Один - 2018-08-24

С.Пархоменко

Вот я поставил слева от себя по левую руку ноутбук со включенным YouTube, чтобы смотреть, как идет здесь чат. Он, конечно, чуть-чуть опаздывает, но ничего, я буду стараться реагировать. Обратите внимание, что YouTube-трансляция идет не на обычном, традиционном канале «Эхо Москвы» в YouTube, а на канале «Эхо Общество». Отчего это так, бог знает. Какие-то есть таинственные технические обстоятельства, которые заставляют пользоваться именно этим инструментом, именно этим каналом.

И еще будем принимать звонки, правда, я не знаю, как. Я надеюсь, что наш замечательный звукорежиссер Николай Котов, который мне помогает в этот раз – как обычно, он помогает по ночам чаще всего, - меня научит, как этим пользоваться. Я, признаться, совершенно от этого отвык. Много лет уже не пользовался никакими телефонами, как-то запретил себе. А сейчас вот хочу попытаться возобновить эту прекрасную систему. Вот такие у нас возможности.

Да, и еще я рядом с собой положу iPad для того, чтобы подглядывать другим глазом… Мне правда, три глаза для этого понадобиться: один глаз для ноутбука, один глаз для экрана, где эсэмэски, и один глаз мой будет смотреть на iPad, в котором будет Фейсбуке. И там, в Фейсбуке, в моем собственном дневнике висит последний пост. Вот я прямо сейчас в прямом эфире его напишу. Он будет называться пост для разговоров в прямом эфире, – как всегда, когда пишешь в прямом эфире, страшно большое количество опечаток, – программы «Один». В комментариях под этим постом, пожалуйста, тоже пишите вопросы, идеи, темы, сюжет, бог знает что еще. Я буду стараться туда подглядывать.

И, я всё думал, каким способом пришить мне к этому всему мой Телеграм-канал. У меня есть Телеграм-канала, он называется «Пархоменко. Мой голос». Там нет, к сожалению, никакой обратной связи. Но вот что я придумал… Вообще, я хотел в этой программе покрутить немножко музыки, причем музыки довольно специфической. Сейчас я вам расскажу, какой. И наверняка вы захотите точные указания, что это за музыка, кто это был, как это называется и так далее. Вот это всё я выложу на Телеграм-канале под называнием «Пархоменко. Мой голос». Вот голос у меня будет такой музыкальный там. И я надеюсь, что вы туда загляните и спишите оттуда… ну, не слова, потому что всё это будет без слов, сразу скажу, вся эта музыка будет сугубо инструментальное, и научитесь это слушать вместе со мной. Я эту музыку ужасно люблю.

Давайте прямо с этого и начнем. Нет, не с этого. Я сначала объявлю тему, потому что старшие товарищи сказали мне, что полезно объявлять какую-нибудь тему, чтобы именно об этом разговаривать с городом. Вообще, Наша с вами задача ближайших трех часов - это разговор живого человека с живым городом. Это довольно редко бывает и довольно мало кто может себе это позволить, и не все на это отваживаются, не все радиостанции, не все ведущие. Но на «Эхе» это стало уже традицией.

Так вот я хочу предложить тему, которая в свое время самому очень понравилась, когда я подвергся расспросам по этому поводу. А подвергся я расспросам… Здесь есть такая программа на «Эхе», она называется «Разбор полета». Ее ведут обычно всякие прекрасные девушки типа Воробьевой, Фельгенгауэр и разных других чудесных ведущих, и они там задают вопрос в какой-то момент, задают вполне всерьез и добиваются на него ответа настойчиво. Вопрос о том, а что в вашей жизни было самым главным решением, самым трудным решением. Кстати, в этом есть некоторая разница. Одни вспоминают про главное, а другие про трудное. Это не всегда одно и то же. Иногда бывает, особенно потом, задним числом выясняется, что главное-то решение в жизни произошло очень легко.

С.Пархоменко: Решение 2001 года не быть вместе со всякой сволочью, а поступить честно, далось мне очень легко

Вот я, например, про себя могу сказать, что, пожалуй, самым долгосрочным решением в моей жизни было решение занять одну или другую позицию, встать на одну или другую сторону в 2001 году, когда государство навалилось на медиа-холдинг под названием «Медиа-Мост», в котором был журнал «Итоги». Я был главным редактором этого журнала. Этот журнал был мне страшно дорог, это было мое главное профессиональное детище. И я страшно любил команду и до сих пор ее люблю, которая там собралась, и людей, которые работали вместе со мной. И мне ужасно нравилась эта работа, этот журнал, эта идея, этот образ жизни. Мне всё очень нравилось.

И в какой-то момент предо мной встал вопрос: или держаться за это и пытаться это сохранить любой ценой, или повести себя так, как мне кажется правильным, как мне кажется честным, как мне кажется достойным, как мне кажется точным в сложной ситуации. И довольно быстро стало понятно, что это будет означать, что журнал этот у меня отнимут, и у меня и у тех 70 с лишним человек, которые в нем работали. Но это решение далось мне очень легко. Может быть, потому, что люди, которые были вокруг меня, они были рядом со мной, вместе со мной. Они меня поддерживали, и с некоторыми из них я тогда разговаривал об этом, с некоторыми из них как-то обменялся только какими-то взглядами, и в этих взглядах всё было сказано, всё было понятно. И ни один из них не предал, не продал, не сбежал и не испугался.

Да, мне говорят, что Воробьева и Фельгенгауэр давно не ведут «Разбор полета». Но вот со мной этот «Разбор полета» был тогда, когда были и Воробьева и Фельгенгауэр. Это было довольно давно. Мне еще повезло. Вы знаете, старожилы, упомнят. Это я отвечаю Владимиру, который мне это напоминает.

Ну, так вот это решение 2001 года не быть вместе со всякой сволочью, а поступить честно и ответственно, оно мне далось очень легко. В общем, оно нисколько меня не мучило, это решение.

А были другие решения в жизни, тоже очень важные, тоже очень долгосрочные, которые определили мою жизнь на несколько лет вперед и некоторые из них до сих пор определяют эту мою жизнь, которые были очень трудные. Ну, например, не скрою от вас – я, собственно, так и ответил тогда Ире Воробьевой и Тане Фельгенгауэр, - я тогда им сказал, что самое трудное решение в жизни - это развод.

Мне было очень трудно решиться на то, чтобы уйти из дома, уйти из семьи от женщины, с которой я, собственно, счастливо прожил 15 лет, но в какой-то момент стало понятно, что это не должно дальше продолжаться, что вот как-то… эти отношения исчерпаны и я люблю другую женщину, и мне нужно отважиться на некоторый решительный шаг, потому что если я буду ситуацию эту консервировать, если я буду с этим шагом тянуть, то всем причастным будет трудно, гораздо труднее, чем если я сделаю этот шаг. Это было очень трудно. Но я совершенно уверен, что я поступил тогда правильно.

И я понимаю, что так бывает со многими. Они не признаются себе в этом, чаще всего люди говорят о самом трудном решении – о чем-нибудь таком, благородном. Вот они там, не знаю, поступили какой-нибудь вуз или спасли утопающего, перевели старушку через улицу, сделали что-то такое, героическое. А на самом деле, по-моему, вот так.

Вот мы с вами будем говорить про трудные и важные решения в жизни. И, я надеюсь, что вы расскажете мне про ваши решения. Может быть, вы захотите о чем-то посоветоваться. Я, конечно, не профессиональный психолог и не какой-то психотерапевт, но все-таки я прожил 54 года и, мне кажется, что я много разного за это время видел и много с кем был знаком. Может быть, вы захотите со мной это обсудить.

А, может быть, я вас отговорю от какого-то такого решения. А, может быть, вы меня уговорить принять какое-нибудь такое решение. Так что давайте про это поговорим.

А чтобы я успел наладить всякие звонки, давайте прямо начнем с музыки, а с музыки вот с какой. Я 15 лет веду программу «Суть событий» на «Эхе Москвы», и из этих 15 лет, я думаю, 14 – это началось вскоре после ее начало – эта программа начинается и заканчивается одной и той же музыкой. И меня тысячи раз за это время спрашивали: «А что это за музыка? А кто это? Почему такая странная? Почему именно это? А где еще такое можно послушать? А это такая единственная музыка или такой много разной?»

Ну, вот сегодня мы с вами про это поговорим. Я хочу начать с того, чтобы вы послушали ту самую мелодию, с которой начинается «Суть событий». Обычно она звучит буквально крошечный кусочек – 10-20 секунд и всё. А дальше вступаю я и начинаются разные разговоры. А между тем это прекрасная мелодия. Послушайте ее, и мы потом поговорим, кто это, что это и зачем это

МУЗЫКА

С.Пархоменко

И я, например, когда за границей, всегда таким образом слушаю «Эхо Москвы». Как приятно: стоишь, чистишь зубы, а рядом лежит у тебя iPhone, и как ни в чем ни бывало из него льются Плющев с Фельгенгауэр ровно как в Москве, совершенно никакой разницы.

Там временем мы включили телефон. Телефонный номер у нас +7 (495) 363 36 59. Пожалуйста, звоните. Вот я уже вижу, на одной линии появился звонок, но я подожду, не появится ли еще каких. И будем с вами разговаривать про серьезные и важные решения. Но я все-таки закончу с музыкой. Эта музыка очень специфическая. Это джаз, конечно. И когда он появился, то критики музыкальные не очень понимали, как к нему относиться, как его называть и как с ним разбираться. И они не придумали ничего лучшего, как сказать: Ну, это джаз без трубы и барабанов. Это такой только струнный джаз. Действительно, в этом джазе много гитар. Акустическая причем, деревянная гитара. Гитара основной инструмент. Скрипки, есть контрабасы, есть банджо, есть всякие другие струнные инструменты. Иногда подключается фортепиано, иногда подключается аккордеон. Но, действительно, там никогда нет ударных, там никогда нет духовых. Редко-редко есть кларнет. Буквально мне известно пару случаев, когда в эфире том джазе есть кларнетисты.

И вот что интересно: этот джаз – цыганский. В сущности, эти люди цыгане, очень специальные цыгане, очень странные цыгане, живущие там, где мы с вами не ожидали цыган встретить. Вообще, мы все всегда с вами думаем, что цыгане – это что-то очень южное: это Молдавия, Румыния, Болгария, Балканы, Хорватия, Турция, Греция – вот где-то там. Многие из нас смотрели фильмы Кустурицы, где речь идет о цыганах этих, балканских.

А эти цыгане живут в совершенно не свойственном им месте. Они живут на границе Франции и Бельгии. Довольно северные земли. Франции, Бельгии и даже немножко Германии. Вот представьте себе по карте. Это такой северо-восточный угол Франции. Вот там есть несколько городков, где традиционно живет несколько огромных цыганских семейств. Они все друг другу родственники, они все друг другу какие-то племянники, троюродные братья, какие-то сватья и всё такое прочее. И они придумали эту музыку. Она называется джаз-мануш, потому что эту цыганскую ветвь, эту цыганскую национальность традиционно называют словом «мануш». Она происходит от вполне известного корня, от совершенно конкретного одного человека, который является суперклассиком этого джаза.

Чуть позже поговорим об этом, я надеюсь, что у нас хватит на это времени. А вот то, что вы слышали, это один из самых известных, самых главных и самых ценимых виртуозов этого джаза сегодняшнего дня. Он выступает под сценическим псевдонимом Роман. У него есть гитарная школа, у него есть огромная серия концертов, с которой он расписан на много-много лет вперед. Он никогда в жизни не был в России, к сожалению. Я всё надеюсь, что кто-нибудь когда-нибудь его привезет. И этот Роман и то, что он играл, это композиция «Дунай». Действительно, в глубине ее, кто знает вальс «Дунайские волны», тот найдет несколько тактов, насколько характерных аккордов оттуда и поймет, что есть какая-то дальняя глубокая связь со знаменитым вальсом «Дунайские войны». Есть «Амурские волны», а есть «Дунайские волны», не путайте. А есть еще отдельно вальс под названием «Голубой Дунай» - это еще третья история. Но в данном случае – «Дунайские волны». Вообще, старые вальсы будут, я надеюсь, сегодня еще звучать у нас здесь с вами.

И вот я в свое время взял эту, очень любимую мною музыку, и сделал из нее акустическую эмблему, и вот уже 14 лет под нее начинаю свою программу и не собираюсь ее менять.

Давайте попробуем, примем все-таки звонок. Я надену наушники, попробуем поговорить с человеком, который уже, как я понимаю, бывал в эфире «Эха Москвы». Посмотрим, что он нам скажет о важнейших событиях своей жизни. Здравствуйте! Вы в эфире.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Расскажите про какое-нибудь важное решение, которое вам в жизни приходилось принимать. Давайте я вам подскажу. А вы на каком инструменте играете?

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко: Это довольно стыдный факт. Много приходилось видеть таких эпизодов дипломатической трусости

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Вот двое, собственно, моих старших, они оба пошли по журналистской линии, несмотря на мои страшные вопли и протесты, я их всячески отговаривал. Один из них – Петя Пархоменко – это мой старший. Он работает на «Коммерсант FM». Он в основном судебный репортер. Он довольно часто откуда-то из судов, из каких-то процессов на какие-то юридические темы. А еще у меня есть сын Лева, который ведет экономическую программу на телеканале «Дождь». И вот меня в последнее время частенько разные люди на улице, с которыми я знакомлюсь, так приглядываются ко мне и говорят: «А вы случайно не отец Левы Пархоменко?» Это какой-то переход в новое качество.

Ну, ладно. Хорошо. Рад был вас слышать. И счастливо вам! Звоните снова на «Эхо Москвы».

С.Пархоменко

А я тем временем почитал, что у меня тут висит в качестве комментариев к моей специально вывешенной записи в Фейсбуке Сергея Пархоменко. Спрашивает у меня тут Стас Путильцев: «Расскажите интересную историю о том, как вы работали с Дмитрием Быковым и Андреем Норкиным в «Коммерсанте FM»?» Это вот как раз вслед только что звучавшим моим объяснениям в прямом эфире. Это не я работал в «Коммерсанте FM», это мой сын Петя до сих пор работает в «Коммерсанте FM».

Кстати, люди с большим стажем слушания «Эхо Москвы» помнят, что Петр Пархоменко начинал свою журналистскую карьеру здесь, на «Эхе», и был здесь репортером, на мой взгляд, очень хорошим репортером. Я ужасно горевал, когда он отсюда ушел. Но он меня не послушался и отправился тогда работать в журнал «Русский Newsweek», который как раз начинался, запускался. И ему хотелось совсем чего-то другого, и вовсе я ему не указ. А мы с ним даже успели некоторое время вести программу, которая называлась «Два Пархоменки Два». Она пробыла в эфире около года и, к сожалению, кончилась ровно на том, что Петя ушел с «Эха Москвы» в этот самый «Русский Newsweek», программа оборвалась. Я до сих пор о ней горюю. По-моему, замечательная была программа. Я бы с удовольствием ее обновил. Ну вот, осталось уговорить Ротшильда, то есть руководство радиостанции «Эхо Москвы». Так что нет, не работал я, к сожалению, ни с Дмитрием Быковым, ни, к счастью, ни с Андреем Норкиным никогда не работал, потому что судьба его печальна и довольно отвратительная, как вы знаете.

Еще среди вопросов, которые мне кажутся здесь содержательными, некто Артемий НРЗБ меня спрашивает: «Расскажите про события в Вильнюсе. Неужели посол в Литве настолько большой трус, что не может прийти на увековечение памяти большого государственного деятеля? Почему в МИДе такие сволочи работают?»

С.Пархоменко

Я, понимаете, присутствовал на открытии площади Бориса Немцова в Вашингтоне напротив российского посольства. Там, разумеется, тоже ни один человек из посольства не высунул носа. Это довольно стыдный факт. Много приходилось видеть таких эпизодов дипломатической трусости. Надо сказать, что на меня самое большое впечатление произвело даже не это. Я прекрасно понимаю, что люди из американского посольства в Вашингтоне боятся высунуться на церемонию открытия площади Бориса Немцова. Я вполне допускаю, что люди из российского посольства в Вильнюсе тоже этого боятся.

Но вот, что мне, действительно, было ужасно, противно… Я однажды был в Талине, это было 5 лет тому назад. Группа замечательных эстонцев во главе с моим очень хорошим другом – там есть такой известный эстонский предприниматель по имени Меэйлис Кубитц. Он собрал такое сообщество эстонских предпринимателей и договорился с ними, что они сбросятся по некоторой сумме и поставят памятник Борису Ельцину. Поразительным образом в Талине есть памятник Борису Ельцину как основателю и защитнику эстонской независимости. И эстонцы помнят о том, как в 91-м году он прилетел в Талин в те самые дни, когда неподалеку в Вильнюсе происходили всякие ужасные события: атака на телецентр и всякое такое. Он прилетел в Талин и не дал там развернуться тем событиям параллельным, которые там волне могли бы быть с участие всяких российских войск, танков, десантников и всякого такого прочего. И самим своим пребыванием, тем не менее, как бы защитил эстонскую независимость.

И эстонцы до сих пор его помнят и ему благодарны. И вот там был поставлен этот памятник. Даже не памятник, а большая, очень красивая мемориальная доска, такой барельеф стальной. Причем он был сделан на основе одной известной скульптуры Эрнста Неизвестного. Эрнст Неизвестный тогда согласился, чтобы копию его скульптуры как бы металлическую расплющили специальным прессом и превратили в плоский барельеф, и этот барельеф укреплен. И, кстати, он до сих пор там висит на очень заметном месте, на входе в старый город.

И вот там тоже разыгралась целая комедия с послом, который куда-то срочно уехал, сказался больным, сказался очень занятым. Там какая-то мелкая посольская шавка вышла, потому что уж совсем не выйти было нельзя, потому что приехала Наина Иосифовна Ельцина туда, приехало еще некоторое количество вполне официальных российских лиц. Ну, они не могли себе позволить совсем проигнорировать. Но выглядело это ужасно жалко. И там это выглядело жалко, и жалко это выглядело в Америке. И если это действительно так, то в той же традиции это выглядело сейчас в Вильнюсе. Хотя еще раз скажу, что я точно не знаю, был так кто-то или не был. Подозреваю, что не был. Это было бы вполне естественно.

Ольга Казанская меня спрашивает: «Расскажите насчет важных жизненных решений – об эмиграции. Вы, наверное, встречали в Америке много уехавших россиян. Как люди себя идентифицируют, как чувствуют? Как вы относитесь к такой возможности?» Мне не доводилось эмигрировать, я, в общем, не собираюсь. Я работаю в США на протяжении последнего года. Приезжаю, уезжаю. Провел там довольно много уже недель и месяцев. Скоро собираюсь поехать опять, потом опять вернусь. Никакого отношения к эмиграции это, конечно, не имеет. Поговорим про это обязательно.

Я надеюсь, что кто-нибудь позвонит нам из-за границы. Вот у меня есть один заграничный звонок. Давайте его возьмем, а там посмотрим. Послушаем следующую музыку. Может быть, следующие какие-то разговоры. Ну-ка, кто это такой? Здравствуйте. Вы в эфире.

Слушатель

С.Пархоменко

Я вот про себя помню, что в 80-м году моя мама вышла замуж за иностранного гражданина и поехала к нему жить. И у нас было твердое ощущение, что мы прощаемся навсегда. Вот я провожал свою маму в Шереметьеве, думаю, я навсегда с ней прощаюсь. Разумеется, это было не так. Прошло какое-то время, она приехала обратно. Сейчас это тем более не так. Сейчас это совсем не так, и люди спокойно уезжают, приезжают, возвращаются, по-всякому.

С.Пархоменко: Я хроникер «Диссернета», я только наблюдаю и восхищаюсь исследованиями, которые ведут российские ученые

Давайте послушаем следующую музыку. Это будет музыка из того же самого стиля. Мы сегодня будем все время слушать джаз-мануш. Но для вас приготовил немножко неожиданное исполнение. Скорее всего, это тот образец дажаза-мануш, который вы услышали впервые, даже не зная, что это он. Но это штука, которая прозвучала в очень популярном фильме, действительно, совершенно прелестном фильме. Он вышел в 2000 году. Это был фильм под названием «Шоколад», в котором сыграла чудесная актриса Жюльет Бинош в главной роли. Помните историю про прекрасную женщину, которая появляется в крошечном французском городке и устраивает там целую революцию, открыв шоколадным магазин и совращает как бы весь город этим прекрасным заморским снадобьем. И вот там в какой-то момент появляется цыганский табор, приплывает по речке в таких баржах. И там сидит прекрасный цыган. Цыгана этого играет Джонни Депп. И играет вот такую музыку.

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Олег Красовский пишет: «Ай-на-нэ». Ну, какой же это «Ай-на-не»? В самом деле, вы «Ай-на-нэ» что ли никогда не слышали? «Ай-на-нэ» такое не бывает, знаете ли.

Ну, хорошо попробуем еще один звонок. Тут у нас какой-то ветеран звонительного искусства на «Эхе Москвы». Много раз набирал, много раз попадал. Попытаемся снова вывести в эфир, видимо, какого-то старого знакомого. Здравствуйте. Как вас зовут?

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

И как вот вы говорите, какие-то решения нужно принимать фундаментальные. Не знаю, у меня как-то само собой получилось. Взял купил билет на самолет, сел, прилетел, и здесь пошел, с друзьями встретился, пошел в ресторан. И работаю здесь…

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

Я хотел еще одну тему поднять. Ваша работа в «Диссернете». Конечно, те люди, как говорится, доброй воли… Большую благодарность к вам испытываю и к другим людям, которые работают в интернете. Это хоть какой-то способ формально выводить на чистую воду этих всех мошенников.

С.Пархоменко

Многие из них, кстати, живут за пределами России и остаются российским учеными. Им по-прежнему важно, что здесь происходит, как развивается российская наука. Кто-то из них живет в России, кто-то за границей. Кто-то ездит туда-сюда, кто-то уезжает, кто-то приезжает, по-разному. Но я восхищен, действительно, этим научным сообществом, которое ведет такую колоссальную работу так упорно, сколько люди тратят времени на это. Буквально серьезные ученые уделяет там в неделю в своем распорядке определенный кусок времени и работают с «Диссернетом». Это довольно сложная, довольно тонкая, кропотливая, не всегда очень веселая работа. Тем не менее, они это делают.

Ну что, спасибо! Очень рад вашему звонку. Очень рад, что вы поделились вашим опытом. Всего вам хорошего, звоните еще на «Эхо Москвы».

«И сегодня, - пишет мне Анатолий Федоров, - можно учиться в Праге, Барселоне, если есть нормальные мозги и знание языка». Ну да, знание языка – главное.

Я в те несколько месяцев, что я провел последнее время в США, часто бываю в разных университетах, иногда очень историчных. Например, некоторое время тому назад меня пригласили выступить в университете Солт-Лейк-Сити – это столица штата Юта. Это бог знает как далеко, на самом деле. Хотя это прекрасный город в необыкновенно красивом месте, окруженный такой грядой гор. И у каждого жителя Солт-Лейк-Сити в багажнике лежит или сноуборд или горные лыжи, потому что в любую секунду можно сорваться – и через 20 минут вы будете на склоне. Покатаетесь часок и назад. И все они с удовольствием это делают.

И я видел там университет Юты. Это производит очень сильное впечатление. Колоссальная библиотека, потрясающая, огромная, современная, невероятно богатая. И небольшой университет при ней. Очень уютный, очень рабочий. И молодые люди со всем мира буквально. Всё что для этого нужно – это хороший английский язык и инициатива. И дальше ты открываешь интернет, гуглишь, гуглишь и находишь такую учебную программу, сякую учебную программу по своей специальности. Огромное количество всяких стипендий. Совершенно неправильно думать о том, что для того, чтобы учиться в хорошем университете, нужны какие-то несметные деньжищи. Нужно что-то из себя представлять для этого.

И, тем более, здорово, когда люди, поучившись за границей, возвращаются назад. Мне кажется, что в этом есть какое-то специальное мужество, принципиальность. И я такие судьбы очень одобряю. Я видел, кстати, немало наших с вами соотечественников в самых разных университетах. Иногда удивительно, откуда люди приезжают, из каких дыр и учатся в прекрасных учебных заведениях, сложных, дорогих. И не потому, что у них богатенький папа, а потому что им удалось сдать экзамены, пройти отсев, пройти собеседование, убедить администрацию этого университета, что перспективный студент, что не жалко на него времени, что он будет учиться, причем доказывать эту нужно каждую минуту. Совершенно не в том дело, что вы один раз проскочили на эту учебу и всё, и дальше можете ни о чем не задумываться. Ничего подобного. Бесконечные экзамены, бесконечные собеседования, бесконечные дедлайны. Очень тяжело, надо сказать, там учиться, просто физически тяжело. Но здорово.

Так что, если у кого есть хороший язык – попробуйте. Если у кого нет хорошего языка – учите язык. Это я не толкаю вас к эмиграции. Я толкаю вас к учению. Потом вернетесь, в конце концов. Теперь это не так сложно.

Пока вы не забыли замечательную тему, которую изображал для вас Джонни Депп в фильме «Шоколад»… на самом деле играл, конечно, не он, он там чуть-чуть подыгрывал, а играли два прекрасных гитариста, одного зовут Малколм Росс; другого зовут Ян Стоддарт. А то, что они играли, называется «Свинг в миноре» Minor Swing. Это самая главная тема джаза-мануш. Вообще, джаз-мануш строится во многом на двух мелодиях, на двух темах. Мы их обе услышим, они вам обе понравятся, я уверен.

Вот первая из них и самая известная это Minor Swing. Он был здесь в обработке Рейчел Портман, довольно известного кинокомпозитора, который сделал саундтрек для этого фильма «Школад» в 2000-м году. А в оригинале эта музыка звучала несколько иначе. Вот сейчас мы ее послушаем. Но я все-таки скажу небольшое предисловие, кто ее играет. Ее играет – сейчас вы это услышите – тот самый человек, который считается основателем, отцом и источником джаза-мануш. Его зовут Джанго Рейнхардт. Он родился как раз там, где я вам рассказывал – на границе Бельгии и Франции, даже с бельгийской стороны. Родился он в 10-м году и прожил недлинную жизнь, он умер уже в 53-м, то есть ему было всего 43 года.

Причем примерно в середине его жизни произошло ужасное несчастье. Он уже был замечательным музыкантом, замечательным гитаристом и играл на банджо, давал концерты, пользовался большим успехом. А жил он по-прежнему цыганским образом. И он был женат на женщине, которая зарабатывала изготовлением и продажей целлулоидных цветов. И вот с такой телегой этих целлулоидных цветов они и путешествовали. И однажды он приехал вместе с ней в Париж. Он выступал на улицах и в клубах. Она продавала эти свои цветочки. И там случился пожар. Сгорела телега, в которой они спали. Загорелись вот эти целлулоидные цветы. Джанго Рейнхардт очень сильно обгорел, и самое ужасное, что у него сгорела левая рука, самая главная, самая важная для гитариста. Осталось два пальца – указательный и средний, которые работали, а два пальца – безымянный и мизинец он потерял. Они сохранились, не отвалились, но они были скрюченные, сухие и не работали. И он заново выучился играть на гитаре. Вот так, послушайте.

МУЗЫКА

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Я восхищен этим научным сообществом, которое ведет такую колоссальную работу так упорно

Вот Алексей из Москвы пишет: «А можно поинтересоваться, чего это вы всё иностранными университетами восхищаетесь? Искренне считаете, что у студентов Казанского, Владимирского, Южно-Уральского, Московского интеллектуальный уровень ниже?» Знаете, Алексей, мой опыт, да и вообще, любой опыт любого другого разумного человека не только мой показывает, что уровень университета складывается не только из интеллектуального уровня студентов, но еще из интеллектуального уровня педагогов, еще из оборудования в этом университете, еще из доступа к информации в этом университете, еще из атмосферы в этом университете, среды в этом университете, порядков в этом университете, традиций в этом университете, много из чего складывается класс университета.

Можно очень хорошего, очень талантливого студента поместить в очень плохой университет, и дальше горевать о его судьбе. А можно очень среднего студента, но работящего, ответственного поместить в хороший университет и из него вырастет настоящий ученый, а может, педагог, а может быть, школьный учитель, а может, просто умный человек, который на что-нибудь этот ум приложит. Так что вопрос не в том, что у студентов какой-то исходный не тот уровень.

К сожалению, сравнение университетов, всего остального, что должно быть в университете, к сожалению, не в пользу России сегодня. И мы с вами это видим – видим эти рейтинги. Обвинять кого-то в подтасовке этих рейтингов невозможно, это слишком ответственное дело, слишком профессиональное дело – сравнивать университеты. Есть класс, который определяется очень простыми вещами: куда деваются потом выпускники. Вот и всё.

Если вы сравните судьбу выпускников Стэнфорда, судьбу выпускников Гарварда, судьбу выпускников Оксфорда, судьбу выпускников Сорбонны, Гёттингенского университета, Болонского университета, множества разных, существующих в мире прекрасных университетов – теперь не только в Америке, теперь не только в Европе, но и в Азии, сильные университеты есть в Китае, сильные университеты есть в Японии, в Индии, между прочим, и в Австралии, - если вы сравните их жизненные результаты, куда они дальше деваются, какую карьеру делают, каких постов они добиваются, какие деньги они зарабатывают, - вот тогда вы и поймете класс этого университета. И всё. А разговаривать про природный интеллектуальный уровень можно долго. Вот и всё.

По поводу музыки. Да, вы правильно распознали – те, кто еще раньше, когда играл Minor Swing из этого фильма «Шоколад», - тут несколько человек мне написали: «Минуточку, так это Джанго Рейнхардт!» Да, это Джанго Рейнхардт, это основатель джаза-мануш. Эту музыку, последнюю мелодию, которую вы слышали, человек играл двумя пальцами. Помните историю про Паганини, у которого все струны оборвались на скрипке кроме одной. Вот у него осталось два пальца на самой главной для гитариста левой руке. И он играл вот так. Сумел научиться.

Причем такая забавная деталь, что он учился еще лежа в больнице. Он очень долго лежал после этого пожара, очень долго восстанавливался. И его двоюродный брат привез ему туда гитару, которая была специальным образом изуродована, просверлена для того, чтобы звучать глухо, потому что врачи не разрешали ему играть в больнице не гитаре, говоря, что это слишком громко, что он беспокоит других пациентов. А он говорил: «Да это не гитара, это инструмент для упражнений. Я просто упражняю свою обожженную руку». И специально эту гитару испортил таким образом, чтобы она не звучала, чтобы она не звенела, чтобы издавал только глухой, тупой звук, который фактически слышно было только ему. Вот из этого родился джаз-мануш, любимый, замечательный, который мы слушаем так часто.

«Весь в белом. А ватная борода где осталась?» Да нет у меня никакой ватной бороды. У меня немножечко седоватая растительность чудесная. Ну что? Я ее содержу с любовью. Никакой ватной у меня никогда не было.

«Я пришла раздоблайкой, - пишет Вика, - ушла с лучшей дипломной работой на курсе, результаты которой печатались в научном журнале и в книге моего научного руководителя». Ну вот, уже кое-что. Хотя, к сожалению, публикации в книге научного руководителя иногда кончаются эксплуатацией со стороны этого научного руководителя. Но тоже, знаете, талант и от этого избавляться.

Ну что, давайте попробуем взять еще телефонный звонок. Что там у нас с этими звонящими? Странно, что никто не звонит из-за границы. Попробуйте, а вдруг прорветесь в эфир. Алле, здравствуйте!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Я очень хорошо представлю себе, как ситуацию от августа 91-го ода или, скажем, от декабря 91-го года, когда над Кремлем спустили советский флаг и наступила постсоветская эпоха пришла к ситуации октября 93-го года. Там было много разных событий. Там был референдум, там были и чудовищные, преступные решения тогдашнего Конституционного суда во главе с Зорькиным.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Здорово, когда люди, поучившись за границей, возвращаются. В этом - какое-то мужество, принципиальность

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Давайте послушаем следующую музыку. Мне не терпится вам рассказать о том, что такое джаз-мануш дальше. Я вам сказал некоторое время назад, что джаз-мануш - это две темы, с которых, собственно, всё начиналось. Одна - это Minor Swing, а вторая… Вот послушайте. Мне интересно, узнаете вы, что это такое или нет.

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Вот то, что вы слышали сейчас, это исполнение одного из лидеров джаза-мануш. Его зовут Бирели Лагрен. Он прославился 10-летним мальчиков. Свои первые концерты он давал тогда, когда его сажали на специальный высокий барный стул, чтобы он как-то виднелся из-за микрофона. Есть его записи в этом возрасте. Он играет совершенно потрясающе. Сейчас он собирает огромные ансамбли, огромные группы своих собратьев по джазу-мануш. Играет чудесно. Вот из чего он, собственно, состоит.

Ну что, поговорим дальше. Предыдущий разговор как-то уехал в сторону от важных решений. Хотя, если вдуматься, он тоже был про это же самое. Потому что да, и в 91-м году и в 93-м году многие из нас приняли свое важное решение. Не обязательно оно выражалось в том, что нужно было вставать, идти под ступеньки белого. Совсем не всегда это происходило. И огромное количество людей живут и думают об этом и принимают эти решения далеко от Москвы. И, тем не менее, это их решения. Они либо поддаются, либо не поддаются пропаганде, либо соглашаются, либо не соглашаются с расхожим мнением по этому поводу. Так что всё эти жизненные решения, они касаются и нас. Они иногда бывают политическими. Иногда бывают такие моменты, когда мы все одновременно или многие из нас, или те из нас, кто думают, должны принимать эти решения снова.

Попробуем поговорить еще. 363 36 59 - телефон прямого эфира «Эхо Москвы». СМС: +7 985 970 45 45. Давно я туда не заглядывал.

«Да, - пишет мне Игорь, - ваша работа за эти годы не стала легче. Тяжело беседовать с самоубежденными». Ну, все мы в той или иной мере самоубежденный. Ну, а как же? Конечно.

С.Пархоменко: Ни Руцкой, ни Хасбулатов не управляли событиями уже за неделю до развязки

- «Я пытаюсь к вам дозвониться из Германии и не могу. Тамила». Ну, Тамила, не могу вам ничем помочь. Попробуйте еще раз. Вот я разглядываю ваш телефон, он кончается на 4802. Сейчас посмотрю, если он есть у меня в телефонных звонках. Вы знаете, нет, в телефонных звонках, к сожалению. Я вот тут сейчас сброшу некоторое количество людей, которые тут давно висят, и тогда, может быть, вы пробьетесь. А пока вот это номер. Алло, здравствуйте!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Попробуем еще. Алло!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

У нас есть разные социальные группы в стране, которые не очень способствуют тому, чтобы женщины в них демонстрировали собственный взгляд на мир и собственную независимость. А писательство – это очень независимая, очень храбрая профессия, она требует очень большой самостоятельности, умения защитить себя и так далее. Знаете, Юля, давайте прервемся здесь, потому что должна быть реклама. Хотя я вас и отключу, но после этого я продолжу отвечать на ваш вопрос

РЕКЛАМА

С.Пархоменко

А потом мы стали разговаривать про книжки. Она спросила меня про книжку Гузель Яхиной. Нет, я не читал ее книжки «Дети мои», но я косвенно знаю эту тему. Мне пришлось столкнуться с этим трагическим сюжетом: немцы Поволжья, дважды переселенных: сначала на Волгу, потом с Волги куда-то далеко в Среднюю Азию, в Казахстан, в степи или в Сибирь, где до сих пор много – в Барнауле, например, - до сих пор много немецких фамилий. Откуда они взялись там, эти немцы? А вот оттуда и взялись.

Это до сих пор трагедия, хотя огромное количество потомков этих немцев вернулись в Германию и прекрасно себя там чувствуют и вполне там адаптировались и нашли там заново свою немецкую родину. Но для огромного количества людей это по-прежнему травма.

Вот в нашем истеблишменте, нашей такой суперэлите есть один немец – их несколько, на самом деле, - но вот недавно я писал одному из них. Про этого человека – я не буду называть его имени, его фамилии – но если вы прочитаете про него в Википедии, то вы найдете историю про то, как его предки приехали в Санкт-Петербург, преподавали там немецкую философию, потом были репрессированы. Так пишет интернет, так пишет Википедия, так пишут всякие интернет-знатоки. А если залезть в архивы, то выясняется, что не было там никаких преподавателей философии, а были крестьяне из этой самой Республики немцев Поволжья. Дедушка был вообще неграмотный, бабушка была домохозяйкой, такие самые настоящие крестьян, хлебопашцы. Они были сосланы в Казахстан. Дедушка был расстрелян. Бабушка уцелела, хотя сначала была там как бы высланной, потом она как-то дерзко себя вела, ее перевели на более тяжелый режим содержания, она стала сосланной, то есть ее фактически там еще раз посадили в этой ледяной казахстанской степи. И там же при ней был отец этого нынешнего замечательного, очень важного и очень успешного и очень энергичного человека.

И что мне было важно – что он старается держаться в стороне от этой истории. Он явно не хочет про нее знать. Ему больше нравится быть внуком профессора философии из Санкт-Петербурга, чем внуком сосланного крестьянина из этой Поволжской республики в Казахстан. В этом есть какая-то тайна и в этом есть какая-то травма до сих пор.

Ну что, давайте еще послушаем немножко джаза-мануш. Я надеюсь, вас к нему приучить и, я надеюсь, вы его полюбите за время этой передачи. Предыдущая вещь была сыграна группой Бирели Лагрена… Да, не во втором часу ночи произносить это имя и фамилию. Уже немножко с дикцией всё не так.

С.Пархоменко: Писательство – очень храбрая профессия, она требует большой самостоятельности, умения защитить себя

Я бы хотел еще поставить одну его же вещь, очень важную, очень знаменитую, и тоже очень знакомую. Вот смотрите, связи какие-то удивительные у этого джаза из Северной Франции с нами. Вы услышите сейчас один вальс, который, вполне возможно, вы никогда не слышали. Он не очень популярный, хотя есть довольно много разных его исполнений. Я даже однажды слышал, как его пела Людмила Зыкина, один из вариантов этого вальса. Но вы почти все слыхали о нем и знаете о его существовании. Есть такая замечательная песня, такой романс Блантера на стихи Исаковского. И так есть такие слова: «Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист». Помните? Что это такое за старинный вальс «Осенний сон»? Есть такой старинный вальс «Осенний сон». По-французски он называется: Songe d’Automne, хотя написал его вовсе не француз, написал его вовсе не русский. Его написал американский композитор. Его звали Арчибальд Джойс. Он прожил огромную жизнь. Он родился в 1873 году, а умер в 1963 году. 90 лет он прожил.

И вот в 1908 году он написал вальс. И он стал популярен, и многие оркестры тогда разучили его. А один оркестр, который разучил его, назывался «Северная звезда», поплыл на «Титанике» и развлекал там всю дорогу пассажиров «Титаника». И когда «Титаник» ударился о ледяную скалу, об айсберг и начал тонуть, то капитан приказал оркестру – да ему и приказывать было не надо, они сами понимали свою службу – выйти на палубу и играть для того, чтобы как-то умерить панику, для того, чтобы люди смотрели на этот оркестр и думали, что ничего страшного, раз оркестр играет, значит, всё в порядке. И они играли до самого конца. Почти все они погибли. Спаслись буквально один или два музыканта случайно. И потом они рассказали, что они играли. И рассказали, что последняя мелодия, которую играли они на этом тонущем «Титанике» был вальс «Осенний сон» этого самого Арчибальда Джойса, который тоже стал очень популярной темой для джаза-мануш.

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Мне тут со всех сторон уже знающие люди сигналят: Rosenberg Trio! Будет вам Rosenberg Trio. Чуть позже. Не забегайте вперед. Нам еще предстоит рассказать нашим слушателям, что такое Rosenberg Trio, и откуда взялся Розенберг – кстати, о немцах – в этом самом джазе-мануш.

Давайте попробуем еще один телефонный звонок.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Был у меня один и есть до сих пор хороший друг, который вел такой образ жизни. Тоже в Азии, кстати. И невозможно было за ним уследить. То он в Гонконге, то он на Филиппинах, то он в Индонезии. Жил вот так кусок жизни за куском. Писал отовсюду. Я много раз к нему обращался и предлагал ему писать. Я был, например, одно время главным редактором «Вокруг света». Вот он писал для нас. А до того, еще в 90-е годы он писал для журнала «Итоги». Писал очень хорошо, замечательно соображал в жизни всех этих стран. Я как-то ему всегда завидовал. А потом в какой-то момент принял решение и сделался из такого бродячего репортера, живущего подножным кормом, огромным начальником, представителем компании… Как называется главная китайская интернет-торговая компания? «Алибаба»! Представителем «Алибабы» в России. И зовут его Марк Завадский. Вот проработал несколько лет на этой грандиозной должности. Сейчас он, по-моему, какой-то большой начальник в «Сбербанке» или что-то вроде этого.

Пользуясь случаем, передаю ему привет и передаю ему в очередной раз выражение свой зависти. Вот, на самом деле, человек придумал себе жизнь… Я как-то иногда пытался себя вообразить на его месте, как я тоже бы переезжал из Индонезии в Малайзию, а из Малайзии на Филиппины… Нелегко это, между прочим. Хотя и моя жизнь мне всегда очень нравилась.

Итак, сделаем еще один рискованный опыт звонка из-за границы. Попробуем. Здравствуйте! Откуда вы звоните и как вас зовут? Нет, ничего не получилось. Это была Германия, судя по коду. Попробуем еще. Алле! Что нам не везет. Может быть, со связью что-то. Давайте запустим очередную музыку, тем более, что осталось пять минут.

Вот всё, что вы до сих пор слышали, это такой классический джаз-мануш. Хочу с него соскочить и показать вам, как он меняется со временем. Вот, собственно, Джанго Рейнхардт – это 30-е годы, 40-е годы. С тех пор прошло много времени. Огромное количество людей увлеклось этим джазом. И иногда это такие отвязанные молодые люди. Вот некоторое время тому назад, совсем на Юге Франции, где-то в районе Бордо появился небольшой ансамбль, он называется Amestoy Trio, и они играют очень странный джаз-мануш, такой очень странный деревенский рок. Вот послушайте.

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Мы также слушаем музыку. Вот то, что вы слышали перед новостями, это была замечательная, совсем молодая группа под называнием Amestoy Trio, которая на юге Франции играет северо-цыганский джаз. Вот такой поразительный компот. И это называлось «деревенский свинг» - то, что вы слушали. Действительно, музыка довольно деревенская. Тут мне кто-то написал, что это вариации на «Кукарачу». Сами вы - вариация на «Кукарачу». Это тончайшее мелодическое решение. Это удивительно сложная и изящная аранжировка с использованием всего-навсего одной гитары, одного аккордеона и одного контрабаса. Втроем играют, а играют, между прочим как целый оркестр. Вот это и есть джаз-мануш, когда звук гораздо богаче, музыкальная идея гораздо богаче, чем это кажется по составу играющих.

Ну что, давайте попробуем поговорить еще. Будет еще музыка, несомненно, и будут еще телефонные звонки. Я всё пытаюсь найти здесь какого-нибудь прекрасного иностранного звонящего, потому что мне интересно послушать и про важные решения, которые принимают наши с вами соотечественники, живущие далеко.

Мне задают много вопросов, к сожалению… Я читаю их и в эсэмэсках и в комментариях к моему посту в Фейсбуке. Я хочу напомнить, что я в Фейсбуке выложил специальный пост, чтобы вы могли позадавать вопросы к этой программе. Но там довольно много политики и текущей политики. Я тут хочу напомнить, что завтра в полдень будет нормальная передача «Суть событий». Она будет немножко не вовремя. Ее мы решили подвинуть, потому что сегодня был такой замечательный повод: в 9 часов вечера я принимал прекрасных совершенно гостей и, в том числе участника демонстрации «За нашу и вашу свободу» 68-го года. И был с нами и Сергей Давидис, один и, я бы сказал, сегодняшних российских диссидентов. И вот он разговаривал с участником демонстрации 68-го года Павлом Литвиновым. И в эфире у нас здесь был Лев Михайлович Тимофеев…

Это всё я говорю к тому, что если вы вдруг не слышали сегодняшнюю 9-часовую передачу, обязательно послушайте ее в записи. Мне кажется, что она была очень душевная и очень правильная по интонации разговора и очень, по-моему, запоминающаяся. Я, во всяком случае, очень доволен и очень доволен встрече с этими людьми. Так вот, мне задают тут много вопросов про политику. Я не стану сейчас на них отвечать. Я оставлю их до завтрашней программы, а то совсем, что называется, не хочется мне у самого себя хлеб отнимать.

А музыку… опять же вот уже посыпались здесь вопросы: «Повторите, пожалуйста, что это за музыка? Кто это играл? А как это называлось? Где это найти?» Я всё это аккуратнейшим образом выложу, где смогу, со ссылками; где не найду ссылок, если это мои собственные записи… на самом деле, это довольно легко найти и в App Store и в других, широко распространенных интернетовских магазинах. Выложу вам и названия и имена, и всё вы найдете. Выложу в своем Телеграм-канале. Мой Телеграм-канал называется «Пархоменко. Мой голос». Подписывайтесь на него и совершенно бесплатно получите все эти имена, все названия, все ссылки и будет вам музыкальное счастье.

С.Пархоменко: Суперважное жизненное решение, когда человек избавляется он нелюбимой профессии и движется к любимой

Тем временем надоилось некоторое количество новых телефонозвонящих. Сейчас мы попробуем кому-нибудь из них ответить. Например, на такой телефонных звонок. Алле! Я слушаю вас.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Приходите по адресу: улица Каретный ряд, дом 10. Это «Мемориал». Там есть библиотека. Удобный, небольшой, впрочем, но тихий и симпатичный читальный зал. Садитесь там, снимаете с полок материал: книги памяти со списками, разного рода подборки уголовных дел, подборки документов ЦК, резолюции членов ЦК – Сталина Иосифа Виссарионовича и других замечательных, любимых вами людей. И читайте их сами. Вам для этого не нужны никакие посредники. Не нужно никому верить. Не нужно ни к кому обращаться ни с какими объяснениями. Сами снимаете книги с полок и читаете. Если хотите посчитать, посчитайте. Стоят книги памяти почти всех российских регионов. Там только Северного Кавказа по большей части не хватает, а остальные почти все есть. Перелистывайте страницу за страницей. Если вам хочется подсчитать самому – подсчитывайте. Хотите – пальцы загибайте, хотите – галочки ставьте. Хотите – компьютером щелкайте. Там вам разрешат прийти с ноутбуком, нет проблем. И изучайте вопрос. А орать на меня не надо.

Продолжаем с вами внезапно отвлекшуюся на эти истошные вопли программу «Один» в прямом эфире «Эха Москвы». Давайте для некоторого успокоения послушаем спокойный, душевный, романтичный, я бы даже сказал элегический вариант джаза-мануш – такой тоже есть. И вот мы уже постепенно приближаемся к современным звездам.

Эту вещь тоже играет тот самый Роман, с которого мы начинали, один из классиков, один из учителей джаза-мануш сегодняшнего. И с ним человек, который является лидером очень известной группы. Он как раз был в Москва года четыре назад. Я был на его концерте, и это был замечательный совершенно концерт. Есть такой концертный зал «Дворец на Яузе». Я туда специально ездил. И собирался полный зал людей, знающих и понимающих в этой музыке. Этого человека зовут Stochelo Rosenberg (Стокело Розенберг). Я же вам говорил, что в Северной Франции живут такие огромные цыганские кланы, в которых все родственники, в этих семьях. Так вот одна из этих семьей – это семья Розенберг, поразительным образом. Есть несметное количество этих Розенбергов, которые играют эту прекрасную музыку, и самый известный среди них это Stochelo Rosenberg. Послушайте, пожалуйста, его вещицу под названием «Пьер»

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Мне тут советуют: «Чтобы определить адекватность звонящего и не тратить на него зря времени, спрашивайте у него таблицу умножения. Кто не ответит или будет орать, сразу отсоединяйте». Вы знаете, к сожалению, нет, так оно не получается. Одно с другим не связано. Бывают люди, которые знают таблицу умножения и истошно орут. Бывают люди, которые не знают таблицу умножения, но ведут себя прекрасно и не орут вовсе, а разговаривают очень вежливо, и главное, содержательно, с ними приятно, полезно и умно поговорить. Но, к сожалению, последний раз нам не очень повезло. Очень много было воплей. Вопли я в таких количествах не люблю.

Давайте попробуем с вами принять еще парочку звонильщиков. Вот, например, какой-то есть неплохой номерок. Да, я вас слушаю, алле!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

С.Пархоменко

С.Пархоменко

И вот мы с ним разговариваем дальше. И в какой-то момент, не знаю, почему, случайно упомянули какую-то балетную тему. И вдруг он мне продемонстрировал какое-то поразительное знание вопроса. Я говорю: «Минуточку, а с каких пор у нас торговцы запчастями занимаются в балете». Он говорит: «Вы знаете, а я, вообще-то, закончил училище имени Вагановой и работал в Мариинке много лет и объездил весь мир, и был солистом, и станцевал, – дальше он мне перечисляет количество партий, которые он станцевал, - и однажды я посмотрел на себя в зеркало и сказал себе: Слушай, а ведь, пожалуй, мне это всё надоело. И я прекратил быть балетным танцовщиком, а пошел торговать автомобильными запчастями, и очень этим доволен».

Потом мы с ним через некоторое время встретились, и, действительно, я увидел человека, который очень доволен своей жизнью, своим делом, очень им увлечен. Бывает. Вот натанцевался человек, решил: «А, пожалуй, хватит!» Так что бывает так.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Вернемся к нашей прекрасной музыке. Хочу вам поставить, может быть, самого любимого моего… ну, вот с этим Романом он поспорит. Романа этого я очень люблю и очень люблю человека гораздо младше. Его зовут Йорги Лоеффлер – такое у него красивое имя. Мы с вами послушаем две его композиции. Он выпустил не так много. Собственно, он выпустил один большой диск и еще несколько отдельных номеров в разных сборниках джаза-мануш. А вот вам мелодия, которая называется Kamleben, и которую вы слышали, если вы слушатель «Эха Москвы», тысяч двадцать раз уже. Сейчас вы поймете почему - потому что это музыка, из которой был выдран маленький кусочек для одного из рекламных роликов программы «Суть событий».

МУЗЫКА

РЕКЛАМА

С.Пархоменко: Я очень рад, что кто-то помнит моего отца, давно утраченного мною. Я очень горюю о нем

С.Пархоменко

Мы с вами еще парочку вещей, я надеюсь, уместим в эти последние полчаса. А я тем временем попробую все-таки взять еще один телефонный звонок. Например, вот какой-то, кажется, московский. Попробуем. Аллё!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

А вот, кажется, какой-то немецкий звонок. Да, я слушаю вас. Алле!

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

А самое важное – это все-таки отъезд из России в Германию.

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко – В 97

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко: Это очень верное наблюдения, что самые сложные решения в нашей жизни не всегда самые масштабные

С.Пархоменко

Все-таки я хочу, чтобы вы послушали хотя бы минуту еще одну мелодию этого же самого джаза-мануш, которую играет Трио Розенберга, того самого Розенберга во главе с этим самым Стокело Розенбергом, о котором я уже упоминал. И двое других – там тоже Розенберги, вы будете смеяться – какие-то его двоюродные племянники. Вещь эта называется: «После того, как вы ушли». И вы тоже слышали ее много-много раз. Сейчас поймете, почему. Это тоже ролик. Вперед!

МУЗЫКА

С.Пархоменко

Давайте еще попробуем звоночек принять Например, вот от такого ветерана. Он уже сто раз был в эфире «Эха Москвы». Посмотрим, что он стоит на самом деле. Алле, я слушаю вас.

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

Я вам скажу, такое решение, довольно драматическое. Я держал эту визу НРЗБ

С.Пархоменко

Слушатель

И кроме того было другое сопутствующее обстоятельство, я бы сказал, совершенно политическое: я очень привязан к русскому духу, к русской культуре, понимаете? Так получилось, что моя судьба складывалась не совсем стандартно. Я гуманитарий, а всю жизнь провел в технике, в науке. НРЗБ.

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

И когда я пришел к этому преподавателю, говорю: «Что же такое?» Потерянный такой… Мне было 17 лет. Он говорит: «Вы знаете, в этом случае я посмотрел. Я поставлю вам тройку. Вы сейчас пойдете на устный экзамен и там вас… Вам не нужно этого делать, потому что НРЗБ». НРЗБ. Это всегда было. И я ему очень благодарен. И как меня ругали потом родители. И вот я должен был этот случай тогда рассказать в американском посольстве. Я из себя это выдавливал. Я не хотел это говорить иностранцам, понимаете?

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

Слушатель

С.Пархоменко

А в качестве последней мелодии - та, которая должна стоять на этом месте несомненно. Это то самое, что заканчивает уже много лет программу «Суть событий». Йорги Лоеффлер, вальс De Wasso. Я Сергей Пархоменко. Это была программа «Один», моя первая в жизни. Надеюсь еще с вами встретиться в этом качестве. Счастливо, спокойной ночи!