Князь Багратион - Алексей Кузнецов - Не так - 2012-05-12

СЕРГЕЙ БУНТМАН: Продолжаем нашу серию. Вот мы сегодня во время и до, и после «Военного совета» договорились еще с главным нашим военным дирижером Халиловым, мы договорились, что у нас будет одна или, может быть, серия небольших о военной музыке передач. Вот потому что там очень много всего интересного и помимо даже войны 12-го года, я думаю, что у нас будут такие передачи и исторические, и историко-музыкальные. Это такая вот… Причем с таким сюрпризом, который пока не состоится, говорить не буду. Вот потом Алексею Кузнецову расскажу, а вам пока нет. Вот.

АЛЕКСЕЙ КУЗНЕЦОВ: Добрый день!

С. БУНТМАН: Алексей Кузнецов у нас в студии. Мы продолжаем еще и развернутые портреты. У нас есть портреты параллельные, которые Женя делает перед каждым «Военным советом», и они, кстати, у нас в каждом номере ежемесячного, то еженедельно, а ежемесячно в журнале «Дилетант», там же где и сравнительная униформа у нас на центральной вкладке журнала «Дилетант». Но у нас есть и развернутые передачи о наиболее ярких представителях. Из русских военачальников у нас были уже и Барклай-де-Толли, был Беннигсен и, конечно, может быть, было бы так уж совсем, я бы сказал так, уж сверхпунктуально обратиться к Багратиону или в сентябре, или в июне-июле обратиться к нему. Но я думаю, что мы сейчас поговорим о Багратионе, потому что мы его все время обходим с разных сторон его в описаниях современных. Что же собственно князь Багратион собою представлял как военачальник именно тогда?

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, во-первых, наверное, надо сказать несколько слов о том, откуда он произошел. Все знают, что он… ну, все интересующиеся знают, что он представитель чрезвычайно древнего царского рода, династия Багратидов. Перечисление предков Багратиона включает, ну, наверное, без исключения всех величайших царственных деятелей Грузии самых разных времен с 12-го века. В этом смысле родовитостью он, конечно, мог мериться и с Рюриковичами и с Гедиминовичем безусловно, но при этом…

С. БУНТМАН: Происхождение спорят… Армяне и грузины спорят о происхождении Багратида, но мы оставим сейчас, а то мы утонем…

А. КУЗНЕЦОВ: Да, да.

С. БУНТМАН: … в вековом споре.

А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно. Но родился он в обстоятельствах достаточно стесненных, и надо сказать, и жил большую часть жизни. В общем, он был весьма и весьма не богат. Родился он на окраине империи. По одним, так вот по традиционным данным он родился в Кизляре, где его отец служил в гарнизоне кизлярском, то есть на самой передовой тогдашней кавказской линии. Есть точка зрения одного грузинского историка современного, что Багратион родился в Тбилиси и в возрасте… ну, в Тифлисе, разумеется, и в возрасте нескольких месяцев переехал в Кизляр, но, правда, эта точка зрения она еще увязана тогда с другой датой рождения. Традиционно служебный список Багратиона дает его дату рождения 69-й год, то есть он ровесник Наполеона. А вот по этой реконструкции событий получается, что он должен был родиться в 65-м году, что прибавляет ему 4 года, но в те времена в 18-м веке даже у представителей аристократии вот такая двойная дата рождения или даже целый период, в который вставляется несколько возможных дат рождения, не редкость. Продолжаются споры о точном годе рождения Суворова, например, 30-й или 31-й. Это вообще довольно распространенное явление. Но, правда, вот такой разброс в 4 года, он, конечно, достаточно необычный. В любом случае Багратионы, вот та ветвь, которой принадлежал Петр Иванович, это уже он третий в этом роду служивший военной службе Российской империи, и его предки больших чинов не выслуживали. Его дед был полковником. Его отец, хотя тоже много где пишут, что полковником, но, судя по всему, он был вообще секунд-майором, то есть майором на современный чины. И Петр Иванович не получил какого-то такого вот систематического принятого в высших кругах аристократии образования. Он, кстати говоря, сам это неоднократно подчеркивал, иногда, может быть, даже несколько кокетничая, ему не чуждо было такое определенное, немножко показное самоуничижение в некоторых ситуациях. Но известно, что немецкого языка он не знал практически вообще притом, что воевать на территории Германии и Австрии ему придется неоднократно. По-французски он изъяснялся достаточно плохо. Все его образование, видимо, полтора-два года военной школы там же в Кизляре, после чего он, если исходить из его традиционной биографии, то есть 69-й год рождения, после чего он в возрасте 13-ти лет начинает службу. По нынешним временам это, конечно, кажется безумно рано, но и Суворов начинал службу тоже примерно в этом же возрасте. Далеко не всех записывали в полк при рождении и потом, так сказать…

С. БУНТМАН: Формально.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, формально. В 17-18 лет они как Петруша Гринев уже в армию, если из гвардии в армию переводом, выходили офицерами, бывали и такие, кто действительно служил. И, кстати говоря, путь от рядового, от вступления в службу до первого офицерского звания прапорщика у Багратиона займет 5 лет, то есть он солдатскую и унтер-офицерскую лямку оттянул по полной программе. Это были очень непростые для него 5 лет. Он служил на Кавказе. Это как раз борьба с шейхом Мансуром. У нас как-то вот, ну, по крайней мере, в школьной хронологии принято считать, что Кавказская война начинается в 1816 или 17-м году вот с появлением Ермолова на Кавказе. Ничего подобного. Кавказ к этому времени полыхает уже несколько десятилетий. И Багратион даже по… ну, не до конца подтвержденным, но весьма вероятным сведениям попал в чеченский плен, был оттуда правительством выкуплен, то есть ему, в общем, уже вот еще до того как он получил первый офицерский чин, ему уже, в общем, пришлось, что называется, понюхать пороху. И дальше служба его шла по восходящей достаточно ровно, без каких-то там таких стремительных взлетов вплоть до генеральских званий. Надо сказать, что практически во всех военных кампаниях империи, которые вот выпадают на его жизнь, он принял участие. Он на Кавказе воевал дважды, он вернется туда в 90-м году. Он повоевал с турками и принял участие и заметное участие…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … в штурме Очаково, и был одним из первых, кто поднялся на крепостную стену. Он принял участие в польской кампании 94-го году уже непосредственно под командованием Суворова, который, кстати говоря, его отличал и называл так ласково, фамильярно князь Петр, хотя разница в возрасте достаточно существенная и в положении на тот момент, конечно, существенная. И громкая слава. Вот действительно такая всероссийская слава к нему приходит в 2 приема, так сказать. Сначала это Итальянский и Швейцарский походы Суворова, где он только-только испеченный генерал-майор в возрасте 30 лет демонстрирует вот те качества, за которые потом его будут больше всего ценить, качества командира авангарда. Он принял очень существенное, можно сказать, решающее участие в нескольких сражениях Итальянского похода, ну, а в Швейцарском походе подвиги Багратиона известны. Это и бой за Сентгатард, это и прорыв… Вот у нас как-то так получается, что перешли Чертов мост и дальше все было уже более или менее было хорошо. Да?

С. БУНТМАН: Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: А там же еще какой спуск там был. Чрезвычайно тяжелый спуск.

С. БУНТМАН: Как Райкин говорил: «На чем? На всем».

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Даже дело не только в горной технике, но с тяжелейшими боями они прорывались. Несколько раз практически в западне оказывались. Именно отряд Багратиона несколько раз спасал армию Суворова, казалось бы, в совершенно безвыходном положении.

С. БУНТМАН: Качество Багратиона, сразу скажем, вот идеальный командир авангарда – это значит он человек прорыва, человек решимости и стойкости, прежде всего.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Вы знаете вот, именно где-то, видимо, войны конца 18 – начал 19 века во многом благодаря Наполеону, который, конечно, привнес невиданную по тем временам мобильность в передвижение войск… Об этом можно много говорить, что сделал император там и оргштатные мероприятия, и, так сказать, работа с транспортом, и все прочее для того, чтобы войска стали развивать какие-то немыслимые в прежние эпохи скорости…

С. БУНТМАН: Летали.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, летали действительно. И вот здесь возник тип такого вот командира авангарда-арьергарда, потому что в этих войнах очень часто стало так получаться, что сегодня ты авангард, а завтра ты арьергард. И Наполеон по этому поводу произнес такую очень известную фразу, что, я приблизительно по памяти цитирую, что главное достоинство авангарда – это постоянный напор, а главное достоинство арьергарда – это умение маневрировать. И вот Багратион в Итальянском, Швейцарском походе демонстрирует качества блестящего командира авангарда. И возможно именно с этого момента, я не уверен, но возможно именно с этого момента за ним закрепляется репутация, которая за многими вот такими командирами, а такие командиры во французской армии будут, в первую очередь, это, конечно же, Ней и Мюрат, вот чуть ли не за всеми за ними закрепляется репутация таких вот бесстрашных совершенно людей, прекрасных тактиков, людей хитрых, но вот таких немножко недалеких. Ведь и про Нея тоже самое говорили. Ну, про Мюрата просто, так сказать, только ленивый не говорил, что кроме лихости и, выражаясь современным языком, безбашенности никаких других дарований за Мюратом нет, что, конечно, не справедливо. Все-таки он один из лучших кавалерийских командиров Европы того времени. Ну, вот это такое общее место. И, видимо, именно с этого похода очень часто в отзывах о Багратионе вот проскальзывает именно это. Да, рубака. Да, человек чести. Да, храбрец отчаянный, везунчик. Обязательно. А как же? Вот не мозг, не стратег. И это будет преследовать его до конца жизни, и это его посмертную славу будет в значительной степени тоже отравлять. А дальше это первый его взлет, когда он стал известен в обществе, и когда он свел короткое, в смысле близкое, и во многом ему в дальнейшем пригодившееся знакомство, поскольку этот же поход совершает еще совсем молодой великий князь Константин Павлович, и они с Багратионом там сошлись. И Константин Павлович притом, что это был человек очень сложного, я бы сказал, омерзительного совершенно характера и человек такой вот… человек-взрыв. Но к Багратиону Константин Павлович всю его жизнь сохранял такие вот уважительно-товарищеские отношения. Багратион этим, я не скажу, что пользовался, нет. Но это в свете, видимо, учитывалось, безусловно. И дальше, конечно, второй гораздо более… еще более высокий пик его славы – это знаменитое, великолепно описанное Толстым в первом томе «Войны и мира» его вот то самое превращение из авангарда в арьергард во время кампании 1805 года, когда сначала Багратион идет авангардом, можно сказать, почти парадным маршем идет к Ульму во главе 40-тысячной армии Кутузова. Потом выясняется, что Ульм сдан. Вы видите перед собой бедного Мака и нужно срочно отступать обратно в сторону Вены на соединение с подходящими из России корпусами. И Багратиона ставят тут же в арьергард. И дело не в том, что некогда, что все вот, как на флоте говорят, осуществили поворот все вдруг, и первый корабль оказался последним. Просто нет времени на перестроение. Багратион действительно показал себя выдающимся мастером арьергардных боев, ну, и, конечно, когда выясняется, что французы обошли, что Вена пала, и что армия Кутузова практически оказывается в ловушке. Вот эта знаменитая сцена, которая не выдумана Толстым, они подтверждается множеством мемуаров и документов, и донесений, когда Кутузов отделяет арьергард Багратиона и фактически с Багратионом прощается, потому что он понимает, что этот человек не отступит и долг свой выполнит. А шансов в этой ситуации остаться в живых очень и очень немного. И когда Багратион стоит вот ровно столько, сколько нужно главной армии для того, чтобы выскользнуть из ловушки, и мало того, что с честью отходит и даже в виде трофея одно французское знамя с собой приносит, но при этом еще и сохраняет половину своего арьергарда. Вот это дело совершенно, конечно, не слыханное. За Шенграбен он получает с перескоком через более низкие ступени орден, он получает чрезвычайно ценимый орден Святого Георгия 2-й степени, которым он гордился всю свою оставшуюся жизнь. И именно с этого момента начинается вот то восторженное отношение к Багратиону, которое описано Толстым. Правда, будет еще Аустерлиц, когда так получилось, что, в общем, действительно единственная не расстроенная колонна, которая отступила в полном порядке, прикрывала отход побитой, в общем, русской армии, и это колонна Багратиона. Конечно, с одной стороны Багратион опять-таки везунчик в том смысле, что основной удар французских войск, не по его, конечно, вине, а по замыслу Наполеона пришелся не на его колонну. Но в конце сражения уже и Багратионовым войскам приходилось очень туго, и, тем не менее, Багратион сумел организовать вот эту ретираду в полном совершенно порядке. То есть когда говорят, что Багратион не стратег, да, наверное, хотя ему не так уж часто выпадал шанс продемонстрировать вот эти свои качества стратега, по сути, самостоятельно руководил операциями Багратион в своей жизни трижды. Первый раз – это во время, уже после Аустерлица, во время русско-шведской войны за Финляндию, когда его прорыв к Аландским островам по льду, ну, не то, чтобы решить судьбу кампании, она, в общем, была решена, но значительно ускорит этот финал, а это было очень существенно, выигрыш времени в этой ситуации был чрезвычайно важен. А затем при достаточно драматических обстоятельствах, о которых мы обязательно скажем, он был назначен… Вот это действительно самостоятельный пост. Он был назначен командующим Дунайской армии на войну 1806-12 годов, где русской армии, в общем, очень не везло с командующими, даже не в смысле, что там недостойные люди оказывались на этом посту, но вот в силу разных обстоятельств чехарда: за 6 лет войны 5 главнокомандующих притом, что военные действия с турками традиционно велись, ну, так достаточно неспешно, неторопливо. Это не с Наполеоном. Велись они по раз и навсегда, в общем, отработанной схеме. Сколько раз пытались ее изменить, не получалось. Вот русские войска захватывают крепости на левом берегу Дуная, вот потом либо переправляются, либо не переправляются на правый берег Дуная, но если и переправились, то захватили там пару-тройку крепостей, то к осени обратно отступают на левый берег Дуная. Совершенный кошмар для школьников и студентов вот отвечать русско-турецкие войны…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … потому что все эти Селисты, Измаилы, Рущуки, они слиплись совершенно в один такой ком…

С. БУНТМАН: Ну, там один Измаил высится всегда вот во всех войнах один раз…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, тот самый суворовский…

С. БУНТМАН: Тот Измаил и больше…

А. КУЗНЕЦОВ: Да.

С. БУНТМАН: … и больше ничего не остается.

А. КУЗНЕЦОВ: 24 часа воля, потом неволя, что нам смерть.

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно.

С. БУНТМАН: Не дай Бог, кому билет. Или сейчас билетов уже нет?

А. КУЗНЕЦОВ: У нас в гимназии еще есть. Вот. Ну, действительно, не дай Бог. Здесь, конечно, многое от ума экзаменатора тоже зависит. Ну, вот. Вот тут Багратион получает возможность покомандовать, но в крайне стесненных обстоятельствах. Он стеснен, во-первых, маневрами своего предшественника, во-вторых, он стеснен очень осложнившимися отношениями с императором. Вот здесь, наверное, надо немножечко от военной карьеры Петра Ивановича отойти в область его характера и личной жизни, тем более что об этом вот в вопросах, которые были к нашей сегодняшней передаче, они на удивление просто такие вопросы, которые я бы сам желал и за что очень благодарен нашим слушателям. В частности там проскакивает упоминание о несчастливой личной жизни Багратиона. Наверное, на этом тоже надо остановиться. Багратион был женат, по общему мнению, несчастливо. История не очень понятная. Будучи уже 30-летним человеком, слегка даже за 30, он вступает в брак с женщиной, которая почти в 2 раза его моложе, ей не больше 18 в этот момент. Женщина невероятно красивая, это подтверждают все, кто о ней пишет, даже мемуаристы, в общем, не очень, скажем, к женщинам доброжелательные. Там Филипп Филипповича Вигеля можно вспомнить, который вообще не слишком был в этом смысле комплиментарен, но даже он с придыханием пишет о ее красоте, о ее уме, кстати говоря. И вот есть две разных версии. С одной стороны она сама проявляла знаки внимания и стремилась обратить на себя внимание Багратиона. По другой версии это такое вот самодурское решение Павла, который по каким-то своим соображениям, велел готовиться к свадьбе, что было и для Багратиона неожиданностью и для его невесты неприятностью, потому что она по этой версии в этот момент была влюблена совершенно в другого человека, тоже военного Петра Палина, но вот в ее планы Багратион не входил. Ну, и надо сказать, что невеста, конечно, тоже заслуживает отдельного рассказа. Екатерина Павловна. В жизни Багратиона будут две великие женщины и обе Екатерины Павловны. Екатерина Павловна Энгельгард… Ну, я думаю, что мы о ней поговорим после «Новостей»…

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … потому что это…

С. БУНТМАН: Энгельгард. Ставим многоточие.

А. КУЗНЕЦОВ: … ни 15-секундный разговор.

С. БУНТМАН: Да. Алексей Кузнецов. Продолжим «Не так» через 5 минут.

С. БУНТМАН: Мы продолжаем. Алексей Кузнецов. Мы говорим о Петре Ивановиче Багратионе, но у нас другая фамилия была последней в первой части программы. Это у нас Екатерина Павловна Энгельгард.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Это… Ну, точнее, я ошибся. Значит, ее фамилия Скавронская.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Энгельгард – это фамилия ее матери, тоже Екатерины.

С. БУНТМАН: Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Это на самом деле соединение… вот Катенька Скавронская – соединение совершенно гремучих кровей, с одной стороны это потомки… Ее родным прадедом был родной брат будущей Екатерины I Марты Скавронской.

С. БУНТМАН: Да, императрица. Да.

А. КУЗНЕЦОВ: А с другой стороны это вот Энгельгарды. История очень хорошо в свое время известная. Там участники ее не особенно скрывали. Дело в том, что несколько сестер Энгельгард, их было вообще 5 сестер, ну, там спорят о том, какое количество из них входило в так называемый походный гарем их дядюшки, светлейшего князя Потемкина. И вот Екатерина Энгельгард, она была его любимой походной женой, скажем так, пусть даже после того как он выдал ее замуж, он еще некоторое время с ней не расставался, а мужа по дипломатической линии отправили в Италию подальше. И вот женщины этого рода, они обладали каким-то таким с одной стороны пренебрежением к общественному мнению, колоссальной внутренней независимостью, ну, в общем, скажем так, для этой эпохи характерно для очень и очень немногих. Вот собственно произведение вот этих 2-х родов. На нем женился Петр Иванович Багратион то ли по собственной, то ли не совсем по собственной, то ли совсем не по собственной воле. И вот эта семейная жизнь, к сожалению, сложилась плохо. Супруги прожили вместе не полных 5 лет. После этого Екатерина Павловна уехала в Вену, и больше то ли они вообще не виделись, то ли виделись один раз очень недолго в 1809 году. При этом надо заметить, что она в Вене вела такую достаточно веселую жизнь, стала любовницей Меттерниха, родила дочь, ну, судя по всему, от него, держала салон такой, где обсуждалось, в том числе и политика, была признанной красавицей, купалась вот в этом венском обществе. В общем, вторая столица Европы с этой точки зрения после Парижа, а некоторые считали, что вполне в состоянии поспорить с Парижем. А Петр Иванович соответственно опять-таки на войну, на войну, на войну. Но при этом интересно, что он никогда, вот я не встретил ни одного упоминания о том, чтобы он когда-нибудь в частных ли разговорах, уж не говоря в каких-то официальных, он позволял себе осуждать или обсуждать свою супругу, наоборот он вступался за ее честь. Например, когда его супругу обошли орденом Святой Екатерины, который давали мужьям, достигшим определенного ранга, он будет с негодованием писать, правда, в частном письме, что вот как же так, моя жена не хороша, там простая дворянка хороша, чухонка хороша, казачка хороша – это он упоминает соответственно жен Дохтурова, Барклая и Платова, – а вот жена князя Багратиона… Трудно сказать, возможно, здесь личная обида, вот как же так и меня таким образом обошли. Но из многих других источников известно, что, в общем, он действительно как-то вот к ней относился, по крайней мере, корректно.

С. БУНТМАН: Ну, здесь еще эта, что называется, палка-то о двух концах вообще-то. Это еще и характер Петра Ивановича Багратиона.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, конечно. Он…

С. БУНТМАН: Посклочничать и поревновать, да порассказать какие все негодяи…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, вот…

С. БУНТМАН: … как все обошли – это…

А. КУЗНЕЦОВ: Это в его характере…

С. БУНТМАН: … сам Бог велел.

А. КУЗНЕЦОВ: … но это и в характере очень многих людей, вступлюсь за Петра Ивановича, этой эпохи, а вот, тем не менее, для жены своей он делает исключение, и вот здесь он никого не пускает в эту тему. Более того, я хочу сказать…

С. БУНТМАН: … я говорю посклочничать с другими, потому что это еще не только привилегия жены, это не только…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, да, обошли…

С. БУНТМАН: … но и его самого.

А. КУЗНЕЦОВ: … его обошли, безусловно…

С. БУНТМАН: … Как? Меня?

А. КУЗНЕЦОВ: … мотив тоже есть. Безусловно, его обошли. И при этом, что Багратион постоянно до последних дней своей жизни подчеркивал то, что его кумиром являлся Суворов. Это действительно так, безусловно. Вот если сравнить, у Суворова тоже, мягко говоря, не задалась личная жизнь. Да? Но насколько по-разному они себя ведут. Ведь Суворов устроил из своего развода мыльную оперу, там императрица должна была в это вмешиваться, их мирить, призывать сохранять вообще какое-нибудь чувство собственного достоинства. Суворов в истории с его женой, там она была, безусловно, женщиной небезупречной, но в конечном итоге, что Багратион с супругой, что Суворов с супругой, видимо, просто фантастически не подходили друг другу. Это были люди, которым категорически было противопоказано, образовывать какой бы то ни было союз. Вот. Но Багратион с чувством достоинства из этой всей ситуации вышел. И за несколько месяцев до его гибели он заказывает одному художнику портрет супруги. И когда Багратион умрет, среди его личных вещей найдут 3 женских портрета, 3 женских медальона. Один, первый женский… Ну, один из этих медальонов будет принадлежать, так сказать, будет с портретом его жены. Про два других. Вот Кутузов… Простите. Кутузов?! Толстой изображал Багратиона в «Войне и мире» в знаменитой сцене приема в честь Багратиона, изображал его человеком совершенно непривыкшим к свету. Да? Там помните фразу о том, что Багратион явно неловко себя чувствует на паркете. Да? А ведь выражение «на паркете», оно в то время чрезвычайно распространено, это такая идиома. Да? Паркетный генерал и боевой генерал. Вот это подчеркивает, что это генерал боевой. При этом надо сказать, что на паркете Петр Иванович себя… Он не был там искушенным, ловким царедворцем, но чувствовал он себя нормально, и в частности после его блистательного участия в кампании 6-го и 7-го года он становится вхож в круг общения вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Возможно, в нем оценили неплохого рассказчика. Возможно, он личными какими-то своими качествами был Марии Федоровне симпатичен. Есть на это указания. Скорее всего, все вместе. В некоторой степени в пику сыну, потому что Мария Федоровна Тильзит, как известно, переживала весьма, считала это умалением чести российского императора, а Багратион, хотя он сам никаких заявлений на этот счет не делал, ну, вот он выглядел как человек, который…

С. БУНТМАН: Ну, просто сила была у анти-Тильзита такая …

А. КУЗНЕЦОВ: Анти-Тильзит.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Он до конца исполнил свой долг и, с этой точки зрения, вот он безупречен. Да? То есть то, как закончилась война, на Багратиона это никакого компрометирующего отсвета не бросает. И в результате журнал, где фиксируются все гости императрицы, содержит множество, там несколько десятков упоминаний о том, что Багратион приглашен к столу, причем иногда в такой очень интимный круг, когда на 10-12 персон накрывается и половина присутствующих – это члены царствующей фамилии. И вот в этом кругу Багратион знакомится с еще одной Екатериной Павловной, Екатериной Павловной Романовой, любимой сестрой Александра I, с сестрой, об этом очень многие пишут, к которой у Александра было отношение, видимо, не только братское, с женщиной очень сильного характера, женщиной, безусловно, умной, женщиной красивой по-своему. И дальше начинается роман. В чем заключался роман сказать трудно. Но, по крайней мере, остались, видимо, очень откровенные письма, потому что с этими письмами будет целая, я имею в виду письма Екатерины Павловны Багратиону, будет целая история, потому что когда станет известно о ранении Багратиона, а затем о его смерти в 12-м году, Екатерина Павловна из Твери, к тому времени уже достаточно давно замужняя… Кстати, очень многие говорили, что ее и поторопились выдать замуж не только потому, что на нее имел виды Наполеон, как мы знаем, но и потому что, извините за рифму, и Багратион был неподалеку, а она была женщиной очень своенравной. И война, переломный можно сказать момент, Наполеон только-только начинает отступать, а Екатерина Павловна пишет своему венценосному брату с просьбой вот специально лично, никому не доверяя, найти письма, которые у Багратиона хранились, и что Багратион вроде бы ей обещал их уничтожить, но она не верит, что он их уничтожил. И императору везут из деревни Симы, где скончался Багратион, везут, так сказать, его личные вещи. Он несколько дней, никому не доверяя, сам разбирается с бумагами и дальше пишет своей сестре, что он разобрался, чтоб она не беспокоилась. Вот такая вот история. И судя по всему, причина вот такого охлаждения отношения Александра к Багратиону очень заметного в том, что Александр… Я не знаю, что это было. Была ли это ревность влюбленного мужчины? Была ли это оскорбленная гордость венценосца? Как? Просто генерал? Пусть даже и царского, но какого-то там туземного рода на нашу сестру? Может быть еще что-то. Но, так или иначе, многие связывают поспешную отсылку Багратион на Дунай именно с этим, его нужно убрать по диагонали глобуса, как говорится, как можно дальше. И дальше вот задают вопрос, почему не Багратион был назначен главнокомандующим едиными силами в 12-м году. А Багратион, вообще карьера его начинает заметно тормозить с этого момента, потому что его назначают на Дунай не первым номером и, если бы не необходимость срочно найти нового главнокомандующего, он бы им, наверное, не стал. А дальше его с Дуная убирают, причем убирают обидно для Багратиона, действительно обидно. Была инструкция перейти на правый берег Дуная и не оставлять его, и там закрепиться, и там зимовать. Багратион, видимо, правильно этой инструкции ослушался, потому что, судя по всему, у армии были бы большие неприятности, если б она попыталась этот нарисованный в Петербурге план исполнить, так что Багратиону здесь честь и хвала, но это ему ставят в пику. Он знает, что этим недовольны, он знает… Формально его не упрекают, но после этого его отзывают. А на место его присылают восходящую звезду Николая Михайловича Каменского, человека, у которого в этот момент стремительнейший взлет вверх, и когда Багратион получает за год до войны вот эту вот подольскую, будущую вторую западную армию, она ведь тоже предназначалась Каменскому, и Багратион это знал. Но Каменский внезапно умирает в Одессе в середине 11-го года. Ну, и куда деваться? Хорошо. Ну, хорошо. Ну, тогда Багратион. Он это все чувствует, он был очень тонкий человек. Даже, наверное, вот с этим обостренным чувством, о котором Вы уже говорили, вот этой обидой, когда ему кажется, что его обходят наградами, но это ведь никоим образом не исключительная черта Багратиона, это черта всех военных того времени. А что закатывал Суворов?

С. БУНТМАН: Ну, Суворов – это мы уже видели в семейных проблемах, Суворов – это один вид карнавала и представления, потому что Суворов, конечно, был очень масочный человек.

А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно.

С. БУНТМАН: Суворов – человек театральный донельзя просто…

А. КУЗНЕЦОВ: Человек-оркестр, конечно.

С. БУНТМАН: Да. И все, что он… в какой он превращал балаган то, что хотел превратить в балаган, но Багратион – это серьезный театр, это серьезный…

А. КУЗНЕЦОВ: Это драматический, конечно, глубокий, психологический…

С. БУНТМАН: … коллеги, на разрыв печенки. Вот такой вот, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно, это глубокий, вот такой психологический театр…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, нет. В Багратионе ничего балаганного, карнавального не было абсолютно. Это совершенно другой человек. Но он, конечно, это очень остро переживал. И дело там было, конечно, не в наградных деньгах, хотя он нуждался. А дело было именно вот в этом чувстве чести, так сказать, обойдённости какими-то заслуженными абсолютно наградами. Он пишет об этом своим товарищам, он жалуется и не только близким товарищам, но и безусловно с расчетом тем людям, которые могут повлиять на эту ситуацию. Но это тоже не особенность Багратиона. Это принято в то время.

С. БУНТМАН: Я понимаю, это он еще заводит национальную шарманку, которую, в общем-то, не то, что сконструировал, но очень славно на ней играл Михаил Васильевич Ломоносов еще задолго, задолго. Вот про немцев, про засилье всех, вот русские…

А. КУЗНЕЦОВ: Я понимаю, о чем Вы говорите. Вы говорите о Багратионе в 12-м году.

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: Это, конечно, чрезвычайно тонкая тема. И Вы знаете, вот я хотел бы здесь, нас об этом тоже перед передачей спрашивали, я бы хотел обратиться к слушателям вот с какой просьбой: вы знаете, эту ситуацию вообще очень легко представить в черно-белых красках. Да? Либо это будет действительно такой вот упертый сухарь, так сказать, немец, педант Барклай и вот человек непосредственный огонь, так сказать…

С. БУНТМАН: Или наоборот…

А. КУЗНЕЦОВ: Или наоборот.

С. БУНТМАН: … безумный джигит Багратион, который, я не знаю, летит куда, всех ненавидит вот…

А. КУЗНЕЦОВ: Мудрый Барклай и…

С. БУНТМАН: … мудрый Барклай, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … и вот этот Багратион, который в этой ситуации тогда выглядит человеком, в общем, даже непорядочным, потому что то, что он писал о Барклае, и кому он писал – это, конечно, некрасиво выглядит. Тут, правда, надо подходить не с мерками нашей эпохи, а с мерками той эпохи. Тогда это тоже было некрасиво, но не так некрасиво.

С. БУНТМАН: Ну, нам важно понять ситуацию, потому что ситуацию была чрезвычайно сложна. И вот когда говорят, а почему Багратиона не назначили главнокомандующим, а почему Кутузова. Вообще то, что была бы, конечно, гибель всего, назначь Багратиона главнокомандующим.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, вот Вы знаете, Евгений Викторович Анисимов, который…

С. БУНТМАН: Знаю.

А. КУЗНЕЦОВ: … 3 года назад выпустил совершенно изумительную книгу в серии «Жизел» о Багратионе. Я ее горячо рекомендую. Она не только о нем, но и об эпохе – чрезвычайно интересно. Он как раз говорит о том, что смерть Каменского, о которой я упоминал, она может быть спасла Россию, потому что с большой долей вероятности, если бы Каменский к началу войны был командующим 2-й западной армии, его бы назначили единым главнокомандующим, и вот тут скорее всего был бы наступательный план, и вот тут вполне возможно Наполеон бы получил то, к чему он изначально стремился…

С. БУНТМАН: Причем хорошо так! На удобной хорошей территории…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. В западных областях развитая дорожная сеть, возможности для маневра, так сказать…

С. БУНТМАН: И вся эта наполеоновская махина прекрасно маневрирует, а не втягивается в этот, извините меня, туннель длиннющий…

А. КУЗНЕЦОВ: И в туннель, и в растянутые коммуникации…

С. БУНТМАН: Да.

А. КУЗНЕЦОВ: … и в уже потихонечку начинающуюся партизанскую народную войну, то есть во все то, что, мы знаем, в конечном итоге вот Барклай, зима или русский Бог спасли Отечество. Так что тут возможно история все для нас… вполне благосклонна, так сказать, ни коим образом не хочет чернить память Николая Михайловича Каменского, но вот, видимо, получилось достаточно хорошо. Грех говорить, но хорошо. Дело в том, что вражда Барклая и Багратиона такая острая в 12-м году, она не относилась к числу весьма распространенных, но застарелых каких-то вот таких вот личных неприязней. Это не ситуация Беннигсена и Буксгевдена. Это не ситуация Мюрата и Даву. Кстати говоря, во французской армии было свое зеркало в этом смысле. Да? Тут действительно… Во-первых, я бы сказал, тут 3 группы факторов, как я себе представляю. Во-первых, приложил руку Александр. Александр, не назначив единого командующего и не взяв командование на себя, вот он, оставив этот вопрос открытым, конечно, ситуацию и без того сложную еще более осложнил. При этом он все это сделал в своей манере сфинкса, не разгаданного до гроба. Есть свидетельства о том, что садясь в коляску и уезжая из армии, из Дрисского лагеря, он при нескольких свидетелях говорит Барклаю: «Оставляю Вам свою армию. Помните, другой у меня нет». Четче нельзя подчеркнуть, что речь идет не о 1-й западной армии, а о русской армии…

С. БУНТМАН: Армии вообще. Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, почему это не отдать приказом? В результате Барклай, который не имеет никаких преимуществ перед Багратионом, они в одной должности… Ну, и что, что у Барклая в 3 раза больше армия! С формальной точки зрения не имеет значения. Они в один день получили генерала от инфантерии, старшинства никакого нет, а то, что Барклай – военный министр до военных дел, я имею в виду до полководческих дел, это не имеет касательства. Военный министр – администратор. Его дело снабжение, его дело, так сказать, обеспечение армии…

С. БУНТМАН: Разведкой… разработка планов…

А. КУЗНЕЦОВ: Ну, да. Ну, он…

С. БУНТМАН: … и обеспечение, и структура армии.

А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно. Нет, это огромная ответственность, но в полководческом плане это не дает ему никаких преимуществ перед Багратионом. Багратион будет об этом писать. «Я хоть и старше, - пишет он. Непонятно, кстати, почему он старше, он по возрасту моложе и по сроку службы не старше, но вот у него были какие-то свои подсчеты, но тем не менее, - я хоть и старше подчинился вот ради общего дела». Он не всегда подчинялся, но бывало, что и подчинялся Барклаю, честь ему за это и хвала. Но дело в том, что Александр, конечно, эту ситуацию усугубил и, конечно, он эту… Не он был, наверное, спичкой, которая разожгла этот костер, но керосина в огонь он подлил. Затем, конечно, обида Багратиона. Он действительно считал, что Барклай не прав. Не уверен, что он искренне считал, что Барклай изменник, как он об этом будет писать после Смоленска. Не думаю. Думаю, что это фигура речи. Но он, конечно, был глубоко убежден, что Барклай в данной ситуации хуже, чем он сам. И здесь он действительно проявляет незнание ситуации, когда он пишет и Ермолову и Аракчееву: «Я отступаю потому, что передо мной в 3 раза превосходящие меня лучшие войска противника. Но Вы-то, - пишет он Ермолову, - Вы-то почему не деретесь? Против Ваших 120 тысяч у противника едва-едва 100 тысяч плохих войск». Мы сейчас знаем, что это абсолютно неправильное понимание ситуации. Да? Что лично Наполеон ведет войска против 1-й западной армии, что у Наполеона как минимум полуторократное превосходство, что это превосходные войска, не о каких там плохих войсках речь не идет. Это, извините, 3-й корпус Нея, 5-й корпус Понятовского, это 4-й корпус Евгения Богарне. Какие это плохие войска? Ну, вот Багратион закусил удела, и, видимо, в ход идет вообще все, что можно, в том числе и какие-то с неба взятые вещи. И плюс, конечно, вот эта вот русская национальная карта, но Багратион не самый ретивый в этом плане. Да? Константин…

С. БУНТМАН: Но он самый яркий, он самый… Он и как полководец яркий.

А. КУЗНЕЦОВ: Да, с него спрос больше.

С. БУНТМАН: Он солдат яркий. Он и герой яркий.

А. КУЗНЕЦОВ: В этом я с Вами совершенно согласен. Да.

С. БУНТМАН: И вот поэтому то, что пишут, как мало ли сколько бездарных ученых и писарей писали против академиков-иностранцев, но когда блестяще талантливый совсем, и в эксцессах своих Ломоносов…

А. КУЗНЕЦОВ: Ломоносов. Конечно, он в исторические науки подложил, безусловно, этим самым.

С. БУНТМАН: … это тут же…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно, с Багратиона спрос исторический, по крайней мере. Посмертный спрос в этом смысле больше, чем там с великого князя Константина Павловича, который позволял себе откровенно хамские, так сказать, выходки…

С. БУНТМАН: Ну, да.

А. КУЗНЕЦОВ: … в адрес Барклая, причем лично. Багратион лично все-таки держался корректно. Там за спиной, да, позволял себе. Но корректно. Но вот интересная вещь: знаете, с какого момента Багратион вот перестает. Назначают Кутузова. Вот после назначения Кутузова, хотя пройдет немного времени до его ранения, но вот из Багратиона как будто из спущенного шарика выходит воздух, перестают жалобы на Барклая…

С. БУНТМАН: Он перестает сутяжничать, жаловаться и ревновать, и кричать, но он же…

А. КУЗНЕЦОВ: Но он до последнего момента надеялся, что он будет назначен, Багратион. Он надеялся, что да, он знает, что Александр к нему не расположен, но он, конечно, надеялся на то, что его назначат.

С. БУНТМАН: И как можно тогда трактовать его дальнейшие действия, включая Бородино?

А. КУЗНЕЦОВ: А дальнейшие его действия, включая Бородино… Что ж. При Бородине он очень хорош. Он, опять-таки как тактик, он великолепно дерется на левом фланге, спасет левый фланг. Ну, там много есть претендентов на роль спасителя, но, безусловно, Барклай…

С. БУНТМАН: А, может, он выполняет один свою миссию? Может быть, это успокоилось, что я, я буду здесь против Наполеона. Один я, другой я, третий я. И вот Кутузов и все успокоилось. Роль понятна. Да, обидно, но роль понятна.

А. КУЗНЕЦОВ: Но не потому, что Багратион признал над собой моральное или полководческое превосходство Кутузова. Вот нас тоже об этом спрашивают. К Кутузову Багратион относился, видимо, еще хуже, чем к Барклаю. Известна очень, хорошо известна фраза Багратиона, которую он напишет после того, как Кутузов будет назначен командующим: «Хорош и сей гусь, который назван и князем, и вождем. Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги».

С. БУНТМАН: Ну, он хорошо знает Михаила Илларионовича.

А. КУЗНЕЦОВ: Да. Ну, у нас, конечно, о Кутузове будет отдельная передача.

С. БУНТМАН: О, да.

А. КУЗНЕЦОВ: Безусловно. И Михаил Илларионович был очень сложным человеком. Если Багратион на паркете там не знал как себя вести, то вот уж, конечно, царедворец, вот уж льстец, вот уж актер, но при все при этом… Да, Багратион вот пишет об этом так, но мы знаем, конечно, что роль Кутузова в том, что произойдет отрицать нельзя. Да?

С. БУНТМАН: Да, конечно.

А. КУЗНЕЦОВ: Но есть, конечно, люди, которые говорят, вот Кутузов – это, так сказать, все вот дутая такая величина. Я с этим совершенно не согласен, конечно. Вот понимаете, чем замечательна война 12-го года? Вот в этих… на самом Олимпе нашем полководческом, в общем, каждый сыграл свою роль.

С. БУНТМАН: И эта роль чрезвычайно сложна. И не надо нам искать, как в зеркало смотрясь, Наполеона, не надо нам искать русского анти-Наполеона, потому что здесь-то как раз и чем была примечательна, и вот со своей стороны Лев Николаевич Толстой это нащупывал, со своей стороны думая, кто понимал силу, кто понимал то, что происходит на самом деле…

А. КУЗНЕЦОВ: Он попытался все-таки создать анти-Наполеона Кутузова, но играющего как бы на другом поле.

С. БУНТМАН: … Кутузова, и он точно угадал, что Кутузов исполняет какую-то свою роль именно в понимании своем отсутствия роли. Но здесь была такая совокупность и обстоятельств, и личностей, которая как раз и сыграла свою роль. Здесь всё: и Барклай, и Мороз, и русский Бог, и все, что угодно здесь было…

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.

С. БУНТМАН: … и своя вот эта роль, потому что исторически точно выстроились. Получилось так. Это не гениальное чье-то назначение… Не знаю. Так получилось.

А. КУЗНЕЦОВ: Это действительно феноменальное стечение обстоятельств, которое, в общем, дает некоторое основание уверовать в то, что у истории есть свое проведение какое-то, свои особые предначертания.

С. БУНТМАН: Да, да.

А. КУЗНЕЦОВ: И то, что Багратион погибает, ну, смертельно будет ранен при Бородине, в этом тоже есть какая-то вот уместность.

С. БУНТМАН: Да, вот эта сложившаяся точно по линиям мозаика, а не как-то принудительно сложенная совершенно другая картина. В этом есть очень серьезная и, конечно, к Багратиону мы будем возвращаться тогда, когда будут события, еще с ним связанные.

А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Разумеется.

С. БУНТМАН: Спасибо. Алексей Кузнецов.

А. КУЗНЕЦОВ: Всего доброго!

С. БУНТМАН: Программа «Не так».