Екатерина Вторая - Александр Каменский - Не так - 2002-02-09
9 февраля 2002 года
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Александр Каменский историк.
Эфир ведет Сергей Бунтман.
С. БУНТМАН Александр Каменский здесь, в студии. Саша, добрый день.
А. КАМЕНСКИЙ Добрый день.
С. БУНТМАН Мы прошлый раз довольно много говорили о том, какие именно преобразования в жизни государства, и государственном управлении, и в законах российских собиралась и пыталась проводить Екатерина Вторая.
А. КАМЕНСКИЙ Да, мы оставили Екатерину 1767-м году, когда была созвана Уложенная комиссия, и, собственно, начали говорить о деятельности этой комиссии. Ну, можно сказать, что комиссия не выполнила своей задачи в конечном счете, и вобщем-то это совершенно не удивительно, потому что понятно, что никакого подобного опыта в России прежде не бывало, и люди, которые собрались в московском Кремле, - заседания проходили в Грановитой палате московского Кремля, - это были люди, которые не имели ни опыта законотворческой деятельности, ни обладали необходимой политической культурой. То есть, вобщем были, как показали дебаты в этой комиссии, были не способны выполнить те задачи, которые императрица перед ними поставила. И полтора года спустя, в декабре 1768-го года Екатерина, сославшись на удобный предлог, на начало русско-турецкой войны, - действительно среди депутатов было много военных, они должны были уйти в армию, - Екатерина комиссию распустила. Но это не значит, что комиссия совсем не имела никакого значения, что это так сказать, был совершенно холостой выстрел. Екатерина в последствие в одной из своих записок напишет: "комиссия Уложения, быв в собрании, показала нам свет и знания, с кем дело имеем, и о ком пещисе должно". Вот это очень важные слова, потому что действительно, я думаю, что именно Уложенная комиссия значительно лучше, нежели путешествия по стране, нежели знакомство с какими-то докладами, бумагами, документами, и так далее, действительно показали Екатерине реальное состояние дел в стране, реальные проблемы, которые волновали русских людей этого времени. Кроме этого, так называемые частные комиссии, о которых я говорил в прошлый раз, частные комиссии, которые действовали параллельно с так называемым Большим собранием, продолжали работать и после 1768-го года. Они работали до второй половины 70-х годов. И ими, вобщем, было сделано немало, ими был разработан целый ряд разнообразных проектов, которыми Екатерина активно пользовалась впоследствии, когда она уже сама принялась за законотворческую деятельность. Но я думаю, что будет уместно, если мы сейчас, так сказать, отвлечемся немножко от внутренней политике, и поговорим немного о политике внешней, поскольку, как я уже упомянул, в 1768-м году началась первая из двух русско-турецких войн, которые происходили в екатерининское царствование. Вообще, Екатерина когда пришла к власти, у нее было, с точки зрения внешней политики, было положение в определенном смысле уникальное. Дело в том, что Петр Третий, мы помним, прекратил Семилетнюю войну, вышел из войны, заключил мирный договор с Пруссией, и тем самым как бы совершил резкий поворот во всей русской внешней политике. Потому что вся внешняя политика России на протяжении десятилетий до этого была ориентирована на Австрию и на противостояние с Пруссией. Екатерина, придя к власти, таким образом, имела возможность начать свою внешнюю политику как бы с чистого листа, как бы с начала.
С. БУНТМАН Она не обязана была вернуться к австрийской политике.
А. КАМЕНСКИЙ Она была не обязана вернуться к австрийской политике. Она вполне могла бы и отказаться от тех соглашений, которые были подписаны с Пруссией, то есть, она имела возможность вырабатывать свою политическую линию заново. Тут надо заметить, что вообще, на протяжении всего 18-го столетия шел процесс вхождения России в Европу. Мы знаем, что благодаря петровским реформам Россия вышла на мировую сцену, ее стали признавать, но это не значит, что с этого момента, как бы Россия была интегрирована в Европу. Нет, это процесс, который шел на протяжении всего 18-го века. Выстраивались связи с различными европейскими странами, выстраивалась линия поведения, испытывались разные формы взаимодействия с этими странами. Но при этом было две проблемы, на протяжении всего 18-го века было две самых главных внешнеполитических проблемы, которые так или иначе все время давали о себе знать. Одна проблема была польская. Польша представляла собой, вернее, как правители России хотели ее видеть, они хотели ее видеть своеобразным буфером между Россией и Западной Европой. Соответственно, нужно было добиваться, чтобы Польша была страной дружественной по отношению к России. А сделать это было непросто в силу особенностей политического режима в Польше. И он был таков, что России постоянно приходилось вмешиваться в польские дела, и так сказать, стараться не просто влиять на польскую политику, но влиять очень активно, в том числе и сажая на польский трон, просто, ну, скажем так, своих людей, людей, которые проводили вот эту русскую политику. Это была одна проблема. Вторая проблема была турецкая. Турецкая была проблема, которая существовала еще с 17-го века, и которая будет существовать еще практически на протяжении всего 19-го века. Для России эта проблема была важна, потому что владения Османской империей непосредственно примыкали к границам России, потому что в границах Османской империи находились православные народы, и конечно же, потому, что для России, для русского сознания вообще очень важен был Константинополь. И, так сказать, все символы, все образы, которые были связаны в русском сознании с Константинополем. Мечта об освобождении Константинополя как бы все время существовала если не на первом плане, то как бы в подсознании она присутствовала все время. И турецкая проблема постоянно была чрезвычайно острой, и постоянно о себе напоминала. Мы помним, что Петр пытался воевать с Турцией, мы помним Прусский поход 1711-го года, затем войну 30-х годов, времен Анны Ивановны, и затем вот, при Екатерине, происходит еще две русско-турецкие войны. Но в той внешнеполитической линии, которую стала выстраивать Екатерина было все-таки некоторое существенное отличие от предшествующего времени, потому что если мы вспомним предшествующие ее царствованию 20 лет царствования Елизаветы Петровны, то самым главным внешнеполитическим событием этого елизаветинского царствования была, конечно, Семилетняя война. И Екатерина, видимо, хотя документально мы это подтвердить никак не можем, мы можем это только реконструировать из ее действий, она все-таки полагала, что Семилетняя война была России не слишком нужна. Потому что было не очень понятно, за какие интересы, за чьи интересы Россия борется. Я бы сказал так, что в екатерининское время в русской внешней политике гораздо явственнее возникает представление о национальных интересах России. Самого понятия национальные интересы еще не было, это словосочетание мы не найдем в документах 18-го века, но как бы вот это представление о том, что составляет национальные интересы России подспудно все время присутствовало.
Я думаю, что именно поэтому Екатерина прежде всего стремилась решать вот эти непосредственные задачи, польскую задачу и задачу турецкую. Что касается польской задачи, она была решена в 63-м году. В 63-м году, после смерти польского короля Августа Третьего Россия, совместно с Пруссией посадили на польский трон короля Станислава Августа Понятовского. Это была существенная победа русской внешней политики, и после этого Россия пыталась добиться того, чтобы в Польше была решена самая главная проблема, проблема польских православных.
С. БУНТМАН Да, диссидентов так называемых, да?
А. КАМЕНСКИЙ Да, так называемых диссидентов. Вот, добиться этого оказалось трудно. И Россия в каком-то смысле попала в ловушку, которую сама себе расставила. Дело в том, что добиться этого можно было только путем усиления королевской власти. А вот этого Россия ни в коем случае не хотела допустить. И в результате в Польше возникает оппозиция, довольно сильное антирусское движение, которое приходится подавлять силой. А в 1768-м году начинается русско-турецкая война, которая для России была вполне успешной. Она была ознаменована яркими и громкими победами русского оружия и на море, и на суше. Мы вспомним здесь Чесменскую битву, конечно, мы вспомним здесь блестящие победы Румянцева под Ларгом и Кагулом, но при этом война совпала, пожалуй, с самым тяжелым периодом царствования Екатерины. Потому что именно в течение этой войны произошло и восстание Пугачева, и чумной бунт в Москве, и это совпало и с серьезным внутренним кризисом, потому что в это время будущий Павел Первый, пока что еще наследник престола, достиг своего совершеннолетия. И Екатерине пришлось решать очень серьезные, связанные с этим проблемы.
С. БУНТМАН Да, и возник кризис. Во всяком случае, проблемы как конкретные, так и проблемы идеологические. Павел уже совершеннолетний, а почему, собственно, еще возникают вопросы всевозможные.
А. КАМЕНСКИЙ Да, возникает много вопросов. И главное, что Екатерина вплотную столкнулась с тем, что в стране были люди, которые бы хотели видеть Павла императором.
-
С. БУНТМАН Я бы вернулся на несколько шагов раньше. Вот, что нам пишет Александр, Александр сразу о внешней политике нас немножко возвращает к Европе. "Во-первых, Пруссия до середины 18-го века не была внешним соперником России. Только три страны, Швеция, Польша, Турция. Что касается Семилетней войны, то Россия уже почти приобрела Восточную Пруссию, которая бы укрепила ее позиции на юге Балтики. Кроме того, хотел бы узнать, в чем выражалась победа русской дипломатии в том, что посадили на престол в Варшаве Станислава Понятовского?" Вот Александр такой развернутый вопрос у него, и контраргумент.
А. КАМЕНСКИЙ Ну, я начну с конца. Победа русской дипломатии заключалась в том, что была достигнута та цель, которая была поставлена. Была поставлена цель посадить на польский трон русского ставленника. Эта цель была выполнена, значит, это была победа русской дипломатии, во всяком случае, в сознании тех, кто это эту дипломатию
С. БУНТМАН Другое дело, верна ли была цель поставленная.
А. КАМЕНСКИЙ Это совершенно верно, и была ли верна цель и главное, конечно, и мы будем об этом еще говорить о последствиях тех внешнеполитических шагов, тех внешнеполитических решений, которые принимались в это время. Что касается Пруссии, то Пруссия становится довольно важным, я бы сказал, игроком на мировой арене, начиная с 40-х годов 18-го века, когда к власти приходит Фридрих Второй Прусский, или Фридрих Великий. И это был, конечно, прежде всего, соперник Австрии на тот период, но значение Пруссии становится все более заметным. Кроме этого, надо иметь ввиду, что на самом деле уже в середине 18-го века Европа была достаточно тесным, маленьким домом, в котором все, что происходило, в сущности касалось всех, кто в этом доме жил. Поэтому возвышение Пруссии, безусловно, рассматривалось Россией как определенная угроза, помимо того, конечно, что сам Фридрих, скажем, был не самым любимым персонажем уже Елизаветы, которая считала Фридриха выскочкой, и поэтому считала необходимым с ним бороться. Но потенциально Пруссия тоже представляла собой определенную для России угрозу. Заметим также, что дальнейшие события развивались таким образом, что, так сказать, остановить вот этот рост влияния Пруссии в 18-м веке европейским державам не удалось в силу определенных противоречий между ними самими. И результатом этого было появление, так сказать, мощного германского государства уже в 19-м веке. И со всеми последствиями для всего мира в дальнейшем. Так вот, теперь, возвращаясь к событиям конца 60-х - начала 70-х годов, мы говорили о том, что Екатерина пережила в эти годы очень сильный внутренний кризис, связанный в значительной степени связанный с совершеннолетием сына. Когда Павел достиг совершеннолетия, то многие полагали, что Екатерина если не отдаст ему всю власть, то, может быть, разделит власть с ним так, как это сделала, скажем, императрица Мария-Терезия, разделив свою власть с сыном, Иосифом Вторым. Но Екатерина делать этого явно не стремилась. И у нее были на то свои резоны, и во всяком случае, в значительной степени это было связано с тем, что Екатерина не была уверена в Павле как в таком, достаточно опытном, адекватном сотруднике, который мог бы реально управлять страной вместе с ней. В эти же годы, кстати сказать, Екатерина в течение некоторого времени приглашала Павла участвовать в утренних докладах, которые ей делали, приглашала его делать в разборе государственных дел. Кончилось это тем, что Павел подал ей письменную записку со своими взглядами на то, как надо управлять страной, и Екатерина воочию убедилась, что его представления очень сильно отличались от ее собственных. В эти же годы, в 1772-м году заканчивается, собственно говоря, длившийся в течение 10-ти лет роман Екатерины с Григорием Орловым. Почему закончился этот роман? Тут было, я думаю, много причин. Но одна из них была связана с тем, что хотя Екатерина, видимо, по крайней мере, в первые годы безусловно влюбленная в Орлова, и несомненно благодарная Орлову Григорию и братьям за то, что, собственно говоря, они возвели ее на трон. При этом Екатерина не сумела обрести в Григории Орлове соратника. Орлов был человеком добродушным, человеком неглупым, но при этом человеком довольно ленивым. Во всяком случае, он, совершенно очевидно, не разделял интеллектуальные интересы, интеллектуальные запросы Екатерины. Вот те книги, которые она читала, они были ему неинтересны. Те идеи, которыми она жила. Не то, что он их не разделял, он был просто равнодушен к ним. А Екатерина нуждалась в человеке, который был бы именно соратником. И вот к 72-му году она, по-видимому, просто от Григорий Олова устала просто. Она устала от такой, обычной, как бы домашней сцены, когда она сидела за столом, и работала с пером в руках, сочиняла законы, просматривала какие-то документы, писала резолюции, принимала решения. А Григорий в это время рядышком лежал на кушетке, может быть, с какой-то книгой в руках, может быть, просто подремывая. И вот это вот постоянная такая ситуация, она, видно, ей сильно наскучила. Вот в начале 70-х годов это все совпадает. Ну, и конечно, я уже упомянул о пугачевщине. Пугачевщина была страшным потрясением, и страшным испугом. Мы знаем, что Екатерина даже собиралась чуть ли не сама отправиться во главе полков на подавление Пугачевского восстания, ее с трудом от этого отговорили. Причем она столкнулась не просто с проявлением такой вот народно стихии, народного возмущения, бунта, страшного бунта. Но она столкнулась еще с таким совершенно явственным нерадением чиновников, военных, с проявлением трусости, с невыполнением своих прямых обязанностей. И вот это все, конечно, ее и испугало, и шокировало. Испугало, конечно, потому что опасность была абсолютно реальной. Но вот, к 74-му году подавлено восстание Пугачева, и к 74-му году заканчивается русско-турецкая война, заканчивается не совсем так, как хотелось бы. Не совсем так именно в значительной степени из-за пугачевщины, потому что правительство вынуждено было стремиться к заключению мира любой ценой, ну, не любой, конечно, ценой, но
С. БУНТМАН Как можно быстрее, зафиксировать вот положение вещей.
А. КАМЕНСКИЙ Да, потому что просто потому что пришлось на подавление восстания посылать довольно значительные военные силы, убирая их с фронта. И оказалось, что достичь мира можно только, пойдя на определенный сговор. Вот здесь вот как раз очень хорошо видно, как в Европе этого времени все оказывается связанным. Мир-то нужно было заключить с турками. А для того, чтобы заключить этот мир с турками нужно было договориться с австрийцами. Для того, чтобы договориться с австрийцами, пришлось пойти на предложение, которое было сделано Пруссией. А предложение Пруссии заключалось в том, чтобы разделить между Россией, Австрией и Пруссией часть польских земель. То есть, видите, 5, по крайней мере, стран оказываются увязанными.
С. БУНТМАН Именно вот в многоходовой такой комбинации, да.
А. КАМЕНСКИЙ Но я не говорю уже о том, что в этой ситуации нейтрализованной оказывалась Франция, потому что Франция тоже оказывала давление на Турцию, чтобы та воевала с Россией, но давление одной только Франции было недостаточно, и кроме этого, Франция в это время находилась в достаточно остром конфликте с Англией, поэтому сильно давить на Турцию она не могла. А когда Австрия тоже на Турцию давить перестала, то вот тогда мир заключить стало возможным. Видите, какая многоходовая, очень сложная комбинация?
С. БУНТМАН Да, политик.
А. КАМЕНСКИЙ Вот не случайно мы всегда говорим о том, что именно в 18-м веке дипломатия становится вот такой игрой, сложной, похожей на шахматную партию игрой с многоходовыми такими комбинациями, где каждый ход подолгу обдумывается, так сказать, рассчитывается, и так далее. И вот, в 72-м году происходит первый раздел Польши. Выгоден или не выгоден России был этот раздел Польши, как относиться к этому событию? С одной стороны, это был вынужденный шаг, с другой стороны, это не значит, что он так уж противоречил русской политике, потому что в Петербурге не раз обсуждали возможность отторжения от Польши каких-то земель. Ну, и часто в нашей литературе, особенно в литературе исторической советского времени можно было встретить рассуждения такого рода, что тут Россия как бы не причем, что это вообще инициатором всего была Пруссия, и вся вина ложится на Пруссию. Во всем виновата Пруссия. Мне кажется, что это не слишком убедительный аргумент, потому что я вот когда говорю об этом со своими студентами, я им всегда говорю, что представьте себе, что к вам пришел сосед по квартире, и предложил вам ограбить соседа этажом выше. Ну, он зачинщик, а вы участник, но суд к вам будет, вобщем, одинаково относиться при этом. Так что, в этом смысле это не имеет значения. Другое дело, что мы видим, что это шаг был вынужденный. Но я думаю, что здесь можно говорить вот о чем: что Россия предпочла бы получить эти земли без участия Пруссии и Австрии. Вот где зарыта собака. Другое дело, что есть свидетельства о том, что впоследствии Екатерина сожалела о разделе Польши, потому что этот раздел, и последовавшие за ним еще два раздела Польши, имели довольно неприятные последствия для России. С одной стороны Россия как бы растет территориально, приобретает земли, на которых живет в значительной степени православное население. Мы знаем с вами, что и почти 200 лет спустя после этого, в 39-м году примерно тот же самый аргумент использовался, о воссоединении братских народов.
С. БУНТМАН Братские народы Западной Украины и Западной Белоруссии. И инициатива тут тоже Пруссии принадлежала. Потом об этом говорилось очень много.
А. КАМЕНСКИЙ Да, конечно, конечно, очень похожая, конечно, ситуация. Но это все пропаганда, это идеология, а реальность была довольно тяжелой, потому что Россия получила действительно земли, довольно обширные территории, с довольно большим населением. Вот именно здесь-то как раз впервые в составе империи появляется еврейское население. И мы говорили уже в одной из прошлых передач о том, как на свет появилась черта оседлости. И кроме этого, конечно, и первый раздел, и последующие два раздела Польши, которые привели к ликвидации вообще польской государственности, легли тяжелейшим, конечно, бременем, прежде всего, на вообще взаимоотношения не столько между Россией и Польшей, гораздо трагичнее то, как это сказалось на отношениях между русским народом и польским народом. И мы знаем с вами, что отзвуки этого затем в истории 20-го века мы наблюдали неоднократно, и вобщем, до сих пор для поляков это незаживающая рана, я бы сказал. И своеобразно очень, что в нашей отечественной историографии эта тема не получила развития. Вот если вы обратитесь к историографии, вы увидите, что у нас почти нет работ по истории разделов Польши. Самая крупная работа это работа, написанная Сергеем Михайловичем Соловьевым в 19-м веке. В 20-м веке о разделах Польши в России не было написано ни одной монографии. Были какие-то отдельные работы, когда уже в конце 80-х годов, когда началась перестройка, и стали появляться вот такие, перестроечные публикации на исторические темы, то стало искать какой-то материал, оказалось, что даже никто не может из наших отечественных историков это написать. И тогда вот обратились к польским коллегам и издавали в переводе с польского работы польских историков.
С. БУНТМАН Но российские нужны, тем не менее. Вот, польские хорошо
А. КАМЕНСКИЙ Безусловно, нужны, и я знаю, что к нам, в наши архивы приезжают работать польские коллеги, чтобы искать документы по этой проблематике. Я думаю, что это не случайно. Дело не в том, что эта тема была уж такая запретная, понимаете. Дело, скорее, в том, что вот как-то очень что-то такое неприятное было в этой теме, что не стимулировало, я бы сказал, исследователей к такого рода занятиям.
Заканчивается в 74-м году русско-турецкая война. Это счастливое событие. Оно совпадает, как я сказал, с разгромом пугачевщины, и оно совпадает в личной жизни Екатерины тоже с очень важным событием. Именно в это время начинается, наверное, самый главный роман ее жизни, самая главная любовь ее жизни, это роман с Григорием Потемкиным.
С. БУНТМАН Я думаю, что мы сейчас небольшую справку о Григории Потемкине получим из нашего "Справочного бюро", то есть, от Николая Александрова.
Н. АЛЕКСАНДРОВ - Вступив в московский университет в июли 1757-го года в числе лучших 12-ти студентов, Григорий Александрович Потемкин представлен был императрице Елизавете. Но затем заленился, и был исключен из университета "за нехождение". Еще в 1755-м году записанный в рейторы конной гвардии, Потемкин при Петре Третьем был вахмистром. Участие в государственном перевороте 28-го июня 1762-го года обратило на Потемкина внимание императрицы Екатерины Второй. Он сделан был камер-юнкером и получил 400 душ крестьян. Спустя некоторое время Потемкин помощник обер-прокурора, затем камергер. В 1769-м году он отправился на Турецкую войну волонтиром. Отличился под Хотином, успешно участвовал в битвах при Фокшанах, Ларге, и Кагуле. Разбил турок у Кольты, сжег Цибры, взяв в плен много турецких судов. В 1771-м году он генерал-поручик, затем генерал-адъютант, член Государственного Совета и подполковник Преображенского полка. Императрица в это время уже переписывалась с ним, и в собственноручном письме настаивала на том, чтобы он напрасно не рисковал жизнью. Он содействовал уничтожению Запорожской Сечи, правил Новороссийским краем, активно участвовал в так называемом греческом проекте Екатерины, целью которого было уничтожение Турции, строил корабельные верфи, и формировал Черноморский флот. Став фельдмаршалом, он уничтожил в армии пудру, косички, и пукли, ввел легкие сапоги, он заложил Херсон и основал Екатеринослав. Он учреждал школы и фабрики, поощрял шелководство и разведение лесов. Он жил в Яссах, окруженный роскошью и почитанием. И вполне мог чувствовать себя удельным князем Южной России.
С. БУНТМАН Потемкин. Краткая справка от Николая Александрова.
А. КАМЕНСКИЙ Потемкин, это, конечно, грандиозная фигура, и тоже, к сожалению, очень мало изученная. Опять же, в 20-м веке, в сущности, не было написано ни одной биографии Потемкина серьезной.
С. БУНТМАН А что вообще у нас с биографией Потемкина?
А. КАМЕНСКИЙ Я вам скажу, что у нас. У нас есть старая биография, 19-го века, рубежа даже 18-19-го веков. Ну, я вот сказал, что не было в советское время, была такая попытка одна, очень неудачная, и вот сейчас, совсем недавно, где-то пару лет назад в Англии вышла серьезная, толстая книга. О Потемкине.
С. БУНТМАН А кто написал?
А. КАМЕНСКИЙ Написал ее такой английский, я вот даже не могу сказать историк, скорее, журналист. Зовут его Саймон Себаг Монтефиори. Довольно известный, молодой, английский журналист. У него, насколько я помню, своя колонка в "Санди таймз", и он несколько лет усиленно занимался Потемкиным. И мне пришлось ему немножко в этом помогать, и я поначалу, вот когда он появился, должен признаться, отнесся к этому как-то не очень серьезно, мне показалось, ну, вот приехал молодой человек, - он даже по-русски не говорил тогда, - и хочет о Потемкине писать. Это казалось странным. Но он оказался невероятно трудолюбивым, он объездил, и можно сказать, прошел ногами все потемкинские места, то есть, он побывал в Молдавии, он побывал в Крыму, он нашел могилу Потемкина, он побывал в церкви, где захоронен Потемкин. Ему вскрывали пол этой церкви, и показывали остатки гроба Потемкина. И вот он написал книгу, книгу, конечно, не без ошибок каких-то, не без неточностей, но в целом книгу очень неплохую. И, насколько я знаю, сейчас эту книгу переводят на русский язык, я думаю, что, видимо, достаточно скоро она будет издана, но вот, знаете, все-таки немножко обидно, обидно то, что это книга написана именно англичанином.
С. БУНТМАН Нет, хорошо, что написана, но все-таки
А. КАМЕНСКИЙ Прекрасно, что написана. Хотя у нас стали заниматься Потемкиным, последние 10-15 лет Потемкиным стали заниматься. И были защищены даже, по крайней мере, одну я знаю, кандидатскую диссертацию о Потемкине, которая была защищена, и, соответственно, целый ряд публикаций, основанных в том числе на многих новых архивных источников. Но вот книга написана англичанином. Вот такая ситуация. И на обложку этой книги вынесены слова о Потемкине одного из тоже деятелей 18-го века, который был хорошо знаком с Екатериной, и с Потемкиным, принца Де Линя, который говорил о Потемкине: "принц принцев". Он называл его "принц принцев". Это действительно очень точное, не потому, что Потемкин был очень знатен, не потому, что он имел какие-то особые титулы, его отличавшие. А потому, что личность этого человека, его поведение заставило принца Де Линя, который был гораздо более родовитым человеком, нежели Потемкин, назвать его вот таким эпитетом.
С. БУНТМАН Мы продолжим историю Екатерины Второй уже с Потемкиным в следующую субботу в программе "Не так" в 16 часов 15 минут.