На рубеже веков - Юлия Латынина - Не так - 2001-01-08
С.КОРЗУН: Сразу вопрос с пейджера от Григория: "Так журналист или историк Юлия?"
Ю.ЛАТЫНИНА: Писатель.
С.КОРЗУН: Даже не литератор, просто писатель?
Ю.ЛАТЫНИНА: Ну что литератор, что писатель - большой разницы нет, а просто все остальное является
С.КОРЗУН: Производным?
Ю.ЛАТЫНИНА: Я бы сказала так: черновиками.
С.КОРЗУН: А образование есть историческое специальное?
Ю.ЛАТЫНИНА: Филологическое. Даже кандидат филологических наук, защищалась у Вячеслава Всеволодовича Иванова.
С.КОРЗУН: И по какой теме, интересно?
Ю.ЛАТЫНИНА: Сейчас даже как-то не очень хорошо вспоминать: "Антиутопия".
С.КОРЗУН: Собственно, Юлию мы пригласили, потому что я в истории абсолютно не сведущ, и поэтому Юлия совершенно спокойно может рассказывать мне все что угодно. Единственное, в чем я абсолютно убежден и почему этот инструментал идет и название программы - что в истории России в последнем веке все было абсолютно не так, с какой стороны не посмотри. С одной стороны, в 17-м рванули в светлое будущее, после чего в самом конце века крылышки подрезали себе - это одни считают, а другие вообще считают, что Россия, как навоз, для истории цивилизации в 17 веке плохим примером послужила, поэтому у других все так хорошо, что у нас все так плохо. Как на самом деле? Что не так?
Ю.ЛАТЫНИНА: Я сейчас именно в качестве журналиста большой любитель тех историй, которые совершаются на Патриарших прудах, как в свое время сказал господин Воланд, поэтому, честно говоря, не могу сказать ничего за дальние века России. Это очень популярная идея - выводить нынешнюю Россию из ее далекого прошлого, в общем-то, это в свое время хорошо Фердинанд де Соссюр сказал, что совершенно не важно, как система произошла, важно, как она функционирует, важно ее нынешнее состояние. А с таким же успехом можно было бы пытаться вывести нынешнее состояние Франции из статутов времен Карла Великого, и уверяю вас, если бы Франция была тоталитарной страной, то очень бы хорошо выводилось.
С.КОРЗУН: Но из 17-го года прошлого века никак нельзя вывести нынешнюю Россию? Из 1917-го я имею в виду.
Ю.ЛАТЫНИНА: В принципе, можно. В принципе, можно сказать, что была создана такая огромная бюрократическая империя. Коммунизм является частным случаем бюрократической империи с точки зрения тысячелетий. Такие империи, когда распадаются, у них такая печальная закономерность: в них обычно происходит не рост частной собственности, а в них приватизируются наиболее выгодные куски государства: суд, право сбора налогов, армия, даже право печатания денег. И очень много таких стран, сильно огрубляя, потому что историю жалко огрублять, но иногда нельзя не огрублять, очень много таких стран. Типичный пример - Китай. Колебались от состояния такой бюрократической империи единой до феодальной раздробленности, где, как я уже сказала, приватизировалось, да не то. Вот в этом смысле Россия нынешняя по сравнению с Россией при большевиках - вот это типичный пример феодальной раздробленности, когда каждый притащил свой карман, но, к сожалению, не зовут, а именно скорее право отобрать зовут у его предшественников. С этой точки зрения можно схватиться за голову и подумать о том, что, может быть, следующим шагом будет обратная централизация и нам скажут, что это хорошо.
С.КОРЗУН: Деприватизация вот эта самая или как она?
Ю.ЛАТЫНИНА: Строго говоря, я, конечно, не представляю себе, что в современной России возможна деприватизация. Я боюсь, что возможны гораздо более худшие варианты развития сценариев.
С.КОРЗУН: Например?
Ю.ЛАТЫНИНА: Что сейчас происходит в России? Поделили собственность один раз, называлось это приватизация. Замечательно. Потом поделили еще раз, отобрали какие-то куски, скажем, недавно переделили алюминиевую отрасль. И началась такая эскалация способов дележки. Техническое состояние современных российских арбитражных судов, которые стоят рубль пучок, техническое состояние промышленности позволяет делать этот процесс бесконечно. Вот покажите мне завод, покажите мне его реестр акционеров, и я вам объясню, как этот завод украсть у его нынешних владельцев. Проблема заключается в том, что в процессе дележки искомое, то, что делится, исчезает. Причем технология дележки порочна в двух отношениях. Во-первых, она не подразумевает высокотехнологичных производств вообще. Сейчас в России помимо того, что у всех на слуху - алюминий, нефть - реально еще существуют высокие технологии. Не новые модели танков, не новые модели самолетов, а действительно уникальные разработки, до которых у Абрамовича, у Дерипаски руки не доходят абсолютно, потому что в это надо вкладывать, это совершенно другая грань экономики. Я не хочу сказать, что это очень перспективная грань, потому что действительно все эти разработки создавались в единичных экземплярах, все эти разработки в принципе как-то были не приспособлены для промышленного использования, военные разработки в КБ, они там лежат, гниют. Но с их помощью действительно можно было бы вскочить на какую-то новую ступень, в том числе и в мировом прогрессе.
С.КОРЗУН: Но ведь пытались уже в самом начале 90-х, когда конвертировали, конверсионное производство, кастрюли стали выпускать, те же кофеварки, которые ни хрена не варили, в то время как
Ю.ЛАТЫНИНА: Ну, конверсионное производство - это совсем другое. Это клинический случай: красный директор, который видит, что объем производства у него падает, и спешно пытается как-то украсть эти деньги. Что такое конверсия, всем известно. Давались государственные деньги, давались обязательно не в объеме 100%, а в объеме 50-60%, потому что деньги, которые даются в объеме 50-60%, - их только крадут. Вот это с ними и делали, откатывая чиновникам министерств. Я говорю именно не о конверсии гигантского завода, который может производить только атомные подводные лодки и должен либо умереть, либо производить их, соответственно, он умрет, а действительно о перспективных разработках, которые в единичных экземплярах сохранялись.
С.КОРЗУН: Ну, о торпеде знаем благодаря делу Поупа.
Ю.ЛАТЫНИНА: Но торпеда "Шквал", кстати, действительно неплохая штука. Единственное что, насколько я помню Хороший, кстати, пример российской экономики. Ведь ее в Казахстане производили, так чтобы поближе к морю. Типичный еще пример того, как думала российская экономика: неважно, где экономнее, а важны какие-то совершенно свои идеи. Может быть, подальше от шпионов, может быть, секретарь крайкома пробил: ну представляете себе, торпеду производить в Казахстане! Как вам с точки зрения
С.КОРЗУН: У меня другой подход - академически-журналистски-писательский: неплохая штука - эта торпеда "Шквал". А как шквальнет, так что там! Куда-нибудь попадет же - наверно, для этого же задумывалась.
Ю.ЛАТЫНИНА: Просто, возвращаясь к той мысли, о которой я говорила, об экономике дележки, в ней что печально, что российская экономика изначально обладает некоторым набором вещей, которые делают ее уязвимой. Например, в России холодно. Это значит, что российский металлургический комбинат в сравнении с металлургическим комбинатом во Флориде находится заведомо в невыгодном положении, его отапливать, сволочь, надо. В России большие расстояния - опять увеличиваются издержки. У России очень большая энергоемкость производства, потому что у нас на это никогда не обращали внимания. Так было задумано, экономика советская думала о других вещах, она не думала о том, сколько это стоит, она думала о том, как крепит обороноспособность Родины. И даже если взять простой случай алюминиевого или металлургического завода, то они в принципе объективно неконкурентоспособны по сравнению с мировой промышленностью и конкурентоспособны за счет только одного: за счет того, что хозяева экономят на зарплате. Если этот же завод оказывается еще вовлечен в череду переделок, то есть каждый год к нему приходят с ОМОНом и выкидывают предыдущих владельцев, то совершенно ясно, что владельцы уже вовсе перестают инвестировать в производство.
С.КОРЗУН: То есть у нас с алюминием сейчас плохо - от братьев Черных через Анатолия Быкова к Олегу Дерипаске все хуже и хуже становится или как?
Ю.ЛАТЫНИНА: Нет, хуже, слава богу, не становится, тем более что Олег Владимирович хоть и очень неприятный человек, но хороший менеджер. Я говорю об объективной тенденции, которая заключается в том, что если вы переделываете заводы, вы в них никогда денег не будете вкладывать, вы будете из них деньги только откачивать. Это означает, что в течение 10-12 лет все это хозяйство будет абсолютно неконкурентоспособно. Более того, чтобы его переделать, нужны гигантские деньги. Российские менеджеры, надо сказать, не крадут деньги, это заблуждение чиновников, заблуждение ментов, заблуждение обывателей. Российские предприниматели хорошие, крупные честно вкладывают в производство все те деньги, которые они заныкали от налогов и скрысили у государства. Но дело в том, что объем этих денег даже для алюминиевого завода составляет 100-200 млн. долларов в год, а чтобы затеять серьезную реконструкцию, нужно 400-500 млн. Эти деньги элементарно добываются на западных рынках капитала. Когда какой-нибудь западный завод пытается провести реконструкцию - нет проблем, он размещает свои акции, свои облигации и получает эти деньги шутя. Он может получить в 20, в 30 раз больше того, что он зарабатывает за год. А российский завод может вложить только то, что он за год крадет. Более того, еще и система оказывается такая, что украл и убегай, пока ОМОН не догнал.
С.КОРЗУН: Хорошо, но наши же тоже могут выходить вполне. Из последних: "Би-Лайн" из сотовиков вышел уже несколько лет назад, "МТС" начал котировать свои акции.
Ю.ЛАТЫНИНА: Нет, "МТС" блестяще разместилась на бирже, но понимаете, "Би-Лайн" и "МТС" - маленькая проблема. Даже высокотехнологичные компании, на которые никто с ОМОНом не приходит, они разместились, а потом пришел министр связи, Леонид Рейман, и издал бумажку, согласно которой оказалось, что "МТС" и "Би-Лайн" владеют частью своих частот якобы незаслуженно. Я, честно говоря, не берусь судить этот спор, не знаю, кто кому взятку давал и как они получили, но смысл такой, что эти частоты надо отобрать и передать маленькой компании "Соник-2", о которой ходят очень упорные слухи, что господин Рейман очень сильно покровительствует ее владельцам или даже в некоторой степени с ней
С.КОРЗУН: Но ведь в итоге уладилось. Я сам себе противоречу, говоря, что все не так. В итоге же отыграли назад, там варежку разинули, там хай поднялся, говоря русским языком. Все вроде отыграли, вернули, сказали, что больше не будут посягать.
Ю.ЛАТЫНИНА: Отыграли назад. Между прочим, акциям это очень сильно аукнулось. Отыграли назад в случае больших "Би-Лайн" и "МТС". А вот дружественная господину Рейману компания питерская "Связьинвест", которая, собственно, от него неотделима и которая в настоящий момент очень большую экспансию проводит на рынке телекоммуникаций, - она там в провинциях очень много компаний уже съела. В Самаре съела компанию "Смарт", еще где-то чего-то поели. И, насколько мне известно, там разговор довольно простой: либо ты отдаешь нам компанию либо у тебя могут начаться проблемы с лицензией. Как-то странно. Приходит компания сотовой связи из Питера, оттуда же, откуда господин Рейман, и предлагает другой компании поглотить ее либо задешево, либо вовсе задаром. А если не поглощаете, то могут начаться проблемы с лицензией. И начинаются. Странно, правда?
С.КОРЗУН: Вернемся к алюминию. Раз мы о нем сегодня столько говорим, может быть, это и есть пример развития экономики России в этом веке. Я помню, что в конце года 96-го, Дерипаска тогда уже был на Саяно-Шушенском предприятии
Ю.ЛАТЫНИНА: Саянский алюминиевый завод.
С.КОРЗУН: Да, и я ездил с "REN-TV" туда в какую-то оплаченную поездку, возили, показывали, собирали группу - "Сибирский алюминий" собирались создавать. Это сейчас "Российский алюминий" создали, а тогда "Сибирский" собирались создавать. В общем, с ружьем за плечами не ходили, зарплата у рабочих была вполне приличная, модернизация прошла. Я, правда, Олегу, когда он был у нас в эфире, сказал, что фольга "Саянская" все равно чуть похуже будет, на что он обиделся и сказал, что она зато самая тонкая. Ну где? Наверно, это давно было. И в чем же ухудшение происходит сейчас из-за укрупнения в российском алюминии?
Ю.ЛАТЫНИНА: Нет, я не говорила об ухудшении. Я говорила о немножко других вещах - о том, что в России изобретены такие способы передела собственности, при котором собственно право частной собственности превращается в ничто, в условность. Вот ваше право частной собственности, система ваших взаимоотношений с Кремлем, с губернатором, с налоговой полицией. Вот у вас портятся отношения, и вы, как Березовский, или Гусинский, или кто угодно, вылетаете из бизнеса. Укрепляются они - ваш бизнес расширяется, как расширяется сейчас бизнес Абрамовича. Единственная проблема в том, что поскольку по мере увеличения интенсивности драки начинают применяться такие методы, которые даже уже мозгов не требуют То есть, если раньше надо было акции отобрать, обанкротить, то теперь скоро можно будет уже просто подложить в карман пакетик с героином, посадить человека и сказать: "Ну, ты нам сам нарисуй, как у тебя отобрать предприятие".
С.КОРЗУН: На слуху история с Анатолием Быковым, и Вы - один из обозревателей этой истории из первых рук. Что нам эта история показывает?
Ю.ЛАТЫНИНА: Эта история все-таки немножко сложнее. У Анатолия Петровича биография своеобразная, несколько все-таки отличная от большинства российских промышленников. У российских промышленников все-таки у большинства в биографии труп - явление исключительное, а к Анатолию Петровичу это не совсем относится. И там могут быть разные вопросы, кому выгодно его снова посадить, но дело в том, что Анатолию Петровичу не стоило "заказывать" Павла Струганова, бывшую свою правую руку, когда-то своего лучшего друга. И я думаю, что если бы это не произошло, то и ходил бы он сейчас себе здоровый и живой по Красноярску.
С.КОРЗУН: Сейчас Ваш прогноз: придется сдать все за акции, это была сделка?
Ю.ЛАТЫНИНА: Я, честно говоря, не знаю. Я думаю, я не уверена, что даже в современной России можно отпустить "Сибирский алюминий", можно просто отпустить человека, если человек отдаст акции. Насколько я знаю, Анатолий Петрович предлагает очень большие деньги за свое освобождение. Просто не знаю, чем может кончиться эта история.
С.КОРЗУН: Правосудие вообще в России возможно в экономической области?
Ю.ЛАТЫНИНА: Месть возможна, правосудие - нет.
С.КОРЗУН: Но это изменение последнего времени. Последних, наверно, 10 лет. Что-нибудь в российской истории последнего века указывало на это? -
С.КОРЗУН: Может быть, это просто восточная модель развития экономики? На самом деле, что нам куда-то стремиться, делать через суды и прочее, когда можно все это через близость к власти? По крайней мере, в истории человечества она всегда существовала.
Ю.ЛАТЫНИНА: Так она достаточно эффективна в мире, где нет технологического развития, а где существует такой фактор, как технологическое развитие, просто руки опускаются. Потому что страны, находящиеся в той ситуации, в которой находится Россия сейчас, обычно просто тупо завоевывали. Но, во-первых, у нас есть ядерное оружие, поэтому не сильно завоюешь, во-вторых, на фиг мы кому нужны завоевывать, такую обузу на себя брать?
С.КОРЗУН: То есть Россия - обуза для всего человечества, путы на ногах развития цивилизации?
Ю.ЛАТЫНИНА: Нет, я имею в виду другое, что есть стандартная экспансия, которая была в дотехнологическом обществе, она очень тупая: завоевать, превратить в рабов, веревку на шею, повязать в рабство, продать, город разграбить. А то, что называется глобализация - не хочу звучать как противник, но это просто более изощренная форма экспансии. В чем она заключается? В том, что вы, с одной стороны, не несете никакой ответственности за те страны, которые стали вашими рынками, рынками ваших услуг, ваших товаров и т.д., то есть за обстановку социальную в них вы никакой ответственности не несете, а все пенки вы для себя снимаете. То есть это гораздо лучшее завоевание. И это, кстати, одна вещь, которую не понимают наши генералы, и очень может быть, что наше правительство, что линия войны, линия обороны страны проходит не там, где находится военное производство. Наоборот, чем больше, условно говоря, мы будем производить пушек и чем больше мы будем тратить на это налогов, тем более уязвимыми мы станем для экономической экспансии Запада.
С.КОРЗУН: То есть сейчас мы становимся уязвимее, учитывая, что увеличивается наш военный бюджет?
Ю.ЛАТЫНИНА: Да, без сомнения.
С.КОРЗУН: А что стоило бы развивать для того, чтобы стать неуязвимыми? Станцию "Мир" оставить, реанимировать, возрождать опыты в открытом космосе в условиях невесомости?
Ю.ЛАТЫНИНА: Это рецепт настолько не оригинальный, что я не держусь за его авторство. Чтобы стать как можно менее уязвимыми, очевидно, следует до минимума снизить уровень государственного потребления во внутреннем валовом продукте, то есть прежде всего снизить налоги, второе - уменьшить армию чиновников и третье - прописать законы таким образом, чтобы за их толкование нельзя было бы брать взятки. То есть, грубо говоря, уменьшить, с одной стороны, прямые налоговые издержки, а с другой стороны, всю ту сумму транзакционных издержек, которые в России, по изящному выражению Виктора Пелевина, уже почти приближаются к внутреннему валовому продукту.
С.КОРЗУН: А если заглянуть в историю, было ли в истории России золотое время, с Вашей точки зрения, время максимальных возможностей? Периоды бурного развития были, несомненно.
Ю.ЛАТЫНИНА: Я думаю, что если не до 17-го, то до 13-го года у нас все было очень прилично короткий промежуток времени. Полного счастья конечно нигде не было, это только в раю, но я не знаю, как там в раю с экономикой, наверно, плохо. А до 13-го года ничто не препятствовало, согласно объективным данным, нам влиться в счастливую семью европейских народов вместе с той же Японией, например.
С.КОРЗУН: И что же помешало нам? Тот же парадокс истории: пришел Владимир Ильич и все пошло прахом?
Ю.ЛАТЫНИНА: Просто когда глядишь сзади, трудно разбираться, это случайность или закономерность, найдется масса сторонников и той и другой точки зрения, все они приведут правильные доводы. Для нас гораздо важнее, чтобы эти случайности, они же закономерности, не повторялись в будущем.
С.КОРЗУН: А Россия может быть гарантирована от этого, от неповторения в будущем?
Ю.ЛАТЫНИНА: Никто не дает гарантий, даже страховое общество. Хотя я должна сказать, что одна странная гарантия есть, она достаточно варварская, и она заключается в том, что для того, чтобы произошло возвращение чистого коммунизма, должны быть, с одной стороны, идеологи этого дела, а с другой стороны, большое количество средних слоев населения, которые готовы бить кого-то палками по башке и делить все. Так вот в этом смысле в современной России есть одна очень забавная особенность. У нее, как известно, очень высокий уровень преступности, причем организованной преступности. И мне кажется, что с социологической точки зрения люмпены очень хорошо организуются в эту преступность и как следствие они становятся элементом данного ужасающего миропорядка. Я поясню, о чем я говорю. Я как-то приехала, еще были шахтерские забастовки, я приехала в Ростов, там шахтеры на рельсах сидят. Я говорю: "Ребята, а что вы на рельсах сидите? Вон особняки стоят хозяйские, вы бы пошли их бить, там же ваши деньги!" Они замечательно отвечают: "Особняки охраняют бандиты, а на рельсах мы хозяева!" Вот эта трогательная черта советского рабочего, который, казалось бы, сидит на рельсах и доведен до последней степени истощения, но знает, что эту власть охраняют не только менты, но и бандиты, то есть наиболее агрессивная верхушка люмпенизированного пролетариата, дает такой странный оптимизм предполагать Это очень похоже на то что происходило в средневековой Европе и средневековом Китае, где, соответственно, в одном случае было феодальное общество, а в другом случае было общество бюрократическое. В Европе революции, вернее, народные восстания никогда не побеждали, потому что они были очень дезорганизованные. Они не могли победить, потому что властвующий класс - у него меч, железные латы, как же ты его победишь? И шлялась такая толпа, в хрониках рассказывают, как идет такая толпа, ее спрашивают: "Куда вы идете?" они говорят: "А мы не знаем, все идут и мы за ними". А в Китае было наоборот, это была аксиома для всех китайских историков, что каждая династия гибнет в результате народных восстаний. Это было действительно так, в некоторых случаях народные восстания приводили к власти своих лидеров, Хуан Чао ненадолго после гибели династии Тан, основателя династии Мин Чжу Юаньчжана, просто бедняка-арендатора. И успех народных восстаний был связан именно с тем, что у правящего класса была на поясе тушечница, а не меч, то есть его было очень легко зарезать. Наш правящий класс еще с теми зубами, это вам не Россия 13-го года, его очень трудно свергнуть. Он сам кого угодно загрызет.
С.КОРЗУН: Вася апеллирует к Вам и спорит с Вами: "Юлия, это на рубеже 19 и 20 веков Россия не была интегрирована в мировую экономику? На какие деньги строилась железная дорога? А долги, которые заплатил Черномырдин от лица России, царские долги? Что это если не интеграция?"
Ю.ЛАТЫНИНА: Так как раз от 13-м годе мы говорили, и я целиком с человеком согласна, я как раз об этом и говорила, что я как раз к началу 15-го года Россия была если и несколько периферийной, как, допустим, Япония, но вполне растущей частью тогда не мировой еще, тогда западной экономики.
С.КОРЗУН: У России свой особый путь, единственный и неповторимый, ни одна страна в мире, не на кого ориентироваться и никто не сможет повторить его?
Ю.ЛАТЫНИНА: У каждой страны в мире свой особый и неповторимый путь.
С.КОРЗУН: Но можно спорить с этим о республиках латиноамериканских, Которые Понятно, что свой единственный и неповторимый путь и свои собственные имена у своих диктаторов и народно любимых избранников, но какие-то системные вещи повторяются все-таки.
Ю.ЛАТЫНИНА: Трудно сказать. Как я уже сказала, Россия до 13-го года развивалась вполне нормально. Советский режим можно с некоторой долей обобщения идентифицировать с уродливым вариантом бюрократического государственного строя, который был характерен для Египта. Еще раз: очень огрубляя. А современная ситуация, как я уже сказала. Представьте себе Францию времен Карла Великого, только с алюминиевыми заводами. Вот примерно то самое получится.
С.КОРЗУН: Вы упомянули несколько минут назад о возврате к чистому коммунизму. У нас что, был чистый коммунизм? И чистый коммунизм как: по Марксу или по ХХ Съезду КПСС, который мы к 50-му году должны были построить?
Ю.ЛАТЫНИНА: Конечно, не чистый коммунизм, а чистый социализм в виде заводов, которые принадлежат государству, колхозов, в которые сгоняют все, не считая кур и, может быть, домашних блох. Но действительно интересно, что социализм это такая замечательная система, которая начинает распадаться с самого момента своего существования. Ведь на самом деле действительно к 80-му году никакого социализма у нас не было, у нас было то, что Виталий Найшуль очень удачно называет административным рынком. То есть, на самом деле, у нас была система всеобщей мены, при которой, с одной стороны, формально был Госплан, который якобы спускал задания якобы заводам, а на самом деле на низовом уровне директора заводов успешно между собой менялись - трубы на шифер, шифер на черепицу, черепицу на швеллер (и это была особенность как раз российской системы мены, которая отличала ее от рынка), а швеллер - на возможность устроить дочку в институт или поехать за границу. То есть в эту систему обмена услугами и товарами были включены такие вещи, которые в рыночном обществе услугами и товарами не являются. И система отличалась от рынка, кроме того, тем, что ее целью было не только обмен услугами и товарами, но и самовоспроизведение и просто поддержание человеческой системы отношений.
С.КОРЗУН: Но рыночная или не рыночная, а все-таки человека в космос запустили, я уже о Братской ГЭС и о балете и не вспоминаю. Эффективной же была система?
Ю.ЛАТЫНИНА: Ну и что, Братская ГЭС? В Америке есть плотина не меньше, просто никто не этому поводу не устраивал цирковых представлений.
С.КОРЗУН: А в космос первые? Отставая в послевоенное время, о чем свидетельствуют темпы развития ядерного оружия от атомной бомбы до водородной. В космосе все-таки первые. Значит, эффективно?
Ю.ЛАТЫНИНА: Смотря с точки зрения чего. Если судить об эффективности как об эффективности благосостояния каждого конкретного человека, наверно, неэффективно, потому что из-за этого космоса жрать было нечего у нас. Если судить об эффективности с точки зрения развития новейших технологий, то в краткосрочном плане эффективно, а в долгосрочном, опять же, неэффективно, потому что любые технологии, которые не приходят в мирную деятельность и не начинают приносить деньги, проедают сами себя.
С.КОРЗУН: Кстати говоря, космос может сам приносить деньги уже на нынешнем уровне цивилизации, спустя уже почти 40 лет после первого полета человека и более чем 40 лет после первого спутника?
Ю.ЛАТЫНИНА: Насколько я знаю, космос приносит деньги, даже сейчас нам платят, Российскому космическому агентству платят огромные деньги за космические полеты. Не совсем, правда, понятно, куда все эти деньги деваются, куда-то они деваются, но там же с ними тоже какие-то странные истории происходят. Например, есть компания "Мегарус", которая страхует космические полеты. Я не знаю состава пайщиков этой компании, хотя я почему-то подозреваю, что это не совсем посторонние космической отрасли люди, потому что, например, в один из последних полетов было потребовано, чтобы не "Мегарус" получал все тендеры на страховку, а чтоб хотя бы проводились какие-то конкурсы. Так вот, если я не ошибаюсь, конкурс был действительно проведен: спустя несколько месяцев после того, как ракета взлетела. Выиграл конкурс, как ни странно, "Мегарус". В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" была писатель и историк Юлия Латынина.