Без посредников - 2008-07-12
А. ВЕНЕДИКТОВ: 18:14 в Москве, всем добрый вечер. У микрофона Алексей Венедиктов. Это программа «Без посредников», в которой мы говорим о том, почему и как работает «Эхо Москвы», говорим о наших планах и отчётах перед вами. Такая уникальная передача на московском радио-рынке, по-моему, и на московском телевизионном рынке, такие отчёты каждую неделю. Я буду с вами здесь до 19 часов. Очень много пришло вопросов по Интернету. И, естественно, вы можете присылать свои вопросы по смс +7-985-970-45-45. Пожалуйста, подписывайтесь. С анонимами не буду разговаривать. И позже – телефон 363-36-59, я думаю, что если я успею, то, может быть, даже в этой получасовке, нет – то после Новостей.
Масса вопросов. Естественно, распечатку этой передачи вы увидите на нашем сайте, там же можно задавать вопросы было. Сейчас я уже смотреть там не смогу. Естественно, что двумя или тремя главными темами на этой неделе, которые мне интересуют большую часть из 114 вопросов, которые я успел просмотреть ко мне, это тема конфликта «Эха» и «Яблока», это тема нашего интервью с Валентиной Матвиенко, высказывается масса неудовольствия, это тема Гордон – Собчак. Давайте, я сначала изложу свою позицию, затем мы послушаем телефон, а затем другие вопросы, если вы не возражаете.
Прежде всего, я хотел бы поговорить с вами об аберрации слуха, с таким явлением, с которым я столкнулся и сталкиваемся мы постоянно, но вот в концентрированном виде это произошло именно с интервью Матвиенко и с историей с «Яблоком» в этом месяце. Вот смотрите. Давайте спокойно пройдём по позиции. Сегодня, в 11:21 на сайт приходит вопрос от Елены: «Алексей! В США в очередной раз в результате преступной халатности отца погиб приёмный русский ребёнок. Почему на сайте «Эха» об этом происшествии нет никакой информации? Почему вы всегда так панически боитесь Америки?» Ну, вот такой вопрос. Понятно, да? Здесь есть уже оценка: «Вы всегда так панически боитесь Америки». Провожу служебное расследование. Выясняю следующее. Вы слышали, сегодня в 11:21. Итак, первое сообщение о погибшем мальчике пришло вчера по каналам ИНТЕРФАКС, это есть на ленте, в 19:41, Дима Яковлев.
Дальше, на сайте «Эха Москвы», в эфире «Эха Москвы», в 20 часов новость, которая называется так «Министерство образования и науки выясняют обстоятельства гибели в США недавно усыновлённого российского мальчика». Через 19 минут после ИНТЕРФАКСА, в 20 часов вчера. Затем новость. 21 час, следующий час – «В США погиб ещё один ребёнок из России», затем в 21:30 – «В США и России выясняют обстоятельства гибели 1,5-годовалого Димы Яковлева», затем в 22:01 – «Очередной случай гибели российского ребёнка, усыновлённого иностранными родителями», 23:04 – «Погиб ещё один ребёнок, усыновленный…» Это сайт «Эха Москвы», это то, что идёт в новостях.
В 23:13 – «Житель штата Вирджиния Майлс Харрисон, по вине которого во вторник погиб его 21-месячный приемный сын из России, все еще не помещен под стражу». 05:08 уже 12 июля – «Фантаст Сергей Лукьяненко закрывает свой интернет-дневник в «Живом Журнале». Писателя задело мнение большинства читателей о допустимости усыновления российских детей иностранцами». 12 июля, сегодня, 09:23 – «Министерство образования и науки лишило лицензий три международные организации, которые занимались усыновлением российских детей…» и дальше идёт про это. 10:05 – «На территории России прекращена деятельность…» и т.д.
Вот это я и называю аберрацией слуха, а тут зрения. Человек написал, что на нашем сайте не найти. К тому времени, когда этот человек это написал, там было 8 сообщений уже. Достаточно было набрать «усыновл.» и получить эти все новости. Поиск работает. Понимаете, да? Вот эта же история у нас происходит с «Яблоком» и эта же история у нас происходит с Валентиной Матвиенко. Давайте разбираться.
Первое, что я хотел бы вам сказать. История с жалобой двух членов «Яблока» Евгении Диллендорфа и Юрия Шеина против «Эха Москвы», для «Эха Москвы» закрыта. Почему? Потому, что если мы обратимся к тексту жалобы, мы видим, что эти два члена «Яблока» просили разъяснить, пояснить, вернее, цитирую, «членов общественной коллегии, в какой мере перечисленные ниже сообщения соответствуют нормам, принятым сегодня в российском журналистском сообществе, в частности, закону о СМИ и Кодексу профессиональной этики российского журналиста». Просят также членов Общественной коллегии в случае нарушения журналистских норм, высказать своё мнение, имеем ли мы дело с сознательной тенденциозностью радиостанции или с непрофессионализмом сотрудников и попустительством ему со стороны руководства «Эха Москвы», и в каких случаях.
Отлично. Общественная коллегия. Итак, напомним, это они обратились туда. Они, не мы! И попросили разъяснить. Им объясняют. «Общественная коллегия не усматривает в этих материалах каких-либо признаков информационной атаки, предвзятости и тенденциозности в отношении РОДП «Яблоко». Общественная коллегия полагает, что претензии заявителей к авторским программам радиостанции «Эхо Москвы» неосновательны». Вот суть содержания. Они спросили, пожаловались. Им ответили. Тема закрыта. Мы здесь больше не при чём. Если эти члены «Яблока» хотели бы выяснять и дальше, им придётся выяснять это с Коллегией, компетентность и уважение которой они выяснили. И эта тема, это жалобы, закрыта.
Во всяком случае, для нас. И мы вполне удовлетворены решением общественной Коллегии. Хотя, сразу вам должен сказать, что по каждому эпизоду, а их было семь, проводилось тщательное расследование. Я дал поручение Володе Варфоломееву, Марине Королёвой, провести по каждому пункту жалобы расследование. Там, где была их компетенция. Вот, собственно говоря, вся история, на которой я хотел бы остановиться.
Теперь, что касается выступлений отдельных членов руководства «Яблока», прежде всего, Сергея Иваненко, который уже после того, как получено было решение Коллегии, он заявил, что не будет приходить в эфир «Эха Москвы», если мы не извинимся. За что извинимся, когда Коллегия подтвердила, что не было нарушений ни профессионализма, ни профессиональной этики. Мы не считаем правильным извиняться за то, что мы не делали. А если Сергей Викторович Иваненко не хочет приходить на «Эхо Москвы», это его проблема. Мы по-прежнему будем его приглашать в эфир «Эхо Москвы», его право выбирать, хочется, не хочется, капризничать, не капризничать, это его дело. Меня это не касается, продюсеры работают, приглашают гостей. Главный редактор здесь не при чём. Никаких выводов из заявления г-на Иваненко мы делать не будем.
Что касается заявления лидера партии Григория Алексеевича Явлинского, который в своём заявлении оценивает профессиональный уровень журналистов «Эхо Москвы», степени их подготовленности к эфирам с ним, и прочее, прочее, прочее… Но это мнение. Мы всегда бьёмся за то, чтобы было свободное мнение. Григорий Явлинский может иметь мнение по поводу профессиональной подготовленности, наверное, он в этом понимает хорошо, журналистов «Эхо Москвы», и это его право. Так же, как может такое же мнение иметь г-н Жириновский, г-н Зюганов, г-н Миронов, г-н Белых, г-н Путин, г-н Медведев. Не вопрос! Но вот у него такое мнение. Я это мнение не разделяю. Не разделяю. Вот и всё. Поэтому тоже никаких последствий для г-на Явлинского и г-на Митрохина, и г-на Иваненко, их заявления, в смысле редакционной политики «Эха Москвы» не принесут. Мы не капризные дети, чтобы обижаться на заявления лидеров партии, министров, президентов и т.д. Мы профессионалы. Они могут иметь любую точку зрения, мы продолжаем работать на вас.
И ещё одна позиция, которую я хотел бы высказать. Мне позвонили с радиостанции «Свобода», от моих коллег, и пригласили участвовать в передаче, в следующую пятницу, по этому поводу, напротив Евгении Диллендорф и членов Комиссии. Слушайте! Я не буду повторять эту историю. Если Женя Диллендорф хочет спорить с Комиссией по этике, это их двусторонние отношения. Для меня вопрос этих жалоб исчерпан. Если же меня попросят придти в передачу, в которой будет принимать участие либо г-н Митрохин, либо г-н Иваненко, либо г-н Явлинский, я, конечно же, приду. Потому, что там речь идёт и должна пойти о независимой журналистике, независимой не только от государства, не только от институтов, не только от акционеров, но и независимой от оппозиции, от лидеров партий, которые, конечно, хотят, чтобы они выглядели лучше. Это для меня совершенно очевидно.
Поэтому сразу хочу сказать, что я не отказываюсь от серьёзного разговора и высказывания мнения относительно «Эха Москвы». И, завершая эту позицию, хочу сказать, что, конечно же, «Эхо Москвы» совершает ошибки. Конечно же, ошибается! Забывает. Я вам могу сказать, мы с коллегами говорили, что мы историю с Алексаняном проспали, мы опоздали больше, чем на сутки. Чистая ошибка. Это если из серьёзных. Из мелких, оговариваются бывает. Вот была история, действительно, тоже связанная с «Яблоком», которая не вошла в этот перечень. Когда наш корреспондент сказал там, о Илье Яшине, что он, выступая на митинге, заявил. Илья Яшин, действительно, заявил, и действительно, на митинге, но не выступая, а в интервью журналистам. Корреспондент за это получил по шее. Это правда. Потому, что «выступая на митинге» подразумевается, что он выступал с трибуны. Голос Яшина был, он это сказал, но была ошибка. Мы её исправили. Нет вопроса для нас.
Возможно, и в отношении «Яблока» мы тоже совершали ошибки. Но не те, которые были перечислены, не те 7 позиций, которые были перечислены. Потому, что по каждой позиции было проведено, ещё раз повторяю, расследование и исследование. Я точно так же, как показалось Елене с аберрацией слуха, я просто так не отвечаю. И я сказал г-ну Федотову, который сказал меня на Коллегию ещё до Коллегии, я сказал, что у меня есть ответы, Михаил Александрович. Но если Коллегия признает, что мы виноваты, мы, конечно, с этим не согласимся, потому, что уже расследование прошло и, с моей точки зрения, мы абсолютно правы, но если Коллегия решит, мы извинимся в эфире, даже если мы не согласны. И для нас вопрос будет закрыт. Это нормально, потому, что мы как бы вручили себя этой Коллегии, мы признали её компетентность. Я считаю, что это очень правильная история.
И когда после решения Коллегии, недовольные решением люди стали уже на Коллегию нападать, ну, давайте, с Коллегией воюйте. Это не наш вопрос уже. Мы пошли туда, куда они нас позвали, грубо говоря. Позвали бы в другое место – пошли бы в другое место. Это первая история.
Вторая история связана с Валентиной Матвиенко. Не очень много, на самом деле, порядка 7-10 вопросов из 114 обрушиваются на нас с Наргиз, что мы провели некое беззубое интервью с Матвиенко, и вместо того, чтобы… «Даже Лев Гольдштейн из питерского «Эха» оказал бы вам большую пользу, нежели Асадова». Постоянные нарекания слушателей. Это неприлично то, что вы говорите. Но я вам отвечу, тем не менее. Цель любого интервью, с моей точки зрения, и с точки зрения этики на «Эхе» - не размазать человека, который сидит напротив тебя. Не размазать Явлинского, Матвиенко, министра США Полсона, Зюганова. У нас нет такой цели. Цель интервью – это выявить позицию ньюсмейкера для слушателей. И более ничего. Это жанр интервью. Это не клинч, это не полемика, это не поиск истины, это просто вы должны знать, и сами делать выводы, что ваш губернатор, лидер партии, за которую вы голосуете, министр такой-то, депутат такой-то, высказывает и имеет вот такую точку зрения.
Тем более, что, по-моему, это было сделано. Я сейчас не буду говорить о профессионализме взятия интервью. Вы знаете, среди профессионалов очень ценятся так называемые ссылки, сколько раз сослались на это интервью информационные агентства. Так вот, Валентина Матвиенко, её интервью, наше, поставило рекорд в этом году – 37 ссылок в РИА НОВОСТИ, ТАСС, ИНТЕРФАКСе. Это качество информационное. Я понимаю, что вам все равно. И это правильно. Самое главное, что было в этом интервью и что поняли специалисты и профессионалы, и не поняли из-за аберрации слуха слушатели, потому, что все хотели, чтобы мы размазывали, чтобы мы поддержали одних, Живой Петербург, и размазали другую – губернатора. Этого не будет на «Эхе», пока я главный редактор. Мы не воюем и не занимаем позиций.
Это так же, как с «Яблоком». Но самое главное, что произошло, это то, что поняли очень многие лидеры Живого Петербурга, что мы своими вопросами заставили Валентину Ивановну взять на себя обязательства. И если вы перечитаете на сайте интервью, вы поймёте и по временному регламенту, и по Охте, и по градостроительному совету, и то, что сейчас как раз, именно Живой Петербург использует интервью Матвиенко, «Вы же сказали! Давайте же!» Это и было целью интервью. И это правильно. Это был диалог, к сожалению, через Москву, а не через Петербург. Ничего страшного. Я очень доволен. Да, конечно, интервью могло бы быть более динамичным, у нас была масса вопросов, которые мы не успели задать. Например, по конкретным домам.
И я очень рад, что не успел задать. Потому, что меня сильно нагрузили люди, которые помогали мне готовиться к интервью, некоторыми адресами, чтобы вставить Матвиенко, в частности, дом князя Лобанова-Ростовского по Вознесенскому пр., д.1. Они рассказали ужасы и кошмары и, честно говоря, я туда доехал и посмотрел. Действительно, ужас и кошмар. И я уже готовился выстрелить, что называется. Хорошо, что не хватило времени. А знаете, почему хорошо? Потому, что это памятник федерального значения и решение о его реконструкции и сносе принимается в Москве. И никакого отношения к этому Матвиенко не имеет.
И ещё. Я обращаю ваше внимание на интервью Сергея Миронова в нашем эфире, который по Охте чётко и ясно сказал: «Ключ к решению Охта-центра лежит не в Петербурге, а в Москве». И он чётко дал понять, что решение будет приниматься не губернатором, хотя будет оформляться губернатором. Но это вы тоже должны знать. И вы должны знать, что вы избирали депутатов, и мы это вам говорим, которые принимают эти решения и эти регламенты. Вот и вперёд! Принимайте! Поэтому я бы оценил интервью на твёрдую «четвёрочку». Запас!
НОВОСТИ
А. ВЕНЕДИКТОВ: 18:35, это программа…хотел сказать «Всё так». Нет. Даже не «Все на выход». Это программа «Без посредников», Алексей Венедиктов у микрофона. Я просто объясняю свою позицию. Вот Оля пишет: «Скучно Латынина». Латынина будет через 25 минут. Оля, Вы же знаете мою позицию – скучно, не слушайте. Включите, когда весело. Нина напоминает не Живой Петербург, а Живой Город. Нина, спасибо большое. Изменилась ли суть от этого? Думаю, нет. Думаю, что все всё прекрасно поняли. Вот, что такое прямой эфир. Можно оговориться в названии. Я один такой, что ли? Вот у нас Г.А. Явлинский, незадолго до выборов парламентских, говорил, что «за нас проголосовало 3 млн человек, а сейчас хотим 6», а проголосовало не 3, а 2млн 600 тыс. Так что, мне его теперь за горло брать и говорить: «Нет, 400 тыс. верните». Бред. Речь идет от тенденции, люди в прямом эфире.
Ещё у меня есть важный вопрос. Игорь пишет, что редакция пытается предоставить явный перекос в отношении к православию. И дальше пишет подробно. Не перекос, просто православную церковь, как и любую церковь, а не веру, мы рассматриваем, как институт. Мы – это часть журналистов, которые высказываются по этому поводу. Не веру, не религию, а институт. Я бы сказал, что институты не могут быть вне критики. Даже такие институты, как церкви, разные. А поскольку православная церковь в России очень активно выступает с разными заявлениями и действиями, то, естественно, она подвергается исследованию журналистов. И при этом нет никакой изначально, я бы сказал, предрасположенности или не предрасположенности. Например, я слышал комментарии наших журналистов, не помню уже кого, что призыв русской православной церкви окончательно осудить тоталитарные режимы, помните, о памятниках невинным жертвам, это абсолютно надо поддержать церковь православную в этом.
Институты не могут быть хорошими или плохими. Конечно, могут быть, но в принципе, не могут быть. Их действия должны обсуждаться публично, раз это публичные институты. И мне кажется, что здесь, Игорь, нет никакого особого такого внимания. Дальше у меня, конечно, есть набор вопросов про Катю Кордон и Ксюшу Собчак. Послушайте, я, как правило, не комментирую, естественно, то, что происходит у коллег, качество их работы. Единственное что, я могу сказать только одно. Гость, он не то, чтобы всегда прав, как клиент. Но к гостью нельзя подходить, как к профессиональному ведущему. Просто нельзя. И руководство корпорации должно понимать, и они понимают это, что на ведущих больше ответственности. На госте вообще никакой: пришел, сказал, повёл себя, что теперь сделаешь! И у нас такие случаи бывали, и бывают, и будут бывать. И в любом случае, как вы знаете, здесь наказываются журналисты. Мною. В любом случае, даже когда гость в полной невменяемости провоцирует журналиста. Слушай! Ты зарплату за это получаешь! Гость за это зарплату не получает.
В этом смысле, какой бы гость не был (это я сейчас вообще говорю), а дальше уже дело руководство корпорации. Поверьте, это не корпоративная поддержка, это просто подход. Я хотел бы напомнить, что, например, на «Эхе Москвы» запрещено комментировать в спину уходящего гостя в тот же день. Запрещено. Тем более, это делать на посторонних сайтах или носителях. Я хочу напомнить, что мой друг, Андрюша Черкизов, позволил себе это два раза сознательно, и два раза был лишён эфира на месяц. И это Андрей Черкизов! Звезда «Эха»! Великий Андрей Черкизов! Понимаете, да? Это мой подход. Он был задолго до этой истории. Я думаю, что если ума хватит, то всё утрясётся.
Нормально… Наташа пишет: «Судьба Петербурга важнее Матвиенко». Вы знаете, я очень не люблю такого пафоса. При чём тут Матвиенко вообще? Вот есть глава города, который высказывает свою точку зрения. Вы можете с ней соглашаться, Наташа, можете не соглашаться. Вот мы с Сергеем Александровичем Бунтманом резко спорили по поводу сноса гостиницы, уже сейчас не упомню, «Москва» или «Россия», какой-то из гостиниц. Я считал, что её нужно снести, потому, что я там был и видел крыс с мой локоть. И понимал, что там жить нельзя, там всё сыпалось. Сергей же считал тогда, что надо как-то по-другому идти. Сергей защищал «Военторг», а я считал, что перестроили, ничего страшного. Таких особых потерь нет. Я, например, абсолютно ненавижу здание Большого Кремлёвского дворца, построенное в Краснокаменном и Белокаменном Соборе Кремля архитектором Тоном.
Мне кажется, что это жёлтое чудовище не должно там быть, его надо было оттуда на руках поднять и вынести. А Сергей считает, что это… Ну и что! Москва от этого не упала. И то, что у нас разные точки зрения с Сергеем, внутри одной редакции по поводу Москвы, мы же не говорим: «Судьба Москвы важнее, чем судьба Бунтмана…» Конечно, важнее. Только кто её определяет? И так же по Питеру. Я считаю, что это питерское совершенно дело. Но я считаю, что сейчас в Охта-центре, то, что я видел, этого не должно быть. А вот каток на Дворцовой площади, из-за этого мы…не поссорились, но с Пиотровским разошлись, я считаю, что замечательно. Уберите синие туалеты, синюю ограду и поставьте что-нибудь более приличное. Но каток вокруг Александровского столпа – замечательно! И музыка хорошая! И когда перед парижской мэрии, которая лет на 150 постарше Эрмитажа, устраивается каток каждую зиму, в центре Парижа, прямо перед входом в мэрию, 10 метров, там тоже каток в 17-ом веке не предусматривался, ни Генрихом Четвертым, ни Людовиком Тринадцатым, ни тем более, Людовиком Четырнадцатым.
А Сергей, например, тоже считает, многие петербуржцы, г-н Пиотровский, которого я очень уважаю, считает, что это безобразие. Это вкусовщина. Важно, чтобы не был порушен город. Я, честно говоря, проехавшись по городу, я понимаю тревогу, и это очень хорошо, и нужна система через градостроительные советы, через общественные организации, через регламенты, утверждённые законом, тем самым Законодательным собранием, которое вы избрали, чтобы это было. И по-моему, интервью на это работало.
Давайте я посмотрю сюда. «Зачем убрали «Сырок» - Люда из Могилёва. Ещё раз! Посмотрите на нашем сайте, Людмила, Вы же это можете, как я понимаю, сделать. Виктор Шендерович всё объяснил. Год отдыха. Я еле уговорил его на «Особое мнение». Он хотел отдохнуть. Он устал. Так бывает. Он теперь с вами по четвергам. И более того, по предложению двух наших слушателей, в принципе, мы договорились, что Виктор будет делать «Реплику», недельную, как делает Бунтман, как делает Орехъ, одну неделю мы отдадим Виктору. После лета. Мы, на самом деле, пытаемся удержать наших журналистов, даже когда они устают.
«Почему нет разговора с живым Петербургом в федеральном эфире?» Человека дайте мне, Саша! Что такое федеральный? Пошли дальше… «Почему на спутниках…» Алексей из Саратова, это всё к Ганапольскому. «Я Ганапольский» придумал я. Пока нет «Сырка», я думаю, что Матвей может ответить на массу вопросов, техническим, и главное, что он может сказать, не будучи главным редактором, что он думает по поводу всех этих историй. Совершенно свободно. «Куда исчез Алексей Михалёв?» Он работает на каком-то радио, он ушёл давно. «Наше всё», Руслан, нет, не ушёл в отпуск Киселёв, он в Киеве, он будет по телефону, это будет передача, посвящённая Ивану Павлову. Сергей Бунтман будет в студии, и гости. А Евгений Киселёв будет по телефону. Мы пытаемся не потерять эту передачу, мне кажется, что хорошо.
«Вы очень себя любите», - пишет Иосиф Борисович. А Вы себя нет. Он пишет: «Сколько лапши навешала Вам г-жа Матвиенко!» Она Вам навешала, если Вы считаете, что это лапша. Вот я Вам расскажу про градостроительный Совет. Очень интересная история. Вот ответ людей, что, «вы знаете, она вас обманула, градостроительный совет имеет только совещательную функцию» Я говорю: «Дайте мне решение градостроительного Совета, когда он сказал нет, а было сделано при Матвиенко». Я жду неделю. Решения нет. Вот градостроительный Совет вынес решение этого не делать, а губернатор это сделала. Дайте мне эти решения. Нет, Иосиф Борисович, такого решения. Мне не дают за неделю. Так трудно найти?
Это я вообще не понимаю… «Не всегда и не во всём согласна с «Эхо», но с вами интересно». Ну, конечно! Мы профессиональны. Вот смотрите, просто пишут сейчас оскорбления, как к женщине к Валентине Матвиенко. Я закрыл эту тему, уже стало неинтересно. Андрей из Питера, Вы прислали мне 7 раз одно сообщение. Можно я внесу Вас в чёрный список и Вас вообще видно не будет, Вас, чей телефон заканчивается на 76. Вы мне портите эфир. Так… Дальше что ещё? «Реплику» Доренко. Он не хочет пока. «Грани» - спасибо, «Грани» - хорошо, «Грани» - плохо. Ладно! Перешли к телефону. 363-36-59, есть телефонные звонки. Телефон из Москвы. Алло! Здравствуйте! Алло!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Проблема такая. Я сначала слышал рекламу о покупке недвижимости на Кипре…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно я Вам скажу? Главный редактор не имеет отношения к рекламной политике. Рекламные ролики не входят в мою зону ответственности. Вы сейчас вторично делаете рекламу. Этого я допустить никак не могу. За бесплатно, конечно. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день! Меня зовут Антон, Москва. Скажите, пожалуйста, по пятницам было у вас «Особое мнение» Михаила Леонтьева.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Михаил Леонтьев сказал, что он устал и увалил!
СЛУШАТЕЛЬ: Да что Вы!
А. ВЕНЕДИКТОВ: И увалил! Вот он сказал: «Устал».
СЛУШАТЕЛЬ: Это печально. Их пара с Ганапольским…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю, Антон. Но что обсуждать то, чего нет, и тратить на это время. Это его выбор. Мне это печально. Я пытался его уговорить. Более того, я его недавно встретил и спросил: «Миша, может ты уже оклемался, может, к народу вернёшься?» Не к нам, нам-то что, Господи! Он говорит: «Нет, я ещё нет, ну нет, ну нет!». Ну, хорошо. Погуляет, в сентябре вернёмся к разговору. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Дмитрий. Я бы хотел узнать. У нас открылся офис недавно ваш, «Эхо Москвы»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это Вы откуда?
СЛУШАТЕЛЬ: Тамбов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понял. Тамбов.
СЛУШАТЕЛЬ: Да. У меня вопрос такого плана. А когда же они заработают и где их можно будет послушать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Честно говоря, сразу не готов ответить по Тамбову, себе записал. Обязуюсь, если у Вас есть доступ к сайту, повесить эту информацию. А вообще, должен сказать, что мы довольно плоховато сработали по сайту, по региональному вещанию. Мы в июле сделаем подробную таблицу. Вы меня уели, можно сказать. Но это правильное уение, я бы сказал. 363-36-59. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Юрий Михайлович, Санкт-Петербург. Я хотел бы назвать два объекта за подписью Матвиенко.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну и что? А какое было решение градостроительного Совета?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, я не знаю…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Стоп! Я понимаю, что она подписывает всё. Безусловно! И не два объекта, а гораздо больше. И за подписью Лужкова, повторяю, тоже сносятся дома здесь. Но обвинили в чём? В том, что градостроительный Совет, она сказала, что она прислушивается, а она врёт. Врёт? Покажите! Вот решение градостроительного объекта, вот снос. И по этим двум объектам было решение градостроительного Совета или не было? Вот, в чём вопрос. Да какие два! Сто два! Я тоже могу! У меня тоже список лежит. Но у меня не лежит список решений по этим объектам градостроительного Совета, очень уважаемых людей, которые поддерживаются Живым Городом. Вот в чём история. Не надо подменять одно другим.
Дальше. 363-36-59. Слушаем следующий телефонный звонок. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Алексей Алексеевич, добрый вечер. Игорь Николаевич, Москва. Вы знаете, лет 10 тому назад или около того, по телевидению было показано интервью с сыном Ленина.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да я Вас умоляю! Слушайте! Я, конечно, произвожу впечатление человека, который готов отвечать на всё, но вот интервью с сыном Ленина я не готов даже комментировать. Не было у него сыновей. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Алексей Алексеевич. Кирилл из Петербурга почти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почти – это хорошо.
СЛУШАТЕЛЬ: Сейчас в другом месте. Я слышал, что на интервью с Матвиенко, которое было, не пустили питерское телевидение. Это правда? Что там за история была?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Отвечу, Кирилл. История была такая. Это была личная моя договорённость, довольно сложная, с Валентиной Матвиенко об интервью. Интервью, прежде всего, федеральным, сначала, потому, что Вы сами знаете, вопросы перевыборов губернаторов, объединения области, вопросы президентской республики, борьбы Путина, возможной, с Медведевым, Олимпиада. И я с ней договорился. Я сказал, что только мы. Вот мы приедем, «Эхо Москвы», но прямой эфир. Сначала говорили про запись. Прямой эфир, всё согласовали. Несколько раз переносили из-за её графика тяжёлого. Ничего! Нам было обещано, мы ждали.
Накануне был звонок мне от Татьяны Митковой из НТВ. И Татьяна Миткова попросила пустить камеру. Мы, всё-таки, в одном холдинге. И я сказал: «Татьяна, в принципе, я бы возражал, потому, что тогда ньюсмейкеры ориентируются на камеру, тогда он не чувствует себя свободным, он точно понимает, что идёт интервью. Потому, что когда просто идёт разговор, это же не студия, это в Смольном. Компьютер открыли, микрофоны поставили, человек быстро забывает. Я бы возражал. Но, если бы это было в студии «Эхо Петербурга» или «Эхо Москвы», я бы точно возражал бы. Но, поскольку это не наша площадка, то пусть решает пресс-служба». Мне перезвонили из пресс-службы и сказали: «Вы знаете, вот Вы решайте». А я не буду решать. Я сказал, что с условием, что это выйдет намного позже.
Потом я приехал в Питер, мне звонят с канала 100ТВ, если я правильно помню. И говорят: «Вы не возражаете?» Я сказал, что в принципе, не возражаю, но решает хозяин площадки. Мне позвонили из Смольного. «Вы что скажете?» Я говорю: «Вы знаете, в принципе, мне коллегам возражать не хотелось бы», я даже не знал, что такое 100ТВ. «Тогда надо всех пускать. Тогда давайте Первый канал, давайте Пятый канал, который у меня просился, Второй канал. Давайте всех. Давайте пресс-конференцию». «Нет, мы так не договаривались». «Ну, решайте». Вот такая была история. Не пустили никого, кроме НТВ, и то, по моей просьбе. Это другое интервью, когда камера. Я думаю, слушайте, это питерский канал, ловите своего губернатора сами. На самом деле, Кирилл, это даже как-то неприлично. Я приехал на один день, мне нужно сделать интервью, и в это время начинают телевизионные каналы и другие коллеги, газеты…
Я всё понимаю, я понимаю – коллеги. Но тогда бы интервью было ещё хуже. Уж на «четвёрку» бы точно не потянуло. Я точно гарантирую. Это и меня напрягает, потому, что я должен думать, расчесать бороду или нет. Почему я должен об этом думать? Я должен сидеть свободно. Я пришёл, нормально, сел свободно, а тут… НТВ, всё-таки, свои. Но при этом, хочу сказать, что если бы это было на студии, я бы ни НТВ не пустил бы, пусть простит меня Таня Миткова, никакой другой канал не пустил бы. Это другая атмосфера, это возможность по-другому поговорить с человеком.
Ну что, давайте еще? 363-36-59. Это правда, что не пустили. Можно сказать просто – не пустили. Ага!!! А можно сказать по-другому. Рассказать полностью историю, которую я вам полностью рассказал. Что знаю – то и рассказываю. Я до этого 100ТВ вообще не знал, что это такое. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Алло! Здравствуйте. Зовут меня Игорь, я из города Пермь. Вопрос, возможно, немного не в тему. Несколько лет назад у вас была программа, вёл её Ганапольский, в которой он рассказывал о новинках бытовой техники.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, отвечу. Сейчас этой программы нет. Но при этом, сегодня, в 21:10 будет «Я Ганапольский». Он немножко об этом расскажет. А с нового сезона, я не исключаю, что мы эту программу восстановим. Всё в тему. «Карамурза в эфире «Эха» - это прекрасно». Спасибо. «Карамурза в эфире «Эха» - это ужасно». Спасибо. Что ещё? «Где на Кавказе «Эха Москвы» есть?» Даша, я знаю, что «Эхо Москвы» есть во Владикавказе, в Беслане. Андрей, я на Вас не сержусь. Я всё читаю. Но я Вас очень прошу – пришлите один раз. У меня это отнимает время, я не вижу нормальных сообщений, они же у меня сыпятся… Вот, Заур из Дагестана прислал. «Лужкова в юристы пригласить». С удовольствием. Да, вышла в ЗЖЛ книга Иван Анисимов «Иван Антонович». Вышла эта книга. Давайте, я её завтра разыграю! То есть, Вы мне напомните, я завтра в программе «Всё так», потому, что Наталья Ивановна ушла в отпуск и завтра мы будем с вами будем разговаривать о том, каких героев вы ещё хотите. Я разыграю эту книгу об Иване Шестом Антоновиче. По-моему, она у меня есть. А может нет… Но если нет, извините, я что-нибудь другое разыграю.
Мне пишут: «Обожаю «Эхо», особенно «Без посредников»». Подпись – сын Ленина. А что такое на радио отбивочка «сын лейтенанта Шмидта»? Дети мои, - хотелось бы сказать, остановитесь! Сейчас придёт Латынина и всё вам объяснит. Так… На глупости я отвечать не буду. «А когда будет Гусман в «Кейсе»?» Через час он будет в «Кейсе». Давайте, ещё телефон. 363-36-59. Здравствуйте, алло!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Андрей из Санкт-Петербурга.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Давайте!
СЛУШАТЕЛЬ: Угу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте, говорите, что «угу»-то?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Андрей, я из Санкт-Петербурга, мне 36 лет. Я хотел бы сказать, что очень люблю вашу станцию. И информацию всю сейчас можно черпать оттуда. Ну, ещё из Интернета. Но я, кроме того, что любитель и поклонник вашей станции, ещё и избиратель «Яблока», причём, не только я сам, мои родители, весь наш круг. И вот сейчас, из-за того, что происходит, мы разрываемся.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не надо разрываться! Андрей! Я сейчас отвечу, я всё понял. Нет никакого конфликта. Вот нет, поверьте мне! Мы как работали, так и будем работать. Я Вам вот что скажу. Дело в том, что у нас с лидерами «Яблока» разные профессии и разные подходы к информации. Задача любого политика – это завоевание власти и через СМИ белого и пушистого, придти и показать себя хорошо. И я понимаю это. Но задача журналиста – давать полную информацию и иметь право на оценки этих политиков. Вам не нужно разрываться, Вам не нужно менять свои политические взгляды, если Вы не хотите, Вам нужно голосовать так, как Вы считаете правильным. Смахните это! Ещё раз повторяю. Мне г-н Иваненко написал, что у нас разные стилистические подходы. Нет! У нас разные профессиональные подходы, Серёжа. У нас разные профессиональные подходы, потому, что у нас разные профессии.
Если Вы захотите сделать такую же выкладку, как сделала пресс-служба «Яблока» по «Единой России», что говорит «Эхо Москвы» и журналисты. Там в комиссии был один кандидат из «Единой России», так он говорит: «Вы что! Вы слышите, что они про нас говорят? Но они имеют на это право». Так странно слышать от представителя правящей партии, которая предоставляет право журналистам говорить то, что они считают нужным. А что мы говорим об ЛДПР! А что мы говорим об СПС! А что мы говорим о Зюганове, который тут выскакивает красным, из эфира чуть не убежал! То есть, убежал от Володи Варфоломеева. Вы знаете, это просто разные профессии. Вот это нужно понять. И я призываю Вас и наших слушателей, которые одновременно являются избирателями «Яблока», относиться к этому…равнодушно. Ну, эпизод!
Вы доверяете своей политической партии, и вы доверяете своему СМИ. Нет никакого противоречия! Ну, смотрят они по-другому на то, как должна работать пресса с ними. Ну, пусть смотрят. Не имеет никакого значения, поверьте мне. Просто забудьте и выкиньте! Я говорю – я для себя этот вопрос закрыл. И если лидеры партии имеют какое-то мнение об «Эхо Москвы» негативное, они имеют на это право, я подчёркиваю. Они имеют на это право! Более того, я же говорю! Мы прислушиваемся к критике, но к критике конструктивной. Когда по каждой из семи позиций мы видим, что это не так, что мы должны сказать? Может, есть другие семь позиций, по которым это так. Я не думаю, что это как-то должно повлиять на Ваш выбор, на выбор Вашей семьи. Успокойте её, пожалуйста.
Если Вы считаете, что это Ваша партия, вы должны за неё голосовать. Если вы доверяете «Эху Москвы», вы должны его слушать. Это прекрасным образом совмещается, так же, как с избирателями других партий, или не избирателями вообще, людьми, которые не ходят голосовать. Просто это всё! Не надо из этой мухи делать муху с хоботом размером даже с дворняжку, я уж не говорю про слона.
Я вас оставляю в жарких объятиях Латыниной. Сейчас вам скучно не будет!