМАН — Алексей, я поэтому и сказал, что если будет выбор, быть этом совету или не быть — ну, пусть он будет. Что теперь? Тем более, какие-то конкретные частности, если совет включится, они могут кого-то отстоять, смягчить какую-то участь. Но только если это не противоречит политике администрации президента. Все политические дела, все дела доводят до конца и проводят совершенно до конца, не обращая внимания ни на какой Совет по правам человека при президенте.

Но у них бывают ситуации, когда они могут сделать жест. Вот так подняться всем Советом и выйти, сказать: «Нет, это всё нечестно. Мы не будем в этом участвовать». Но за ними остается такое право, никто их такого права не лишит.

А.СОЛОМИН — Но тогда мы лишаемся возможности того, что президент будет слышать постоянно о проблемах, которые нас действительно волнуют. То, Сокуров неоднократно на очередной встрече произносит фамилию Сенцова. Кому-то близка эта тема, кому-то нет. Сокурову близка, он может это делать. И Путин понимает, что это действительно проблема для гражданского общества.

Е.РОЙЗМАН — Там есть ряд совершенно достойных людей, которые не боятся говорить. Но они и без Совета не боялись бы говорить. Но кто-то говорит: очень важно, чтобы был прямой доступ. Вполне возможно, что так и есть. И, конечно, когда совет есть, это лучше, чем когда его нет. Но надо понимать, что орган этот абсолютно декоративный. Я говорю сейчас о совете.

Это требуется, чтобы были институты. То есть институты, которые могут корректировать линию поведения президента. Мало ли что у президента в голове, мало ли, какой у него бэкграунд, мало ли кто ему на ухо шепчет. А институты должны регулировать, не давать уклонится далеко вправо, далеко влево. И работающие институты, они очень важны.

А.НАРЫШКИН — А вас звали в СПЧ когда-нибудь?

Е.РОЙЗМАН — Да, у меня была такая история, со мной вели переговоры по вхождению в СПЧ

А.СОЛОМИН — НРЗБ

Е.РОЙЗМАН — Со мной разговаривали. Я дал добро. Я тоже взвешивал, думал, даст это что-нибудь, не даст, может быть, это добавит какого-то статуса, даст возможность работать вместе с людьми. Но потом эти переговоры прекратились. То есть я, видимо, настроен немножко по-другому, я ведь не соглашатель.

А.НАРЫШКИН — А это было до того, как вы стали мэром Екатеринбурга?

Е.РОЙЗМАН — Да, конечно. Это было году в 11-м. Но такие, достаточно серьезные переговоры велись. Но я дал добро.

А.СОЛОМИН — То есть это было, насколько я понимаю, до того, как была история с «Правым делом».

Е.РОЙЗМАН — Да-да, это как раз в середине истории. Было ясно, что уже ничего не будет. И смотрели по ситуации.

А.СОЛОМИН — Вы тогда стали для Кремля проблемой очень большой.

Е.РОЙЗМАН — Причем я не понимаю, почему. На самом деле я человек конструктивный, и всю жизнь я как-то отстаивал свою позицию, чтобы мне давали возможность работать. Ну, и это была такая попытка компромисса.

И, с другой стороны, всё к лучшему. И слава богу, что никак не замазался.

А.СОЛОМИН — На заседании Совета по правам человека президент сказал очень интересную мысль, когда они разговаривали о комиссии о помиловании президентской. И он говорит, что ему приносят кипу бумаг, и понятное дело, что он во все эти бумаги не вникает, приходится доверять людям, которые эти бумаги приносят. А другие бумаги ему приносят сотрудники силовых служб.

Я понимаю, что это другой уровень и другие, может быть, истории. Но вы очень часто, будучи мэром, проводили прием населения так называемый. Это такая чиновничья фраза, она мне не очень нравится. Вы встречались с жителями. Жители вам рассказывают свои проблемы. И послушаешь этого человека и, действительно, понимаешь, что его во всем загоняют.

Но вы потом слушали другую сторону: вам приходилось обращаться к силовикам, к чиновникам? Бывало ли так, что вы понимали, что этот человек не во всем прав, и как вы поступали в этой ситуации?

Е.РОЙЗМАН — Должен сказать, что я слушал то, что сказал президент на Совете по правам человека, и ряд вещей, я должен признать, что он сказал определенные совершенно объективные вещи, и здесь я вынужден согласиться. Всегда, обязательно надо выслушивать вторую сторону. Вот там, где касается помилования, решение принимать сложно. Но когда касается помилования тех, которые сидят по политическим мотивам, по политическим статьям, я считаю, там ситуация значительно проще.

Мне в свое время довелось общаться с замечательным писателем Анатолием Приставкиным, который в свое время возглавлял Комиссию по помилованию. И он мне рассказывал, насколько сложно. Но в те годы это касалось именно уголовных, жесточайших разных преступлений, и там другая была ситуация.

Сейчас то, что говорил Совет по правам человека… хотя Совет по правам человека к амнистии отношения не имеет, это прерогатива президента и Государственной думы. Но я считаю, что к 25-летию Конституции сделать массовую амнистию сидящих по политическим статьям — это был бы очень красивый и достойный жест.

А.СОЛОМИН — Проблема в том, что у нас нет политических статей. У нас есть политические заключенные, но они проходят по экономическим или по каким-то другим уголовным статьям.

Е.РОЙЗМАН — Да, проблема в том, что суд стал просто инструментом, не отдельным независимым институтом, а просто инструментом. И когда кто-то говорит, что вот не знал, что Пономареву дали столько-то, — ну, поверьте, что этот суд без определенных указаний никогда в жизни таких решений бы не принял. Представьте себе: закатать 77-летнего доктора физико-математических наук, человека с мировым именем на 25 суток. Поверьте, что сами бы они такого решения не приняли. Точно так же они потом не отступили бы до 16 суток сами. Это совершенно точно.

Есть вещи очевидные. Знаете, моим глазам свидетелей на надо. Но это не я такой умный, в общем-то, вся страна это видит.

А.НАРЫШКИН — Вы считаете, что Пономаревым и его арестом занимаются в Кремле непосредственно?

Е.РОЙЗМАН — Я считаю, да.

А.НАРЫШКИН — Пономарев такая страшная фигура? Раскачивает лодку?

Е.РОЙЗМАН — Нет, совершенно не страшная фигура. Он своей позиции не менял. Позиция его совершенно понятна. Но то, что решения в суды спускаются с самого верха, я это понимаю. И думаю, что вы это понимаете.

А.НАРЫШКИН — Небольшой перерыв мы сделаем на новости и рекламу. У нас в эфире — политик Евгений Ройзман.

Е.Ройзман: Вертикаль выстроена, та оппозиция, которая имеет место в ГД — это самые разные отростки «ЕР»

НОВОСТИ

А.Нарышкин — 15

Е.РОЙЗМАН — Здравствуйте.

А.СОЛОМИН — Вернулась к работе Ольга Глацких, чиновница департамента молодежной политики Свердловской области, которая со скандалом на некоторое время была отстранена. Сейчас губернатор Евгений Куйвышев сказал, что люди совершают ошибку… Но ведь люди, действительно, совершают ошибку. Как вы думаете, ичего страшного не произошло?

Е.РОЙЗМАН — Там проблема в другом. Там Следственный комитет по поводу денег, которые пропускали через департамент, возбудит проверку, а потом неожиданно эту проверку засекретил. И, на самом деле, там можно потянуть за ниточку и вытянуть за хобот огромного слона. В этом департаменте никто не понимает до конца, чем он занимается, что такое молодежная политика. И в этом департаменте бюджет был когда то — 330 миллионов. На этот год он был — 539, а на 19-й год он подтвержден — 1,9 миллиарда.

Само вот это высказывание, что «государство вам ничего не должно» — это половина высказывания. А вот вторая его часть, что «государство не просило ваших родителей вас рожать» — это явно показывает, что человек находится не на своем месте, не понимает политику государство вообще и непонятно, чем занимается. Потому что государство именно просило рожать. И даже вот это установление материнского капитала об этом говорит. Мы вымираем, и нас становится всё меньше, и политика государства: как можно стимулировать рождаемость. И вот эта фраза, она выдает уровень компетентности. Но когда человек, у которого 8 классов образования, назначает на должность человека, у которого 7 классов образования, такие вещи случаются.

Но самое интересное другое. Через департамент по делам молодежи проводились огромные деньги. Например, создавался лагерь для особо одаренных людей, где на одну смену — там 5-звездочная гостиница в центре города, принадлежащая хорошему знакомому Глацких — 120 тысяч на одного ребенка. В то время, когда во всех лагерях 15 тысяч смена обходится. И там еще ряд вопросов. И сейчас те деньги — 1 миллиард 800, с одной стороны, эти деньги никто не хочет отпускать, они уже выделены на департамент. А, с другой стороны, были звонки из Москвы от самых разных…может быть, из администрации президента, где порекомендовали оставить, но сказали: Сами там как-нибудь решайте. Потому что к губернатору-то вопрос: Не можешь уволить — увольняйся сам.

И чтобы вы понимали, здесь попытались сейчас напустить туману. На самом деле департамент никто не упразднил. Департамент по молодежной политике остается. Ольга Глацких вернулась туда руководителем департамента…

А.СОЛОМИН — Я только отмечу, что были новости, что функции департамента переданы сейчас в министерства и якобы департамент расформировывается.

Е.РОЙЗМАН — Немножко не так. Это всё будет передано в министерство по образованию, и министерство образования будет называться: Министерство образования и молодежной политики. И департамент там сохранится. Просто она раньше это ГРБС — главный распорядитель бюджетных средств, то есть самостоятельно, а сейчас это будет всё под общей шапкой министерства образования. А больше не изменилось ничего.

И эта ситуация достаточно взрывоопасная, потому что за этой ситуацией наблюдают все. И если найдется ходя бы один серьезный депутат и обратится в Следственный комитет и спросит, что обнаружено во время проверки, что произошло, — то мы можем увидеть очень интересную информацию.

А.НАРЫШКИН — А мы же с вами в эфире говорили, по-моему, две или три недели назад об этой самой истории. Вы тогда обращали внимание на эти странные суммы. Почему не нашлось депутата, который сделал бы запрос? То есть есть депутаты и в Свердловской области, есть депутаты и в Государственной думе. Как так получается, что эта тема никого не интересует, притом, что она хайповая довольно?

Е.РОЙЗМАН — Надо понимать, что вертикаль выстроена, та оппозиция, которая имеет место в Государственной думе — это самые разные отростки «Единой России». Кто-то называет «крылья», но, тем не менее, это какие-то разные части «Единой России». Вертикаль выстроена. И все понимают, что эти движения — это будут движения против вертикали. Никто на себя эту ответственность не берет.

А.СОЛОМИН — Насколько уточнений. Можно ли считать ваше заявление сегодняшнее обращением к депутатам с просьбой или требованием выяснить, чем закончилась эта следственная проверка.

Е.РОЙЗМАН — Слушайте, все люди свободные, поэтому все слышат, и каждый из депутатов, кто захочет, может эту информацию получить. Те граждане, которые слышат, могут обратиться к своим депутатам с просьбой обратиться в Следственный комитет и получить информацию исчерпывающую по проверке. А какие конкретные вопросы задать — пожалуйста, все эти публикации были.

А.СОЛОМИН — И еще один вопрос, тоже уточнение, связанное с информационным характером нашей работы. Знаете, всем корреспондентам нужно обязательно от политиков добиваться точной формулировки. Правильно ли я понимаю, что вы высказали подозрение в коррупции губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева или людей, которых он, возможно, защищает в связи с Глацких?

Е.РОЙЗМАН — Нет, я не думаю, что это напрямую касается Куйвашева. Там достаточно интересантов без него. Но надо понимать, что «Единая Россия» в целом финансируется вот из таких проектов. Я предполагаю, что имело место некоторое обналичивание бюджетных средств таким способом. Я не думаю, что это был конечный получатель этих денег. Я думаю, что деньги передавались обратно. Я так считаю. Потому что в этом логика есть.

А.СОЛОМИН — Обратно — куда.

Е.РОЙЗМАН — Ну, обратно — там есть определенная касса «Единой России». Все выборы всегда проводятся за наличку. Все выборы во всех регионах проводятся за наличные деньги. И это не регламентируется никак. Их надо собрать.

А.СОЛОМИН — Нет-нет, я так понял, что те деньги, которые выделялись на проведение мероприятий с детьми, детского лагеря — вот то, что вы говорите…

Е.РОЙЗМАН — Я считаю, что часть этих денег возвращалось обратно, потому что, на мой взгляд, здравый смысл говорит о том, что суммы завышены в разы. Поэтому эти деньги куда-то потом вернулись.

А.СОЛОМИН — Обратно в бюджет могут вернуться деньги, да?

Е.РОЙЗМАН — Нет-нет, об этом бы все знали и всё уже закончилось.

А.СОЛОМИН — То есть обратно в карманы людей, которые их распределяли.

Е.РОЙЗМАН — Я считаю, что так. Да. У меня есть публикация. Это всё есть в открытом доступе. Об этом говорит здравый смысл и какое-то знание своей страны.

А.СОЛОМИН — Кстати, о деньгах. Тут сейчас в Екатеринбурге скандал с вашим приемником и с зарплатой, которую ему сначала подняли до 300 тысяч рублей, а теперь по призыву губернатора пересматривают.

Е.РОЙЗМАН — Да нет, там не было никакого призыва губернатора. Давайте называть вещи своими именами. На самом деле, откровенно погорячились, и городская дума и глава городп. Здесь классическая круговая порука: Если вы проголосуете за это повышение, то и повышение будет еще и для вас. Губернатор к этому вообще не имеет никакого отношения — к возврату. Это сделал заявление Турчак. Хотя это история, в общем, абсолютно не партийная, но бьет больше всего по имиджу именно «Единой России», поэтому спохватились. На самом деле, я считаю, что скандал поднялся потому, что зарплата мэра Екатеринбурга стала выше, чем зарплата Собянина. То есть, я думаю, что задело больше всего это.

Проблема заключается в следующем. Если бы должность главы города Екатеринбурга была выборной, то человек, придя на выборную должность, он бы совершенно ясно понимал, кому он подотчетен, он бы держал отчет перед жителями города, перед теми, кто за него голосовал. И в таком качестве ни один здравомыслящий человек не поднял бы себе зарплату. Во-первых, потому что это просто стыдно, это надо что-то людям сказать. А назначенец может себе позволить, но, естественно, по согласованию с тем, кто его назначил. Губернатор в курсе этой истории был, он один и участников этой истории.

Но что, вообще, произошло? У меня зарплата была на руки порядка 150 тысячи. Но в мэрии работает около 1,5 тысяч человек чиновников, и там не бог весть какие большие зарплаты. У меня помощники получили в районе 40, до 50 тысяч рублей. Но поверьте, что они работали в полную силу. А там есть зарплаты и по 30… то есть не самые больше зарплаты, а работа очень ответственная.

И если глава города, придя к власти, повысил бы зарплаты тем, кто работает непосредственно, а себе бы при этом не повысил, это был бы очень мощный и красивый ход. Но, с другой стороны, он только начал. И, я думаю, что кто-нибудь подскажет такой хороший ход. Дай Бог.

Сейчас, после того, как сделал заявление Турчак, после того, как это попало, сегодня вынуждены включить задний ход. Представьте себе ситуацию, как в том анекдоте: «Всё, всё, уже никто никуда не идет!» Вчера только дума 27 голосами согласовала за поднятие зарплат депутатам на освобожденной основе, вице-мэрам и самому мэру — а сегодня они уже дезавуируют это заявление. То есть мечется вот так система, в разнос идет. Некрасивая история.

А.НАРЫШКИН — Значит, у «Единой России» есть дисциплина. Можно порадоваться этому — разве нет?

Е.Ройзман: Скандал поднялся потому, что зарплата мэра Екатеринбурга стала выше, чем зарплата Собянина

Е.РОЙЗМАН — Я думаю, что немножко по-другому. Это бьет именно по имиджу «Единой России» в целом, потому что «Единая Россия» — это партия власти, по ним это бьет сильнее всего.

А.СОЛОМИН — А ваша зарплата вам досталась по наследству, правильно?

Е.РОЙЗМАН — Нет, у моего предшественника зарплата была выше, потому что у него был стаж муниципальной службы другой, он меня постарше. Вот моя зарплата какая была — я не сделал ни одного движения, — такая и была: порядка 150 тысяч на руки.

Но у меня к этому были вещи, что я все-таки вел приемы, кучу вещей решал за счет своих денег, за счет денег фонда. И второе: у меня весь мой срок были двери открыты, и каждый житель города мог ко мне зайти. Вообще, Екатеринбург отличается практически от всех городов-миллионников: у нас до сих пор нет охраны, нет пропускного паспортного режима. И это предмет моей, и, я думаю, гордости наших горожан, потому что это правильно.

А.НАРЫШКИН — Евгений Ройзман в нашем эфире. Развивается история с одним из московских домов, где некоторые жители взбунтовались против того, чтобы квартиру сдавали семьям с онкобольными детьми, которые приезжают в Москву на лечение. Вот по-вашему опыту общения с горожанами, много ли таких людей, которые плохо понимают, например, что такое рак, насколько он опасен, что такое СПИД?

Е.РОЙЗМАН — Для меня в Екатеринбурге, я думаю, такой бы ситуации не сложилось. Вот, например, в Екатеринбурге у меня ни одной жалобы не было на хостелы, на эти малобюджетные гостиницы. Ни одной жалобы о людей не было. Это говорит о том, что люди понимают, что это такое.

У меня была одна очень интересная история. Ко мне пришла девушка одна, Рахиль ее звали, сынок у нее — Динар, хороший, умный, толковый парень, но не ходил. Вот всё ясно, а просто не ходил — ДЦП. И она продала квартиру свою, переехала в съемную, чтобы ему сделать операцию. Одну делали в Германию, а другую — в Туле. И он не ходил.

Я позвонил Гоше Куценко, говорю: «Гоша, у меня возможности нету. Можешь попробовать там?» Так он их забрал в Москву. И они жили у него к квартире, и там еще у Гоши люди жили в квартире, которые приехали в Москву на лечение. Проблема заключается в том, что у людей нет такой возможности, как в Москве. Люди со своими детьми на операции с лимфомой, с нейробластомой, они, бедолаги, все вынуждены ехать в Москву, потому что в регионах этого не делают. Они же не от хорошей жизни едут туда.

И, конечно, меня такая реакция удивила. Но я полагаю, что это была одна единственная такая женщина. Она же сказала, что она на канале «Звезда» получила информацию, что рак заразен.

А.НАРЫШКИН — Справедливости ради, надо сказать, что мы в воскресном нашем эфире с Соломиным и Ганапольским голосование проводили: у нас четверть слушателей сказали, что рак заразен. Не знаю, насколько это характеризует нашу аудиторию. Но, мне кажется, что, в принципе, в российском обществе примерно такой же расклад будет.

А.СОЛОМИН — Мне кажется, что это в большей степени характеризует страх перед болезнью. Люди настолько боятся заболеть онкологией и понимают, что в нашей стране им ничего не светит.

Е.Ройзман: У большинства отсутствуют причинно-следственные связи, они не понимают, откуда всё взялось

Е.РОЙЗМАН — Я бы еще немножечко добавил. Это, может, не страх перед болезнью. Это страх перед несчастьем. Такое есть у людей просто как стена такая — страх перед несчастьем. Понимаю, о чем речь. Конечно, это очень досадно. Я сталкивался с совершенно иными ситуациями, когда соседи, зная, что происходит, пытаются максимально обеспечить жизнь, помощь какую-то свою предлагают. Знаете что, жизнь показала, что нормальных, вменяемых, душевных людей все-таки гораздо больше. Давайте будем на это рассчитывать.

А.СОЛОМИН — Еще одну тему хотелось с вами обсудить. «Новая газета» сегодня вышла с большим сюжетом, который касается долгов по ЖКХ, И людям как-то кажется, что это, действительно, большая проблема, но мало в этом разбираются, мало в этом копаются. Как выясняется, пенсионеры — самые ответственные плательщики, и у них как раз долгов меньше всего.

Е.РОЙЗМАН — Ну, конечно.

А.СОЛОМИН — А больше всего долгов у людей богатых и у юридических предприятий, которым эти долги, кстати, регулярно списывают…

Е.РОЙЗМАН — Нет, списывают не всем. Списать иногда могут эти долги Водоканалу, еще кому… ну, такие жизнеобеспечивающее структуры. Что касается частных лиц, где-то порядка 850 миллиардов на сегодняшний день долги по стране. В Свердловской области где-то под 14 миллиардов, а в Екатеринбурге порядка 5 миллиардов.

Я просто скажу, чтобы было понятно — это то, с чем я сталкивался — на самом деле большая часть неплательщиков — это бедолаги. Я видел людей, у которых просто не хватает денег платить за жилье, ну просто не хватает физически денег. Я сталкивался с ситуациями, когда одна комната в коммуналке, но там большой коридор. И особенно если коридорная система, бывают секции по 4 комнаты и большой холл, и там, действительно, много, получается, платить. И большинство пенсий крутится вокруг цифры вот здесь, в регионе — 8800. И я видел, когда из 8800 не дай бог, кто одинокие, но они платят половину за жилье, а на половину надо прожить. И, как правило, не платят те, у кого нет денег. Просто наскребают, стараются, закрывают как угодно…

А.НАРЫШКИН — У нас оборвался Скайп. Сейчас попытаемся связаться. У нас есть 3 минуты до конца.

А.СОЛОМИН — Я только анонс сделаю, что сегодня как раз в программе «Рикошет» мы будем подробно разбирать публикацию в «Новой газете», сегодня в бумажном варианте она вышла. Я надеюсь, мы нашим слушателям сможем рассказать, обсудить это в 18-34. Присоединяйтесь.

Снова вернулся Евгений Ройзман.

Е.РОЙЗМАН — Ситуация была на приеме: пришла девчонка, ей 17 лет, она живет вдвоем с отцом. Отца разбил инсульт, он стал инвалидом. Ей тогда было лет 15. Она платить не может. Отец наполовину неподвижен, она ухаживает за отцом, мучается. Потом поступила в колледж. И девчонка-то славная такая, продвинутая — барахтается как может. Пришла знакомая, пришла мать ее парня, привела и говорит: «Давайте посмотрим». Начали смотреть — там задолженность порядка полумиллиона. Оказывается, они уже пару лет живут без света. Это, представляете, она учится, а у них электричество обрубили. Еще за отцом надо ухаживать. Всё.

Мы нашли управляющую компанию. Так они за голову схватились. Потому что они говорят: «Если бы мы знали, мы бы никогда такого не сделали». Они включили свет, сейчас там рассрочку сделали, какую-то реструктуризацию. То есть оказались совершенно нормальные люди, просто не знали.

Но управляющие компании научились получать с должников очень жестко. Сама государственная система фискальная усилилась. Сейчас будут любые недоимки получать всеми способами. И управляющие компании идут по этому же пути. Есть люди, которые не платят принципиально, говорят: «Я считаю, что это неверно начисляют, и я не буду платить». Я видел такие…

Е.Ройзман: К 25-летию Конституции сделать амнистию сидящих по политическим статьям — это был бы достойный жест

А.СОЛОМИН — Очень много по России…

Е.РОЙЗМАН — Да. Но они уперлись и не платят. Я говорю: «Послушайте, управляющая компания вас, в конце концов, сломает. Механизмов достаточно. Надо искать какой-то компромисс». Вот я вынужден на приемах заниматься тем, что ищу какие-то компромиссы, решаю точечно это, но как в целом эту систему сломать, я не представляю.

А.НАРЫШКИН — Объясните, пожалуйста, почему бедолаги, как вы их называете, не готовы примкнуть к политическим силам, которые выдвигают вполне себе левые требования, популистские тербования: свержение власти, обещают некие блага в конце?

Е.РОЙЗМАН — На самом деле, во-первых, все напуганы — это раз, надо понимать. А второе — у большинства людей напрочь отсутствуют причинно-следственные связи, они не понимают, откуда всё взялось. То есть они считают, что санкции существуют сами по себе, а ухудшение уровня жизни — само по себе. Эти вещи все-таки надо понимать и уметь критически оценивать происходящее.

А.НАРЫШКИН — Это история про телевизор и холодильник?

Е.РОЙЗМАН — Приблизительно так.

А.НАРЫШКИН — Спасибо огромное. Время наше вышло. Политик Евгений Ройзман был сегодня в программе «Персонально ваш». Алексей Соломин и Алексей Нарышкин вернутся к вам через десять минут.